Странные дела в отеле «Зимний дом»

– Рада познакомиться, сэр. Целый год я только и делала, что мечтала, как вернусь в «Зимний дом».

Норбридж повернулся к соседнему столику, выдвинул из-под него стул и готов был подтянуть его к себе.

– Тогда садись, пожалуйста, и давай поговорим.

Эгиль П. Фаулз замахал руками, словно разгоняя туман.

– Пожалуйста, садитесь на моё место. Мне действительно уже надо идти. Жена выгонит меня из дома, если я не приду через… – он посмотрел на часы, – …семь минут.

Норбридж взглянул на своего друга, и на мгновение показалось, что он обдумывает, что сказать. Мужчины смотрели друг на друга, и Элизабет почувствовала между ними какую-то настороженность. Взгляд говорил: «Пожалуйста, сохрани в тайне то, что мы только что обсуждали».

– Я не хотела прерывать вас, – сказала Элизабет.

Норбридж отмахнулся.

– О, мы ни о чём важном не разговаривали, – легко бросил он. – Одна и та же тема уже сорок лет.

– Так, так, так! – быстро объявил профессор Фаулз и нервно засмеялся. – Просто два старых чудака перетирают старые истории былых времён. О, славные были деньки, да, Норбридж? Какие хорошие были дни!

Он покачал головой и вздохнул, а потом опять протянул руку Элизабет.

– Ладно, надеюсь вскоре увидеть вас в «Зимнем доме». Как я рад познакомиться! Но мне надо идти.

Профессор кивнул Норбриджу и вышел.

– Старый друг, – сказал Норбридж, глядя на стул, на котором недавно сидел Эгиль П. Фаулз. – Старый, добрый друг. Который не хочет признавать, как часто я ставил ему шах и мат.

Он посмотрел на Элизабет и указал на пустой стул. – А теперь ты здесь.

– Я действительно надеюсь, что не помешала вам.

Норбридж покачал головой. Затем провёл пальцем за ухом и, выставив сжатую ладонь вперёд, раскрыл её. Перед лицом Элизабет появилась крохотная роза. Норбридж торжественно преподнёс её внучке.

– Твоя магия не ослабела! – воскликнула Элизабет и приняла розу.

– Как прошла поездка? – спросил Норбридж, но, не дав ей времени ответить, объявил:

– Давай поедим!

Глава третья

Травма из прошлого

Зима

На обед Элизабет съела сэндвич с яйцом и салатом, а Норбридж выпил три чашки чаю, добавив панини с сыром моцарелла и помидорами. За это время девочка рассказала о том, как прошёл год – точнее, одиннадцать месяцев с тех пор, как она уехала из «Зимнего дома».

Элизабет рассказала о школе (ничего интересного, кроме того, что имело отношение к библиотеке), о жизни в Дрире (c каждым днём всё более и более скучной, особенно в сравнении с «Зимним домом»), о дяде и тёте (не таких злых, как обычно, но всё равно очень неприятных). Были периоды, когда год казался бесконечным, и недели и месяцы до возвращения в «Зимний дом» тянулись во много раз дольше, чем в другие периоды её жизни. Но теперь, когда она пересказывала всё Норбриджу, ей показалось, что год пролетел за одно мгновение. Единственное, о чём она больше всего хотела спросить деда – насколько ему удалось решить вопрос с её окончательным переездом в «Зимний дом», – пока оставалось невысказанным. Элизабет надеялась, что её дед и покровитель сам об этом расскажет, и не хотела ставить его в затруднительное положение.

– Ты говорила, что дядя с тётей стали к тебе добрее? – уточнил Норбридж.

Она снова вспомнила о том, как тётя Пурди и дядя Бурлап отвозили её на станцию в Дрире.

– Вчера они вели себя совершенно особенно, – сказала она. – Они проводили меня до самого поезда, и, когда мы прощались, они выглядели… грустными. Я никогда их такими не видела.

Элизабет до сих пор недоумевала по этому поводу.

Норбридж поднял брови.

– Может быть, им в самом деле было грустно. Думаю, каждый грустил бы, прощаясь с тобой.

– Прощаясь на три недели? Я думала, они будут прыгать от восторга.

Элизабет ожидала, что дедушка засмеётся, но он не изменился в лице, продолжая смотреть на неё с таким видом, будто знал нечто такое, чего она ещё не успела узнать, такое, что страшно важно, но об этом ещё не говорили.

