Приключения поэта в заколдованном лесу

Подойдя к грибу- гиганту Артём присел, любуясь его огромной красивой шляпкой, осторожно потрогал её – удостовериться, что всё натурально, без обмана, и чувствуя спиной взгляд лесовика, срезал под корешок. Взял в руку. Только сейчас он почувствовал реальную мощь генерала грибного войска. Гриб был тяжёл и очень впечатляющ. Словно он держал в руке увесистую дубину. Надо селфи сделать, выложить в одноклассниках – заядлые грибники позеленеют от зависти, скажут это фальшивка – компьютерная графика! Таких грибов мы даже во сне не видели! Маманя будет в восторге! Ещё пойдет соседям похвалиться, возьмёт: Зинк, смотрите, Артёмка какой гриб нашёл! Даже гордость какая-то у него проснулась. Принесу домой, надо взвесить, сфотографировать, послать в книгу рекордов Гиннеса, может премию дадут – сто тысяч долларов! По рылу тебе дадут, а не премию, сказал внутренний голос. Такие идиотские мысли замельтешили в голове. Высыпал из пакета « мелкоту», с трудом засунул гиганта – шляпка по диаметру пакета еле пролезла, а резать жалко такого лесного уникума, потом грибы помельче насыпал сверху.

– Значит, грибков захотелось? – хозяин местного лесного царства задал вопрос.

– Да не то, чтобы… – вырвалось у молодого человека признание, он повернулся лицом к сказочному дедку, – маманя моя: сходи да сходи! Я ведь когда в лес иду, Евсей Макарыч, веду себя прилично: ветвей не ломаю, деревья без надобности не рублю, муравейники не разрушаю! Я ведь не какой- нибудь отмороженный турист, дорвавшийся до «уикэнда на природе», используя дебильный термин диджеев – и как только вырвалось!

– Знаю, знаю! – улыбнулся дедок, к удивлению Артёма показав белый ровный ряд зубов, словно накануне сделал их у дорогого стоматолога, а в мультфильмах их невежественные в этом плане режиссёры беззубыми показывают.– Ну, иди- иди, погуляй по лесу, может ещё чего найдёшь!

Артём повернулся, сделал несколько шагов. И остановился. За спиной зазвучали сиплые звуки дудки. Чего это я, подумал он. Такая исключительная возможность пообщаться с настоящим Лешим, может один раз в жизни представилась! Ведь не разговаривал до этого с такими фантастическими чуваками вон сколько – больше тридцати лет! Пусть даже и схожу с ума! Всё равно никто не видит, если даже и так, никто не позвонит в психиатрическую больницу, приезжайте скорее, тут у чувака клинит, – разговаривает с лешими!

Он повернулся обратно лицом к лешему, лихорадочно соображая чего сказать в таком случае.

– Что такое вьюноша? – перестал дудеть лесовик.

– Да вот… понимаете, ли Евсей Макарыч… такая, можно сказать, забавная ситуация! Поэт сделал паузу. – Первый раз в жизни вижу и разговариваю с таким… исключительным… – он чуть не ляпнул персонажем, но вовремя прикусил язык; вдруг этот персонаж болезненно относится к словам. Как его называют, и ещё, чего доброго, обидится, – существом сказочного мира, о каких я только в книжках читал, когда был маленький!

– А-а-а, тебе хотелось бы узнать побольше про нас и нашу сказочную жизнь в лесу, – охотно ответил леший, как бы помогая парню правильно выразить свои мысли.

– Всё так, Евсей Макарыч!

Дедок, призадумавшись, пожевал губами.

– Хорошо! – раздвинул он губы в широкой и надо сказать приятной улыбке. – Ты – парень добрый, открытый, честный – понравился мне! Я давно за тобой наблюдаю, когда ты приходишь в лес! Вижу – лес любишь, ведёшь себя культурно… Так уж и быть покажу тебе нашу потаённую, настоящую, скрытую от глаз людей, лесную жизнь! Увидишь её в истинном свете, а так же её настоящих обитателей! Смотри, не пугайся! И никому об этом не вздумай сказать! Леший сделал лицо строгим. Потом – как в сказке – хлопнул в ладони три раза.

