За что демону ангел, или Работу не выбирают

– Нет.

Огненноволосая красавица в облегающем комбинезоне подошла ближе, обдавая Веру ароматом сладких дорогих духов.

– Мне нужна информация, ангелочек, – прошептала она ей на ухо. – Как она выглядела? В чём была одета? Не ври мне, всё равно узнаю.

И вдруг взвизгнув, резко отпрыгнула. Вера почувствовала, как что-то село ей на плечо. Она скосила глаза и увидела свою фейку, принявшую позу низкого старта и оскалившую рот, в котором было явно больше зубов, чем у самой девушки.

– Какая мерзость! – прошипела ведьма. – Он и в д…..о ради тебя полез…. Учти, ангельский выродок, я всё равно узнаю и тебе не поздоровиться, если ты мне солгала.

Вера удивленно смотрела вслед удаляющейся модельной походкой ведьме. Хороша, зараза, и начальнику подходит. Подходит? Она? Ну да, он же тоже красавец. Красавец? Вера подумала, что он действительно очень даже ничего. Даже очень. А уж когда крылья расправляет, вообще неотразим. Она впервые обратила внимание на его мужскую красоту именно в тот момент, когда все в ужасе разбежались. Пути господни неисповедимы! С красивым мужчиной и должна быть красивая женщина. А Карина… Многие женщины ведут себя так неадекватно, когда ревнуют. Вера понадеялась, что с этой, пусть и женщиной с ненормированным чувством собственности, Берестову хорошо. Почему то Вере это было важно. Она ласково погладила фейку по пузу, от чего та удовлетворённо заурчала, и потопала к автобусу.

Глава 20

Вера подошла к скамейке, на которой сидел пожилой священнослужитель и тихонько села рядом. С пригорка, на котором стояла скамейка, открывался чудесный вид на маленький провинциальный городок. Солнце, садящееся у них за спинами, мягко золотило крыши домиков и отдавало последние лучики сегодняшнего тепла всему живому.

– Здравствуйте отец Василий.

– И тебе здравия Верочка! Давно не виделись. Как жизнь молодая? Как Машенька?

– С божьей помощью, отец Василий.

– Что привело тебя сюда, дочка?

– К отцу на могилу приехала, – Вера помялась и продолжила. – Я вот спросить хотела Отец Василий, как так получается. Вот есть чёрное и есть белое, и всю жизнь ты считаешь это чёрным, а это белым. А оказывается, что чёрное совсем даже не чёрное, и даже не серое, а подчас очень даже белое. Белоснежное такое, – девушка смотрела куда-то вдаль, перебирая пальцами ключи от квартиры. – А белое… Белое такое вообще не белое, а какое угодно, но только не белое.

– Что-то я тебя Верочка не пойму. Загадками какими-то говоришь. Чай сказать прямо не можешь?

– Не могу, – вздохнула Вера тяжко. – Не моё это чёрное, не моё.

– А белое? Белое твоё?

Вера промолчала.

– Значит твоё. А почему в себе сомневаешься? Неужели греховное сотворила?

– Да нет, отец Василий. Не убила, не украла, в общем ничего из заповедного. Просто мир оказался совсем не таким, как я думала.

– Ну, дочка, все мы рано или поздно приходим к этому, – поняв на свой лад, подбодрил Веру священник. – Главное, чтобы ты сама понимала, что есть Бог, а что есть Дьявол.

– Отец Василий, – решительно сказала Вера. – А если нет добра и зла? А если нет Бога и Дьявола? Если есть только человек у себя самого? И только он – мерило собственной жизни.

– Умная ты Верочка, – улыбнулся служитель церкви. – Сама вопросы задаешь, и сама ответы сразу даёшь.

– Простите, – Вера устало закрыла ладонями глаза. – Я запуталась.

– Мерило всему, дочка, любовь.

– Любовь?

– В любви всё истинно и правильно.

– Всё правильно… – повторила за стариком Вера.

Они замолчали. Вера ушла в себя, а священник следил за отблесками заходящего солнца. Это было его любимое время суток. Здания и деревья уже начали отбрасывать свои тени, увеличивающиеся с каждой минутой. Вот ширящийся купол церкви, вот растущий дуб, живущий здесь больше ста лет, вот они сами, вот две тени странной формы и никогда доселе старым человеком не видимые. Он обернулся, но ничего не заметил необычного. Снова посмотрел вперед. Тени были за Верой. Две большие тени, словно… Старец вытащил из кармана очки, водрузил их на нос и присмотрелся.

