Еретик. Книга 3

– Вот он! С этой рыжей.

– Ступай, сын мой, – спокойным, чуть глуховатым голосом отозвался кто-то другой. – Тебе воздастся за твою помощь.

Рени повернула голову и увидела перед собой мужчину в окружении солдат и нескольких монахов. Он был странно одет, на голове его сидел непомерно огромный, смотрящий ввысь головной убор, который невольно заставил Рени усмехнуться. Прежде ей никогда не доводилось видеть таких странных облачений.

Заметив приближающихся к ним людей, мужчина, назвавший себя еретиком, резко отстранился от Рени, едва ли не оттолкнув ее от себя. Он упал на колени перед незнакомым человеком в высоком головном уборе, когда тот остановился и заглянул прямо в глаза рыжеволосой девушке, которая даже не подумала почтительно приклониться перед ним.

Подождав некоторое время, но так и не получив от Рени ничего, кроме непонимающего, слегка удивленного взгляда, мужчина в необычном головном уборе скорбно посмотрел на нее и глубоко вздохнул.

– Объяснись, дитя, – снисходительно проговорил он. – Кто ты? Что ты здесь делаешь?

Рени инстинктивно отступила на шаг. Солдаты, сопровождавшие этого человека, сомкнулись плотнее, словно ожидали, что девушка попытается прорваться мимо них и сбежать. Монахи остались неподвижны.

– Я просто вышла в город за покупками, – тихо ответила Рени.

– Вышла в город, – кивнув, повторил мужчина. – Ты не живешь здесь?

Рени снова оглядела его. Крепко сбитый, с квадратным лицом, длинным носом и острыми колкими глазами, он жил на земле уже явно больше пяти десятков лет, хотя сохранял удивительно моложавый вид. Зоркий и цепкий взгляд его темных глаз внимательно изучал Рени: внешний облик, амулеты на шее, рыжие волосы, веснушки, платье…

– Где именно ты живешь? – продолжал спрашивать незнакомец.

– В лесном домике, – осторожно ответила Рени. Она внимательно вслушивалась в слова этого человека, потому что из-за странного выговора его было непросто понять. – Недалеко от города.

– Недалеко, – вновь кивнул мужчина, словно соглашался с собственными мыслями. – Скажи, дитя, что связывает тебя с этим человеком?

– Ничего, – честно отозвалась Рени. – Я просто дала ему денег и печенья.

– Когда я застал тебя в его объятиях, он что-то шептал тебе на ухо. Что именно?

– Слова благодарности, – покачала головой Рени. – И, кажется, молитву.

– Кажется? – вновь переспросил мужчина. Его манера постоянно переспрашивать показалась девушке раздражающей. Тем временем он обратился к коленопреклоненному мужчине, который так и не решался подняться: – Ты был осужден святейшим судом инквизиции на ношение крестов, – утвердил он. – В какой ереси тебя уличили?

– Я состоял в секте вальденсов, монсеньор, но глубоко раскаиваюсь в своем прегрешении и надеюсь вернуться в лоно истинной Церкви.

Взгляд пожилого мужчины чуть смягчился.

– Как твое имя?

– Венсан.

– Как долго ты исполняешь свое наказание, Венсан?

– Уже два года, монсеньор.

– И за это время ты не впадал повторно в еретические заблуждения?

– Нет, монсеньор.

– До этого самого дня? – уточнил пожилой господин, и эти слова заставили Венсана сжаться от страха. – Какую молитву ты шептал этой женщине на ухо? И как давно ты знаком с нею?

Венсан протестующе покачал головой.

– Я вижу эту добрую женщину впервые! Она лишь проявила ко мне милосердие, монсеньор, прошу! Я молился святой Деве Марии о помощи и благословении для нее.

– Но, насколько я понимаю, вы, мадемуазель, обычно взываете не к Пресвятой Деве? – Тот, кого назвали «монсеньор» вновь обратился к Рени.

Она не ответила. Как и ожидалось.

Руан.

Гийом де Борд не горел желанием посещать этот город, однако на то был прямой приказ папы, адресованный архиепископу Амбрена как доверенному лицу, на которое можно положиться. Ему пришлось прервать свою деятельность по объезду гористых местностей своего прихода, где он проповедовал вальденсам, и отправиться сюда. Треклятый скандал, случившийся в этих краях четыре года тому назад, так и не был разрешен: катар Ансель де Кутт до сих пор пребывал на свободе. Гийому де Борду было поручено беспристрастно выяснить, замешаны ли в затягивании этого скандала сотрудники руанского отделения инквизиции. Заодно понять, что творится в этом городе – в общем и целом.

