Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

Мы подняли Игоря и потянули вперёд – его тело было очень тяжёлым. Ноги едва не подкашивались под всем этим грузом. Из его ноги по штанине стекала алая кровь, протягивая багровый след от его ноги.

Георгиевич напряжённо выглянул из-за угла, быстро поняв при этом, почему мы так задержались.

– Я расчистил дорогу. Давайте его куда-нибудь, а там залечим, – сказал он. – Я смог одного восставшего схватить – ему оторвало руки. Надо будет тоже его прихватить.

– Какие восставшие?! – не выдержал я. – Надо валить отсюда! У нас полумёртвый человек на руках!

– Держись, Игорь, мы скоро вернёмся – там помогут, – приговаривал Паша.

– Задачу никто не отменял. Мы все знаем, на что идём, – отрезал Георгиевич. – Ведите его туда, – он показал на небольшую поляну возле дома и протянул небольшой свёрток: упаковку бинтов и лейкопластырь, – и замотайте. Встречаемся у входа в парк.

После этих слов мужчина быстро побежал дальше, где вокруг лежали кровавые ошмётки гнилой плоти. Несколько восставших медленно корчились, будто в агонии. Один из них лежал на спине, странно выгибался – тот самый, у которого оторвало руки. Теперь он лишь беспомощно бился головой об землю. Георгиевич подошёл к нему, начал связывать. А мы прошли дальше. Игорь уже побледнел – нужно было торопиться.

– Оставайся в сознании, говори со мной! Сука, ты не можешь… – говорил, пыхтя, Паша.

– Мама, честно – это последняя четвёрка. Я… больше не буду…

Мы подошли к поляне и опустили Игоря – он корчился от боли, стонал. Я достал упакованную пачку бинтов, но руки сильно тряслись, и открыть её никак не получалось.

– Костя, быстрее! Быстрее, чёрт тебя дери!

– Давай лучше ты, – сказал я, протягивая упаковку Паше.

– Давай! – крикнул он и разорвал зубами верхушку. – Потерпи. Немного осталось.

– Ира, я не пил… честно…

– Костя, помоги! Держи ногу ровнее!

Паша разорвал штанину и держал на весу бинт. Я обхватил ногу, сжал её со всей силы.

– Нет! Я… не с ними! – кричал Игорь и брыкался. Когда Паша начал обматывать ногу, он закричал: – А-а!

– Да не ори ты, – шикнул Паша, но Игорь его не слышал.

Мне было жалко его – ему насквозь прострелили ногу, он быстро терял кровь. Шок только добавлял масла в огонь – бедняга начал бредить.

«Бросьте его. Он будет только мешать, – сказал Голос. – Добей его. У тебя есть пистолет – пусть не страдает больше»

– Мы его не бросим! – резко, даже сам этого не ожидая, ответил я.

– Ты чего? – спросил Паша. – Конечно, не бросим. Об этом и речи не идёт.

Промолчал, поднимая Игоря. Кровь тёмным пятном просачивалась сквозь бинт, но, всё же, уже было не так страшно.

Только сейчас до меня дошло, что выстрелов больше не слышно – и меня это совсем не обрадовало. Обернулся: Георгиевича, как и того восставшего, не было.

– Паша, нужно валить отсюда. Очень тихо, – с тяжестью проговорил я. Игорь едва держался.

– Согласен. Давай лучше обойдём тот дом, – Паша кивком указал на дом впереди. Чуть слева, где он кончался и начинался следующий, был маленький проход. – Пойдём позади, вдоль.

Я понимал, что времени было мало. Хоть мы и остановили сильное кровотечение, кровь всё равно уходила. Да и рану нужно было обработать – необходима была операция. С каждой минутой Игорь становился всё бледнее.

Мы шли вдоль стены, которая казалась бесконечной. Серые бетонные плиты не знали о том, что случился апокалипсис – они нисколько не изменились за все эти месяцы. Разве что, только слегка потемнели.

