Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение

Вдоволь насмотревшись на себя, Вера заплела волосы, выпустила прядь рыжих волос, чтобы прикрыть багровый рубец на щеке, надела светло-зелёное платье, перетянутое в талии широким поясом, мягкие кожаные туфли, и вместе со щебетуньей Саврой вышла в общую залу.

Там, накрывая на стол, уже суетилась Айна и еще две женщины, такие же светловолосые и высокие. Увидев Веру, они улыбнулись ей. Савра выдернула ладошку из руки Веры, подбежала к одной из женщин и потерлась щекой о её локоть. Женщина засмеялась, и, легко хлопнув девочку пониже спины, отправила её на улицу. Стоя посреди зала и не зная, чем помочь хозяйкам, Вера чувствовала себя до крайности неловко.

– Вайра, иди, возьми это, – поняв смущение девушки, окликнула её Айна. Вера, услышав имя, которым её здесь называли, встрепенулась, подошла и приняла из рук женщины блюдо с хлебом. Айна ободряюще улыбнулась и указала на стол.

Зашедший со двора Ори увидел, как дочь помогает Айне, и одобрительно качнул головой.

– Смотри, не нагружай её больно-то. Слаба еще.

– Знаю, знаю. Ишь, заботливый какой, – Айна подошла к мужу, и негромко спросила, поглядывая на Веру. – Ирве снова на дальние луга отправишь?

– А что?

– Там и без него справятся, уж, почитай скосили всё. А Вайре-то что ж всё одной быть? Савра ведь мала еще. Пусть Ирве с Вайрой будет, глядишь, она и вспомнит что. А ему и в доме работы хватит.

Ори сел на скамью, потер щетинистый подбородок, в раздумье поглядел на Веру.

– Ну, пускай. Скажу ему. Только чтоб за ворота тана пока – ни ногой!

– Вот и хорошо, – согласилась Айна.

Вскоре за столом собрались вся семья, одиннадцать человек. Вера разглядывала их с интересом, размышляя, кто они друг другу. Одна из женщин была очень похожа на Айну, и Вера решила, что они сёстры. Напротив Веры молча сидела Нерса – молодая женщина с грустными глазами. Рядом с ней на краю скамьи вертелся непоседливый малыш лет четырех, шустро орудуя деревянной ложкой. Сидевший во главе стола Ори ел молча, временами поглядывая на домочадцев. По правую руку от него сидел Ирве, возле него мальчик-подросток, потом Вера. Айна сидела слева от мужа и следила за тем, чтобы никто не остался без куска хлеба или кружки молока. Обок Айны, уперев локти в стол и ни на кого ни глядя, уплетал завтрак крепкий бородатый мужик, а рядом с ним – плотный мальчишка лет двенадцати. Савра втихомолку подталкивала его под локоть, но мальчик отмахивался от неё, словно от надоедливой мушки, только недовольно помыкивая. Кончилось тем, что сидевшая рядом с девочкой мать выговорила ей.

– Савра, отстань от Форка! Дай брату спокойно поесть.

– Да он все равно, когда ест, ничего не слышит и не видит, кроме миски, – хихикнула девочка. – Объедало!

– Форку день косой махать, – пробасил бородач, не отрывая взгляда от чашки, – а тебе только языком молоть. Что тяжелее?

– Я еще уток пасу, и гусей, – надулась Савра.

– Они сами пасутся, – фыркнул Форк. – Гусятница.

Савра несильно толкнула брата в плечо, и получила в ответ пинок по ноге под столом.

– Хватит, – пригрозил им отец. – Айса, налей-ка мне еще молока.

Мать Савры наполнила кружку, бородач выпил, вытер усы ладонью и поднялся.

– Благодарение Сулии за пропитание, – пробормотал он, потом повернулся к Ори. – Я на дворе жду.

Ори кивнул и встал. Вслед за мужчинами из-за стола повскакали и мальчики, а Ирве, копируя манеру отца, чинно поднялся, спокойно допив молоко.