– Святые угодники…

Вера услышала голос священника, повернулась к нему, увидела, как тот бормочет что-то под нос и беспрестанно крестится. «Наверно, время вечерней молитвы», – подумала Вера и тихо, не прощаясь, покинула святую обитель. Значит будем руководствоваться любовью.

Глава 21

Вот зря она у тетки остановилась. Первое ощущение, что надо делать ноги, появилось в момент входа в квартиру, где собрались без малого десять человек. Тетка решила отметить сразу несколько событий: приезд любимой племянницы, поминки брата и собственный развод. И как человек, переживший последнее мероприятие, «Вера будет пить обязательно, ибо не за рулем, дитё пристроено, и вообще она меня понимает, как никто». Вера вздохнула, поняла, что безобразия не избежать, коли и сама в думах. Но ей казалось, что она уже взрослая девочка и знает, когда остановиться. Все десять человек запивали свои проблемы, вспоминали, как было раньше, а потом кто-то решил, что нужно ехать в ресторан, потому, что дома нет караоке. Раз нужно, то едем. Приехали туда ближе к одиннадцати ночи, когда всё веселье в самом разгаре. Граждане отмечали местный праздник, пели песни, танцевали танцы и были, судя по всему, очень счастливы. Вера старалась никого не трогать, чтобы случайно не увидеть разбитые сердца и поломанные судьбы. Совсем ей не хотелось сейчас чувствовать подобное. В два часа ночи после нескольких коктейлей она со всеми распевала «Крошку мою» и «Милого рулевого» и никакие касания ничего ангельского уже не включали. Так вот зачем люди вливают в себя спиртное! Причем фраза «отдохнуть от работы» приобретала несколько иное значение в свете новоприобретенных способностей. Выпей друг! Стань как все! Влейся в общую серую массу! Как же иногда хочется побыть частью этой массы, сбросить ответственность. По мере увеличения количества коктейлей в организме, мысли покидали ангельскую головку одна за другой, посчитав за благо вернуться в другой, более подходящий момент. И вот самая ответственная из них, фиксирующая основные события, закрыла свой ежедневник, собрала сумку и, хлопнув дверью, отчего больно зазвенело в голове, ушла. Больше Вера ничего не помнила, ни как они вернулись домой, ни как её посадили в автобус с напутствиями «найти, наконец, хорошего мужика, а не чёрта лысого», на что Вера ответила «чёрт есть, но, чёрт возьми, не лысый», ни дорогу в столицу.

Она проснулась от того, что солнце ярко светило в глаза, делая последним ощутимо больно. Постаравшись отвернуться, Вера уткнулась во что-то тёплое и хорошо пахнущее.

– Должен признаться, не ожидал, – послышался недовольный голос.

– Мм….

– Взрослая адекватная женщина, имеющая высшее образование и дочь.

– Пап, ты умер и уже давно, – просипела Вера. – И то, что мы тебя вчера поминали, не даёт тебе никакого права читать мне нотации.

– Поминали, значит? И многих помянули?

– Многих, и мертвых и живых, чтоб им всю жизнь на метро ездить… Ты вообще, иди уже, где ты там сейчас живешь…

– Так мне домой идти? – насмешливо спросил голос.

Ответом было недовольное бурчание. Вскоре Вера вновь уснула под мерное укачивание то ли автобуса, то ли рук.

Глава 22

Пробуждение было неприятным и чрезвычайно болезненным. Хотелось одновременно умереть и выжить. Чёрт бы побрал эту тётку с её подругами, рестораном и проблемами. В ближайшие два года она туда вообще ни ногой. Нет, три. Пять.

– Пей.

О Боже! Вера попыталась открыть глаза. Это было тяжело и практически невыполнимо. Говорят, что мозг не имеет нервных окончаний, но что тогда там раскалывается от боли?

– Пей, – повторили ей.

Мозговые оболочки, подсказал ей вдруг вспомнивший о своем существовании и назначении мозг.

– Боболочки…

– Что? Вера, пей говорю.

Глаза открылись и узрели стакан с водой. Руки схватили, рот выпил, мозг офигел и выдал все известные и неизвестные ругательства.

– Это водка!!

– А ты что хотела? Апельсиновый сок? Или может быть ромашкового чая?