Когда мы почти дошло до конца здания, из-за дома выбежал восставший, перекидываясь с передних конечностей на задние. Мы притаились, давая ему пробежать. На всякий случай приготовил нож, но восставший убежал в сторону – куда-то в сторону частного сектора.

«Ты хочешь, чтобы твой друг превратился в это?» – Голос сделал акцент на последнем слове. Не стал ему отвечать – ответ был уже дан.

– Что это были за твари, которые в нас стреляли? – спросил я у Паши, когда мы переходили дорогу. Несколько раз нам приходилось останавливаться, чтобы сделать передышку. Игорь тяжело дышать.

– Костя, давай об этом позже подумаем. Тоже хочу узнать, кто это, но сейчас важно другое, – Паша встал, быстро размяв руку, и подхватил Игоря.

– Согласен, – кивнул я и подхватил Игоря с другой стороны.

Всю дорогу мы пристально, как могли, следили, чтобы за нами не следили. Приходилось петлять, идти в обход, чтобы выйти в нужное место и не обнаружить его. Я не хотел, чтобы, кто бы то ни был, узнал о научной базе, но и делать большие крюки было нельзя: Игорь мог потерять сознание в любую секунду – хорошо хоть он больше не кричал.

Георгиевича с восставшим не было видно.

– Его нет, – сказал я, подхватывая Игоря удобнее. Всё тело ныло от усталости, но старался не обращать на это внимание. Ноги слегка подкашивались. – Что дальше?

– Тогда идём без него, – сказал Паша и он был прав: нам нужно было довести Игоря – оставалось совсем немного.

– Ира… Ира… – почти шептал Игорь. Его руки стали очень холодными.

Чуть дальше, из кустов, вышел Георгиевич. Он держал восставшего чуть в стороне, жёстким металлическим поводком. Из серо-синего оголённого тела, в районах плеч, торчали голые суставы и куски мяса вперемешку с гнилой плотью. Лицо уже впало, а глаза потемнели. Он безуспешно пытался добраться до нас, но металл держал его на расстоянии.

– Хвост? – спросил он.

– Петляли, – ответил Паша.

– Хорошо, – кивнул Георгиевич, а затем добавил: – Как он?

Мы пошли дальше.

– Жив пока.

– Это хорошо. Выдержит. Он крепкий парень.

Георгиевич прошёл вперёд, открыл дверь и подождал, пока мы пройдём. Затем зашёл сам и закрыл дверь.

Каждый шаг давался всё тяжелее. Насквозь промокшая одежда неприятно липла к телу. По лицу скатывались прохладные капли пота.

Внутри было прохладнее, чем на улице. Георгиевич включил фонарик. Мы прошли к стене. Паша нашарил рукой скрытую кнопку за панелью, а через несколько секунд двери лифта раскрылись.

– Идите первыми, – сказал Георгиевич. – У меня тут пассажир.

Я кивнул, и мы с Пашей втянули Игоря внутрь. Паша тяжело дышал, но всё так же поддерживал парня.

Внизу нас уже ждали: как только двери лифта начали раскрываться – мы увидели несколько вооружённых охранников в полной защите.

– Врача! – крикнул Паша. – У нас раненный!

Увидев Игоря, один из них бросился к кабине. Он на ходу снял шлем.

– Что случилось? Его укусили? – мужчина с прорезью седых волос резко повернулся и бросил приказ: – Тащите носилки!

Несколько людей бросились по коридору. Остальные просто опустили оружие, но остались стоять. Мы с Пашей и седым охранником вышли из кабины, вытаскивая Игоря в коридор.

– Он чист. Ему прострелили ногу.

– Прострелили?! – удивился мужчина. – Как? Кто?

– Какие-то суки напали, – выпалил Паша. – Не знаю «кто». Стреляли из дома напротив.

Двери позади закрылись, и лифт поехал наверх.