Поездка была спешной, и на то, чтобы собирать подробные сведения о незнакомом городе, к которому де Борд понятия не имел, как подступиться, особенно не было времени. Однако вкратце он узнал, что недавно здесь была обнаружена, допрошена и осуждена целая секта вальденсов. Некоторые из них даже были отправлены на костер. Де Борд отнесся к этому решению с крайней степенью неодобрения.

«Вальденсы – мирные и податливые люди. Я находил на них управу в окрестностях Амбрена не единожды, не дважды и даже не трижды, обходясь при этом спокойными методами, преисполненными лишь доброты и умения убеждать! То, что Лоран этого не сумел, говорит лишь о том, сколь он не подходит на должность инквизитора».

При этом де Борд успел узнать о Руане и то, что некоторые его жители ходят за лечением от всякой хвори к некоей «лесной знахарке с золотистыми волосами», которая живет «недалеко от города в лесу». Она, по словам жителей, была «дерзка и диковата». Ритуалов колдовских за ней никто не замечал, да и как знахарка она была хороша, но ее показная независимость и уединенность настораживали де Борда. А еще он слышал, что она не носит креста. Он задумывался о том, чтобы вызвать эту женщину на допрос и хорошенько сбить с нее спесь. Но, похоже, знахарка нашла его сама.

Рыжеволосая девушка все молчала. Судя по всему, это была та самая знахарка: действительно диковатая, с пронзительным взглядом, явная одиночка, увешенная языческими амулетами, демонстрировавшими явное пренебрежение к христианской вере. А в рыжих кудрях и впрямь сиял золотистый блеск, особенно сильный на солнце.

Тяжело вздохнув, Гийом де Борд обратился к вальденсу Венсану.

– Венсан, сын мой, властью, данной мне Его Святейшеством Иннокентием VI, я разрешаю тебе снять кресты со своей одежды. Ты выдержал свое испытание с должным христианским смирением и отныне прощен.

Венсан изумленно поднялся с колен.

Архиепископ протянул ему руку с увесистым золотым перстнем, и прощенный еретик припал к нему губами, вновь начав обливаться слезами.

– Да благословит вас Бог, монсеньор!

– Ступай с миром, сын мой. Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Он осенил еретика крестным знамением.

– Аминь, – дрожащим голосом пробормотал Венсан, поспешив ретироваться. Печенья, которое дала ему Рени, упало на землю, но прощенный еретик не заметил этого. Он, похоже, совершенно забыл о добродетели рыжеволосой девушки, как забыл и о ней самой, несясь прочь по улице Руана.

Рени печально проводила этого человека глазами, вновь повернувшись к пожилому незнакомцу.

– Итак, – продолжил он. – Я расцениваю твое молчание как положительный ответ на свой предыдущий вопрос, дитя. Скажи мне вот, что: тебя ведь зовут Элиза?

Рени вздрогнула.

В тот же миг она поняла, за кого ее принял этот человек, и почувствовала грозящую сестре опасность. Осознав, что внутренний голос, похоже, заставил ее выйти в город в одиночестве этим утром, чтобы спасти Элизу, она преисполнилась решимости это сделать. У нее не было никого дороже сестры.

– Да, – гордо приподняв подбородок на манер Элизы, отозвалась Рени. – А вы кто?

– Архиепископ де Борд, дитя, – вздохнул он. – Боюсь, нам с тобой придется подробно поговорить о твоей деятельности в этом городе.

Рени настороженно сверкнула огромными зелеными глазами на окружавших архиепископа стражников и сделала шаг назад. Солдаты шагнули вперед, а архиепископ де Борд скорбно опустил взгляд в землю.

‡ 16 ‡

Задание в Лонгвилле оказалось не таким тяжелым, как пророчил Лоран. На деле в ереси апостоликов был уличен лишь один приходской священник, прознавший об этом учении после паломничества одного из своих прихожан в итальянские земли. Остальные двое, указанные агентами, лишь вели с ним беседы и уже сами готовы были подкрепить свои подозрения и сдать еретика инквизиции. После допроса сомнений в их искренности не осталось. И все же больше недели непрестанной работы ушло на то, чтобы поговорить с прихожанами и допросить их. В особенности священника и обратившего его паломника, приговорив тех к ношению крестов – именно это наказание обычно при схожих обстоятельствах назначал Лоран. Священник вдобавок был лишен своего сана.