– В прошлом году, когда ты уезжала, – заговорил он, – я попросил тебя принять кое-что к сведению. Помнишь, что именно?

Она прекрасно помнила их расставание. Норбридж предупредил её, что следует очень осторожно использовать свою таинственную силу, и она с большим уважением отнеслась к его предостережению. Всё это время, тихонько экспериментируя по ночам со своими необычными способностями и заставляя предметы двигаться – книгу раскрываться, ботинок подпрыгивать и так далее – она изо всех сил старалась держать их в тайне, хотя иногда её так и подмывало продемонстрировать кому-нибудь свои возможности.

И однажды она позволила себе это: когда во время ссоры с тётей Пурди Элизабет смогла на расстоянии вдребезги разбить тарелку в раковине. Это так сильно напугало дядю с тётей, что они ретировались к себе в комнату и оставили девочку в покое. И ещё был случай: невероятно рассердившись на Алана Кирпшо за его постоянные подначки и оскорбления, она опрокинула ему на колени поднос с обедом, в результате чего брюки её обидчика оказались измазаны шоколадным молоком и соусом чили. Но такие случаи бывали с ней крайне редко, и всякий раз накануне кто-то очень провоцировал её, поэтому девочка надеялась, что это было простительно…

– Помню, – сказала она. – Ты говорил, что все мы в семействе Фоллс обладаем некоторой силой и очень важно пользоваться ею с умом.

– И ты..?

Она вспомнила о событиях часовой давности, когда заставила рюкзак Родни упасть с полки ему на голову.

– Примерно девяносто пять процентов…

– Надо довести до ста процентов, – серьёзно сказал Норбридж и тут же весело подмигнул ей. – Знаю, это непросто. Бывало, я разговаривал с каким-нибудь особенно неприятным клиентом, и мне ужасно хотелось ему что-нибудь сделать, например, чтобы у него лопнула резинка от трусов или чтобы очки сдавили ему нос или уши… чуть-чуть, совсем чуть-чуть… Но, конечно, я не могу себе этого позволить. В своё время моя сестра поддалась на эти соблазны, и сама знаешь, куда это её привело. Тёмный, разрушительный хаос и, хуже того…

Элизабет подумала о странных мгновениях, когда она ясно чувствовала соблазн, исходящий с тёмной стороны. Особенно сильно это проявилось, когда Грацелла лично, во время их битвы в библиотеке, предлагала Элизабет предать Норбриджа и «Зимний дом» и присоединиться к ней. Конечно, нет! Но… на какую-то долю мгновения этот вариант показался ей привлекательным. Как странно. Элизабет изо всех сил старалась забыть об этом.

– Понимаю, – протянула она, отправляя в рот кусок ежевичного пирога.

Элизабет просто умирала от желания спросить, когда же, наконец, она сможет переехать жить в «Зимний дом», если это вообще когда-нибудь может произойти.

– Знаешь, – снова заговорил Норбридж, – после того, как в прошлом году я узнал о связи твоих дяди и тёти с Уинни, у меня начала складываться цельная картина.

Элизабет замерла: ей очень хотелось узнать побольше о своих родителях.

– У нас будет время в «Зимнем доме» во всём разобраться. Просто твои дядя и тётя заполнили некоторые, – продолжал он, поглаживая бороду. – Я тебе говорил в прошлый раз, что причина, по которой твоя мама решила уехать из «Зимнего дома», была в следующем: она поняла, что не сможет чувствовать себя в безопасности из-за Той Самой Книги и из-за того, что может предпринять Грацелла. Я ведь полностью потерял с ней связь – тут она очень постаралась – поэтому могу только предполагать, что её решение было обусловлено именно этим.

Он помедлил.

– Но было ещё кое-что.

Элизабет положила вилку на стол.

– Дочь призналась мне (ей было тогда тринадцать или четырнадцать), что однажды она почувствовала… не знаю, как верно передать это словами… что иногда её, наоборот, очень привлекала история Той Самой Книги и история Грацеллы.

– Что ты имеешь в виду под словом «привлекала»? – насторожилась Элизабет.

– Зло так могущественно, – вздохнул Норбридж, – и очень привлекательно. Думаю, она имела в виду, что сила, которую воплощала Грацелла, как-то обращалась к ней.