Вера откашлялась, приняла вертикально-горизонтальное положение, попросту сев и проснулась окончательно. И хотя возвратно-поступательные движения глазных мышц вправо-влево давались с трудом, она увидела незнакомый ей интерьер. Большая просторная комната с бежевыми обоями, минимумом мебели, окном с темными занавесями и открытой дверью на балкон. Кровать огромных размеров, на которой она сейчас сидела, была покрыта так же бежевым покрывалом. Кстати, очень мягким. На Вере была надета большая белая футболка явно мужского фасона. Она посмотрела на неё и тихонько застонала:

– Кто переодевал?

– Твои предположения, – хмуро поинтересовался Берестов. – Так, чисто из академического любопытства.

– Совести у вас нет, – зная ответ, пробормотала Вера.

– Мне по рангу не положено её иметь.

– Будете орать?

– Ага, а ещё кидаться, бить и воспитывать.

С этими словами он схватил её, перекинул через плечо, вышел через открытую дверь на балкон и скинул вниз. Начавшая было визжать девушка, плашмя упала в бассейн. Времени сгруппироваться не было, поэтому приземление на воду было не совсем комфортным. Единственным приятным моментом была тёплая вода, моментально сгладившая практически все болезненные моменты. Вера вынырнула и с наслаждением легла на воду. Сверху на неё смотрел ловчий и глаза его при этом были подозрительно игривы. Ну да, а ведь на теле только футболка. Демонический уровень бессовестности зашкаливал. А хрен с тобой золотая рыбка! Нравится – смотри. Такая психотерапия была очень действенна, мгновенно усмиряя чувство смущения и стыда. Тем более, их первая встреча была куда более откровенной.

Берестов рассматривал красивое женское тело, лежащее в его бассейне, и думал, почему это оно уже два года одиноко? Наверно из-за мерзкого характера, решил он. Сам в полной мере испытал все его прелести.

Берестов любил свой дом, построенный им самим в одном из поселков под Москвой. Густой лес, отдаленность от трассы давали ощущение уединенности. Тишина, стоявшая ночью, позволяла слышать малейшие звуки природы, будь то стрекотание кузнечиков или шуршание бегущего ежа. Большие участки, огороженные заборами, позволяли жить спокойно и уверенно. Двухэтажный дом с двумя спальнями, гостиной и библиотекой комфортно существовали с бассейном, артезианской скважиной, генератором электротока и комплексом солнечных батарей. Минимальный запас еды, умение быстро её приготовить и так же быстро съесть, делало его существование практически автономным. Кроме него, в доме никто не жил, лишь раз в неделю приходила служба уборки. На участке росли сосны, а между ними стояла обычная русская баня. Какой русский не любит попариться?

Ловчий всё-таки приготовил ромашковый чай, поставил его на стол рядом с бассейном и сел рядом.

– Типа я должна вылезать? – ехидства в голосе не было, скорее чувство обреченности.

– Ну почему же? Можешь и дальше мокнуть, зрелище эстетичное и глазу приятное.

– Вот может же всё испортить, – проворчала девушка, вылезая и заворачиваясь в полотенце.

– Желательно, чтобы ты пришла в себя как можно скорее, у нас нет времени на рассмотрение причин твоей пьянки и приятного устранения её последствий.

– Можно узнать причину данной спешки?

– В Москве намечается волна самоубийств среди подростков, ты должна будешь готова работать круглосуточно.

– Веселенькая перспектива, – мрачно протянула Вера, имея в виду как причину работы, так и её следствие. – Сколько у нас времени?

– До вечера.

– Можно вопрос?

– Валяй.

Вера поерзала на стуле, занимая более удобное положение.

– Почему все эти магические существа, назовём их так, рождаются во взрослом возрасте? Гораздо логичней, когда с рождения понятно, кто, что и почему.

– Не знаю, – протянул ловец. – Есть несколько версий. Согласно первой, доблестная средневековая инквизиция повадилась детей с даром лишать жизни на самой её заре. Магическая верхушка поразмышляла и сделала так, что дар получают во взрослом возрасте, когда уже можно отмахаться от инквизиторов, если не мечом, так хотя бы кулаками.

– Но инквизиция давно стала литературным персонажем. Почему осталось по-прежнему?

– Может «рецепт» обратного превращения потеряли, а может инквизиция просто вывеску сменила. Согласно второй версии, сей мир, – ловчий обвел руками окружающий пейзаж, – отключили от источника. Ну, или сократили его пропускную способность. А дети, вследствие своего юного возраста или отсутствия физических сил, просто не могут к нему подключиться. Ты же сама через инициирование проходила, легко было?