Вивьен никогда не думал, что привычка к бессоннице может сослужить ему хорошую службу, однако там, в Лонгвилле, когда приходилось изматывать себя работой, почти не смыкая глаз несколько ночей подряд, он даже успел возблагодарить Бога за то, что это испытание придало ему выносливости.

Ренар к бессоннице был не приучен, поэтому всю дорогу до Руана ворчал, отчего-то при этом все же не позволяя лошади перейти на галоп. Прибыв в Руан уже после захода солнца, Ренар спешился и хмуро заявил:

– Не знаю, как ты, а я просто не в состоянии сейчас идти и докладывать обстановку Лорану. Я совершенно без сил.

Вивьен понимающе улыбнулся.

– Уверен, что отчет Его Преосвященству может подождать до утра. Или ты хочешь, чтобы я пришел к нему с докладом один?

Ренар покачал головой.

– Лично я сейчас просто хочу спать. Если у тебя есть желание, можешь доложить ему обо всем сам.

– Но ты надеешься, что у меня нет такого желания, – ухмыльнулся Вивьен, понимая, что Ренара совсем не радует то, в каком свете он выставит себя перед епископом, если не явится.

В ответ Ренар лишь красноречиво передернул плечами: совесть подталкивала его все же явиться в резиденцию Лорана, а тело и уставший разум упрямо продолжали диктовать свои условия. Вивьен терпеливо вздохнул.

– Не мучайся, я к нему не пойду, – сказал он. – Подождем до утра и все ему скажем. Новости хорошие, так что, думаю, он будет принимать в расчет именно это, а не то, что мы не явились к нему затемно.

Ренар благодарно кивнул.

– Спасибо, друг.

Несколько мгновений прошло в молчании, затем Ренар чуть склонил голову, изучающе поглядев на Вивьена, и вновь сощурился.

– А ты, я так понимаю, и не думаешь отправляться спать, верно? Норовишь наведаться к Элизе? – Он усмехнулся. – В этот раз ты не везешь ей в подарок книгу.

Вивьен опустил голову, и в уголках его губ показалась смущенная улыбка.

– В этот раз не везу. Неоткуда было достать. Так что просто проведаю Элизу и дам понять, что вернулся. Она в отличие от Лорана вряд ли так легко отреагирует, если узнает, что к ней я с хорошими вестями не явился сразу по приезду.

Ренар вздохнул.

– Что ж, хорошей ночи. – Он осклабился. – Надеюсь, завтра на службу не опоздаешь.

– Не опоздаю, – заверил Вивьен, на чем они с другом распрощались до утра.

Оставив лошадь в конюшне, Вивьен неспешным шагом двинулся по погружавшемуся в темноту городу в сторону лесной тропы, которая должна была привести его к дому Элизы. Двигаясь меж деревьев, он отчего-то ощутил странное, давно забытое беспокойство.

«Я думал, этот лес уже перестал на меня так действовать», – усмехнулся Вивьен про себя. Сколь бы много Элиза ни рассказывала ему, как хорошо чувствует природу и в каком единении с нею находится, она так и не смогла привить ему такого же свободного и вольного отношения к лесу. В лоне своенравной и дикой природы он продолжал чувствовать себя чужаком, незваным гостем, которому стоит вести себя как можно осторожнее и вежливее, чтобы его не прогнали отсюда прочь.

Вскоре дом Элизы замаячил мимолетным огоньком в темноте. Девушка не спала: в ее окне мелькал свет свечей.

«Наверное, Рени зашла к ней в гости», – подумал Вивьен. При мысли о том, что побыть наедине с Элизой не получится, он испытал сильную досаду, но тут же отругал себя за это. Если Рени сейчас гостит в доме сестры, это может значить только одно: за время задания в Лонгвилле с обеими девушками не случилось ничего дурного. Разве можно досадовать на это?

Вивьен улыбнулся и вздохнул, стараясь отогнать лишние мысли. Однако ему мешала необъяснимая тревога, которая не желала уходить, как бы он ее ни подавлял. Несмотря на все усилия, она разрасталась и нешуточно терзала душу Вивьена, поэтому расстояние до крыльца лесного домика он преодолел почти бегом, желая поскорее убедиться, что все хорошо, и унять это неприятное чувство.

Постаравшись вернуть самообладание, он настойчиво постучал в дверь.