– Блять… – протянул мужчина, доставая пистолет. – Кого-то ещё ждём?

– Георгиевич с восставшим. Они там остались, наверху.

– Всем разойтись! Дайте проход! – крикнул мужчина. Мы с Пашей прошли вперёд, а затем пошли вдоль коридора, тянув Игоря на себе. Мужчина развернулся на нас: – Куда вы? Сейчас носилки принесут.

– Некогда ждать, – сказал Паша. Мужчина кивнул.

Мы медленно спустились по лестнице, свернули в нескольких местах. Людей в коридорах не было – всем дали указания ждать в своих блоках.

У самого лифта мы встретили нескольких солдат с носилками.

Паша помог погрузить Игоря, а затем отправил их вниз. Я вздохнул и прижался спиной к стене, медленно сползая. Казалось, вся тяжесть мира в одну минуту свалилась с меня, оставив место для пустой усталости. Брат опустился рядом.

– Как думаешь, он выживет? – спросил я.

– Конечно, а как иначе? Выживет… – Паша глубоко вздохнул. – Ты молодец – держал его, выдержал… Ты сам-то как? Не ранен? Вся одежда в крови.

– Нет. Всё… нормально, – я уже успел забыть, как восставший забрызгал меня. – Надо вставать, а идти так не хочется… Давай на лифте поедем? Не хочу по лестнице идти. Сейчас ещё и Георгиевич придёт – лучше уйти. Не очень хочется заразиться, когда мы уже оказались внутри, в безопасности.

– Согласен, – Паша встал и подал мне руку, помогая подняться.

Я нажал на кнопку вызова лифта.

Георгиевич, должно быть, уже спустился. Прямо сейчас, скорее всего, они все медленно идут по коридору, сопровождая и держа на прицеле восставшего. Пусть это был не бегун или крикун, а защита у всех была внушительная – опасность он всё же представлял. Нужно было ещё доставить его на самый нижний уровень – туда, куда привели нас когда-то.

Спустя несколько минут, мы уже были внизу. По правилам все, кто выходил на поверхность, должны были сдать кровь на анализ. Мы шли в лабораторию.

«Не боишься? – спросил Голос. – На тебя ведь попала кровь. Она попала внутрь.»

Я не сразу понял, о чём он говорит, потому что успел забыть об этом. Теперь стало немного страшно. Мне было не страшно умереть или оказаться инфицированным – было страшно за тех, кто останется.

В голове сразу растянулись длинными нитями мысли, плотно окутывая сознание.

Внутри небольшого отсека для прибывших с поверхности, которая была частью лаборатории, как обычно, пахло спиртом.

Мы сняли одежду, оставшись в одном нижнем белье, оставили её в специальных ящиках, где позже её тщательно постирают и продезинфицируют.

За столом сидела молодая девушка. Она молча, быстро и очень ловко вонзила иглу, вбирая в пустую ёмкость шприца тёмную жидкость.

«Вскоре мы всё узнаем», – пронеслось в голове.

– Пока чисто. Можете идти, – сказала девушка-врач. Это не был окончательный результат – его нужно было подождать ещё один день – но это уже радовало.

Нам выдали чистую одежду: майку и тёмно-серые спортивные штаны, поношенные кроссовки. Для меня они оказались немного великоваты и приходилось аккуратно идти.

– Ты куда сейчас? – спросил Паша, когда мы вышли из лаборатории.

– Хочу отдохнуть немного… Пойду, полежу в комнате. Устал. Всё равно результаты ждать ещё минимум полчаса – какая разница, что делать… А ты чем займёшься?

– Пойду на нижний уровень схожу – посмотрю, как там дела.

– Там всё нормально – будь уверен.

– Но всё же, – улыбнулся Паша. – Хочется удостовериться.

Я не стал отвечать и пошёл прочь. Паша направился в другую сторону.

«Ну, доволен собой?» – спросил Голос.

– О чём ты?