Рядом с ним появилось ещё одно сказочное существо. Маленькая коровка, размером раза в три меньше настоящей. И раза в два меньше пони.

Дедок резво спрыгнул с корневища, погладил коровку по боку.

– Стой спокойно, милая! Дадим немножко молочка этому молодому человеку?

Коровка расплылась в улыбке показав крупные белые зубы. Посмотрела на парня добрыми, большими, красивыми коровьими глазами. Ресницы у неё были длинные мохнатые, любая супермодель лопнет от зависти, какие были ресницы у сказочной коровки. Кивнула головой в знак согласия. На шее у неё зазвенели колокольчики.

Артём это новое сказочное чудо природы разглядывал во все глаза.

Его поразило, что коровка, мало того что была белой, ещё и в цвет берёзы – с чёрными продольными метинами.

Лесовик забрался под сказочное домашнее животное, где вымя, и ловко стал её доить в глиняный горшок, непонятно когда появившийся у него в руках.

Пока он её доил, коровка блаженно терлась головой о ствол дерева и довольно мычала.

Через несколько минут леший уже стоял перед парнем и протягивал горшок с волшебным – как правильно понял Артём, – молочком.

Ему пришла неожиданная мысль: может я не первый вступаю в контакт со сказочными жителями! Может и соседка «Зинка» с этими фантастическими лесными квартирантами общается, вон по сколько грибов – по целой корзине приносит одних белых, словно они ей по заказу, как в ресторане!

– И что, много вы нашему брату показываете истинный настоящий лес и его обитателей?

– Что ты, – замотал головой леший, очень редко и в виде исключения! Вот как тебе, любящему лес, и не причиняющему вреда без надобности.

– И ещё, – сказал лесовик, – в лесу можешь встретить избушку на курьих ножках. В ней живёт Баба- яга. Можешь зайти в гости, если будет желание…

– А она меня, того… не посадит на лопату и не сунет в печь, чтобы приготовить жаркое, вспомнил Артём классическое изложение сказки.

– Боишься?

– Есть маленько!

– По обстоятельствам, вьюноша!

– Как это?

– Если понравишься бабуле, то может и чаем угостить, и подарок сделать!

– Брось, Макарыч! – вклинилась в разговор коровка, – запугаешь парня! Не бойся, Артём, она хоть и Баба- яга но тоже – женщина! А любая женщина, даже если она и баба- яга, руководствуется с мужчиной в разговоре иными принципами! Это только в сказке она сразу стремиться посадить молодца на лопату и сунуть в печь, а в реальной жизни совсем по другому!

– Не понял! – у поэта совсем голова пошла кругом. Ещё и коровка заговорила! Не слишком ли много впечатлений! Вот это зашёл в лес на часок за грибами!

Берёзовая коровка хлестнула хвостом по боку, почесала копытом задней правой ноги вымя и продолжила разговор:

– Не понимаешь? Она же – женщина! А чего любят женщины, когда разговаривают с мужчинами? Чтобы они говорили им красивые приятные слова! Они у вас комплиментами называются! Я вот тоже женщина или дама, как говорят в ваших современных больших городах, нас тут одна кикимора, то есть дамочка из такого города просветила: сейчас и в самом деле стала кикиморой, на етишкином пруде живёт, кстати, не советую туда ходить, там у наших кикимор клуб по интересам… Так вот, я тоже, в некотором смысле – дама, только животного племени! Какой-бы, ты, мне сказал комплимент?

– Ну-у-у, – Артём совсем ошалел, таким дамам – сказочным коровкам ему комплиментов делать ещё не доводилось. Он бывшим женам-то эти компл’ы делал по большим праздникам, несмотря на то, что писал неплохие стихи. – Я бы сказал, какая вы изящная, миниатюрная, с редкой красивой расцветки шерстью, дамская коровка!