Через пару мгновений в комнате послышались торопливые шаги. Дверь вскоре открылась, и Элиза возникла по другую сторону порога. Вивьен округлил глаза от удивления, отметив, что она выглядит непривычно уставшей. Элиза, обладая довольно щепетильным отношением к собственному самочувствию, сейчас предстала перед ним осунувшейся и взъерошенной, словно у нее несколько дней не было возможности хорошенько выспаться. В светлых волосах не позвякивало привычных украшений, косы явно не переплетались несколько дней и заметно потрепались. Даже платье выглядело непривычно заношенным, хотя обыкновенно Элиза не допускала такой неряшливости. Но еще больше Вивьена поразил возглас, с которым девушка встретила его на пороге, и отчаянный уставший взгляд запавших глаз.

– Рени?! – почти выкрикнула Элиза в темноту. Вивьен с трудом сумел не отшатнуться от такого напора. В глазах Элизы, под которыми обозначились легкие темные круги, мелькнуло нешуточное разочарование.

– Не знал, что нас можно спутать, – нервно улыбнулся Вивьен. – Неужто не узнала?

Разумеется, она его узнала. Но в этот момент в ней словно что-то надломилось. Она покачнулась, схватилась за дверной косяк, но это не помогло ей сохранить равновесие, и она буквально рухнула в руки Вивьена, разразившись горькими слезами усталости.

Подхватив Элизу, Вивьен непонимающе застыл. Несколько мгновений он простоял, не шевелясь и выжидая момент, чтобы задать вопрос, способный прояснить случившееся. Его собственная тревога жаркой волной окатила тело. Он сглотнул тяжелый подступивший к горлу ком.

– Элиза, – наконец обратился он, помогая ей устоять на ногах и сжимая ее плечи, чтобы она пришла в себя. – Элиза, что случилось? Что с тобой?

– Рени… – беспомощно повторила она, вновь расплакавшись и закрыв лицо руками. Вивьен развернул Элизу спиной к себе и аккуратно, но настойчиво подтолкнул в комнату.

– Так. Зайди в дом. Давай, – командным голосом произнес он.

Элиза не сопротивлялась. Оказавшись в доме, она обессиленно рухнула на скамью и снова закрыла руками лицо. В свете свечей она казалась постаревшей на несколько лет.

Рени в доме не было, и Вивьен уже начал продумывать все возможные варианты, почему именно горе Элизы может быть связано с сестрой. Картины в его разуме восставали удручающие.

Найдя кувшин, где Элиза обычно держала чистую воду, Вивьен наполнил глиняную чашку, присел рядом с девушкой и осторожно предложил ей попить.

– Ты должна сейчас успокоиться и рассказать мне, что произошло. – Он говорил ровным голосом, без требовательных ноток, однако привычная рабочая строгость зазвучала в его словах, и это отчего-то подействовало на Элизу отрезвляюще. Несколько раз всхлипнув, она приняла чашку с водой и дрожащими руками поднесла ее ко рту. Еще пара мгновений у нее ушла на то, чтобы собраться с мыслями.

– Рени пропала… – выдавила она. Лицо ее вновь исказила мучительная гримаса, заставившая сердце Вивьена сжаться. Ему невыносимо было видеть Элизу в таком состоянии, но он подавил в себе сочувствие. Если он хотел помочь, нужно было отринуть эмоции и с холодной головой установить, что произошло.

– Как давно?

– Я… – Элиза вновь всхлипнула. – Я не могу сказать наверняка. Но шесть дней точно прошло. По крайней мере, шесть дней назад я пришла к ней, и не обнаружила ее дома. С тех пор я не могу ее найти.

Вивьен нахмурился.

– Как выглядела комната? – спросил он. – Попытайся вспомнить: там был непривычный беспорядок, указывающий на признаки борьбы?

Элиза задумалась.

– Нет, – сокрушенно покачала головой она. – Все было… как обычно. Поначалу я не стала волноваться: решила, что Рени просто вышла собрать травы, ягоды или коренья. Она иногда так делает и не сообщает мне, что уходит – незачем ведь… – Элиза поморщилась. – Я решила подождать ее дома: она никогда не проводит за сборами трав слишком много времени. Но Рени все не появлялась. Я вышла в лес, побродила там, где она обычно бывает. Затем решила поискать еще дальше, в чаще. Потом вернулась к ней в дом, решив, что мы могли разминуться, но она не приходила. Я прождала почти весь день, места себе не могла найти. Даже решила чуть прибрать у нее: я иногда помогаю ей с уборкой, Рени бывает рассеянной…

Вивьен поджал губы и вздохнул. Пока Элиза этого не сказала, он намеревался самостоятельно наведаться в дом Рени и все осмотреть, но теперь любые следы борьбы, которые могли теоретически обнаружиться, были испорчены.