«Почувствовал себя героем? Спас чью-то жизнь.»

– Я просто делал то, что должен был. Уверен, он то же сделал бы и для меня.

«Я так не думаю. Он обычный человек и, если ему пришлось бы рисковать собой, то отказался от этой затеи»

– Плевать.

«Тебе вечно плевать. Точнее, всё как раз наоборот: тебе не плевать. Не плевать на всех, кроме себя. Если нужно рискнуть собой – ты тут как тут.»

– А что в этом плохого? Я просто делаю то, на что другие не всегда готовы.

«Не нужно прикрываться красивыми словами – ты просто не ценишь свою жизнь. И поэтому так легко ей рискуешь.»

– В чём разница? Лишь в понятиях. Суть одна и та же: я помогаю людям. И всё.

«Помогаешь? Просто везёт.»

– Это отменяет тот факт, что помогаю?.. Ладно. Не хочу об этом больше говорить. Мне надоело.

«Попомни мои слова: тебе такое отношение к жизни ещё аукнется».

Я усмехнулся:

– Забавное слово – «аукнется».

Голос молчал.

На втором уровне в коридорах тоже не было людей – значит, ещё не дали «отбой»: люди сидели в комнатах.

Спустя несколько лестничных пролётов и поворотов коридора, оказался в нашем жилом блоке. Как всегда, прохладном. Внутри было тихо. Прошёл в свою дальнюю комнату, как можно тише. Могла выйти Женя и начать спрашивать, если услышит, а я сейчас очень хотел побыть один и просто отдохнуть.

«Ты ведь хочешь, чтобы она вышла. Точнее, нет: ты хочешь, что другая узнала о сегодняшнем дне. Хочешь как-то выделиться перед ней. Ты ведь хочешь ей рассказать – так расскажи. В чём проблема?»

Сам понимал, что, по сути, проблемы ни в чём не было.

«Да, мне хотелось рассказать о сегодняшнем Кэт. Хотелось увидеть блеск уважения в её глазах, но как это сделать? Да и нужен ли ей такой, как я? Вряд ли. Кому вообще нужен такой отброс?.. Только проблемы.»

На секунду задержался напротив её двери, а затем прошёл дальше, в свою комнату. И, не включая свет, упал на кровать.

Разум сразу же приятно унесло в пучины образов и звуков – таких непонятных и манящих, что не хотелось сопротивляться.

* * *

Разум, словно лампочка, резко включился, отрывая меня от липкого, тягучего сна. Кровать была вся влажная. Майка насквозь промокла. Сел, свешивая ноги вниз, закрыл лицо ладонями – нужно было собраться с мыслями. Нужно было узнать время.

Опустил руку и посмотрел на светящиеся стрелки: «17:06». До ужина оставалось около часа, а обед уже пропустил. Впрочем, сейчас на это было всё равно – только одна мысль колола маленькой иголочкой разум: «заражён или нет?».

Прислушался к своим ощущениям – ничего. Хотя, симптомы и не проявляются так быстро, всё же это успокаивало. Попытался вспомнить, но внутри остались лишь смутные воспоминания о том, как было с Павловым: вроде бы, всё начало проявляться в течение нескольких дней.

«Какая разница от мыслей? Ты можешь придумать, что угодно, а затем поверить в это – разве это будет умно? Сомневаюсь.»

Согласился с Голосом – нужно было узнать наверняка. Поэтому встал и, ощущая слабость и ломоту в теле, вышел в коридор. Меня пошатывало, но решил не обращать внимания на эти мелочи. Должен был быть выше этого. Это всего лишь тело.

По коридору проносился смех – из комнаты Жени и Паши. Снова остановился напротив двери Катрин, борясь с желанием войти, но решил, что сейчас хотел другого, а затем вышел из блока.

Люди озабоченно перешёптывались о том, как видели Игоря. Со страхом, который вошёл в привычку, они говорили о безруком восставшем, о неизвестных, что стреляли в нас, о том, что вакцина почти готова и что вскоре мы все будем жить, как прежде, а заражённых людей можно будет вылечить.