Он наклонился вперёд, и Элизабет поняла, что он очень осторожно подбирает слова.

– Я бы сказал, что многие из нас в «Зимнем доме» чувствовали что-то подобное и боролись с этим. Думаю, Уинни хотела мне сказать, что она боялась своих собственных желаний. Поэтому в итоге просто покинула «Зимний дом», решив не возвращаться до тех пор, пока не будет в себе уверена.

Элизабет растерялась. Картина, описанная Норбриджем, была далеко не полной.

– Ты узнал о ней что-нибудь ещё?

Норбридж сунул руку в нагрудный карман шерстяной рубашки и вытащил конверт. Из него он достал сложенный газетный листок и протянул Элизабет через стол.

– Взгляни. Несколько месяцев назад я просматривал материалы и нашёл вот это.

Она развернула листок с такой же аккуратностью, с какой именинник бережно снимает праздничную упаковку с подарка. Затем она посмотрела на заголовок статьи:

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ:ОТЕЦ И МАТЬ ПОГИБЛИ, РЕБЁНОК ВЫЖИЛ

Она подняла голову и встретила глаза Норбриджа. Он шевельнул пальцами, побуждая её читать дальше:

– Это из газеты того города, где жили твои родители.

Элизабет вдохнула и начала читать.

17 декабря 2009 года. Вечером во вторник, около 11 часов, пожарно-спасательная команда приняла вызов от неизвестного водителя, который сообщил о горящем автомобиле на автостраде 17 в пяти милях к востоку от Верано. Спасатели обнаружили разбитый автомобиль «Тойота камри», а в нём – Ферланда Летина, 27 лет, и Уиннифред Летин, 26 лет, жителей Верано, они скончались на месте происшествия. На заднем сиденье была обнаружена их дочь Элизабет, 4 года. Ребёнок не пострадал.

«Неизвестно, что стало причиной аварии, – заявил Уильям Бексли, руководитель спасательной команды. – Мы можем только предположить, что произошло что-то из ряда вон выходящее, ведь больше ни одна машина не была задействована в ЧП. Честно говоря, даже придумать ничего не могу, всё выглядит так, будто в машину что-то врезалось».

Расследование продолжается. Ребёнок останется в ведении органов опеки, пока не будут найдены родственники.

Элизабет перевернула страницу, но не обнаружила больше ничего важного. Стараясь сдержать слёзы, заливающие глаза, она ещё раз перечитала статью и, не глядя на деда, вернула ему листок. «Скончались на месте происшествия» – от этих слов кровь застыла в жилах. Она бы дорого дала за то, чтобы это нигде и никогда не было написано.

– Я не знал, что случилось, пока в апреле не нашёл эту статью, – сказал Норбридж.

Элизабет взяла вилку и подцепила с тарелки ягоду ежевики. Потом ещё одну, и ещё. Она только наполовину слышала Норбриджа. Перед её глазами всё ещё стояли слова: «Скончались на месте происшествия».

– Я ознакомился с материалами расследования и…

– Лучше бы ты мне этого не показывал, – вздохнула Элизабет.

Слёзы ручьями текли по лицу девочки. Мужчина и женщина за соседним столиком посмотрели на них и, сконфуженные, вернулись к своим тарелкам.

Норбридж открыл рот от удивления.

– Я… я думал, что ты хочешь узнать! Мне казалось, тебе будет легче сначала здесь поговорить об этом. Поэтому я хотел встретиться с тобой.

– Но я просто хотела приехать и увидеть всех! – воскликнула Элизабет. – Тебя, Фредди, Леону! Я просто хотела…

– Прости.

Казалось, Норбридж совсем растерялся. Он был потрясён тем, как сильно она расстроилась.

– Боюсь, я совершил ужасную ошибку, решив, что лучше поговорить обо всём заранее, здесь, в Хевенворте.

Чем больше Норбридж говорил, тем больше Элизабет смущалась. Ей хотелось узнать про родителей всё, что только можно. Но теперь все надежды, ожидания, волнующее предвкушение счастья в связи с возвращением в «Зимний дом», которые она так долго в себе носила, проживая день за днём, были разбиты этим откровением. Столкнуться лицом к лицу с трагедией Элизабет оказалась не готова. Ей хотелось лишь одного – просто вернуться в любимый отель!

Девочка не знала, что сказать Норбриджу. Она чувствовала, что если хоть одно слово сорвётся у неё с языка, то силы оставят её и она разразится громкими рыданиями.

