Корея Южная и Северная. Полная история

Китайская историческая традиция привыкла обосновывать не только перевороты, но и завоевания. После того как Чосон был завоеван империей Хань (206 до н. э. – 220), ханьские историки создали легенду о древнем китайском мудреце Цзи-цзы (Киджа), который пришел править Чосоном в конце II тыс. до н. э. и сменил Тангуна. Тангун, заметьте, этому не противился – передал власть и стал духом. Миф о Киджа оправдывал захват Чосона ханьцами. Во времена Позднего Чосона, считавшего себя истинным носителем древних культурных традиций в противовес кочевникам-маньчжурам, которые правили Китаем с середины XVII по начало XX века, Киджа считался реальным историческим персонажем. Иначе и быть не могло, ведь именно он связывал Чосон с Китаем. Вскоре после установления правления маньчжурской династии Цин в корейском учебнике для детей из образованных семей «Тонмон сонсып»[11] появился текст, воспевающий сходство между Кореей и Китаем. «Несмотря на то, что наша страна расположена далеко, находится на противоположном берегу моря и территория наша не так велика, но церемонии и музыка, законы и правление, одежда и головные уборы, традиции и обычаи те же, что и в Китае. Китайцы называют Корею «Малым Китаем», ведь их просвещённые нравы нам передал Киджа…»

Таким представляют Киджа корейцы

Киджа получил статус «духовного наставника корейцев», который приравнивал его к Конфуцию. В провинции Пхёнан была обнаружена могила Киджа. Первое упоминание об этом встречается в «Описании избранных деревень» («Тхэнниджи»), составленном в середине XVIII века чиновником Ли Джунхваном. Обнаружение «могилы Тангуна» – это ремейк старой истории с «могилой Киджа».

Киджа – это мифический персонаж, созданный ханьскими историками. Таким же мифическим персонажем является Тангун. Поэтому неверно широко распространённое деление истории Древнего Чосона на период правления Тангуна (2333–1122 до н. э.), период правления Киджа и его наследников (1122–194 до н. э.) и период правления Вэй Маня (Вимана) и его наследников (194–108 до н. э.). Правильнее будет говорить о раннем и позднем Чосоне. Что же касается Вэй Маня, то его существование сомнений не вызывает, поскольку он упоминается в исторических документах своего времени.

Вэй Мань – первый реальный персонаж в истории Кореи

В конце III века до н. э. правившую в Китае династию Цинь сменила династия Хань. Некий Вэй Мань (Ви Ман), которого китайцы и корейцы считают своим соотечественником, в 194 году до н. э. бежал из империи Хань в Древний Чосон вместе с отрядом сподвижников-сепаратистов, которые намеревались отторгнуть от империи земли некогда существовавшего царства Янь. Правитель Чосона Чун дал пришельцам земельные владения на западной границе, явно желая создать нечто вроде «буферной зоны» между своим государством и крепнущей империей Хань. Однако за радушный прием Вэй Мань отплатил вероломством. Уже в 195 году до н. э. он поднял мятеж и захватил престол (Чун был вынужден бежать на юг Корейского полуострова). Вэй Мань и его потомки правили Чосоном до 108 года до н. э. и, надо сказать, довольно успешно, опираясь на поддержку знатных чосонских родов. Вэй Мань все делал правильно: он упрочил влияние знати, присоединил к своему государству ряд соседних земель, установил хорошие отношения с империей Хань, для чего ему формально пришлось признать себя ханьским вассалом, и монополизировал всю торговлю с Великим западным соседом – племена, обитавшие на юге Корейского полуострова были вынуждены торговать с Чосоном, который преграждал им путь в Китай (Хань).

При Вэй Мане, его сыне и внуке могущество Чосона все возрастало и возрастало, что не могло не вызывать беспокойство у ханьских правителей, которым выгоднее было иметь на востоке нескольких слабых соседей, нежели одного сильного. К политическим соображениям добавились экономические – чосонская монополия на торговлю с Корейским полуостровом уменьшала прибыль ханьских купцов. В 109 году до н. э., в правление внука Вэй Маня по имени Юцуй (Ви У-го), ханьский император У-ди решил покорить Чосон и в следующем году добился желаемого. Земли Древнего Чосона были разделены между четырьмя ханьскими округами – Чженьфань (Чинбон), Линьтунь (Имдун), Лэлан (Наннан) и Сюаньту (Хёнтхо).

