Летят Лебеди. Том 2. Без вести погибшие

И фашисты, которые проводили совещания за закрытыми окнами, но подходили обсуждать особо важные моменты к окну, даже не догадывались об этом. Могли лишь гадать, кто из них предатель. Ведь проваливались одна операция за другой. Похищались генералы, о приезде которых знали лишь в штабе, облавы и обыски были безрезультатны, важные грузы взрывались настолько в неожиданных местах, что была для них полная ясность – что в штабе работает предатель! Его искали, искали обсуждая его поиски глядя на маленькую несчастную девочку, которая уже который год скачет у них под окнами, но которой никто из них не вынес даже кусочка шоколада, а они предполагали, что скачет она лишь с этой целью, и больше ни с какой!

У этой маленькой балерины папа поддерживал нацизм, даже был членом их партии, а она – нет. Она любила свою Родину и делала все, что может, чтобы Европа стала свободной.

Несколько раз был близок провал, но её всегда спасало чудо, в которое она верила с детства. Мама ей говорила, что её ждет великое будущее, главное не сдаваться, и не боятся, а Бог обо всем позаботится. Верь и не бойся!

Как-то мама по секрету сообщила ей, что в далеком-далеком от сюда городе Сталинграде, была проиграна фашистами битва, очень важная битва, и даже французский министр Де Голль в своем выступлении по лондонскому радио в январе 1942 года говорил: «Французский народ восторженно приветствует успехи и рост сил русского народа. Ибо эти успехи приближают Францию к её желанной цели – к свободе и отмщению», а мама услышала и рассказала, и ещё сказала, что это значит, фашистов победят, рано или поздно. Победят русские, ну а мы поможем … и вот она встретила своих первых русских в её жизни, потому не помочь нам она просто не могла! Мы были спасены, но до этого момента ещё было далеко! Сначала она пережила арест своего родного брата.

… Но она не поменяла своего мнения даже после расстрела нацистами своего братика и его сына, своего любимого племянника, который пел, как ангел и умел говорить на семи языках …

Как-то раз наша девочка поехала на велосипеде, который ей подарили подпольщики из Сопротивления, передавать очередные важные сообщения.

Была облава. Кто-то рассказал гестаповцам, как выглядит связной и на чем он должен приехать. Описали цвет велосипеда. Была погоня. В неё стреляли, но пули пролетели мимо, всего лишь повредив велосипед. Спрятавшись в подвале, она просидела в нём неделю. Пила воду, которая собиралась в лужи после дождя и нашла в корзине гнилые яблоки. Они поддерживали в ней силы.

Не нашли её. Даже собаки не смогли унюхать её следы. Она не должны была умереть. Ещё было рано. Родина была оккупирована. Рано. Так говорила она себе, когда свернулась калачиком в большой корзине с прошлогодними, гнилыми яблоками, когда в подвал зашел фашист с овчаркой.

Не нашли. Как раз тогда мы и потеряли тебя, и волновались, понимая, что, если ты несколько дней не возвращаешься домой, то случилось самое страшное. Некоторые товарищи говорили, что если она в Гестапо, то она может выдать нас, и тогда за нами придут, но мы верили в тебя и ждали. Никто из нас из русских не покинул твой дом, а поляки ушли, испугались…

Ты вернулась, грязная, измученная, но живая и весёлая, как обычно! Потом, в ночь прощания, а в целом мы прожили у тебя несколько недель, мы говорили всю ночь (ждали Армана), и общие страдания и общая ненависть к нацистам объединили нас раз и навсегда! Девочка нам рассказала, что её мама знала о работе своих детей в Сопротивлении. Знала, но не мешала. Просто молилась, плакала и верила. Она была английской аристократкой, и жила в Европе по измененному паспорту. Англичан немцы часто расстреливали и считали их всех шпионами.

В прошлой довоенной жизни наша балерина была очень пухлой девочкой, которая любила сладкие булочки. Но война изменила её жизнь. Голод и оккупация сделали из маленькой девочки человека с большой буквы.

Освобождение Родины она встретила уже с винтовкой в руках.

Война закончилась. Того предателя, который рассказал фашистам о связной на велосипеде зеленого цвета, выявили и расстреляли. Арман и тут отличился. Он был Великим комбинатором и Великим Мастером, когда надо было вывести на чистую воду предателя…

Жизнь раскидала нас по разным континентам.