– Прости, – сказал Норбридж, потирая лоб. – Понимаю, что принял по этому поводу неправильное решение.

– Мы могли бы поговорить об этом потом! – воскликнула Элизабет, закрывая лицо руками, потому что снова заплакала.

– Я здесь всего на три недели, и… и…

– Ты здесь не на три недели.

Рыдания Элизабет прервались:

– Что?!

– Ты здесь не на три недели, – повторил он, на этот раз мягче. – Прости меня за эту статью. Я вижу, что это было слишком. Но я хочу сказать, что…

Он поморщился, смущённо хмыкнул и протянул через стол салфетку.

– Вот. Вытри глаза, дорогая, и я всё тебе объясню.

Глава четвёртая

Что за книга?

Знак

Норбридж ощупал нагрудный карман, чтобы удостовериться, что газетная статья надёжно спрятана, и откашлялся.

– Во-первых, прими мои извинения. Я вовсе не хотел тебя огорчить. Но когда я начал всё это изучать, то сперва обнаружил историю с автокатастрофой, потом были твои дядя и тётя, переговоры с юристами и адвокатами, потом новые переговоры с твоими дядей и тётей, и снова юристы и адвокаты…

Норбридж прищурил глаза и замахал руками перед лицом, словно отгоняя невидимых мух.

– Я сбился с мысли. Что я хотел сказать и к чему я всё это вёл… Я всё устроил, и ты сейчас же переезжаешь в «Зимний дом». Навсегда. Или до тех пор, пока сама не захочешь уйти. Тут тебе решать.

Он опустил руки.

– Так что… «Зимний дом» – теперь твой дом! – он погладил бороду. – Если ты сама этого хочешь.

Плечи Элизабет вздрогнули и словно поникли. Её гнев, боль, разочарование тотчас куда-то испарились. Девочке показалось, что с последним выдохом из неё вышло что-то очень страшное, и теперь голова её была абсолютно ясной.

– Правда? – она произнесла это очень тихо.

Норбридж быстро кивнул:

– «Зимний дом» – теперь твой дом, – повторил он. – Я обо всём позаботился. В последний момент нужно было кое-что уладить, но в конце концов твои дядя с тётей согласились на… А, забудь! Теперь ты здесь. Это всё.

Элизабет молчала, не отрывая глаз от деда, который, как в немом кино, смотрел на неё и улыбался. Затем к ней вернулся дар речи:

– Это возможно?

Норбридж засмеялся:

– Возможно! Прости, что всё так затянулось.

Норбирдж поднялся, обошёл стол, встал на колени перед Элизабет и ещё раз обнял её.

– С приездом, Элизабет. Добро пожаловать домой.

Когда он выпустил девочку из объятий, она ещё долго пребывала словно в тумане, раздумывая, не померещилось ли ей это всё и нет ли здесь какой-то ошибки.

Девочка старалась впитать в себя все слова деда, пытаясь снова и снова мысленно проверить их значение. И наконец осознала, что её самые сокровенные молитвы услышаны.

– Ты выглядишь так, будто никак не можешь отойти от сна! – осторожно отметил Норбридж. – Понимаю, что некоторые новости могут выбить из колеи. Но сейчас ты в порядке?

– В порядке ли я? – воскликнула Элизабет. – Это лучшая новость в моей жизни! Я не могу поверить! Это потрясающе!

Норбридж поднял чашку, в которой ещё оставался чай.

– За долгие и счастливые годы в «Зимнем доме»!

Элизабет снова заплакала. Потом, продолжая плакать, стала смеяться. Когда заветная мечта наконец сбывается, в это очень сложно поверить сразу.

По прошествии часа девочка уже изучала бесконечные книжные стеллажи компании «Харли Димлоу и Сыновья, Книготорговцы». Ей по-прежнему казалось, что она ещё не спустилась с небес на землю – так окрылили её слова Норбриджа о том, что она в самом деле теперь будет жить в «Зимнем доме». Он подробно объяснил, что тётя Пурди и дядя Бурлап лишь неделю назад подписали необходимые бумаги, что все её вещи будут отправлены багажом, что она перейдёт в школу в Хевенворте – они поговорили об этом и ещё о паре дюжин вещей, которые имели непосредственное отношение к новой жизни Элизабет. Но в какой-то момент, когда девочка всё ещё пыталась не качать головой от удивления, Норбридж сказал, что у него есть ещё одно дело, так что времени на чай с пирогом у него больше нет. И ещё он сказал, что Джексон – старший посыльный в «Зимнем доме» и правая рука Норбриджа – будет их ждать на площади перед эстрадой через сорок пять минут.