Четыре ханьских округа на территории Древнего Чосона

Первое государство Корейского полуострова дало название последней правящей корейской династии и современному условно коммунистическому государству, расположенному на севере полуострова. Интересное совпадение – точно так же династия Хань, присоединившая к себе чосонские земли, дала название китайской нации[12].

Общество и уклад

Древний Чосон, существовавший с середины I тысячелетия до н. э. по 108 год до н. э., представлял собой конфедерацию племенных общин, которая постепенно оформлялась в примитивное государство, объединенное централизованной властью и общими законами. Относительно чосонских законов известно очень мало. В «Истории Ханьской династии» («Хань шу»), созданной в I веке, упоминается о том, что в Древнем Чосоне существовало уголовное уложение под названием «Восемь запретительных статей». Убийство наказывалось смертной казнью, за ранение выплачивалась компенсация зерном, а вор и его домочадцы становились рабами обокраденного человека – вот все, что дошло до нас из чосонских законов. Но главное не в деталях, а в наличии единого общего законодательства, без которого невозможно представить государство.

Упоминание о рабах еще не дает возможности рассматривать древнечосонское общество как рабовладельческое. Рабовладельческим можно называть общество, экономика которого основана на труде рабов, этой худшей разновидности эксплуатации человека человеком. Но, вероятнее всего, основой экономики Древнего Чосона служил труд свободных землепашцев и ремесленников, отчислявших часть своих доходов (часть урожая) в пользу знати, возглавляемой правителем-ваном. В зоне китайского культурно-политического влияния «ваном» назывался правитель, фактически или номинально являвшийся данником китайского императора. История не сохранила имени первого правителя Древнего Чосона (если, конечно, не считать таковым мифического Тангуна), но последнего правителя, того самого, который не смог противостоять натиску пятидесятитысячной ханьской армии, звали Уго-ван. Уго-ван не смог противостоять ханьскому натиску, но он активно сопротивлялся, громя врага и на суше, и на море. Но силы были неравны и после года сражений Чосон пал. Точку в войне поставило занятие ханьцами столичного города Ван-гомсона, находившегося на территории современного Пхеньяна. Многие представители чосонской знати заблаговременно перешли на ханьскую сторону, поэтому смена власти произошла довольно мягко, без массовых казней и прочих репрессивных мер. Если абстрагироваться от политики, то присоединение к более передовой ханьской империи способствовало культурно-экономическому развитию чосонских земель. Что же касается политики, то у современных историков недостаточно данных для того, чтобы говорить о покорении империей Хань первого корейского государства. Да не прогневается дух Тангуна, но историкам полагается оперировать фактами, а не домыслами, а фактов, подтверждающих корейскую принадлежность Древнего Чосона, у историков пока еще нет.

И в заключение – о самом важном, то есть о деньгах. Насколько известно, своей монеты в Древнем Чосоне не отливали[13]. Во всяком случае, ни один нумизмат в мире не может похвастаться тем, что в его коллекции есть хотя бы одна древнечосонская монета. Но китайские деньги ходили на территории Чосона. Так, например, вор, попавший в рабство к обокраденному им человеку, мог выкупить свободу за 500 000 медных монет (в современной Республике Корея суммы «освободительных» залогов гораздо скромнее).

Медная ханьская монета в 5 шу[14] времен правления императора У-ди, покорителя Древнего Чосона

Глава вторая. Период трех государств (I–VII века)

Государство Пуё

Период корейской истории с I по VII века называют «Периодом Трех государств», подразумевая три корейских государства – Когурё, Пэкче и Силла.

