Дни освобожденной Сибири

Министр финансов – Иван Адрианович Михайлов

Министр туземных дел – Михаил Бонифатьевич Шатилов

Совещание ВСП:

Управляющий делами Совета министров Георгий Константинович Гинс

Помощник управляющего делами Совета министров (он же секретарь Совета министров) – Тарас Васильевич Бутов

Помощник управляющего делами Совета министров – Иван Иванович Корнеев-Гребаров

Управляющий военным министерством – Алексей Николаевич Гришин-Алмазов с оставлением в должности командующего армией

Управляющий министерством продовольствия – Николай Степанович Зефиров

Помощник управляющего министерством продовольствия – Иван Герасимович Знаменский

Управляющий министерством путей сообщения – Георгий Макарович Степаненко

Управляющий министерством торговли и промышленности – Павел Павлович Гудков

Помощник управляющего министерством торговли и промышленности – Михаил Самойлович Виттерберг

Управляющий министерством земледелия и колонизации – Николай Иннокентьевич Петров

Управляющий министерством народного просвещения – Василий Васильевич Сапожников

Управляющий министерством труда – Леонид Иванович Шумиловский

Товарищ министра иностранных дел – Мстислав Петрович Головачёв

Товарищ министра внутренних дел (исправляющий должность товарища министра) – Иван Васильевич Павлов (через две недели его заменит Александр Алексеевич Грацианов)

Товарищ министра внутренних дел – Павел Яковлевич Михайлов

Товарищ министра финансов – Николай Демьянович Буяновский

Товарищ министра юстиции – Александр Павлович Морозов

Во главе Совета Государственного контроля находился некто Николаев

Во главе Главного управления почт и телеграфа – некто Миронов.

Надо отметить, что первоначально, в январе 1918 г., Вл. М. Крутовский был утверждён в должности министра народного здравия, теперь он стал министром внутренних дел, а находящийся в это время во Владивостоке законный руководитель данного министерства А. Е. Новосёлов таким образом терял свою должность. Все назначения министров на основании решений Сибирских областных съездов разрешалось производить только депутатам Областной думы, однако, судя по материалам июньских заседаний Частных совещаний СОД, никаких таких решений Дума не выносила. Таким образом получается, что всеми уважаемый Владимир Михайлович Крутовский был назначен министром внутренних дел самим Советом министров, принявшим на себя в данном случае функции Сибирского парламента и создавшего первый прецедент, нарушивший законодательные права Сибирской областной думы. Точно также и М. Б. Шатилова омские распорядители перевели из министров без портфеля в министры туземных дел, оставив, что называется, за бортом утверждённого в своё время Думой В. Т. Тибер-Петрова. Что же касается СОД, то её депутатов, заседавших уже целый месяц в Томске (правда, в количестве лишь двух десятков человек) тогда просто поставили перед свершившимся фактом, и всё.

Подробную характеристику каждому из членов ВСП мы здесь сейчас давать не будем*, поскольку о большинстве из них мы уже достаточно много говорили и раньше, особенно в той части нашего исследования, где речь шла о формировании управленческих структур Западно-Сибирского комиссариата. Однако, подводя некоторый итог, всё-таки заметим, что Временное Сибирское правительство несколько поредело, конечно, в сравнении со структурами ЗСК, в отношении социалистов**, но всё-таки сохранило их в своих рядах, и от того, видимо, ВСП как бы устроило на тот момент всех – и левых и правых, и даже некоторую часть консерваторов, не говоря уже об областниках из Потанинского кружка, которые, наконец, добились того, чтобы во главе высшей исполнительной власти Сибири впервые встал абсолютно свой в полном смысле этого слова человек – русский по национальности сибиряк и автономист Пётр Васильевич Вологодский.

_______________

*Желающих самостоятельно покопаться в деталях мы отсылаем к разделу «Досье» нашей книги.

**Три члена бывшего ЗСК (Борис Марков, Михаил Линдберг и Василий Сидоров), а также Владимир Сизиков, бывший заведующий административным отделом.

И тут, однако, ещё важна такая деталь: в числе управляющих министерствами и товарищей министров количество социалистов было весьма незначительным и, практически, незаметным, в то время как в составе Совета министров сохранялся как бы паритет и полное равенство сил между левыми и правыми, между социалистами и буржуазными демократами. С одной стороны это были Крутовский, Патушинский и Шатилов, а с другой – Михайлов, Серебренников и Вологодский, причём Пётр Васильевич Вологодский, как нам представляется, находился, когда это было нужно, как бы ещё и над схваткой, примиряя противоборствующие стороны и спасая Совет министров от излишней конфронтации. Таким образом, можно заметить, что Совет министров Временного Сибирского правительства основывался как бы на идейных принципах, а вот его управленческий аппарат подбирался, главным образом, по чисто деловым качествам из людей старой дореволюционной закалки, весьма и весьма далёких ещё от мыслей по социалистическому переустройства общества и поэтому в большей степени симпатизировавших, по мнению советских историков, кадетской, буржуазно-демократической партии.