– Вот там давай и встретимся, – заключил Норбридж. – Ты можешь пока покопаться в книгах, а я заберу кое-какие вещи.

Элизабет полагала, что в книжном магазине будет яркая и весёлая атмосфера, может, потому, что весь Хевенворт выглядел таким праздничным. Но там оказалось мрачнее, чем она ожидала. И дело не в том, что у «Харли Димлоу и Сыновей» было не убрано. Такой эффект создавали дубовые панели и полки, заваленные книгами, и слабый свет потолочных люстр, закреплённых слишком далеко друг от друга.

– Добрый день, – мягко произнёс служитель магазина, восседавший за высоким столом, заваленным книгами. Он был седовласым и сутулым, и в первое мгновение Элизабет хотела спросить, является ли он самим Харли Димлоу или одним из его сыновей. Но она только поздоровалась и оглядела ряды книжных шкафов, контуры которых проступали в сумраке. Эти шкафы были так забиты книгами, что, казалось, сейчас всё содержимое вывалится в разные стороны.

Мужчина вытянул шею, и его голова, как на телескопическом штативе, вышла из тёмного закутка, где располагался он сам. Девочка не знала, скрипнул ли старый стол, или заскрипел пол под его ногами, или захрустела его скрюченная спина – но откуда-то явственно донёсся тихий скрип. Сквозь толстые стёкла очков на неё уставились два глаза, выпученных и налитых кровью.

– Ищете что-то конкретное? – спросил он шепелявым голосом.

– У вас есть книги Дэмиена Кроули?

Элизабет уже прочитала две его книги – «Тайну поместья Нортхевен» и историю про девочку, которая нашла таинственный драгоценный камень в старинном особняке. Обе эти книги заворожили её, и Элизабет хотелось почитать что-то ещё. Кроме того, девочка помнила, что заметила книгу Дэмиена Кроули в старой комнате Грацеллы, куда прокралась тайком, – это странное совпадение она хотела когда-нибудь обсудить с Норбриджем.

И ещё была одна странность. Библиотекарь в её школе в Дрире не могла найти книг этого автора, по-видимому, из-за того, что ни у каких поставщиков и ни в каких магазинах они не значились. Сама Элизабет, когда ездила с дядей и тётей в ближайший городок Смелтервиль, зашла в местный книжный, где владелец ей объяснил, что книги Дэмиена Кроули уже много лет не поступали в его магазин. Поэтому девочка была сильно заинтригована и надеялась найти другие книги Кроули здесь.

Тусклые глаза мужчины на мгновение вспыхнули. Он осторожно наклонил голову, чтобы внимательнее посмотреть на неё.

– Сейчас у меня нет книг Дэмиена Кроули, – сказал он. – Его не слишком часто спрашивают.

– Может быть, у вас есть что-нибудь о шифровании?

Позже Элизабет не сможет объяснить себе, почему она спросила об этом. Есть много разных других книг, которые могли бы показаться ей интересными.

Мужчина поднял костлявый палец и указал в самый дальний угол магазина:

– Ряд 13. Справа. В самом конце.

Элизабет посмотрела в указанном направлении, затем повертела головой вправо и влево, чтобы пристально осмотреть всё, что содержалось в шкафах прямо перед ней.

– Если хочешь, можешь всё посмотреть, – сказал мужчина и с облегчением, как старая черепаха, которая слишком долго вытягивала шею из панциря и устала держать её на весу, откинулся на спинку стула, исчезнув из освещённого пространства.

Найти нужный раздел оказалось непросто, потому что в магазине царил полный беспорядок, книги были рассованы и заткнуты куда только возможно, а обозначения на полках точностью и системностью не отличались.

Элизабет несколько раз останавливалась. Она посмотрела прекрасный альбом с рисунками некоего Максфилда Пэрриша, затем иллюстрированное издание «Похищенного» Роберта Льюиса Стивенсона – она бы купила эту книгу, если бы та не стоила целых 18 долларов; и ещё одну книгу, где доктор объяснял, как людям научиться питаться одним воздухом, без какой-либо еды.