– Благодарение Сулии, – произнес Ори. Потом взглянул на мальчиков. – Форк, Гвир, помогите Эрмону. Да скажите, чтоб веревки новые взял. Айна, собери нам поесть.

– Готово уж всё, – ответила Айна, указывая на две корзины в руках у Нерсы, которые та несла к выходу. Потом спросила. – Как с Ирве-то?

– Помню, – дернул бровями Ори, и окликнул сына. – Ирве!

– Да, отец, – оглянулся тот от порога.

– Ты останешься дома.

Ирве удивился.

– Почему?

– Побудь с сестрой. Тан ей покажи, поговори, авось вспомнит что. У матери и тёток работы полон дом, а Савра мала еще. Да и здесь тебе дел хватит: амбар давно починить надо, скоро зерно ссыпать. Холодники опять же подновить, старый уж обваливался по весне. Навесы проверь, у правого, кажись, столб подгнивший.

– А как же…, – Ирве оглянулся на двор, где Эрмон и мальчишки уже сложили на телегу косы.

– Ничего, справимся пока. Пойдешь с нами стога метать. Сейчас ты тут нужнее. Вайра пусть тебе помогает по мере сил.

– Как скажешь, отец.

Вера вместе с Саврой вышла на крыльцо смотреть, как Ирве открывает ворота. Эрмон тряхнул вожжами, чмокнул, и бодрая круглобокая лошадка потянула телегу. Форк и Гвир сидели сзади, болтая ногами. Савра скорчила рожицу брату, а тот погрозил ей кулаком. Телега выехала со двора, и Вера вернулась в дом. Айна и её сестра уже закончили убирать со стола, и пошли в хлев. Вера поискала глазами Савру, которая только что была рядом, но та уже улепетнула куда-то. В горнице остались только мальчонка и большой черный кот. Вера улыбнулась, глядя, как малыш, развалившись на полу возле кота, дергает того за задние лапы. Сытый кот терпеливо сносил эту экзекуцию, широко раскинувшись и прикрыв глаза. Малыш посмотрел на Веру, дернул кота за левую лапу и изрек:

– Мява!

Вера присела на скамью.

– Мява! – мальчик потянул кота за другую ногу.

– Мява? – Вера улыбнулась. – Значит, мява – это кошка?

Мальчик ухватил животину за хвост, и дернул. Кот заорал, извернулся, чиркнул агрессора когтями по руке и удрал.

– Ма…!!! – заревел мальчик.

Вера протянула руку, поглаживая мальчика по светлой головке. На крик в горницу заглянула Нерса.

– Эриг, чего кричишь?

– Мя-а-ва-а!!

– Ах он, зверища, Валкун его порази. Ну-ка, давай на двор. Кто у нас охотник? Кто у нас воин отважный? Эриг. Охотники не плачут.

Нерса увела сына, и Вера осталась совсем одна. Чувствуя себя абсолютно бесполезной и чужой здесь, она поднялась, и, вытирая проступающие слезы, пошла в свою комнату. Вдруг кто-то тронул её за локоть. Вера оглянулась и увидела Ирве.

– Снова плачешь, – грустно покачал он головой. – Я больше не позволю. Идем, тан посмотришь.

Он взял её за руку и вывел за собой. Дом Ори стоял на пригорке, и с крыльца можно было видеть большую часть поселка. Ирве широко повел рукой.

– Гленартан. Тан. Ну, вспомни. Наш тан. Пойдем, покажу всё.

Они вышли из ворот, и неторопливо пошли меж сельских дворов. Обходя поселение, Ирве надеялся пробудить в сестре воспоминания или заметить хоть намёк на узнавание. Но нельзя вспомнить и узнать то, что раньше было незнакомо. Вера с интересом осматривала селение, в которое забросила её судьба.

Усадьба, именуемая Гленартан, была невелика, в ней насчитывалось десятка три домов, похожих на тот, в котором проживала семья Веры. Во всем была видна рука хозяина, постройки были практичными и добротными, пространство вокруг них аккуратно расчищено. Всю усадьбу огораживал высокий частокол, а тяжелые ворота, настежь открытые днём, на ночь запирались массивными засовами. На внешней стороне створок было вырезано изображение мохнатого зверя. Вера отметила, что зверь удивительно похож на медведя, но с длинным пушистым хвостом. Она подошла поближе, рассматривая резьбу, провела ладонью по дереву. Увидев её интерес, Ирве пояснил:

– Мадвур.