Государство (наиболее дотошные историки употребляют термин «квазигосударство»[15]) Пуё возникло на территории современного Северо-Восточного Китая в бассейне реки Сунгари во II веке до н. э. В 494 году земли Пуё были присоединены к другому государству – Когурё, о котором речь пойдет немного позже.

Территория Пуё

Можно ли называть Пуё и Когурё «корейскими государствами»?

Да, можно, поскольку большинство населения в этих государствах составляли племена народности е, а также племена мэк. Е и мэк – это предки современных корейцев, которые отличались от китайцев языком и обычаями, а от соседних кочевых племен ещё и оседлым, земледельческим образом жизни. Со временем народности е и мэк слились в единое целое, образовав народность емэк.

В китайских хрониках Периода Сражающихся Царств[16] говорится, что государство Пуё было расположено в 1000 ли[17] к северу от царства Янь, что оно на юге граничило с Когурё, на востоке – с кочевыми тунгусо-маньчжурскими племенами Илоу, а на западе – с древнемонгольскими кочевыми племенами сянби. Земли Пуё простирались на 2000 ли.

Правители Пуё именовались ванами. После смерти вана власть могла переходить к его сыну или же вожди родоплеменных союзов избирали нового вана из своей среды. «Перевыборы» могли состояться и при жизни вана, если по каким-то причинам подданные были им недовольны. Главными провинностями «ванов» были стихийные бедствия и эпидемии, которые расценивались пуёсцами как гнев Неба, вызванный нахождением власти в руках недостойного правителя. Ваны Пуё были довольно могущественными. Ван имел дворец, некое подобие двора; хоронили ванов в яшмовых гробах и вместе с большой «свитой» из слуг и воинов, которые могли понадобиться умершему правителю в загробном мире.

Есть сведения о том, что Пуё было данником восточной Хань и просило у ханьцев помощи в борьбе против Когурё, но в то же время совершало набеги на ханьские границы. Дружба и вражда соседствовали во времени. Так, например, в 111 году ван Пуё с восьмитысячным войском напал на северный ханьский округ Лэлан (часть Древнего Чосона), а в 120 году сын вана привёз дань ханьскому императору… В 162 году из Пуё в очередной раз привезли дань, а в 167 году произошло новое нападение… Так и жило древнее Пуё до тех пор, пока не было поглощено государством Когурё.

К упоминаниям о данниках китайских императоров в китайских хрониках следует относиться с известной осторожностью. Согласно традиции, берущей начало из глубокой древности, китайцы считали свое государство Серединным, главным, а все соседние государства рассматривали в качестве данников и фиксировали этот статус в своих летописях. Но очень часто «дань» была не истинной данью, то есть оговоренными крупными регулярными выплатами, а обычными дарами, которыми обмениваются друг с другом правители соседних государств. Для того чтобы понять, о какой именно дани идет речь – номинальной или истинной, нужно знать ее размеры.

По поводу происхождения названия «Пуё» существует два мнения. Одни ученые считают, что оно образовано от созвучного названия оленя в тунгусском языке. Действительно, на территории Пуё олени водились в изобилии, и горы, у подножия которых раскинулось Пуё, на китайском назывались «Лушань» – «Оленьи горы». Но не совсем понятно, почему оседлым пуёсцам было нужно отождествлять себя с оленями. Более достоверной кажется другая версия, которая производит название государства от корейского слова «поль» – «равнина». Пуё – государство равнинных жителей.

Законы Пуё напоминали чосонские. За убийство полагалась смертная казнь, причем по китайской традиции наказанию подлежали не только убийцы, но и члены их семей, которые обращались в рабов. За увечье выплачивалась материальная компенсация, а вор был обязан возместить ущерб, нанесенный потерпевшему. Если с вора нечего было взять, он становился рабом потерпевшего и возмещал ущерб своим трудом. Земледельцы обкладывались налогами и повинностями. В случае необходимости они призывались на военную службу. Воины были вооружены луками, копьями и однолезвийными мечами с расширяющимся к концу клинком. Некоторые пуёские племена вели кочевой образ жизни. Из земледельцев формировалась пехота, а из кочевников – кавалерия.