Об отказе от левых «социалистических опытов», о намерении неуклонно идти «по пути создания и укрепления незыблемого правопорядка и мощной государственности» неоднократно заявлял в своих программных документах и сам Совет министров, позиционируя себя, в первую очередь, как власть надклассовую и надпартийную. В этом было ещё одно существенное отличие Временного Сибирского правительства от Западно-Сибирского комиссариата. Вместе с тем имелась одна немаловажная особенность, сближавшая эти два органа исполнительной власти, она характеризовалась полным неприятием большевизма и пролетарской диктатуры; в данном случае прослеживалась абсолютно очевидная в своей идентичности подлинная преемственность власти.

Постановление «О высших государственных учреждениях Сибири» от 1 июля 1918 г. подписали лишь четыре министра ВСП, пятый – Вл. М. Кру-товский прибыл в Омск из Красноярска лишь на следующий день. А 3 июля «выздоровел» А. Н. Гришин-Алмазов, появившийся, наконец, после пяти дней затворничества на заседании Правительства. Через два дня он получил от Совета министров особую привилегию: право производства в высшие чины в армии и в военном ведомстве, а 10 июля ему самому было присвоено воинское звание генерал-майора.

Но это, конечно, частности, теперь перейдём к главному. При внимательном прочтении пятого пункта разбираемого нами постановления «О высших государственных учреждениях Сибири» становилось ясно, что омский Совет министров намерен придавать всем своим постановлениям исключительную силу закона, а это в корне противоречило положению от 15 декабря 1917 г. II Сибирского областного съезда, определившего законотворчество прерогативой лишь Сибирской областной думы и Сибирского Учредительного собрания.

Ну, судите сами.

Положения Сибирского съезда от 15 декабря 1917 года:

«Ст. 4. До созыва Учредительного собрания Сибири, Сибирская областная дума является областным органом законодательной по местным делам власти.

Ст. 10. Временной Сибирской областной думе принадлежит право контроля над ответственным перед ней Сибирским областным советом (Сибирским правительством. – О.П.), издания законов по местным делам, а также выходящих за пределы компетенции исполнительной власти распоряжений (Бюллетень Временного Сибирского областного совета. 1918, №1)».

Постановление ВСП от 1 июля 1918 года:

5. «Все постановления совета министров, имеющие силу узаконений (выделено мной. – О.П.), опубликовывать в Собрании узаконений и распоряжений Сибирского Правительства за подписями председателя совета министров, по крайней мере, одного из членов совета министров и скрепой лица, стоящего во главе подлежащего министерства, или управляющего делами» (Собрание узаконений и распоряжений Временного Сибирского Правительства, от 5 июля 1918 г., №1).

А вот что говорилось в декларации Сибирской областной думы от 27 января 1918 года:

«С верой в народно-трудовые силы, с сознанием великой ответственности, с беззаветным стремлением спасти погибающую Сибирь Дума вступает на путь верховной законодательной власти в свободной отныне автономной Сибирской республике» (ГАТО. Ф.72, оп.1, д.95, л.2).

Таким образом, как и в истории с Западно-Сибирским комиссариатом, в июле на территории Сибири вновь образовалось два центра силы, в равной степени претендовавших на верховную власть – Временное Сибирское правительство, подконтрольное в большей степени правым, нежели левым политикам, – и Сибирская областная дума, в которой всё большее и большее влияние приобретали социалисты. И вот, для того, видимо, чтобы перехватить инициативу у находившейся пока ещё в разобранном состоянии СОД, омский Совет министров подготовил и 4 июля опубликовал от своего имени главный программный документ лета 1918 г. – Декларацию Временного Сибирского правительства о государственной самостоятельности Сибири.

2. День государтсвенной самостоятельности Сибири

Заветная мечта сибирских патриотов —

идея сибирского областничества, выполненная

ещё в шестидесятых-семидесятых годах

основоположниками областничества

покойным Ядринцевым и ныне здравствующим

почётным гражданином Сибири Потаниным, —

осуществилась. Отныне Сибирь автономна.

И. Якушев. Из речи при открытии

Сибирской областной думы

Через автономную Сибирь к воссозданию

и объединению Русского государства!