– Мадвур? – повторила Вера

– Да, правильно, – подтвердил обрадованный Ирве, услышав из уст сестры родные слова. – Он наш танок. Он защищает тан от врагов – людей и злых духов.

– Мадвур, – наморщила лоб Вера. Что-то странное, неуловимо знакомое почудилось в словах Ирве.

Они поднялись на угловую сторожевую вышку, и Вера разглядела неширокую речушку, очерчивающую границы поселения с восхода. С запада и юга к поселению прилегали обширные поля. На расстоянии ста шагов от частокола подступающий с севера лес был вырублен.

– Хорошо было бы по лесу проехаться, но тебе пока нельзя покидать тан, – с сожалением пожал плечами Ирве. – Ничего, как сил наберешься, обязательно пойдем на охоту. Самое страшное уже позади, Вайра, теперь ты с нами и скоро совсем поправишься.

Говоря это, Ирве взял Веру за руку и ободряюще улыбнулся. Она ответила неловкой полуулыбкой и, высвободив ладонь из его пальцев, спустилась с вышки.

До самого вечера, до отхода ко сну, она пыталась осознать это слово – мадвур. Уже в постели на ум пришло еще одно странное слово – Лангор. И, непонятно почему, стало как-то тревожно и неспокойно.

***

Вера проснулась задолго до рассвета от сильнейшей, до слез, головной боли. Сдавив ладонями виски, она съежилась на постели и прикусила край одеяла, чтобы заглушить стон. Голова словно горела изнутри, распадаясь на куски. Хотелось окунуть её в ледяную воду и долго-долго остужать. Вера сползла с кровати и поплелась к выходу. На дворе стояла глубокая бадья с дождевой водой, и пределом всех мечтаний было сейчас погрузиться в остывшую за ночь воду. Вера медленно дотащилась до дверей и как можно тише сдвинула засов.

Но едва она переступила порог дома и вышла на крыльцо, как накатила такая невыносимая боль, что ноги сами подкосились, и Вера, взвыв, осела на ступени. На шум первым выскочил Ори, за ним выбежали Ирве, Эрмон и женщины со светильниками.

– Вайра!

Ори бросился к корчившейся на крыльце Вере, ухватил её за плечи медвежьей хваткой. Эрмон навалился на ноги.

– Ирве, за жрецом, быстро!

Бледный Ирве бросился со двора и понесся к дому Баэлира.

– Света, света дайте! – кричал Ори, втаскивая бьющуюся в его руках Веру в дом.

– Бо-ольно-о!!! – кричала она. – Мама!

– Я здесь, Вайра, здесь! – подскочила Айна. – Что, где больно?

Веру уложили на кровать, Ори и Эрмон по-прежнему крепко держали её, не давая возможности пошевелиться. Айна склонилась над Верой, вытирая кровь с её лба, разбитого о доски крыльца.

– Где больно, доченька?

– Голова, – стискивая зубы, простонала Вера.

– Сейчас, сейчас Баэлир придет. Он поможет.

Айна осеклась, подняв глаза на Ори, только сейчас поняв, что произошло.

– Она… она говорит! – прошептал Эрмон.

От неожиданности он ослабил захват, и тут же получил от Веры ногой по груди.

– Не трепыхайся, – беззлобно пробормотал Эрмон, снова стискивая руки на Вериных коленях.

Дверь настежь распахнулась, и в комнату вбежал Ирве. Ори оглянулся на вошедшего следом жреца.

– Баэлир!

В голосе танеда прозвучала мольба. Баэлир, бросив взгляд на Ори, быстро подошел к дергающейся на кровати Вере, встал над ложем.

– Прочь все.

Вера почувствовала, как поспешно разжались руки на плечах и коленях.

– Баэлир…, – выпрямившись, нерешительно произнес Ори.