Пуёский язык, о котором известно очень мало (лишь некоторые отдельные слова), вместе с другими вымершими языками корейских народностей, а также с современными корейским и японским языками составляет так называемую пуёскую языковую семью. Родство между корейскими и японским языками послужило основой для гипотезы о пуёских корнях японской нации. Согласно этой гипотезе, впервые предложенной японским лингвистом Симпэй Огура в начале XX века, предки японцев, основавшие на островах Японского архипелага государство Ямато, прибыли туда из Пуё. Гипотеза эта выглядит довольно правдоподобной. В свое время японцы использовали эту гипотезу для оправдания оккупации Кореи, подавая ее как «воссоединение близкородственных народов».

С политической точки зрения географическое положение Пуё было неблагоприятным. Это государство играло роль «буфера», отделявшего китайские земли и Корейский полуостров от воинственных кочевников-сяньби. Если в начале своего существования Пуё могло успешно противостоять агрессивным соседям, то в III веке баланс сил изменился в пользу кочевников, которые стали совершать разорительные набеги один за другим. В 285 году от Пуё отделилось Восточное Пуё (Тонбуё), которое впоследствии было присоединено к Когурё. В 494 году последние пуёские земли вошли в состав Когурё, и на этом история Пуё закончилась.

Чингук

В корейской истории есть много такого, что по-разному воспринимается и освещается на Юге и Севере. Южные историки считают Чин (Чингук)[18], о котором упоминается в ряде китайских хроник, в том числе и в «Истории династии Поздняя Хань», написанной китайским историком Фань Е в первой половине V века, общим китайским названием всех корейских племен, обитавших на Корейском полуострове за пределами Древнего Чосона. Название это было образовано от названия одного из племенных союзов или, возможно, небольшого квазигосударственного образования, появившемся во II веке до н. э. (во всяком случае, первые упоминания о Чин появляются в китайских хрониках именно в тот период).

Но у северных историков Чин считается большим государством, которое занимало всю южную часть Корейского полуострова и было образовано в IV веке до н. э. К такому «правильному» выводу можно прийти, если нужным образом интерпретировать название «Чин» как название отдельного государства, а не совокупности племен. По северной версии Чингук был южным соседом Древнего Чосона. Впоследствии жители этой страны переселились на острова Японского архипелага и дали начало японской культуре и японской нации. Таким образом все японское – это на самом деле корейское. Отношения между корейцами и японцами даже в наше относительно мирное время остаются довольно напряженными, но северяне в этом отношении стоят на гораздо более радикальных позициях, нежели южане, и ведут активную идеологическую войну против Японии. В ходе этой войны все японское принижается, а все корейское возвеличивается. Да, у истоков японской нации частично стояли древние жители Корейского полуострова. Да, культура пришла в Японию из Китая через Корею, и это не оспаривается даже самыми радикальными японскими учеными. Но огромного государства Чин на Корейском полуострове все же никогда не существовало. В корейских источниках ни разу не упоминается о «Великой стране Чин» или чем-то подобном, и никаких артефактов, подтверждающих существование такого государства, нет. Есть только «игра слов», «игра интрепретаций».

По северной версии на месте опустевшего государства Чин образовались государства Махан, Пёнхан и Чинхан, известные как «Три Хан». По южной версии Чин был племенным союзом, вошедшим в государство Махан.

Три Хан – Махан, Пёнхан, Чинхан

В некоторых источниках Махан, Пёнхан и Чинхан называют «государствами», но на самом деле то были квазигосударства – сильные крупные племенные союзы. Расположенный в среднезападной части полуострова Махан был наиболее могущественным союзом, которому в разное время подчинялось от 12 до 60 малых союзов, или, как принято выражаться, «малых государств»[19].

В начале I тысячелетия н. э. на территории Махан стало возвышаться одно из «малых государств» – Пэкче. К концу III века Пэкче покорило все племена, входившие в союз Махан.

В расположенном на востоке союзе Чинхан, объединявшем 10 более мелких союзов, постепенно происходило возвышение «малого государства» Силла (до 503 года оно называлось Саро), которое по мере своего усиления подчиняло соседей и со временем превратилось в «настоящее» государство.