Не понимал, откуда идут их мысли: из страха перед неизвестностью или из слепой отчаянной веры – потому что оснований для подобных мыслей было мало. Впрочем, это тоже не имело значение. Мы все где-то глубоко внутри знали, что ничего уже не вернётся, и что сейчас мы просто доживаем последние дни на этой планете. Наверное, просто всем хотелось какого-то успокоения, ведь невозможно жить в постоянном страхе и отчаянии.

Привычным спокойным жестом открыл дверь кабинета дяди Славы (мне так было проще его называть, хоть Паша и обращался к нему просто по имени), как будто это был мой собственный. Он сидел за столом, пристально, даже напряжённо, смотря на стол, где лежали десятки листов с отчётами, графиками и другими данными. Он даже не перевёл глаза, когда я вошёл.

– А, Костя, – будто опомнившись, сказал дядя Слава, когда встал напротив него. – Привет.

– Здравствуйте, – ответил я. Он много раз предлагал перейти на «ты», но мне всегда было неудобно – всё-таки это друг моего отца.

Его усталое лицо было усыпано короткой тёмной щетиной, с кружками седых волосиков.

– Ты что-то хотел? – спросил он.

– Да-а, – протянул я, присаживаясь в мягкий стул напротив. Мне нравится здесь сидеть и вытягивать руки вдоль подлокотников. – Насчёт моего анализа – вы смотрели?

Дядя Слава отвернулся от листов и с улыбкой посмотрел на меня.

– Меня, конечно, радует твоё отношение, но все здесь – довольно компетентные и самодостаточные учёные. Мне необязательно смотреть каждый отчёт, даже если и нахожусь на руководящем посту.

– Но вы ведь смотрели?

– Да, – с ноткой наслаждения в голосе, ответил дядя Слава. Он всегда так делал, как будто любил, когда я разгадываю его попытки меня запутать.

– И? Не томите!

– Что «и»?

– Что там? – не выдержал я и вцепился руками в подлокотники. – Я… – голос дрогнул, надломился, – …здоров?

– А что? Не должен?

– Не знаю. Поэтому и спрашиваю.

– Послушай, – дядя Слава открыл ящик стола, достал оттуда сигарету и закурил. – С чего ты вообще взял, что можешь быть заражён?

– Я… – мне не очень хотелось рассказывать. Мне даже до сих пор не хотелось самому себе признаваться, но я решился: – В меня попала кровь восставшего.

– Как я уже сказал: всё нормально. Так что уже не важно. Ты лучше расскажи, что произошло там, наверху? Резко подняли такую панику…

– Вам, наверное, Паша уже рассказал.

– Да, что знал, – кивнул дядя Слава. – Но я хочу услышать и твою версию событий. Он сказал, что всё не знает, а что ты – знаешь.

– Ладно… – сказал я, опуская руки на колени, а затем рассказал ему всё.

Дядя Слава некоторое время молчал, докуривая сигарету, а затем потушил её в пепельницу, которую прятал в ящике, и сказал:

– Теперь понятно почему тебя так интересовал вопрос заражения. Да, конечно, есть вероятность заражения таким образом, когда кровь или слюна попадает в организм не через кровь. Но вероятность этого крайне мала. Обычно, желудочный сок спокойно растворяет этот вирус.

– Я точно здоров? Не может быть такого, что этого сейчас просто не видно?

– Я бы не сказал, что полностью здоров, конечно. Как тут быть здоровым, – он усмехнулся. – Но, если ты спрашиваешь, заражён ли активным альфа-вирусом – нет.

С тяжестью выдохнул. Странный, маячащий где-то на рубеже сознания, страх, наконец-то, отпустил моё горло, дав спокойно вздохнуть.