И вот наша девочка выросла, пошла учиться в консерваторию, потом работала медсестрой в госпитале, вместе со своей мамой, потом Лондон, попытка стать балериной, но последствия жуткого голода внесли изменения в фигуру и ей посоветовали искать себя в другом виде искусства. Но благодаря тому, что она была бесстрашной и помогала всем, кто хотел сражаться против нацизма, у неё появилось много друзей. В особенности те, кто с её помощью смог убежать от нацистов. Например, барон Мишель Доннэт.[49]

Маленькая Героиня большого Сопротивления, чересчур стройная и очень худенькая девочка попробовала себя в кино и стала кинозвездой. В 1954 году ей вручили Оскар.[50]

************************************

Мы все, спасенные ею в далеких сороковых, радовались этой Большой Победе этой маленько девочки – нашей спасительнице! Наверное, радовались так же, как когда пришла та самая и единственная Великая Победа наша, в далеком сорок пятом!

И вот, у её ног лежит не только Англия и Европа, а и весь мир. Но в этом мире она видела несправедливость и детей, которые умирали от голода и болезней, и это было для неё важнее, чем кино, важнее, чем слава, важнее, чем собственная жизнь! И она оставила кино. Она помнила и знала, что такое голод и смерть! Тысячи спасенных детей в Африке и в Азии до сих пор помнят и знают того, кто их спас. Она не боялась ни эпидемий, ни революций, в которых человеческая, а тем более жизнь ребёнка, если он, к тому же ещё и черный, не стоила и капли воды…

И все они её любили, да и до сих пор любят свою Одри Хепбёрн.

Она, наверное и не запомнила тот момент, когда помогла нам, небольшой группе сбежавших из плена русских, найти руководителей Сопротивления, в котором мы провоевали какое-то время, а потом вернулись на Родину. Но мы все запомнили её навсегда. От неё веяло чем-то нереально неземным, когда она говорила, то голос её обладал каким-то волшебством, которое излечивало нас в то мгновение и вдохновляло на подвиги. Взгляд зажигал, где-то глубоко внутри нечто такое, о котором мы даже не догадывались, мы прошедшие огонь и воду в плену и концлагерях, она включила в нас механизм, который зовется Патриот до самого конца! Она изменила нашу жизнь. Случай свел с ней, а она свела с Арманом, который и повел нас дальше. О нём отдельная история. Он того заслуживает.

Более чем.

P.S. Я не один был в неё влюблён. После смерти Одри Хепбёрн в 1993 году, Грегори Пек со слезами в голосе прочитал её любимое стихотворение «Unending Love».[51] Вот мой личный перевод на русский язык, не зря, все-таки я столько лет работал до войны на кафедре иностранных языков, хоть где-то пригодилось:

Порой, мне кажется, тебя любил я раньшеЛюбил и тысячу, и триста лет назадЛюбил всегда, любил душой, любил без фальшиИ взявшись за руки, смотрели на закатМы пережили сотню воплощений, может большеНо в каждом находили райский садРождался в каждой своей жизни я поэтомА музой ты рождалась, слушать песнь любвиКак бусинки, стихи мои, куплетыСложились в ожерелье, не порвиВ нём наша бесконечная любовь воспетаИ память прошлых жизней есть в кровиЯ странник в тех мирах, и души распахнута дверцаСплетая ожерелье из стихов – признание в любви,Я превращал их в бусы, которые навеки в твоём сердцеНо в новом мире, где родишься вновь, меня ты не забудь – позовиИ, где родишься, в любом из миров воплощаясьЧто ни новая жизнь, что ни новое времяБесконечно любовью моею рождаясь!В каждом мире есть быль о любви, о печалиО разлуке, о встрече любимых, слагали сонетНо в том мире нас снова и снова венчалиОблачённую в платье – лучей звездный светТы образ тот, что в памяти будет навечноЗовётся Любовью, и это будет длиться бесконечно

Сопротивление. Арман

Au danger on connaît les braves

Перевод с французского:

Храбрые познаются в опасности

Арман. Тогда я ещё не знал твоего настоящего имени. Узнал его уже далеко после войны, когда мы встретились на твоей Родине, в твоих горах. Поэтому я буду называть тебя так, как ты мне представился при первой нашей встрече – Арман. В год, когда Арман закончил сельхозтехникум началась война. Один из первых добровольцев в Бакинском военкомате, кому удалось, минуя учебку попасть на фронт.