«Сибирская жизнь». №86 за 1918 год

Декларация Временного Сибирского Правительства о государственной самостоятельности Сибири от 4 июля* 1918 года

«Временное Сибирское Правительство, приняв на себя всю полноту власти в стране после изгнания узурпаторов-большевиков, наряду с другими важнейшими задачами, полагает также необходимым вывести Сибирь из того неопределенного положения, в котором она находится вследствие разгона большевиками Сибирской Областной Думы и продолжающегося их господства в Европейской России.

_______________

*В некоторых источниках, особенно в Интернете, довольно часто указывается на 4 июля как на дату по старому стилю, что совершенно неверно, декларация о государственной самостоятельности Сибири появилась на свет уже по Григори-анскому календарю. На этот счёт есть специальная пометка – 4 июля [н. ст.] – в официально опубликованном документе (см.: Собрание узаконений и распоряжений Временного Сибирского Правительства, №2, 1918 г.).

Временное Сибирское Правительство отчетливо сознает, что всякое промедление в разрешении вопроса об определении государственной сущности Сибири чрезвычайно гибельно по своим последствиям в связи со слагающейся международной обстановкой, но, несмотря на это, оно было бы лишено возможности правомерно взять на себя тяжелый труд определения будущих судеб родины, если бы не имело в этом отношении авторитетного указания со стороны Сибирской Областной Думы, выраженного в её декларации от 27 января 1918 года.

Лишь опираясь на эту декларацию, в которой Сибирская Областная Дума совершенно определенно высказывается за предоставление Сибири самых широких прав государственного характера, Временное Сибирское Правительство почитает возможным, не дожидаясь нового её созыва, в

виду остроты момента, возложить на себя бремя разрешения этого вопроса.

На основании изложенного и принимая во внимание, что российской государственности, как таковой, уже не существует, ибо значительная часть территории России находится в фактическом обладании центральных держав, а другая захвачена узурпаторами народоправства – большевиками, Временное Сибирское Правительство торжественно объявляет во всеобщее сведение, что ныне оно одно вместе с Сибирской Областной Думой является ответственным за судьбы Сибири, провозглашая полную свободу независимых сношений с иностранными державами, а также заявляет, что отныне никакая иная власть помимо Временного Сибирского Правительства не может действовать на территории Сибири или обязываться от её имени.

Вместе с тем Временное Сибирское Правительство почитает своим священным долгом заявить, что созыв Всесибирского Учредительного Собрания, которому оно передаёт свою власть, является его непреклонным намерением, к скорейшему осуществлению которого оно будет стремиться всеми силами.

Однако Временное Сибирское Правительство полагает также совершенно необходимым объявить не менее торжественно, что оно не считает Сибирь навсегда оторвавшейся от тех территорий, которые в совокупности составляли Державу Российскую, и полагает, что все его усилия должны быть направлены к воссозданию российской государственности.

Временное Сибирское Правительство полагает, что, по счастливом достижении этой высокой цели, характер дальнейших взаимоотношений между Сибирью и Европейской Россией будет определён Всесибирским и Всероссийским Учредительными Собраниями. Исходя из этих соображений, Временное Сибирское Правительство приступает к своей ответственной работе с твёрдой уверенностью, что будет в ней поддержано всеми государственно-мыслящими элементами страны.

Председатель совета министров и министр иностранных дел Пётр Вологодский. Министр внутренних дел Владимир Крутовский. Министр юстиции Григорий Патушинский. Министр финансов Иван Михайлов. Министр туземных дел Михаил Шатилов» (Собрание узаконений и распоряжений Временного Сибирского Правительства, от 18 июля 1918 г., №2).

По чисто случайному совпадению или нет, но Декларация о самостоятельности Сибири появилась на свет в тот же самый день, что и Декларация независимости США 1776 года. Есть, разумеется, колоссальная

разница между словами самостоятельность и независимость*, поэтому нужно конечно же отличать два исторических документа, и, тем не менее, что-то общее между ними всё-таки есть. Возможно, это общее и хотели подспудно подчеркнуть создатели нашей Декларации, опубликовав её ни днём раньше и ни днём позже, а именно 4 июля. В качестве косвенной так сказать «улики», подтверждающей наши предположения, может служить также ещё и тот факт, что председатель Совета министров П. В. Вологодский являлся учеником Н. М. Ядринцева**, который первым из сибирских автономистов посетил США и, вдохновлённый перспективами этой страны, загорелся идеей превратить Сибирь в соединённые штаты на подобии американских (ну или хотя бы помечтать о чём-то подобном; оно ведь, как известно, не вредно, а иногда даже и полезно). Вот что писал основоположник сибирской областнической публицистики в одном из своих писем оттуда: «Америка меня поразила: это – Сибирь через 1000 лет, точно я вижу будущее человечества и родины… пишу вам 4 июля – праздник Независимости; представьте мои чувства… сердце замирает и боль, и тоска за нашу родину. Боже мой! Будет ли она такой цветущей?»