– Все, – повторил жрец, не глядя на танеда.

Ори попятился к двери, с состраданием глядя на то, как приступы боли заставляют его дочь корчиться и стонать. Баэлир не двинулся с места, пока в комнате не осталось никого, кроме него и Веры. Как только дверь закрылась, он склонился над Верой, стиснул её голову, повернул к себе и заглянул ей в глаза.

– Разумеешь ли, что говорю я?

Вера в ответ лишь зажмурилась, так как взгляд выпуклых глаз жреца причинял еще большие страдания. Они, словно спицы, впивались в изнемогающий мозг. Баэлир разжал руки, выпрямился и подошел к столу. Налил из кувшина в кубок воды и вернулся к постели. Вера приоткрыла глаза и увидела, как стоящий над ней человек протянул руку к висевшей на его поясе лапе, как вытянул из неё, словно из ножен, длинное тонкое остриё, отливающее угольной чернотой. Вера завизжала, давая выход страху и боли, попыталась пнуть жреца, но промахнулась. Он же, вытянув руки с кубком и острием над Верой, громко и внятно заговорил.

– Волей Светлого Валкуна и силой Матери Нейны, да очистится сия дева, Вайрой именуемая, и оставят её темь и лихо, и не возымеет власти над ней Темный Лангор, и охранит от зла деву сию дух танока рода её – рода мадвура.

Баэлир окунул тонкий клинок в кубок и, приговаривая, круговыми движениями стал размешивать воду.

– Плод с древа —матери Нейне в чрево,Взросло черное жито,Акилой открыто,Триром добыто,Унией мыто,Сулией смолото,огненным молотомИороса ковано,Кану зачаровано,Локо остужено —станет оружиемНа смерть врагуЖелезо священное,Светом благословенное.В вечном векуСветлому Валкунуславу реку —Жизни хранителю,небес повелителю.Именем Яснобогаоткрываю дорогу,Угоняю хворобув темную чащобу.Камни в песок,река в ручеек,В золото глина,в небо кручина,В землю вода —с девы Вайры беда.

Странные действия и плавная речь жреца произвели удивительный эффект – по мере того, как Баэлир говорил, головная боль исчезала, Верой овладевали покой и умиротворение. Она обессилено вытянулась на кровати, не имея сил не то что пошевелиться, но просто держать глаза открытыми. Жрец закончил читать, убрал клинок и, склонившись над Верой, приподнял её за плечи.

– Выпей.

Вера разомкнула веки, и увидела, что Баэлир поднес к её губам кубок с водой. Она покорно выпила всё до капли, и жрец опустил её на подушки. Отставив кубок, жрец заглянул ей в глаза.

– Разумеешь ли, что говорю?

Вера медленно кивнула, удивляясь тому, что понимает этого человека. Смысл сказанных им слов, слов чужого языка, проступал в её сознании, как симпатические чернила на бумаге.

Баэлир выплел из своей косицы фигурку на тонком кожаном ремешке и туго повязал Вере на левое запястье.

– Оберег не снимай.

Она опустила взгляд на руку. Ремешок больно давил, а деревянная фигурка мадвура натирал косточку над кистью. Но это было сейчас не важно. Важно было то, что ей невыносимо хотелось спать. Баэлир понял.

– Спи. Сон целебен будет для тебя, и моё укрепит заклинание.

И Вера послушалась. Баэлир постоял еще несколько секунд, глядя на спящую девушку и задумчиво поглаживая подбородок. Потом развернулся и вышел из комнаты. К нему тотчас же подскочил Ирве, а Ори, сидевший на скамье, поднялся, настороженно глядя на жреца. Баэлир, поймав взгляд танеда, ответил на невысказанный вопрос.

– Спит дочь твоя, Ори. Долго проспит. Но милостью Валкуна здорова будет по пробуждении. Всё ж совет мой прими – пока спит, жечь ольху и рябину надо в светёлке её. И лики Верхних и Нижних богов поставьте там, дабы оберечь её от козней сил темных.