– То есть, у нее был беспорядок, но ты уверена, что Рени ни от кого не отбивалась, – уточнил Вивьен.

Элиза качнула головой. В ее словах зазвучало легкое раздражение:

– Говорю же, этот беспорядок был привычным, ничто не казалось странным. Кроме отсутствия Рени. А она даже к вечеру не вернулась…

– А каких-либо признаков того, что Рени могла куда-то уйти, ты не обнаружила? Пропавшие вещи? Отсутствие припасов?

Элиза обожгла его взглядом.

– Нет, – решительно заявила она. Вивьен покачал головой.

– Пойми, я ведь спрашиваю не просто так. Ты рассказывала, что в какой-то момент твоя мать отправилась в странствия. Рени не могла последовать ее примеру?

– И не сказать мне об этом? – почти обиженно воскликнула Элиза.

– Я просто предполагаю разные варианты, – примирительно сказал Вивьен. – А обличительные выкрики не помогают этого сделать, так что, будь любезна, сосредоточься и ответь на вопрос.

Элиза возмущенно округлила глаза, однако спокойный тон Вивьена заставил ее отнестись к его вопросу с большим вниманием. Она задумалась.

– В доме не было ее дорожной сумы, которую она берет с собой, когда мы выходим в город, – устало ответила Элиза. – Но при этом вещи ее не пропали.

– Ты в этом уверена?

Элиза вздохнула, подавляя раздражение.

– Во время уборки я нашла на ее столе мешочек с каменными рунами. Если бы Рени и ушла куда-то надолго, она бы ни за что не оставила свои руны. Я уж не говорю о том, что она ни за что не покинула бы эти края, не предупредив меня.

Вивьен кивнул.

– Ясно. Но при этом сумы, с которой она обычно ходит в город, там не было. То есть, Рени могла уйти в город?

Элиза неуверенно пожала плечами.

– Обычно она и об этом мне сообщает. Я всегда стараюсь ходить за покупками с ней вместе. Боюсь, что, если меня не окажется рядом, с ней может что-то случиться.

Вивьен снова отозвался кивком. Замечание о том, что и сама Элиза обладает потрясающим талантом привлекать внимание ненужных людей и попадать в истории, он решил попридержать.

– Сколько времени вы обычно проводите в городе, когда идете туда? – спросил он.

– Несколько часов, не больше. Я могу задержаться там на целый день, но Рени быстро устает от большого количества людей, ее тянет вернуться в лес. – Сокрушенно вздохнув, Элиза попыталась сдержать слезы. – Не могу себе представить, что бы могло заставить ее добровольно провести в городе несколько дней!

Вивьен тоже не мог этого представить. Ему на ум приходили лишь варианты, которые удержали бы Рени в городе против воли. Однако он не спешил подогревать и без того горячую тревогу Элизы и делиться с нею этими вариантами.

– Ясно. То есть, ближайшая зона поиска – Руан?

Элиза с тоской взглянула на Вивьена.

– Думаешь, я не искала ее там? – невесело хмыкнула она. – На следующий же день, убедившись, что она так и не появилась дома, я отправилась в город. Прошлась по всем местам, куда Рени могла бы зайти. Постаралась осторожно расспросить лавочников и торговцев, не видели ли они ее. – Она кивнула, заметив в его глазах всплеск беспокойства. – Я помнила о твоих советах, Вивьен, и была осторожна. Мне не нужно было привлекать внимание ни к себе, ни к своим поискам. Поэтому я интересовалась так мягко, как только могла. Я ходила в город несколько дней подряд, стараясь как можно скорее возвращаться в лес. Каждый день я проверяла дом Рени и окрестные поляны. Я искала везде, Вивьен, но… она словно исчезла!

Элиза вновь устало всхлипнула. Казалось, ей было тяжело держать спину прямой: плечи сгибались под гнетом нешуточной тревоги.

– Завтра вести поиски будет еще труднее, – покачала головой Элиза.

– Почему? – нахмурился Вивьен, хотя на деле понимал, что с каждым днем след Рени таял.

