Массовка

Например, о посещении Президентом молочной фермы. Там капитан Храмов играл заслуженного дояра. Глава государства попросил дояра показать свое искусство, а тот не знал, с какой стороны к корове подойти и получил копытом по лбу.

Или как во время визита Президента к цыганам майор Борзенко несколько часов провел в шкуре медведя. Лидера нации еще удивило, что медведь писает стоя, как человек.

А однажды Президент сказал сопровождающему его мэру:

– Говорят, что у вас в городе есть элитный публичный дом.

– Врут, господин Президент!

– Кто врет? Мои правоохранительные органы?!

– Виноват, есть такой дом. Прикажете туда ехать?

Времени у массовки было немного, но успели. Президенту не понравилось, что над кроватями висят его портреты. А потом он обратил внимание на лейтенанта Лапину.

– Подождите, я вас уже где-то видел… Ну да, вы учительница младших классов.

– Так точно! Подрабатываю, господин Президент.

Раевский вернулся в отель «Дом тракториста», сел за компьютер и стал лихорадочно нажимать на клавиши, предварительно позвонив главному редактору:

«Завтра на первой полосе будет бомба!»

Бомбы не получилось. Это была даже не петарда, а так – легкий пук. Оказалось, что все истории, рассказанные Сапрыкиным, – липа. Работник спецслужб, о котором написал журналист, никогда в реальности не существовал. Не рождался такой в городе Петуньки, и не учился в Орском инженерно-строительном институте. Но главное – ничего подобного с Президентом не происходило. Не бывал он в указанные сроки в указанных местах, а совершал международные поездки. Редактор понадеялся на опытного журналиста, а тот информацию не проверил. Раевский пытался оправдаться, мол, с мировыми лидерами встречался двойник, а наш любимый гарант был занят другим, но тщетно…

Так что звезда Михаила Раевского погасла окончательно, зато майор Сорокин получил очередную звездочку. А Вася, который это все придумал и осуществил – благодарность. Вот такая черная неблагодарность. Что ж, мир наш несправедлив, что делает его менее предсказуемым.

***

Коварный журналист был в итоге опозорен, и токарь Василий Семенюк перестал кого-либо интересовать. А значит, Васе уже не было смысла оставаться в Старомойске. Может, день-два – на всякий случай.

– Ну что, Вася, поздравляю, – сказала его супруга. – Операция практически завершена, и мы скоро расстанемся. И вот что я хочу тебе сказать. Мужик ты немного скучноватый, но в принципе неплохой. С тобой приятно было работать.

– И с тобой. Мне тоже, тоже было приятно.

– Рада это слышать. И знаешь, я тут подумала… – Катя замялась.

– Что? Говори.

– Я подумала… Раз у нас остались одна-две ночи – пусть все будет по-настоящему. Как ты хотел.

– В смысле?

– Нет, прав был Сорокин, ты действительно тупой!

И все у них было по-настоящему. И классно. Васе очень понравилось. А как понравилось Кате!

– Беру свои слова назад, – прошептала она. – Ты совсем не скучный.

Да, прошел всего месяц, а отношения супругов Семенюков изменились. От неприятия и раздражения они перешли к смирению, потом к привычке, затем к пониманию и, в конце концов, к любви.

Василий и Катерина стали близки не только физически, но и духовно. Поэтому теперь делились сокровенным.

– Я всю жизнь ждала именно такого, как ты – серьезного и положительного, – призналась Катя. – Только сама этого не понимала. Всё клоуны какие-то попадались…

Вася хотел было рассказать, кто попадался ему, но не стал. Неправильно в постели с женщиной рассказывать о других женщинах. Поэтому стал говорить о глобальных вещах, которые его волновали. Мужчине часто хочется поговорить с любимой о глобальном. Она выслушает, восхитится глубиной мысли и успокоит.

– Вот о чем, Катя, я часто думаю, – сказал Василий. – Мне кажется, что не только мы, но и весь этот город… Да что там город, вся страна – грандиозная массовка в чьем-то жестоком представлении.

– Мне тоже так иногда кажется. Но не стоит по этому поводу переживать. Все равно мы ничего изменить не можем. Лучше поцелуй меня, Васенька.

И Васенька целовал. И Катенька отвечала. А дети говорили:

– Да хватит уже! Два часа дня, мы кушать хотим.

И что им, бедным влюбленным, делать? Расставаться ведь не хотелось. И Катерина нашла выход.