– Благодарность наша тебе, Баэлир! – Ори в пояс поклонился жрецу и кивнул стоявшей поодаль Айне. Она поспешно подошла и протянула жрецу сверток белоснежного холста.

– Благодарение Валкуну, – Баэлир принял благодарность вместе с платой, и, сопровождаемый Ирве, покинул дом.

Глава 2

В комнате, несмотря на открытое окно, было жарко и пахло дымом. В очаге, который еще вчера был пуст и холоден, дотлевали ветки. Вера вымученно вздохнула и сбросила ногами одеяло.

– Жарища какая.

Голова не болела, а вот запястье давало о себе знать. Кисть левой руки побелела и затекла – ремешок больно врезался в кожу, став как будто еще туже, чем был.

– Ну что за пытка? – Вера с негодованием подергала оберег, захватила зубами узелок, и попыталась развязать. С третьей попытки, обмусолив весь ремешок и собственную руку, ей удалось ослабить узел. Теперь ремешок с фигуркой мадвура свободно болтался на руке на манер подростковой фенечки. Вера с наслаждением потерла запястье.

– Другое дело. Так и калекой остаться недолго.

Она потянулась, зевнула, скользя взглядом по комнате. С удивлением хмыкнула, отметив появление нового предмета в комнате – двухъярусной полочки с маленькими деревянными фигурками, прикрепленной в углу над сундуком. Вера слезла с постели, подошла и с интересом стала рассматривать фигурки. На верхней полке их было семь, а на нижней – только две. Вера взяла одного из истуканчиков, приглядываясь. В этот момент дверь открылась, и Вера от неожиданности выронила фигурку из рук. Айна заглянула в комнату, и, увидев Веру, заулыбалась.

– Проснулась? Как чувствуешь себя?

Вера несколько опешила, вновь поймав себя на том, что понимает речь, кивнула и нагнулась за статуэткой. Она вертела её в руках и лихорадочно ища подходящее слово чужого языка. Оно нашлось само.

– Х… хорошо, – запинаясь, выговорила Вера, и, не глядя, сунула фигурку на полку.

– Ай, славно! – обрадовалась Айна, и обняла Веру. – Хвала богам! Ну, вспомнила меня?

Вера подумала и отрицательно качнула головой. На лицо Айны легла тень, но она тут же согнала её.

– Это ничего, ничего. Всё образуется, дочка. Баэлир зря говорить не будет, его молитвы боги слышат, они помогут.

Бросив взгляд на полочку, Айна вдруг нахмурилась.

– Ах, скверно. Трир – верхний бог, Вайра, верхний.

Женщина взяла фигурку, небрежно брошенную Верой на полку, и переставила её на верхний ярус. Придирчиво осмотрела, поправила фигурки, обратилась к Вере.

– День спала. За полдень уж, проголодалась, наверное?

Вера кивнула в ответ на её слова, ощутив, как посасывает под ложечкой.

– Ну, так пойдем. Одевайся. Мужчины все в поле, Ирве тоже, ну да ничего. Дел и у женщин много, почитай весь дом на нас. Может, и вспомнишь что.

Пока Айна говорила, Вера оделась, и они вместе пошли на кухню. Там их встретила похожая на Айну женщина. Сидя на скамье, она ощипывала гуся. Еще одна, уже голая, птичья тушка лежала на столе. Поодаль на полу, пристально следя оранжевыми глазами за работой женщины, лежал черный кот.

– Айса тебя покормит, – усадила Веру за стол Айна. – Потом приходи в горницу, работу дам.

Вера молча кивнула, и хозяйка, погладив её по плечу, ушла. Айса отложила гуся, вытерла руки о передник, быстро выставила на стол перед Верой обед – миску с кашей, кружку простокваши, четверть хлебного каравая, и снова вернулась к своему занятию. Вера ела, глядя, как ловкие пальцы Айсы расправляются с перьями. Самые хорошие, крепкие перья из хвоста и крыльев откладывались в сторонку. «Для письма?» – подумала Вера. Остальное ссыпалось в большую корзину. Закончив ощипывать птицу, Айса бросила её на стол, отодвинула корзину в угол и взяла руки нож. Кот перебрался поближе к ногам Айсы, поднял голову, принюхиваясь. Смотреть, как на стол вываливаются окровавленные внутренности, было крайне неаппетитно, и Вера поднялась.