Киев. Жаркое лето 1941 года. Красная Армия отступает. Арман становится разведчиком, но не сразу. Сначала, глядя на его щуплую фигуру, его пытались вразумить более опытные воины шутками-прибаутками по поводу его худобы, мол куда ему в разведку, как он будет немца пленного тащить, но когда он, глядя на них и улыбаясь своей белозубой улыбкой, разогнул лошадиную подкову, а потом вернул её в исходное состояние, то бывалые резко шутить над ним перестали. Следующим шагом была беседа с комиссаром.

Там всё было ещё проще, он ответил на вопрос, почему он туда рвется, просто:

– Потому что я ничего не боюсь, – и улыбнулся своими холодными голубыми глазами, которые и меня поразили при первой нашей встрече.

Разведка занятие не только для бесстрашных, но и для расчетливых и знающих язык и тонкости иерархии вермахта. Ведь нужен не просто немец, нужен тот, кто может рассказать о планах наступления или обороны.

Пока командир разведроты ещё думал брать Армана к себе или не брать, случилось пару боёв, в одном из которых Арман пропал на сутки, но вскоре появился с двухметровым фашистом, который был связан и был почти при смерти, из-за кляпа во рту. Оставил подразделение в боевой обстановке без разрешения и соответствующего приказа. За это его жёстко наказали. Обычно тех, кто самовольничал в то время – расстреливали перед строем. В условиях жёсткого отступления, тем более речь идет о боях в окружении под Киевом, точно никто не цацкался. Но тут был особый случай – человек постарался и языка раздобыл, ещё и сам, без группы.

Вообщем наказание он получил, но своего добился. На следующее задание командир разведроты взял его с собой. Но в первом же поиске его ранило – он прикрывал отход группы, которая несла на себе языка.

В госпитале Арман зря время не терял – учил язык, вернее сразу два. Ему подарили медсёстры подборку школьных учебников, которая оказалась в госпитале, который в свою очередь временно расположился в здании сельской школы. Немецкий и французский. И он не употреблял спиртное. Это было чудно и непонятно. Когда его застали за изучением иностранных языков, то особисты спросили:

– Ну, с немецким языком понятно, а французский зачем?

– Так они тоже с немцами воюют, по радио говорили, что Англия с Францией войну Германии объявили, значит будем вместе с ними немца бить, значит может пригодиться, тем более пока делать раненому нечего. Вы лучше ответьте мне, почему буржуи английские и французские объявили Гитлеру войну, а Гитлер напал на нас?

В соседи по палате к нему попал раненный полковой переводчик, который и рассказал Арману о некоторых тонкостях немецкого словосложения. Арман делал невероятные успехи. Переводчика поразило его произношение. У него сложилось впечатление, что в далеком прошлом кто-то был в родственниках у него «с той стороны», ну или талант. Оказалось второе.

Переводчик ещё говорил по-английски и успел, перед расставанием дать несколько уроков английского, оставил ему свои тетради студенческие, на том они и расстались.

Потом опять бои, в которых Арман добывал языков, воевал, но окружение наших войск вошедшим в историю, как «Киевский котёл», лишило его свободы. Его и ещё несколько сотен тысяч солдат, которые верили своим генералам