– Отец гордился бы тобой, – неожиданно произнёс дядя Слава. С того дня, как мы все здесь оказались, он ни разу не сказал ничего о моём отце. – Если бы ты не заметил Игоря, вряд ли он остался бы жив.

– Спасибо. Я… просто не хочу видеть смерть.

– Вот за это и гордился бы, – тихо сказал он, а затем добавил: – Но Смерть нас уже не оставит. Она будет терпеливо ждать час каждого из нас.

Его слова не прозвучали грубо или колко – просто это была истина. Возможно, единственная истина этого мира. Я мысленно повторил: «Спас?..».

– Это всё, что ты хотел узнать? – спросил он, спустя несколько минут молчания.

– А, да, – я не мог сдержать облегчённой улыбки. – Спасибо вам большое. А вы не будете ничего спрашивать?

– Нет. Мне хватило твоего рассказа. Удачного вечера, – сказал он, погружаясь снова в бумаги.

– И вам, – ответил я, закрывая за собой светлую пластиковую дверь, оббитую металлом.

Посмотрел на часы: «17:45». Можно было идти к столовой.

Шёл медленно, мысленно прокручивая события сегодняшнего дня.

«Это было всё сегодня, совсем недавно, а, кажется, что давно…» – после сна всегда кажется, что наступил новый день. Особенно под землёй.

Всю дорогу меня занимался другие вопросы:

«Кто это был? И почему они стреляли? Они ничего не требовали – как будто хотели просто убить, но за что? К тому же, не особо экономили патроны. Значит, либо оружие им не нужно (что равносильно самоубийству), либо у них предостаточно патронов (что вселяет больший страх). Но кто сейчас может так запросто разбрасываться такими важными вещами? Даже найди они целый склад, неужели они не будут стараться экономить? Загадка.»

«Они вас так просто не отпустят… Ты готов?»

– К чему?

«К тому, что твой мир умрёт. Снова.»

– Сейчас я готов за него бороться. Если кто и умрёт – это буду я.

«Дурак. Никому не принесёт пользы твоё стремление умереть. Лучше бы подумал о той девчонке или своём брате.»

Я остановился. Голос был прав: я просто не хотел видеть, как снова умирают мои близкие.

«Я больше не хочу их видеть мёртвыми. Умереть самому было бы проще… Но какой смысл в этом? Это простое эгоистичное освобождение, которое никому не поможет… Мне надо быть сильнее. Надо пересилить себя.»

Возле столовой уже собралась небольшая очередь – несколько людей стояли в светлых (когда-то белых) халатах. Основная часть была в серых спортивных штанах и майке, иногда в толстовке – обычная одежда здесь.

Через десять минут нас всех пустили внутрь. Никто никуда не спешил – мест хватало всем, даже ещё и оставалось. Внутрь все заходили по одному.

Давали консервированные овощи и гречку – вполне неплохой ужин. А мне, как «герою», дали двойную порцию.

Улыбнулся с натяжкой в ответ.

Есть не очень хотелось. Мысли о смерти не покидали голову. Внутри жгло неприятное ощущение паники: как будто скоро должно что-то случиться – что-то плохое.

«Ешь, не думай о ерунде – успеешь», – советовал Голос, но я лишь медленно ковырялся в каше, иногда закидывая полупустую ложку в рот.

Когда закончил, еда давно остыла. Почти все люди уже ушли.

В голове вертелся весь сегодняшний день:

«Кто это был? Что с Игорем, как он?»

Вышел из столовой и пошёл в блок. Паша должен был уже прийти. Видел, как он ужинал с остальными, но не хотел им мешать, и поэтому остался сидеть в самом дальнем углу – там, где меня было почти не видно, так как лампа была сломана уже несколько недель и было темно.

Я нарушил тишину нашего блока небольшим стуком в дверь в комнату Паши и Жени, а затем вошёл в освещённую комнату.

– Можно? – спросил я в дверях.

– Конечно, – ответил Паша. Он сидел за столом один в комнате.