– Да уж…

– Третья версия утверждает, что детям вообще не нужна магия. Они должны и без неё развиваться. Дескать, она мозги затуманивает, юный организм, не осознавая своей мощи, может разрушить хрупкое равновесие между материей и энергией.

– Каким образом?

– Законы физики в школе учила? Так вот магия им не подчиняется, если ты не заметила, а грубо, причём очень даже, их нарушает.

– Не стыкуется.

– Почему?

– Если магия не подвластна законам физики, то каким образом мы с тобой ещё существуем?

– Тоже верно, – согласился ловчий. – И это та загадка, над которой много десятилетий бьётся соседний отдел. Пока результатов ноль, но они не унывают. Надо же как-то бюджет осваивать. Кстати, о бюджете. Надо пойти его освоить и поесть.

Глава 23

Они ловили подростков на крышах высоток и обычных пятиэтажек, на перронах дальних сообщений и в тоннелях метро, двоих сняли с колокольни церкви на юге столицы. Удивительно, но с моста решил спрыгнуть только один закомплексованный товарищ, да и тот как то быстро образумился и решил пойти в кафешку, где сидела с подругами любовь всей его жизни. Уговорив двадцать второго потенциального самоубийцу, Вера поделилась сомнениями с куратором.

– Всё как-то слишком просто.

– В каком смысле просто? Просто так с жизнью не прощаются.

– Не в этом дело, – Вера потерла переносицу, ища правильные слова. – Помнишь того мальчика? Ну того, самого первого. Так вот. У него было горе. Действительно горе. Там каждая клеточка болела и отчаянно хотела прекратить это страдание. А эти дети… У них не те проблемы, когда действительно хочется свернуть все свои дела на этом свете. Это обычные мелкие неурядицы, с которыми сталкивается абсолютно любой человек на стадии взросления. Понимаешь, нельзя из-за тройки по сочинению, пусть и полугодовому, решиться на подобный шаг. Это бред.

Ловчий размышлял над её словами. К сожалению, читать души могли только ангелы, и увидеть то, о чём рассказывала сейчас его подопечная, он не мог. Приходилось верить на слово, да и причин для сомнений в правильности интерпретации не было.

– Ты хочешь сказать, что это надуманные проблемы?

– Нет, не надуманные, они действительно есть. Но не настолько масштабные. Как будто их кто-то убедил в том, что это оооочень важно, понимаешь?

– Влияние извне?

– Возможно, – пожала плечами Вера. – Утверждать не буду, но подозрение есть.

– Добро, – согласился Берестов. – Предположим, ты права, тогда встает вопрос: кому это нужно и зачем?

– Cui prodest? Cui bono?* – задумчиво пробормотала Вера.

– Это были обычные дети, без способностей и силы, а значит слив энергии невозможен, – рассуждал ловчий вслух. – И судя по тому, что ты сказала, и убивать то их не собирались. Ерунда получается. Суета сует. Если только…

– А?

Ловчий вытащил телефон и набрал связного.

– Иван, за последние двое суток всплески были?

Выслушал ответ и отключился. Вера смотрела на ловчего, ожидая, когда тот разъяснит «если только». Но Берестов подумал и позвонил ещё раз.

– Здравствуй Марина, надеюсь, что не отвлёк от чего-то, чего я не знаю. Мне нужна вся информация по убитым ведьмам. Да. Сейчас я требую это как представитель закона. Девочек своих прошу не присылать, воспользуйся достижениями современной технологии. Потрудись, будь добра. Я сам у неё спрошу. Не заставляй меня ждать.

– Что случилось? – спросила Вера.

– Ведьм убивают потихоньку, сила пропадает как сквозь землю, всплески мы не регистрируем. И сейчас мы с тобой скачем по крышам, вместо того, чтобы убийцу ловить.

– То есть, нас отвлекают важным от главного?

– Похоже на то. Поехали в контору.

В кабинете их ждал связной с охапкой распечаток, в которых чёрным по белому было написано, что ничего родо-смертельного в последнее время не происходило. Это было, по меньшей мере, странно, потому как два-три сигнала в неделю это выверенный временем и статистикой стандарт, а тут тишина почти две недели. Но поразмыслить над этим парадоксом Берестову не дали. Открылась дверь и вошёл невысокий пожилой мужчина. Строгий черный костюм, волосы с сединой, гладко выбритое лицо. Из официального образа выбивался ярко-зеленый галстук с изображениями мухоморов. За мужчиной следовала свита охранников и маленький человечек в очках и с портфелем.