– Хорошо сказал, сразу видно, что поэт! – заулыбалась коровка. – Так что если надумаешь зайти к Бабе- яге, вежливо постучи в дверь, она спросит: «Кто там?», ты ответишь, скажет: « войди», а когда войдешь, не забудь вытереть о половичёк за дверью ноги, и добавить, к примеру, какая вы Баба- яга приятной наружности дама, я таких и в городе не видал среди обыкновенных дам, какие у вас красивые черные глаза, какая стройная фигура и т. д. Ей тоже надоедает одной днями и неделями сидеть в избушке – ругаться с чёрным котом… Да, у неё и кот есть! Кот говорящий, как и все обитатели нашего леса: если и он чего- нибудь спросит, отвечай, а если подойдёт, погладь его и, не бойся, когда увидишь – из его шкуры искры посыплются. Хочется поговорить, особенно с человеком, допущенным до сказочной реальности леса. С лешими-то, и с кикиморами она не очень любит общаться!

– И ещё, – добавил леший, – у меня к тебе будет одна небольшая просьба…

– Какая? – насторожился поэт.

– Когда пойдешь по этой тропинке… да, вот ещё что: если всё-таки надумаешь зайти к бабе- яге, на избушке должен быть флюгерок в виде красного петушка, а сама избушка – классическая – на двух куриных ногах… Так вот, – после всего, что увидишь, и не увидишь в том числе, эта тропинка приведёт тебя к болоту – оно особенное, его узнаешь по лилиям, растущим около берега по всей овальной окружности, там живёт водяница…

Кто, кто? – перебил Артём лешего.

– Ну, это такая девушка или женщина, которая утопилась с горя от несчастной любви. Так эта водяница – зовут её Марион, дочка помещика, жившего на отшибе лет сто назад, влюбилась в корнета – проездом тут был, – начали они встречаться в лесу на поляне, около этого озера, тогда оно было озером; встретились несколько раз, он ей такие романсы всё на гитаре играл: «Не жалею, не зову, не плачу, всё пройдет, как с белых яблонь дым…» А потом он, значит, её… того… понял, да? Прямо на этой поляне… Я всё видел, за берёзой стоял, и как он её стал обнимать- целовать, повалил на траву, задрал платье… На ней такое помню, красивое шикарное было платье от модного французского портного – она потом рассказывала… Значит, сделал своё дело подлец- мерзавец (ударение на -ец) и бросил, уехал в Санктд- Претенбургк, – у вас есть такой город? не захотел жениться! Она с горя – не мудрствуя лукаво – и утопилась… Кикиморы рассказывали, прибежали ко мне: " Макарыч, страх что творится на дальнем озере-то, где лилии растут, дочка помещика утопла!» Они своими глазами всё видели: вечером, уже на небе луна взошла, они в карты играли на кочке с водяным Спиридоном, по носу ему щёлкали, поэтому он у него всегда такой лилово- багровый, как зальцбургский заяц, да ещё от самогона… Кстати, может, его тоже встретишь, на кочке сидит посреди болота, на балалайке похабные частушки поёт – не обращай внимания… Вдруг видят: девица бежит в одной ночной сорочке, прямо с крутого берега в воду – бултых, только лаптёнки на поверхность всплыли… Такая вот грустная история! Леший вздохнул от такого печального воспоминания. – Так вот, отнесёшь Марион вот эту – он вытащил из кармана изящную, маленькую, размером с ладонь, блестящую чёрным лаком шкатулку с красивым рисунком на крышке. Типа, какие поэт видел у них в магазине продавали, похожие на палехские миниатюры. Смотри, её не открывай!

Как в реальной сказке со мной такие происходят удивительные вещи!

Леший протянул парню жбанчик с молоком. – Пей, если не передумал. Смотри – семь глотков, не больше: считай внимательно!

Артём взял горшок раза в два меньше деревенского, – у них тоже остались настоящие глиняные горшки и кувшины, – коричневого цвета, покрытый лаком и разрисованный яркими золотыми и красными цветами – с понтом хохлома, подумал, кто это у них тут художник, и поднёс к губам…

– Макарыч, – добавила коровка, – скажи ему, чтобы через три часа был у этого дерева! И дай сиреневый клубок на всякий случай, если заблудится!

– Не заблудится, – возразил Макарыч, – он лес хорошо знает!