Ей встретились стеллажи с подписями «Шпионаж», «Необъяснимые явления», «Чудеса древности», и всё это располагалось в разных частях зала без какой-либо системы. На нижней полке одного из огромных шкафов девочка обнаружила раздел, подписанный: «Коды, шифры и тайнопись».

Просматривая заголовки книг, Элизабет почувствовала дрожь – её посетило вновь то странное ощущение, которое она впервые почувствовала больше года назад и которым теперь старательно училась управлять. Это была самая суть таинственной способности, которая продолжала развиваться в ней. И если раньше эта сила появлялась спонтанно, то сейчас она всё реже и реже приходила без внутреннего призыва со стороны Элизабет. Но сейчас это произошло. Девочка остро почувствовала её. И в тот же момент рука точно сама собой метнулась к тусклому корешку коричневой книжки. Элизабет вытащила её и прочитала название: «Этот удивительный мир слов!», автор Дилан Граймс. Это была тонкая книжка, впервые изданная в 1886 году, а в руках Элизабет держала переиздание 1956 года.

Девочка просмотрела оглавление: «Диск Альберти», «Сцитала»[2], «Великие Печати», «Амбиграммы», «Шифр Плейфера», «Светящиеся чернила», «Доска Полибиуса», «ЗЛОВЕЩИЕ совпадения».

«Фредди был бы в восторге», – подумала Элизабет. Она посмотрела на цену и вздрогнула: 22 доллара 50 центов!

Продолжая листать книгу, девочка остановилась на главе «Великие Печати». На первой странице была фотография долларовой банкноты с изображением пирамиды и с надписью на латыни. Элизабет пролистала вперёд, до страницы, озаглавленной «Амбиграммы». Этого слова она не знала, поэтому начала внимательно читать:

Хотя существует много видов амбиграмм, больше всего распространён тот, когда слово выписывается таким образом, что при его переворачивании проступает новое слово (это может быть то же самое слово). Если ты не понимаешь объяснения, посмотри на пример, и всё станет ясно – нужно лишь перевернуть страницу вверх ногами, и ты увидишь, что я имел в виду:

Элизабет не сразу поняла, что смотрит на слово «вера». Но когда она смогла прочитать витиеватый шрифт, то очень удивилась. Ещё больше девочка удивилась, когда перевернула книгу вверх ногами и увидела, что слово остаётся тем же самым. Она прикоснулась к кулону под свитером и подумала, какое это странное совпадение – встретить в новой незнакомой книге слово со своего заветного кулона, да ещё зашифрованное таким странным образом.

Каково же было её изумление, когда в памяти совместились два факта: способ написания слова в книге перед глазами и каллиграфическая техника на визитке Маркуса К. Химса, помощника Грацеллы, который был в «Зимнем доме» и участвовал в том жутком заговоре против Норбриджа. Его визитка выглядела вот так:

В ходе своего прошлогоднего расследования Элизабет заметила, что подпись Маркуса, если её перевернуть вверх ногами, читалась как «Смих» – а это было второе имя человека, написавшего Ту Самую Книгу, и это являлось ключом к разгадке тайны, что Маркус и его жена Селена причастны к замыслу Грацеллы.

«Очень странно, – подумала Элизабет. – Вера. Амбиграммы. Маркус К. Химс.»

– Всё нашла?

Девочка подняла голову: в конце прохода темнел силуэт странного служителя магазина со скрипучей шеей.

– А! – воскликнула Элизабет. – Да, да, всё на месте, нет проблем, спасибо.

Мужчина молча удалился. Элизабет бросила взгляд на стенные часы и поняла, что ей пора уходить. Она достала блокнот, списала название книги, поставила её на место, занесла слово «амбиграммы» в список «Неординарные Загадки и Игры Со Словами» и поспешила к выходу из магазина «Харли Димлоу и Сыновья».

– Спасибо, – сказала она служащему, желая поскорее уйти, потому что он казался ей более чем просто странным.

– Приходи к нам ещё, – догнал её у двери шепелявый шёпот. – Я поищу для тебя книги Дэмиена Кроули.

Глава пятая

Запретное кладбище

Некто

Огни ярко освещали площадь, подсвечивая падающие снежинки. Элизабет сразу увидела Джексона и Норбриджа, которые стояли рядом с эстрадой.