Кровать была аккуратно застелена, а на стенах висели большие листы с нарисованными улыбающимися лицами. Их нарисовала Женя – она проводила за этим по многу часов.

– А где Женя? – я прикрыл дверь, и сел на стул, что стоял у стены. Не хотелось нарушать покой кровати.

– Она пошла на лекцию по биологии.

– Здесь проводят лекции? – удивился я. – Зачем?

– Ну, – повернулся Паша с улыбкой. – Для образования. Быть полезным для других – одно из желаний человека. Особенно если другие не против узнать что-то новое. Я тоже, между прочим, ходил, и рассказывал об этом.

Я отвёл взгляд.

– Не помню.

– Ничего страшного, – улыбнулся Паша. – Так, чего пришёл? Просто пообщаться с братом или спросить что-то хотел?

– Как там Игорь?

– Не волнуйся. Всё в порядке. Даже ногу не ампутировали. Зашили. Пока ещё под капельницей без сознания. Ничего, скоро будет как новенький. Конечно, не сразу будет бегать, но со временем поправится. Это ему очень повезло: приди мы чуть позже, было бы намного хуже.

– Это хорошо, – я на несколько секунд замолчал, а затем добавил: – Жаль только, это ненадолго.

– Ты о чём?

– О том, что нас всех ждёт. Смерть…

Лицо Паши сменилось. Несмотря на то, что улыбка осталась – оно теперь было каким-то грустным.

– Костя, лучше не думай об этом, – он даже спорить не стал.

Наверное, это действительно всем было понятно: спасения нет. Единственное, что нам оставалось – это бесполезные попытки зацепиться зубами за жизнь, пока, в один день, очередной восставший не запустит часы обратного отсчёта, сократив её до десятка мучительных дней…

Встал и пошёл к двери.

– Уже уходишь? Заходи к нам через полчаса, когда Женя придёт. Будет весело. А то ты постоянно в своей комнате, один. Мы почти не говорим уже. Мы за тебя волнуемся. Катрин вон тоже почти не выходит – только если с военными, как мы.

Ответил не сразу. Часть во мне хотела прийти, но ответил другое:

– Нет. Извини, устал сегодня. Давай потом, хорошо?

– Костя, не закрывайся, снова. Пожалуйста, – я обернулся. У Паши на лице был отпечаток волнения.

– Паш, не переживай. Я… в порядке, – я попытался улыбнуться, но не думаю, что мне это удалось. – Просто… очень устал. Да и ты, думаю, тоже. Всем нам надо отдохнуть…

Вышел, прикрывая за собой дверь и не давая Паше задержать меня, хоть и очень хотелось. В коридоре стояла Катрин – она молча смотрела на меня, держась за ручку своей двери.

– Привет, – решил прервать тишину я, не зная, что лучше сказать.

– Привет… – отозвалась она. – Ты сегодня человека спас, да? Все говорят…

– Это Паша спас… Я… просто помог.

– Но всё же, – ответила Катрин, а после – повисло молчание.

Мне казалось, в её глазах выражается та же тоска, что и в моих, когда смотрю в зеркало. Она так же, как и я, сидит в комнате большую часть времени. Видел, как она иногда тащит книги к себе. Как и я – это моё основное развлечение. Видел несколько раз, как она сидела скромно в кабинете в исследовательском отделе. Мы были чем-то похожи и находились так рядом… и, одновременно, так далеко.

– Всё в порядке? – ничего лучше мне не пришло в голову.

– Да. Всё в норме. А у тебя?

– Хорошо… Всё хорошо. Я… пойду к себе – устал. Извини.

– Всё нормально, отдыхай, – сказала Катрин на прощание. Мне показалось, что она что-то хотела сказать перед моими словами, но сейчас передумала.

– И ты, – ответил я, проходя мимо.

«Не так нужно разговаривать с девушками», – сказал Голос. Будто он мог знать, как это делать лучше…