…Допросы, перегоны, голод, расстрелы тех, кто не может идти … Всё это закончилось во Франции, в концлагере Роланд-ла-Бон.[52] Знание немецкого он скрыл, полагая, что так будет проще подготовить свой побег. Лагерь это был для интернированных евреев, которых далее отправляли в Освенцим. Армана там оставили в качестве обслуги, потому что всех, кто понимал по-французски, оставляли, временно, потому что необходимо было контактировать с французами, которые, например привозили воду в лагерь. Ну, а Арман был мусульманином на самом деле, потому по обрезанию, которое есть в традициях и евреев, и мусульман, его приняли за еврея. В процессе жизни там он познакомился с Рене Блюмом,[53] почти сразу же с Ральфом Эрвином,[54] он был почти немец – австриец. Именно он и дал Арману такую языковую встряску, что в итоге он говорил на Берлинском диалекте с австрийский шармом, как потомок аристократов, или по-новому учению Гитлера – Ариев, после которого уже никто не сомневался в том, что Арман немец. Да и не просто немец, а с полнейшим знанием местности – родины композитора – Австрии. Арман запомнил, со слов учителя, даже то, как выглядели те или иные деятели, например руководители различных городов или соседи по новой истории Армана, которые жили рядом с ним и отметились в различных курьёзных и не очень историях. Также, он объяснил Арману, как найти его земляка, русского, который бы однозначно помог бы выйти из любой ситуации, некто Кобельков.[55] Польский художник Збер[56] тоже оставил свой след – он научил Армана искусству вырезать печати и штампы на куске любой резины, в связи с тем, что он был величайший гравер того времени, например на каблуке от сапога или на куске изношенной автомобильной покрышки, ну и обучил его польскому языку. В ответ он пообещал ему, что после войны доставит из тайника, где Збер спрятал свои шедевры (39 гравюр – деревянных тарелок), и передаст их определенным людям, адреса и фамилии которых Физель, так звали Збера, заставил Армана заучить. Рене Блюм довел его французский до совершенства. Был ещё один скульптор судьбы Армана – Борис Вильде. Это был единственный заключенный лагеря, который знал, что Арман не еврей, а азербайджанец. После (скрытых тайной и мраком их знакомства) они подружились и мало того, оказалось, что у них был ещё и общий знакомый – начальник Бакинского порта, правда не лично, с которым был знаком и Борис[57], вернее, знаком был не он, а его кузен, который сражался также в рядах французов, но в данный момент был далеко. Борис оказался поэтом, был редактором газеты и носил фамилию Вильде.[58] Именно он и дал ему определенные контакты неких «Маков»[59] в случае, если Арману удастся убежать. Убежать удалось. Бежать было необходимо, потому что в Освенцим отправляли из этого лагеря всех, а из Аушвица,[60] так на немецком звучало это страшное название, не возвращался никто!

Побег он совершил зашитым в шкуру сдохшей лошади, которая околела от старости возя воду. Ночью он выбрался из барака, выпотрошил ее, залез внутрь, и зашил сам себя изнутри, оставив лишь отверстие для дыхания. Его новые еврейские друзья снабдили его своей одеждой и даже бритвой. Потому выбравшись из лошади, он в ближайшем ручье отмылся, побрился, побрызгался одеколоном Guerlain – Vol de Nuit,[61] которым его снабдили его новые еврейские друзья и безотлагательно, пока не подняли тревогу, отправился в сторону селения, где его уже ждали.

Встретили его «маки» напряженно, больно хорошо Арман говорил по-французски, но после многочисленных бесед и даже одной драки, в которой он победил и отдал в руки побежденного нож, с которым на него он набросился, его приняли в отряд на любимую им с Красной Армии должность – разведчика.

Его задачей было выяснять обстоятельства, при которых должны были проходить военные грузы с оружием и боеприпасами. У партизан с этим делом был страшный дефицит. Документы он делал себе сам. На изготовление любой печати или штампа (о спасибо тебе Збер) он тратил несколько часов, ну и главное, был необходим образец. Он настолько превзошел всех подобных умельце в этом деле, что о нём доложили руководителю французского «Сопротивления» – Де Голлю, который по случаю находился неподалеку, ну и решил познакомиться сам с новым русским членом его подпольной организации. На встречу Де Голль пришёл не один, его сопровождал русский, который уже давно сражался с фашистами на стороне «Сопротивления». Арман понял, что это очередная, но, как оказалась, последняя проверка. По-русски Арман говорил тоже без акцента.

После этого ему начали поручать более серьезные дела. Он за кружкой пива, в одном из маленьких городков, познакомился с начальником немецкого склада, где хранилось очень большое количество оружия, патронов, гранат и медикаментов. Мало того, что он убедил немца открыть склады в определенное время, так и убедил его уйти вместе с партизанами освобождать Францию и Австрию, родом откуда, оказался начальник склада, ну а об Австрии Арман знал почти все, как мы помним.

За этот подвиг Де Голль снял с себя свой ремень, на котором написал, что эта награда временная и после Победы, предъявитель сего, может обменять её на любую награду свободной Франции.