_______________

*Точно такая же, пожалуй, как и между современным, по-прежнему полуколониальным, состоянием Сибири и положением Соединённых штатов; ставших, кстати, спустя два века после своего освобождения, безжалостной метрополией по отношению ко многим другим странам и народам.

**Вологодский конечно же и Потанина считал своим учителем, но вот рукоположен он был в число сибирских автономистов всё-таки Ядринцевым, от него же Пётр Васильевич получил и первые свои «уроки французского», ставшие определяющими в его судьбе.

Что же касается подозрений в сепаратизме, могущих появиться в связи со столь серьёзными претензиями на обособленность, каковые были заявлены в Декларации ВСП, то нужно сразу же и в очередной раз подчеркнуть, что никогда (ну или почти никогда) основатели сибирского автономистского движения не призывали к отделению от России, то же самое всегда констатировали в своих программных документах и сибирские областные съезды, и Сибирская областная дума, а теперь вот и Временное Сибирское правительство. Целью провозглашенной 4 июля самостоятельности являлось лишь воссоздание твёрдого государственного порядка в Сибири, защита её территории от иностранного вторжения, продолжение совместной со странами Антанты войны против Германии и её союзников, а также самостоятельная вооруженная борьба с большевиками для воссоздания, в конечном итоге, обновлённой Российской государственности. «Через автономную Сибирь к возрождению свободной России» – такой плакат висел и над креслом председателя СОД в его томском офисе. Подобное единство взглядов, кстати, плюс ко всему прочему, уже само по себе было очень важно, поскольку использование, так скажем, областническо-автономистской темы помогло Правительству и Думе, несмотря на множество возникавших между ними противоречий, найти на первых порах

весьма значимую объединяющую идею для совместной борьбы не только с большевиками, но также и с другими внутренними и внешними врагами и даже часть из них победить.

По некоторым сведениям в ближайшие же дни был утверждён и гимн Сибири, им стала культовая песня славян Восточной Европы «Гей славяне», русский текст которой появился в 1912 г.

«Гей, славяне! Наше слово

Песней вольной льётся.

И не смолкнет, пока сердце

За народ свой бьётся!».

Дух Славянский жив навеки,

В нас он не угаснет,

Беснованье силы вражьей

Против нас напрасно.

Наше слово дал нам Бог,

На то Его воля!

Кто заставит нашу песню

Смолкнуть в чистом поле?

Против нас хоть весь мир, что нам!

Восставай задорно.

С нами Бог наш, кто не с нами —

Тот падёт позорно.

По сообщению газеты «Сибирская жизнь» (№86 за 1918 г.), в Омске 14 августа на благотворительном вечере под названием «Сибирский день» симфоническим оркестром был исполнен уже и непосредственно сибирский народный гимн; слова Н. К-ва, музыка А. Кондора.

Белая, тихая, снежная ширь;

Тёмно-зелёное море Тайги —

Вот она наша родная Сибирь.

Верьте, друзья, нам, страшитесь враги!

Тяжкие звуки кандальных цепей

Нас научили свободу любить.

Вольны, как вихри родимых степей,

Вольными, сильными будем мы жить.

Вольная песнь наша бодро звучит,

Сердце горячей отвагой горит.

Другу защита, гроза для врага,

Наша привольная Степь и Тайга.

Столицей Сибири 23 июля был провозглашен Омск, а 30-го числа того же месяца Временное Сибирское правительство подтвердило решение декабрьского Областного съезда о государственном флаге Сибири в виде бело-зелёного двуколора и рекомендовало его для официального использования. 5 июля Совет министров постановил учредить звание Почётного гражданина Сибири, и первым, кто удостоился чести получить столь высокий титул, стал конечно же Григорий Николаевич Потанин, великий сибирский патриот, уже на закате своей жизни, но всё-таки увидевший воочию воплощение того, о чём он и его единомышленники так долго и беззаветно мечтали – предоставить сибирякам реальную возможность почувствовать себя ответственными за судьбу своей родины.