– Хватит! Хватит нам быть массовкой. Хватит быть пешками, – сказала она. – Давай сбежим.

– Как сбежим? Куда?

– За границу! Мы там не пропадем, даже совсем наоборот. Я пойду работать и ты тоже. Ты теперь уже по-настоящему токарь третьего разряда. За границей таких ценят.

– Ну я не знаю… Может, здесь как-то договоримся.

– Не договоримся! Здесь нам быть вместе не дадут. И если тебе себя и меня не жалко, подумай о детях. Об их будущем.

– Ну, хорошо, решили мы сбежать. А как границу перейдем?

– За это не волнуйся. Мой одноклассник как раз занимается переводом людей туда и обратно.

– Но у нас нет таких денег.

– Он мне должен. Петька, возможно, от него…

От Старомойска до границы недалеко – примерно сто километров. Следующей ночью Федор их туда довез на своей раздолбанной машине.

– Спасибо, Федя, ты хороший мужик, – поблагодарил Василий. – И это… Извини.

– За что?

– За то, что плохо о тебе думал.

– Та ладно, – засмущался Федор, – береги ее.

А дальше были триста метров по подземному туннелю чуть ли не ползком. А детям понравилось, у них особых трудностей не возникло.

Василий до последнего не верил, что им удастся сбежать. Опасался, что и Федор, и одноклассник Кати – тоже члены массовки. А на выходе из туннеля их с распростертыми объятиями будет ждать уже полковник Сорокин: «Ну, здравствуйте, голубчики! Далеко собрались?!»

Но там действительно оказалась заграница – она самая, родимая!

Семенюки сразу же попросили политическое убежище и стали раздавать интервью – как их преследовали и пытались разлучить. Честно рассказали свою историю, а Василий заявил, что напишет еще и книгу.

Убежище им, конечно, предоставили. Дети пошли в школу, делая успехи в языке, и вообще делая успехи. Оказалось, что наши троечники в дружественной среде интеллектуально расцветают.

Василий устроился токарем на завод, но долго там не задержался. Его книга хорошо пошла, и в издательстве заказали следующую. За границей большой популярностью пользуются разоблачения чужих режимов. Читатель радуется: «Так у них намного хуже, а мы еще жалуемся!» Катя не работала, предпочитая быть домохозяйкой и помогать мужу вести переписку с читателями. В доме Семенюков часто бывали гости. Не только соотечественники, но и разные местные знаменитости.

А через четыре года, когда Катя и Вася ужинали в ресторане, к ним за столик подсел незнакомый трансгендер, оказавшийся генералом Сорокиным.

– Василий, Катерина, – торжественно сказал он. – Я вас поздравляю. Операция развивается успешно, как было мною и задумано. Вы провели просто блестящее внедрение. И это не мои слова, это слова Президента. Вам обоим присвоены очередные звания. Так что хватит фигней страдать, пришла пора выполнять задания родины…

Вспомнить все

– Ну как ваши дела сегодня? – спросил менеджер. Менеджером был парень лет тридцати с располагающей внешностью. Чем-то он напоминал «представителей канадской оптовой компании». Ну тех, кто ходил когда-то по квартирам, предлагая товары, и с лиц которых не сходила приветливая улыбка, даже если их посылали на три буквы.

– Все так же неплохо, – ответил Станислав Петрович. – Но знаете, начало немного надоедать. Это как старый хороший фильм, который смотришь далеко не в первый раз. А хочется уже впечатлений, которые были бы поострее обычных воспоминаний.

– Я вас понимаю, Станислав. Я вас очень хорошо понимаю. Однако наша сеть пока что занимается исключительно воспоминаниями…

И действительно, сеть медицинских центров «Вспомнить все» занималась делами, отраженными в ее названии. Суть весьма недешевых услуг состояла в следующем: клиенту предлагалось ненадолго вернуться в прошлое, дабы заново пережить особо приятные моменты своей жизни. Осуществлялось это с помощью аппаратуры и лекарств, которые обостряли воспоминания, делая их максимально приближенными к реальности. По крайней мере, так писалось в рекламе.

Пользовались услугами «Вспомнить все» в основном старики-пенсионеры, называя эти учреждения просто Центром. Это были люди, считавшие, что все хорошее уже позади. Что «уже не будет ни первого поцелуя, ни радости материнства или отцовства, ни просто радости от того, что молод, здоров, а в жизни еще ждет столько интересного»…

Именно такие слова говорили клиенты Центра в рекламных роликах в разделе «До сеанса». А потом были слова благодарности со слезами на глазах в разделе «После». Оказалось, все можно вернуть! Пусть ненадолго, но можно!