И поставил там свою подпись – генерал Шарль де Голль.

Пришло время сменить имя. Новое имя Армана стало на французский лад – Мишель, Мишель Аррмад.

Чуть позже он будет месье Фражье, потом Куражье, Харголь …

Больше всего ему нравилось «Куражье», когда его так называли, он всегда загадочно улыбался …

Он настолько освоился в диалектах немецких, что определял наклонности того, или иного разведчика, к определенному диалекту, с учетом того, что французы ненавидели все языки, кроме родного, а немецкий, в частности. Но Де Голь дал Мишелю Аррмаду карт-бланш, на основании чего, вскоре весь его отряд был готов внедряться в любое место немецкой армии во Франции.

И вскоре он стал практиковать походы в тыл врага – малыми и большими группами, в формах немецких офицеров и солдат. Особое внимание уделял немецким документам – они должны были быть без сучка и задоринки. Изготавливал он их сам. Задания получал от своих командиров – заместителей Де Голля, но планировал все операции сам.

О дерзкой группе, способной к переодеваниям и «маскараду» фашисты уже были наслышаны. Как-то он выполнил задачу Де Голля по переправке через всю Францию американца, за голову которого фашисты назначили невероятную награду – пол миллиона марок! Дорога была сложной и оканчивалась она в нейтральной Швейцарии.[62] Этим американцем оказался Аллен Даллес, будущий Шеф всей разведки США …

* * *

История одной фотографии

Саламо Арух – греческий еврей. Работал портовым грузчиком. Страстно увлекался боксом. В 1941 году, в возрасте 17 лет, стал чемпионом Балкан в первом среднем весе. В 1943 году его с родителями, тремя младшими сестрами и братом, вместе с другими евреями из Салоников отправили в концентрационный лагерь Освенцим (из 47 000 арестованных греческих евреев выживут только 2 000). Его мать и сестер сразу уничтожили в газовых камерах. Один из офицеров ради своего развлечения набирал среди вновь прибывших узников тех, кто может участвовать в боксёрских поединках, и Арух стал одним из них. Выбор у него был прост и страшен: если выиграет – получит буханку хлеба и сможет ещё несколько дней поддержать свою жизнь и жизнь своих родных, а если проиграет – будет убит в газовой камере.

Его, как боксёра, не направляли на физические работы – он был счетоводом. Через некоторое время в газовой камере погиб его ослабевший отец.

Его брат отказался вырывать у убитых золотые зубы и был застрелен.

Во время поединков охранники лагеря устраивали тотализатор. Саламо выиграл более 200 боёв. Всех проигравших умерщвляли в газовых камерах.

Зная об этом, боксёры дрались изо всех сил.

В 1989 году по этой истории был снят фильм «Триумф духа». Режиссёр: Роберт М. Янг. В ролях: Уиллем Дефо, Эдвард Джеймс Олмос, Роберт Лоджа.

И вот информатор сообщает, что фашисты полным ходом ведут загрузку поезда, в котором основными пассажирами поедут французские подростки. Конечная станция – трудовые лагеря Германии. И вот Мишель, уже в форме немецкого капитана Херберта Штеммера (hauptmann Herbert Stemmer) встречает поезд на одной из полустанков. Охрана разоружена, детей, практически всех вывели в лес,[63] но случайность – мимо проезжавший батальон карателей, которые, как раз занимались поиском «маком» в тех краях, не дала закончить операцию без сучка и задоринки. Или, как говорят французы: Il vaut mieux tuer le diable avant que le diable vous tue – Лучше убить дьявола прежде, чем дьявол убьёт тебя.

Дьявол в этом случае носил тоже погоны капитана и имя Herman Kornoff. Завязалась перестрелка, в которой было убито и ранено несколько детей и «маков», среди них оказался и псевдокапитан Херберт Штеммер. Его взрывом гранаты отбросило на склон оврага, где он и пролежал незамеченным два дня. Через двое суток его обнаружили обходчики путей, которые и доставили его в госпиталь. Там он пришел в себя на операционном столе, где из капитана Штеммера доставали с дюжину осколков. В его документах никто не сомневался, поэтому он был определен в палату к выздоравливающим офицерам вермахта. В палате их было четверо. Один из которых имел австрийское происхождение. И как вы правильно догадались, в отряд они прибыли уже вдвоем с оберлейтенантом Паулем Шварцем.