Элиза покачала головой.

– Я увиделась с парой человек, которые часто ходят ко мне за снадобьями и настойками. – Она вздохнула. – Они предупредили меня, что в городе планируется казнь на костре. Я ненавижу на них бывать, но бываю, чтобы не привлекать внимания властей города и не показывать свое безучастие к… казни еретиков. – Элиза поморщилась. – А Рени на казнях не бывала никогда, ей слишком тяжело находиться в таком скоплении людей. Да и к тому же это слишком жестокое зрелище для такой, как она. – Элиза прерывисто вздохнула. – После казни люди некоторое время будут помнить и говорить только об этом. Даже если какой-нибудь лавочник видел Рени и знает, куда она могла направиться, это выбьется у него из памяти. И тогда я не знаю, как буду ее искать.

Вивьен хмуро поджал губы.

«Что ж, видимо, Лоран не шутил, когда говорил, что Руан без инквизитора не останется», – думал он. – «И, похоже, он настроился воинственно, раз уж назначил казнь. Кого бы он ни передал светским властям, этот еретик должен был нешуточно упорствовать в своих заблуждениях. Лоран никогда не был приверженцем столь строгих мер».

– Что ж, – качнул головой Вивьен, – даже если люди забудут, я хорошо умею освежать память. – Он ободряюще положил руку Элизе на плечо. – Я заставлю их вспомнить, когда и при каких обстоятельствах они последний раз видели Рени, и выясню, куда она могла направиться. Возможно, она прознала о том, что нечто, необходимое ей, находится в каком-нибудь близлежащем городе, и решила отправиться туда, чтобы это приобрести.

Элиза с надеждой посмотрела на него.

– Это… может быть, – неуверенно произнесла она.

– А узнать нечто подобное она могла только у торговцев. – Вивьен улыбнулся. – Стало быть, начну расспросы с них. – Он внушительно кивнул, заглянув в усталые глаза Элизы. – Я найду ее, обещаю тебе, слышишь? Чего бы мне это ни стоило.

Огонек надежды в ее глазах разгорелся ярче прежнего. Она устало уткнулась Вивьену в плечо и снова всхлипнула. Он нежно погладил ее по волосам.

– Я же говорил, что люблю тебя и все, что тебе дорого. Рени мне не чужой человек, Элиза, поэтому я приложу все усилия, чтобы найти ее, пожурить за то, что заставила тебя так волноваться, и вернуть домой – целой и невредимой.

Элиза прерывисто вздохнула.

– Я не представляю, что бы делала без тебя, – отчаянно пробормотала она. – Я уже начала думать, что… – она запнулась, но заставила себя продолжить, – что Рени арестовали и держат в тюрьме. Но этого я никак не могла проверить.

Вивьен покачал головой.

– Послушай, в наше с Ренаром отсутствие все арестанты доставлялись прямиком к Лорану. Даже если Рени – не дай Бог – в тюрьме, я найду способ вызволить ее оттуда, как когда-то вызволил тебя. Лоран вряд ли обратит на это внимание. Раз уж он организовал Sermo Generalis, он совершенно точно все время нашего отсутствия занимался допросом какого-то еретика или нескольких. На фоне них Рени совершенно безобидна.

– Если Рени в тюрьме, как вы минуете стражу? – обеспокоенно спросила Элиза.

– Я инквизитор, – усмехнулся Вивьен. – Меня не станут спрашивать, куда я веду арестованную женщину. Стража не лезет в такие дела. А даже если и полезет, я придумаю, как потом оправдаться перед Лораном.

Элиза прерывисто вздохнула, и Вивьен поспешил сменить направление мысли на менее тревожное.

– А если ее там нет, стало быть, я расспрошу людей и узнаю, куда она могла пойти. Думаю, Ренар тоже поможет мне в поисках. Или хотя бы выгородит меня перед Лораном, пока я буду ими занят. В любом случае, мы ее найдем.

Элиза, казалось, действительно обрела веру в положительный исход. Она кивнула, и в ее общем облике теперь было куда меньше рассеянности.

– Тебе нужно отдохнуть, – качнул головой Вивьен, – ты совсем измотана.

– Я… попытаюсь.

– Вот и хорошо. А поиски предоставь мне.

– Спасибо тебе, – тихо отозвалась Элиза.

Вивьен не стал медлить с исполнением своего обещания и поднялся со скамьи.

– Отдыхай, – настоятельно повторил он. – Все будет хорошо.