– Всё равно – дай! – упрямо мотнула головой лесная коровка и хлестнула хвостом по правому боку, словно её укусил слепень.

Ни хрена, – Артём замер, – вот это компания! Тут без молока может сразу «баклажан протухнуть!» (Т.е. можно с ума сойти. Слэнговое словосочетание сейчас по ходу писания придумал!)

Леший достал из накладного кармана кафтана маленький клубок и протянул парню.

На вид обыкновенный клубок из сиреневых шёлковых ниток, из каких его мать вязала носки, только из шерсти. Сунул его в карман.

Поднёс к губам горшок с молоком. Может не надо, слабо возразил внутренний голос.

Надо, Артёмчик, надо, откуда-то сбоку шепнул другой ехидный голос.

Дедок с любопытством наблюдал за ним.

– Стой! – вдруг остановил он парня. Чуть не забыл самое главное! Хлопнул ладонью по лбу, – память совсем дырявая! Запомни ещё такую деталь: когда придёшь через три часа, прислонишь руку к стволу и скажешь: – Дед Евсей не ленись, мне скорее покажись! Я выйду и сниму с тебя молочный дурман.

– Дед Евсей не ленись, мне быстрее покажись! – как в трансе повторил Артём.

– Не быстрее, а скорее! – подняв палец поправил его лесной дедок. Так из-за одного слова можешь себе большую хавронью подложить! Так вы, молодёжь, из-за одного неправильно сказанного слова жизни себе коверкаете!

– Не быстрее, а скорее! – на автомате повторил собиратель грибов, подумав: что теперь из всего этого приключения может получиться, но отказываться было уже поздно. В голове – каша из инструкций, какие ему выдали леший с лесной коровкой. И чего- нибудь забыть немудрено!

Сделал семь глотков.

Молочко от лесной коровки оказалось душистым, с привкусом лесных ягод, особенно земляники, типа йогурта, только намного ароматнее не пересахаренное и без послевкусия химии.

Отняв жбанчик от губ увидел, что ни лешего, ни коровки: исчезли. Поставил горшок на землю.

Выпрямился.

Осмотрелся.

Как будто ничего не происходило.

Как будто…

Но через минуту понял, что это не так. Лес начал меняться прямо как по волшебству. Словно у парня сняли, как пенку с молока, пелену с глаз. Будто кто- то невидимый протёр тряпкой очки от пыли. Сначала усилились звуки. Словно повернули тумблер на усилителе, как на дискотеке, чтобы толпу от грохота дебил-музыки колбасило не по-детски. Окружающая его стена леса зазвучала разноголосьем, переливаясь оттенками, будто в оркестре вступили новые инструменты, до поры до времени молчавшие. Лес придвинулся вплотную, и словно разглядывал его тысячью глаз. Палитра красок окружающего мира стала глубже, ярче, насыщеннее, как в мультфильме: он почувствовал себя одним из персонажей.

– Полный фуникулёр! – в восторге сказал любитель острых ощущений (а на этот момент он себя таким начал чувствовать), стараясь унять сердцебиение и усиленно пульсирующую в голову кровь, рассматривая во все глаза произошедшую перемену. – Точно у меня « болты срезало»* во внутреннем пространстве черепа! Вот это я попал в реальный галлюциногенный замес!

Он увидел тропинку: она как по заказу легла ему под ноги, желтовато- лимонного цвета, утоптанная. Шагнул на неё с таким чувством, словно на минное поле. Постоял маленько привыкая. Ничего не произошло.

Пошёл.