– Спасибо. Я больше не хочу, – пробормотала она.

– А? – молчавшая до этого Айса несказанно удивилась. – Что?

– Больше не хочу, – повторила Вера, указывая на оставшуюся еду. – Куда убрать?

– Вайра! – Айса, бросив нож на стол, радостно обняла Веру. Та покосилась на перепачканные кисти рук родственницы. – Ай да радость! Ну, слава богам, теперь всё будет как прежде! А это ты оставь, я сама уберу. Ну, иди, иди, сестра ждет. Вот радость!

Под восклицания Айсы Вера покинула кухню. Подумав, где та горница, куда велела ей придти Айна, Вера пошла в самую большую комнату дома. Там уже сидели Айна и Нерса и пряли. Рядом с ними Савра, примостившись у большой корзины, чесала шерсть. Увидев Веру, Айна оставила работу, и указала на скамью возле себя.

– Садись.

Вера послушно села. Айна подала ей пустое веретено и взяла из корзины большой комок чесаной шерсти.

– Вот, давай-ка.

Вере стало стыдно. Никогда в жизни она не держала в руках подобного инструмента. Она потупилась, и, вертя в руках веретено, тихо сказала:

– Я не умею.

Нерса и Савра оторвались от своих занятий, и изумленно взглянули на Веру. Айна, вздохнув, присела рядом с Верой, вытянула из кудели пух, и посучив пальцами, завязала нитку на Верином веретене. Нерса только вздохнула, покачала головой, и возобновила работу.

– Вот, смотри, – терпеливо показывала Айна, в то время как Савра, приоткрыв рот, глядела на Веру. – Вспомнила? Попробуй теперь.

Такой быстрый и веселый в руках женщин, волчок ни за что не хотел слушаться Веру. Он то падал на пол, то кололся, то с него спадали все намотанные нити. Нерса только поглядывала, да головой качала. Савра же, получив от матери негромкий укор, перестала в открытую пялиться на Веру, и занялась шерстью. Но Вера то и дело ловила на себе её недоуменный взгляд. Вконец измучившись, Вера отложила веретено, взглянула на Айну.

– Другой работы не найдется?

– А что ж не найдется-то, – ответила та, не отрываясь от дела. – Вон, в хлеву убрать надо.

– Я уберу, – с готовностью поднялась Вера. – Покажете?

Айна остановила веретено, и кивнула Савре:

– Иди с ней. Нам пока хватит той шерсти, что есть.

Савра только того и ждала. Кинув щетки в корзину, ухватила Веру за руку и потянула к двери.

Хлев, поделенный на стойла для коров и загон для овец, был пуст. Скотину с утра выгоняли на пастбище. В углу у входа стояли две широкие деревянные лопаты и ведра. Савра проскакала в противоположный конец хлева, сдвинула ставню на окошке.

– Вываливать туда.

Потом, шмыгнув мимо Веры наружу, ткнула пальцем под ближний навес.

– Солома там.

После этих слов Савра умчалась со двора, только её и видели. «Дети есть дети» – понимая, как этой бойкой маленькой девчушке хочется порезвиться с ребятней на улице, усмехнулась Вера. Подобрав подол и закатав рукава, она принялась за работу. Это было проще, чем пытаться прясть под чужими взглядами. Время от времени останавливаясь отдохнуть, Вера прислушивалась к себе. Закаленный организм спокойно реагировал на физическую нагрузку. Успокоенная тем, что энергии вполне хватает для такой работы, Вера даже принялась тихо напевать. Ей нравилось двигаться, ощущать, как понемногу наливаются силой мышцы, как напрягается тело, становясь более гибким и послушным. Неспешная работа заняла весь остаток дня. Вера вычистила коровник, застелила его чистой соломой и натрясла в кормушки сена. Удовлетворенно оглядывая хлев, она не заметила подошедшего Ирве.