– Сергей Иванович! Здравия желаю. Что случилось? – ловчий отложил бумаги в сторону и поднялся навстречу гостю с веселыми грибами.

Тот, кого назвали Сергеем Ивановичем, пожал руку ловчему, повернулся к Вере, кивнул в знак приветствия и снова обратил внимание на Берестова. Девушка смутно припоминала зелёный галстук.

– Каждый день что-то случается Дима, каждый день. Давай сначала о деле, а потом поговорим. Снаряжай своего ангела, она поедет на встречу, – и указал на маленького человечка. Вера посмотрела на объект разговора, отмечая его нервозность и некоторую растерянность.

– Куда? – моментально изменившимся голосом спросил ловчий. Вере стало интересна причина столь резкого перехода от искренней доброжелательности к напрягшей подозрительности.

– Дело, понимаешь ли, государственной важности. Да ты не переживай, вернём в целости и сохранности.

Как любопытно! Вера потянулась за печеньками, лежащими в верхнем ящике стола. В банке беспокойно завертелась фейка. Вера мстительно улыбнулась, заткнула нос и вскрыла пакет с кормом.

– Она никуда без меня не поедет, – решительно пресек любые разговоры Берестов. – Вы, – он сделал ударение на этом слове, – сами сказали, что я отвечаю за неё, цитирую «головой и хвостом».

Запах поплыл по комнате и все присутствующие разом обернулись к Вере. Она же, не вынимая затычек из носа, мило улыбнулась.

– Война войной, обед по расписанию, – произнесла она смешным голосом.

Берестов на секунду улыбнулся, потом крикнул:

– Вань! Чаю всем! У нас тут долгий разговор намечается.

Через минуту в центре кабинета стоял самовар на столике в окружении чашек. Десерта не было, видимо, чтобы гости не рассиживались. Стул один появился, на него сел Сергей Иванович.

– Сколько осталось? – спросил он у Берестова.

– Неделя, – хмурый ловчий вновь вернулся.

– Я смотрю, ты крепко влип, – заметил Сергей Иванович.

Вера с удовольствием прислушивалась к занимательному, но непонятному диалогу мужчин. То, что галстук с грибами занимал более высокую должность, было и ежу понятно. И зачем-то галстуку была нужна Вера, но то, что ловчий был очевидно против, ей даже понравилось. Вера ела печеньки, кормила фею, наблюдала за борющимися с тошнотой охранниками и позеленевшего коротышку. Грибное начальство же с невозмутимым видом, даже не поморщившись, продолжало диалог.

– Вы знаете как это бывает, – стиснув зубы произнес ловчий.

– Ладно. Олег Петрович, вы не будите против, если Берестов поедет с нами?

– Но инструкция…, – начал было коротышка.

– Боюсь тут ЧС, – улыбнулся галстук. – Вы помните господина Соловьева из Владивостока? Тот случай со штормом, когда пришлось поднимать «Варяг» и только чудом мы избежали конфликта с Японией.

– Лично не присутствовал, но с материалами дела ознакомлен, – отрапортовал Олег Петрович.

– Так вот, мы же не хотим, чтобы ситуация повторилась.

– Так точно!

Значит, коротышка тоже военный, заметила Вера. Да тут все по ходу военные.

– Ладно Берестов, хорош чаи гонять, – галстук поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. А ведь он даже не в своём кабинете. – Собирайтесь, спускайтесь.

Когда делегация покинула кабинет, Берестов остался на месте, уйдя в себя. Вера кинула остатки корма фейке и вытащила затычки из носа. Позвала ловчего, но тот не отзывался, смотря перед собой. Она подошла и аккуратно, словно чего-то опасаясь, положила ладошку ему на плечо. Тут же поверх неё легла большая тёплая мужская рука. Вера повернулась к столу Берестова и увидела на экранах фотографии. Там были портреты ведьм и фотографии с мест убийств.

– Поехали, – промолвил Берестов, явно не желая сейчас обсуждать ведьминский вопрос.

Их ждала вереница из пяти черных затонированных иномарок в сопровождении полицейской машины с мигалками.

– Начальник, а нас точно не арестовывают? – поинтересовалась Вера, смущённо одёргивая довольно короткое белое платьице.