12 южных племен, составлявших союз Пёнхан, сохраняли относительную самостоятельность, позволявшую рассматривать их как отдельные «малые государства». В I веке шесть этих государств образовали союз Кая, который просуществовал до VI века, а остальные государства были постепенно поглощены Пэкче и Силла. Пёнхан отличался от двух других «земледельческих» союзов запасами железной руды и развитым производством железных изделий, которые экспортировались не только в Махан и Силла, но даже в Китай, что свидетельствует о высоком качестве этих изделий.

Главной сельскохозяйственной культурой во всех союзах был рис – наиболее выгодная зерновая культура. Успехи, которых достигла Республика Корея во второй половине XX века, во многом обусловлены рисоводством, которое сформировало у корейцев привычку к коллективному кропотливому труду.

Государство Когурё

В начале II века до н. э. в средней части бассейна реки Амноккан[20] пять кланов, называемых «бу» – Суннобу, Сонобу (Еннобу), Чоллобу, Кваннобу и Керубу, образовали союз во главе с родом Суннобу, вождь которого одновременно был и правителем всего союза вана. В конце I века до н. э. на первое место выдвинулся клан Керубу, который пришел в эти места из Пуё. По названию местности, в которой жил клан Керубу, союз назвали Когурё.

Связь с Пуё нашла отражение в легенде об основании Когурё. Согласно этой легенде Когурё было основано Чумоном[21], сыном правителя Пуё, который был вынужден спасаться бегством от своих родных братьев, желавших его смерти. Оказавшись в понравившейся ему местности, Чумон решил основать здесь государство Когурё…

Место образования Когурё

Нельзя сказать точно, когда именно союз племен в Когурё стал государством, но это произошло не позднее конца II века, когда пять бу сменили свои родовые названия на «географические», то есть стали называться не по своим корням, а по своему расположению. Керубу стал называться Нэбу («Внутренним бу»), Чоллобу – Пукну («Северным бу») или Хубу («Задним бу»), Суннобу – Тонбу («Восточным бу») или Чвабу («Левым бу»), Кваннобу – Намбу («Южным бу») или Чонбу («Передним бу»), а Сонобу – Собу («Западным бу») или Убу («Правым бу»). Необходимость в родовых названиях отпала, поскольку люди ощущали себя не членами того или иного клана, а подданными правителя Когурё. Стирание родоплеменных особенностей и образование однородного населения – один из важнейших признаков государства.

Во главе Когурё стоял правитель-ван, ниже которого находились тэга, вожди кланов. Вначале наследование титула вана происходило по линии старшего в роду, но по мере усиления централизованной власти был установлен другой порядок наследования – от отца к сыну.

Основную часть населения Когурё составляли земледельцы, которые при необходимости становились воинами. Когурё воевало с ближайшими соседями – Пуё и Китаем. Войны с Пуё были более частыми – каждая из сторон пыталась поглотить другую. В 313 году Когурё смогло присоединить китайский округ Лэлан (Наннан), некогда бывший частью Древнего Чосона. Это приобретение не только заметно усилило Когурё, но и поспособствовало культурному прогрессу, начиная с распространения китайской письменности и заканчивая распространением буддизма, который весьма скоро стал государственной религией Когурё. Одновременно происходило распространение конфуцианства, которое не конкурировало с буддизмом, поскольку являлось не религией, а этико-философской концепцией, регламентирующей поведение людей и задающей основы управления государством. С IV века «три устоя и пять постоянств»[22] стали определять жизнь корейцев.

В Когурё раньше, чем в других корейских государствах, появились чиновничьи ранги. Сначала их было 10, а затем стало 14. Наличие четко структурированной системы рангов свидетельствует о качестве государственного аппарата, о более эффективном управлении государством. Можно предположить, что управленческий аппарат Когурё был разбит на специализированные ведомства, прообразы министерств. Первой столицей государства был город Куннэсон на реке Амноккан, а затем столицу перенесли в Пхеньян. Когурёские города были обнесены высокими каменными или земляными стенами.