– Ого, – удивился он, оценивая проделанную работу. – Не слишком ли много сейчас для тебя?

– Нет, мне по силам, – ответила она смущенно.

– Вайра! – радостно воскликнув, Ирве обнял её за плечи. – Ты поправилась! Пойдем скорее, отец как обрадуется!

Вера вытянула вперед грязные руки.

– Давай я полью, – Ирве поманил её к колодцу.

Подходя к крыльцу дома, Вера услышала мычание и блеяние возвращающегося в тан стада.

– Вовремя управилась, – похвалил её Ирве. Вера лишь молча улыбнулась.

За ужином все были в приподнятом настроении из-за перемен, произошедших с Верой. Она же чувствовала себя, как на чужой свадьбе. Она ела, внимательно слушая разговор за столом и стараясь разобраться в родственных связях. Выяснила, что Ори ей отец, Айна – мать. С облегчением узнала, что Ирве брат ей, как и Гвир, и в который раз задумалась о своей непохожести на них.

***

Дни шли за днями. Лето перевалило за вторую половину. Мужчины были с раннего утра и до захода солнца заняты на сенокосе и в поле. На женщинах был дом, огород и скотина. Вера по мере сил старалась не быть обузой Айне и домочадцам. За прядение она больше не бралась, а Айна не настаивала. Ори успокоился, видя что здоровье дочери день ото дня становится лучше. Жизнь его семьи вошла в привычную колею, и танед надеялся, что этот спокойный, подчиненный устоявшемуся порядку быт поможет вернуть Вайре память. Вечерами, отдохнув от забот, парни и девушки Гленартана собирались на площади в центре тана. Ирве часто уходил туда, на что Айна шутливо наказывала ему каждый раз:

– Невестку мне работящую ищи!

– Матушка, – смущаясь, улыбался Ирве. – Рано мне еще.

– Иди, иди, – махала рукой Айна.

В один из вечеров она остановила Ирве, собравшегося на площадь.

– Вайру с собой почто на вечорки не берешь?

Ирве глянул на Веру, улыбнулся и поманил за собой.

– А что ж не взять-то. Хватит дома скамьи просиживать, зять нам тоже нужен. Идем!

– Куда? – спросила Вера.

– Иди, – принялась настаивать Айна. – Повеселишься, о своем, о девичьем с подругами посудачишь.

Летний вечер пах березовым дымом и травами, звучал щебетом птиц. Душная дневная жара ушла, сменившись свежестью. С середины тана доносились смех и песни. Выйдя на площадь, Ирве и Вера были встречены приветственными возгласами сверстников.

– Идите к нам! – крикнул один из парней.

Ирве направился к ватаге парней и девушек. Вера последовала за ним, с интересом разглядывая довгарскую молодежь. Ни одного рыжего среди них не было.

– Наконец-то медноволосая Вайра осияла нас своим появлением!

Навстречу Вере, воздев руки вверх, шагнул один из парней. В левой руке он держал дудку. Приложив её к губам, парень выдул веселый проигрыш, а затем пропел:

Без твоёго голоскаНапала на сердце тоска!Ты скажи мне хоть словечко,Успокой моё сердечко!

И снова заиграл на своей звонкой дудочке. Ирве рассмеялся, глядя на растерянное лицо сестры.

– Это Тинде, он всегда так. Любимец и любитель девушек. Но в зятья не годится.

– Чего это я не гожусь!? – прекратив играть, воскликнул музыкант.

– Ветреный ты и пустой, как твоя свиристелка, – усмехнулся Ирве.

Тинде махнул рукой, рассмеялся, и звонкая музыка снова разнеслась по площади. Он играл, притопывая и подмигивая Вере, и она улыбнулась ему в ответ. Кто-то из парней подхватил свою девушку, та – свою подружку, и завертелся хоровод. Вера отступила в сторону, с веселым интересом наблюдая за пляской. В кругу танцующих она подметила Ирве, влекущего за руку хорошенькую смеющуюся девушку. Тем временем Тинде, подобравшись к Вере, стал плечом подталкивать её к хороводу.