Сопротивление [64] – историческая справка

Пора моего читателя познакомить с этой интересной организацией.

Во всех оккупированных странах в Сопротивлении возникло было два течения – коммунисты (народно-демократическое) и левое течение, главная задача которого, помимо борьбы за освобождение, было восстановление довоенных порядков.

Первые ориентировались на действия советских войск.

Вторые – на победу западных стран.

Франция

В июне 1940 года была оккупирована Германией и поделена на две части. В северной части проживали 26 миллионов человек. И там было установлено германское управление. В южной – «свободная зона, свободная Франция» (население – 14 миллионов человек), расположилось французское правительство, названное по имени своей новой столицы – Виши. Четыре французских района на юге страны были оккупированы Муссолини (итальянцами). Границей между (северной) и (вишистской) Францией стала демаркационная линия (длинна которой – одна тысяча километров), с немецкой пропускной системой. В ноябре 1942 года немцы оккупировали всё. Франция стала одним из крупнейших поставщиков промышленности для Германии. Что это значит – вывоз в Германию промышленного оборудования (общая стоимость которого составила около 9,8 млрд франков), экспроприация золотого запаса Франции, плюс колоссальные оккупационные платежи во франках (для выплаты рабочим Франции, которые трудились на благо Германии заработной платы во франках). Ежемесячно вывозилось в Германию 3 тысячи тонн алюминия (самолёты, ФАУ), 300 тонн магния, 2 тысячи тонн глинозема, тысяча тонн кобальтовой руды, сотни тонн бокситов, графита, тысячи тонн железной руды, тонны фосфатов, специальных и растительных масел, провианта, рогатого скота, тканей и так далее. И вот, осенью 1942 года в горных лесистых местностях на юге Франции, организовались первые отряды партизан (антифашистов). Отряды получили название «Маки», с ударением на последней букве. Они выбрали свои руководителем Шарля Де Голля. Среди партизан были и французские моряки, и чтобы не допустить захвата французского флота немцами, моряки (порт Тулона), открыли кингстоны и затопили свои корабли.

Сталинградская битва оказала влияние на подъем движения Сопротивления во Франции. С мая 1943 года начал свою деятельность НСС (Национальный Совет Сопротивления), во главе которого Ж. Мулен. Летом 1944 года по начались антифашистские выступления, согласованные с действиями войск союзников в Нормандии. Вся территория между Сеной и Луарой, обширные области на юге Франции были охвачены восстаниями. «Маки» освобождали французские города и селения, не дожидаясь прихода союзнических войск. Фашисты, отступая, залили кровью эту часть Франции (например уничтожение 639 его жителей в июне 1944 года французского городка Орадур-сюр-Глан). 14 августа 1944 года началось восстание в Париже. Потери восставших – 2100 человек. Фашисты потеряли – около пяти тысяч. Париж был освобожден. 9 сентября 1944 года было создано правительство во главе с генералом Де Голлем.

Как грабили Францию

17 июля 1940 года был создано подразделение Розенберга. Цель – отбор наиболее ценных предметов искусства для отправки в Германию. Отчет от 16 апреля 1943 года: из Франции, было отправлено 92 вагона с 2775 ящиками с картинами, скульптурами и старинной мебелью. 53 картины были направлены А. Гитлеру. 594 предмета искусства – в собственность Геринга. Отчет за 1944 год: 137 вагонов с 4174 ящиками художественных ценностей (десятки тысяч произведений искусства, такие, как: работы Вермера, Рубенса, Рембрандта …). По данным французского правительства за годы войны Германия принудительно использовала труд миллиона депортированных иностранных рабочих, а ещё миллион человек находились в качестве военнопленных и узников концлагерей. Общее число французов, работавших на Третий Рейх – три миллиона человек. От гитлеровских пособников Франция избавлялась радикально. Назвать точное количество осужденных невозможно. По донесениям (на 1948 год) число казненных примерно 10 тысяч человек. В 1944 году, только казненных на улицах (как в годы старых добрых революций, не церемонились) полторы сотни тысяч повешенных и застреленных (местных полицаи, агенты гестапо, доносчики). В мае 1945 суды над главными фигурами режима Виши – Ф. Петэном и П. Лавалем прошли публично.