Важным событием стало основание высшей конфуцианской школы Тхэхак, произошедшее в 372 году. Когурё получило университет для подготовки управленческих и образовательных кадров.

Верховная власть в Когурё, так же как и в других корейских государствах, принадлежала правителю-вану, который управлял государством с помощью центрального аппарата и местных органов управления. Изначально власть принадлежала семье Ко из клана Керубу. Скорее всего, ван был владельцем всей земли в государстве, которая предоставлялась крестьянам в виде наделов. За пользование наделами нужно было отдавать часть урожая. В придачу к земельному налогу крестьяне облагались податями и повинностями. Некоторые историки утверждают, что часть когурёских земель находилась во владении крестьян, но это предположение не подкреплено никакими свидетельствами.

Когурё во второй половине V века

К началу V века Когурё превратилось в полноценное государство, обладающее всеми необходимыми институтами. Это государство занимало бо́льшую часть Корейского полуострова, имело сильную армию, обладало значительным влиянием и даже, следуя китайскому примеру, начало считать себя Серединным государством, центром мироздания. Можно было ожидать, что в не столь отдаленном будущем Когурё приберет к рукам всю территорию полуострова и станет единственным корейским государством, а затем продолжит свою экспансию на запад…

Однако все вышло иначе.

Государство Силла

В государстве Силла сначала правил род Пак, но затем власть перешла к роду Ким, а дом Пак стал «поставщиком» жен и наложниц правителей.

Государство Силла примечательно тем, что здесь помимо чиновничьих рангов, которых в начале VI века было 17, существовала уникальная система сословно-кастового деления кольпхум[23]. Люди благородного происхождения подразделялись на пять категорий, высшей из которых была категория сонголь – «священная кость». К ней относились те члены правящей династии Ким, которые имели потенциальное право на престол – преимущественно дети и братья правителя. Ниже стояла категория чинголь – «истинная кость», к которой относились все прочие представители правящей династии. Ниже чинголь находились три номерные категории тупхум («качества головы») – с шестой по четвертую. Поскольку категории тупхум с третьей по первую в исторических источниках не встречаются, можно предположить, что эти категории определяли статус лиц незнатного происхождения, которые не заслуживали упоминаний в анналах или же упоминались как пхёнмин («простолюдины»). В середине VII века высшее сословие сонголь упразднили, и всех представителей правящей династии отнесли к сословию чинголь. Так было проще, чем оценивать права каждого из Кимов на престол. Сословная принадлежность определяла право на получение определенных чиновных рангов, что противоречило конфуцианскому правилу распределения должностей и рангов по личным качествам, а не по происхождению. Так, например, пять высших рангов могли получать только представители сословия чинголь, а представители тупхум четвертой категории не могли подниматься выше двенадцатого ранга. Система кольпхум определяла не только служебное положение, но и вообще всю жизнь человека, начиная с размера жилища и заканчивая дозволенной одеждой. Нечто подобное в наше время существует на Севере под названием сонбун[24].

К простолюдинам (янмин) относились свободные люди незнатного происхождения – крестьяне, ремесленники и немногочисленные торговцы. В конфуцианстве земледелие считается почтенным занятием, в отличие от ремесел и тем более от торговли, поэтому в иерархии любого из корейских государств крестьяне стояли выше ремесленников. Во всех государствах существовали несвободные и бесправные (или лишенные части прав) подданные, которые назывались чхонмин. Согласно традиции при поступлении на службу, военную или гражданскую, нужно было предъявить доказательства отсутствия чхонмин среди предков, причем рассматривалось целых 8 поколений! Браки с чхонмин автоматически переводили свободных простолюдинов в низшее сословие. Примечательно, что к чхонмин относились не только рабы или представители «нечистых» профессий, но и жители регионов с пониженной лояльностью, где когда-то приходилось проводить усмирительные акции. За былые прегрешения приходилось расплачиваться ограничением в правах (например – невозможностью поступить на государственную службу), более высокими податями и более тяжелыми повинностями.