Берестов посадил её в среднюю машину и сел рядом. Процессия двинулась и Вера машинально взяла ловчего за руку, а сама вглядывалась в мелькающий за окном пейзаж. Мужчина долго смотрел на маленькую ладошку, не решаясь хоть как-нибудь отреагировать. Осталась всего неделя. Надо подождать.

Когда машины одна за другой начали въезжать на территорию Кремля, Вера отпрянула от окна и вжалась в кресло.

– Мы здесь зачем? – тихий голос был испуган.

– Я не знаю, – честно ответил Берестов. – Но ты можешь не бояться, я рядом.

– А есть то, чего мне нужно бояться? – глаза девушки округлились и с мольбой смотрели на ловчего. Да она на ребёнка больше похожа, нежели на женщину, подумал Берестов.

– Любого человека за пределами дома ожидает опасность – лёд перед ступеньками, кирпич на голову, маньяк за углом, йогурт просроченный и так далее и то прочее. Ты чего больше всего в детстве боялась?

– Руку мохнатую под кроватью.

– Такую? – Берестов закатал рукав и шепнул что-то, отчего его рука стала покрываться шерстью и бородавками. Вера засмеялась, и Берестов отметил, что у него отлегло на душе, словно её настроение это его настроение. Наверно привязка сказывается.

– Без бородавок, но в остальном очень похоже, – Вера вытерла пальцами выступившую от смеха слезинку.

Тем временем они подъехали к большому административному зданию, возле которого машины остановились. Все вышли, охранники остались на улице, а Берестов с Верой и коротышкой последовали внутрь. Несколько коридоров и они остановились перед одной из дверей. За ними сидел секретарь, вскочивший при их появлении и скрывшийся за другими дверями. Вскоре он появился вновь и сделал приглашающий жест. Берестов поднялся, ведя за собой Веру, но секретарь покачал головой.

– Я прошу прощения, но только она.

Берестов помолчал, нехотя отпустил руку Веры, явно борясь с собой, и подтолкнул к двери. Она подошла к двери, обернулась, посмотрела на ловчего, отчего тому захотелось немедленно забрать её отсюда и валить, пока не поздно. Но он молча стоял, пока она не скрылась за дверью.

Прошло три часа. Открылась дверь и вышла Вера с очень задумчивым лицом. Их проводили обратно к машине, усадили и махнули охранникам, чтобы те доставили их обратно.

За всю дорогу Вера произнесла только одну фразу:

«Ему не легко».

Подробности Берестов не спрашивал, понимая, что происходящее за той дверью должно оставаться там же. Чтобы избавить себя от мрачных мыслей, он выстраивал дальнейшую схему работы с ведьмами. Они перешли дорогу кому-то очень сильному, раз убийства оставались скрытыми ото всех, кроме самих ведьм. И главный вопрос: почему они молчали? Хотели справиться сами? Видимо потерпели неудачу, раз потери продолжаются. Или есть что-то такое, что они хотят скрыть от властей, скрывая от них преступления? Размышления прервал телефонный звонок.

– Да. Что?! Высылай группу, мы туда. Командир, – он обратился к водителю. – Пожалуйста, Сивцев Вражек 15, и, если возможно, очень быстро.

* Cui prodest? Cui bono? – с латыни «Кому хорошо? Кто от этого выиграет?», римский консул Кассиан Лонгин Равилла, 127 г до н.э.

Глава 24

Тот кивнул, сказал что-то по рации, впереди включились мигалки и звуковое сопровождение. И они помчались по улицам столицы, словно ехали по МКАДу. Уже через 10 минут были на месте. Возле подъезда их ждали ребята из спецгруппы. Один за другим все прибывшие исчезли в подъезде. Вера бежала последней. По лестнице третий этаж.

Дверь открылась сама. Они переглянулись, Берестов махнул рукой мальчикам в камуфляже. Быстро и бесшумно группа оборотней втекла в квартиру. Послышался звук глухого удара, всхлип и женский голос, бормочущий несвязные звуки. Ловчий вбежал в квартиру, Вера последовала за ним. Длинный коридор, заканчивающийся большой залой, освещённой старинной люстрой. По стенам куцая мебель, окна зашторены, в центре комнаты двое – окровавленная девушка с застывшими стеклянными глазами, лежащая головой на коленях Марины. Последняя и бормотала что-то глядя в стену, а скорее всего сейчас находящаяся в прострации. Одной рукой она придерживала голову убитой девушки, а вторую прижимала к своей груди.