Канареечного оттенка лента и сама, как канарейка, вздрагивающая тысячью всполохов, весело побежала вглубь леса. С обеих сторон тропинки тёмно-зелёная травяная субстанция – ему показалось – зашевелилась, зажила своей жизнью. Он почувствовал что лес стал одним гигантским живым существом, миллионом живущих, двигающихся в его тёмной лиственно- древесной массе макро- и микроорганизмов, копошащейся протоплазматической формой. Словно волна прошла по деревьям, мху, лишайникам и траве, когда он присмотрелся внимательнее: вздрогнула, ожила, задвигалась, заговорила. Из травы, притягивая внимание, высунулось множество растений и цветочных голов, повернувшись бутонами в его сторону, зазвенели, заблагоухали сильными, разнообразными, насыщенными запахами и красками, что у Артёма закружилась голова. Приветливо, словно приглашая, чуть позвенивая, закачали синими глазами колокольчики, ландыши вытягивали свои узкие стебли в его сторону, раскачивались остролистные папоротники, сине-голубыми брызгами цветков тряслась медуница, тут и там белыми вкраплениями бросалась в глаза сныть… Это только растения, какие он хорошо знал. Но тут было в десятки раз больше! На гнилых пнях и в тёмных ложбинах мха сгрудились кучками грибы: лисички, опята и с тревожным любопытством смотрели на него яркими бусинами глаз. Деревья, как ожившие исполины, наблюдали за ним, перекидываясь замечаниями, дескать, опять чел появился, не причинит ли нам зла, не будет ломать ветви и вырезать перочинным ножом на наших туловищах: « Здесь были Вася и Владя – «уговорили» два литра водки». Или: « Коля плюс Люся равно любовь». «Как это делают другие дебилы племени человеческого, – как будто, – Артёму померещилось, – сказала сосна. – «Нет, – ответила ей ель, – не видишь, что-ли, это Артёмка- поэт, тут рядом живёт, он, когда к нам в гости приходит, не хулиганит, ветку не сломит, если она на пути. – «Как же, – возразила берёза, – две недели назад у сестры срезал несколько веток, правда извинился, прости, говорит, берёзка, мне твои ветви нужны для веника в бане париться.» – «Вот видишь, извинился же, – встал на защиту ели кряжистый, уже старый дуб, – а другие идиоты племени человеческого, вон что вытворяют! Не помнишь разве, неделю назад приезжали злые люди на железной вонючей тарахтелке – автомобилем называется – рыбу ловить, рыбаки грёбаные, четверо неумытых рыл, остановились на спуске, где ольха, два дуба и орешник, разбили палатку, разожгли костёр, какой-то тут у них базар беспонтовый бытовой, ладно, сначала сухой валежник собрали для костра, а позже, поднажрались сатанинской водички, сволочи, от которой люди делаются как припадочные, орут друг на друга, ржут, как кабаны, объевшиеся жёлудей, дергаются под свою идиотскую музычку, потом раздерутся: начали безобразничать, ломать неокрепшие ветви с молоденьких деревьев, в дубок бросать ножи и топор, нашли забаву. Хорошо Макарыч их отвлёк, а то бы по пьяни и лес подожгли!

Артём все разговоры между деревьями понимал, и ему было очень стыдно за поведение братьев- человеков, какие из них некоторые становятся дикари, когда начинают чувствовать свою безнаказанность – что хочу, то и ворочу. Он шёл дальше по тропинке, как зачарованный лесной странник: лес постепенно раскрывался перед ним, поражая новыми картинками. Из-за каждого дерева и куста на него глазели и показывали пальцем чудные мифологические существа: анчутки, анцибалы, шишиги, кикиморы, квакуны, рмутники, кошедралы, пинчюботалы. Вдруг справа, когда начался густой орешник, где он заметил висящие на нём вместо орехов блестящие разноцветные шары как на новогодней ёлке, кусты раздвинулись, и высунулась уже реальная лесная дама- кикимора. Легка на помине, подумал поэт, даже и не удивившись: начал привыкать к новой реальности, сразу въехав в её фантастические обертоны. В самом деле – она была такая, когда он к ней начал присматриваться. Реальная дама, живущая по закону жанра в болоте: зеленовато-серая, всклокоченная, с жёлтыми, светящимися, как у совы ночью, глазами, синими губами и длинным из сухостоя, сучком- носом. Одета во что-то кургузое неопределенного цвета, типа платья с секонд хенда, но Артём не был уверен, что это и есть классический женский аксессуар одежды. Чем-то похожая на некоторых знакомых ему дам, злоупотребляющих алкоголем. Он вспомнил рассказ лешего про городскую даму, превратившуюся в кикимору: уж не она ли это?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.