Ну и, что называется, на десерт такая вот ещё почти «пикантная» новость, спустя два месяца в одном из своих сентябрьских номеров томская «Народная газета» сообщила читателям, что на территории Сибири, наконец-то, найдена нефть и что её теперь не нужно будет больше покупать в России…

3. Первые важнейшие указы и постановления

Вопрос о власти не был бы полностью разрешен, если бы ВСП не закрыло бы окончательно проблему Советов. Если Западно-Сибирский комиссариат ещё, так скажем, либеральничал и проявлял некоторую толерантность по поводу целого ряда законов, изданных большевиками (например, в области социального страхования), то омский Совет министров в этом отношении поступил более категорично и своим постановлением от 4 июля (тоже по новому стилю) полностью аннулировал все декреты советской власти, как «акты незакономерные, а потому ничтожные». Понимая, что такая решительная мера нарушит устоявшийся за прошедшие полгода порядок и внесёт неразбериху в отношения объектов и субъектов гражданского права, а также в хозяйственную деятельность региона, Совет министров уведомил население, что от центральных правительственных учреждений вскоре поступят на места необходимые разъяснения «для восстановления прав и отношений».

И действительно уже вскоре всеми отделами и ведомствами сибирских министерств была начата работа по восстановлению и практическому применению тех нормативных актов, что действовали на территории Российской империи до большевистского переворота, дополняя их некоторыми новыми установлениями, основанными на положениях Декларации о государственной самостоятельности Сибири, а также на других реалиях современного политического момента.

Через два дня, 6 июля, вышло очередное постановление ВСП под названием «О недопущении советских организаций», которое, собственно и закрыло уже полностью вопрос о власти. Все политические организации трудового народа, то есть Советы крестьянских, рабочих, а также солдатских депутатов отныне распускались, а их дальнейшая деятельность окончательно запрещалась. Что касается рабочих, то им для защиты своих экономических прав разрешалось по-прежнему объединяться в профессиональные союзы, а политические интересы населения призваны были теперь обеспечивать лишь политические партии, исключая запрещённые леворадикальные. Таким образом, на все попытки социал-демократов меньшевиков, а также эсеров создать обновлённые Советы, Правительство наложило вето, вынудив часть рабочих в поисках лучшей доли уйти в подполье и встать на путь нелегальной борьбы за свои права.

С крестьянами было ещё сложнее, поскольку у них даже и профсоюзных организаций не существовало, а проблем у сельских жителей было не меньше, чем у городских пролетариев и главная из них конечно же касалась вопроса о земле. В Сибири никогда не существовало крепостного права, у нас даже частнособственнических земель, по некоторым данным, было всего около восьми сотых процента от общей площади возделываемых угодий*. В основном земля принадлежала так называемому кабинету (т.е. как бы царю), ну и прочим государственным структурам. Крестьяне же пользовались своими наделами на правах аренды. Земли в Сибири, как известно, достаточно много, однако климат и другие суровые условия жизни относят наши края к зоне так называемого рискованного земледелия. А тут ещё со времён столыпинского великого переселения появилась проблема с пришлыми из Центральной России и Украины крестьянами. Их селили, как правило, вблизи обжитых уже старожилами территорий и точно также сдавали им во временное пользование и за плату пахотные угодья. Однако это были по-большей части земли совсем уже малопригодные для ведения хозяйства или даже для жилья, поэтому переселенцы бросали выделенные им участки и начинали всеми правдами и неправдами отвоёвывать наделы старожилов.

_______________

*Из общей площади земли в Сибири, почти в восемьсот двадцать семь миллионов десятин земли, частного землевладения всего лишь шестьсот шестьдесят девять тысяч десятин или около восьми сотых процента, – сообщала читинская кооперативная газета «Наш путь» (номер за 20 июля 1919 г.).

Последние, не в силах, порой, остановить нахрапистых переселенцев, видели единственный выход из создавшегося положения в приобретении земли в частную собственность и поэтому поддерживали земельную программу кадетской партии. В особенности на это рассчитывали зажиточные слои сибирской деревни, у которых и денежки водились, и связи в волостных да сельских управах имелись, люди умели жить, что называется. Эсеры, в отличие от кадетов, предлагали совершенно иной вариант раздела земель. Частную собственность на землю они отвергали, считая, что она со временем полностью разрушит сельскую общину и разорит большую часть крестьянства. Социалисты-революционеры планировали бесплатно раздать землю желающим на ней трудиться в вечное пользование, без права передачи другим людям и без права эксплуатации чужого труда, но с правом ведения рыночного хозяйства, индивидуального или коллективного. Этой эсеровской программе очень симпатизировали средние слои сельского населения, желавшие налаживать свою жизнь при помощи собственного труда, но не имевшие средств для приобретения земли в частную собственность.

Что же касается бедняков, то им больше по душе была земельная