Клиенты лежали на кушетках, вспоминали что-то классное, получая удовольствие. Это были замечательные сны, и не хотелось, чтобы они заканчивались.

Да, это было как наркотик. Впрочем, почему «как»? По сути, наркотиком это и было. Но теперь государство решило само заняться самым прибыльным видом бизнеса, конкуренты из криминальных структур жестоко подавлялись. Многие за возможность вновь испытать счастливые минуты тратили последние сбережения. Руководство страны решило мудро: если раньше государство было вынуждено платить пенсионерам, то теперь получалось наоборот – благодарные пенсионеры платили государству.

Когда деньги заканчивались, старики отдавали стране жилье, переселяясь в общежития, где за ними был не слишком внимательный, но все же постоянный уход. Иногда дедушки и бабушки заканчивали свой путь прямо во время сеанса, так сказать от избытка чувств. Но это был их выбор. Умереть, вспоминая лучшие моменты своей жизни – что может быть прекрасней!

Граждане, которым исполнилось 60, могли посещать «Вспомнить все» без ограничений. Было бы за что. А вот молодым, трудоспособным доступ в Центр был жестко ограничен – не более часа в неделю. Держава заботилась о здоровье и процветании нации.

Станислав Петрович в свои шесть десятков был здоров, крепок, и ему удалось накопить на весьма обеспеченную старость. Да и сеть его ресторанчиков «Анюта» продолжала приносить неплохой доход. Поэтому он пользовался услугами «Вспомнить все» всласть. В разумных, конечно, пределах. Станислав считал себя невосприимчивым к новому виду дурмана – мол, «если сильно захочу, то соскочу в любой момент».

– Что будем вспоминать, Станислав Петрович? – поинтересовался врач перед первым сеансом.

– А нельзя ли, чтобы это осталось тайной?

– Можно. Но лучше посоветоваться. Дело в том, что чаще всего наши клиенты выбирают сексуальные воспоминания. Поэтому нам нужно следить за работой сердца, и если что-то не так, прервать процедуру. А в вашем случае нам надо быть особо внимательными и заботливыми.

– Не понял? У меня же с сердцем все в порядке! – возмутился Станислав.

– Мы знаем, – успокоил врач. – Но именно по причине вашего отменного здоровья и неплохих финансовых возможностей мы хотели бы видеть вас VIP-клиентом, с которым желательно многолетнее сотрудничество.

– Насчет многолетнего сотрудничества вы торопитесь. Я ведь еще ничего не попробовал. И я вас удивлю: мой первый опыт у вас не будет связан с сексом.

– Спорт? Драка?.. Может, война?.. Такие вещи тоже рискованны.

– А что, такое выбирают?!

– А как же! Ведь многие снова хотят вкусить сладость победы… А некоторые и сладость насилия. Разные у людей биографии…

– Это не про меня… Ладно, скажу вам: я хочу вернуться в тот день и час, когда забирал своего Димку из роддома.

– Отличный вариант, – похвалил врач, – очень светлый, что нечасто встречается. Пожалуйста, лягте на кушетку, расслабьтесь и, главное, не бойтесь.

– Да я и не боюсь…

Нужно сказать, что выбор первого воспоминания дался Стасу непросто. Он колебался между двумя вариантами: Первая Близость с Анечкой и День, когда нес Сына домой. Станислав выбрал второе. Начинать с секса ему показалось пошлым – он и без рассказов врача знал, как большинство начинает. Да и продолжает…

Медсестра сделала Стасу укол, от которого возникла легкая сонливость, на голову ему надели что-то вроде шлема, и врач произнес:

– Пожалуйста, вспомните какую-нибудь яркую деталь из того периода, который вы хотите вновь пережить.

Станислав сделал небольшое усилие, и у него в голове появилась картинка: маленький, чудесный белый сверточек, из которого виднелась Димкина мордашка. Сыну было всего шесть дней, и врачи говорили, что ребенок в этом возрасте не может сфокусировать взгляд. Однако Димка смотрел на Стаса внимательно, укоризненно – мол, зачем вы меня замотали в эти гадкие пеленки? Хочу свободы движений! Потом Дима и вырос жутко свободолюбивым.

– Вспомнили? – спросил врач.

– Да.

– Сосредоточьтесь на этой детали. Сейчас я начну считать от десяти до единицы, и на счет «один» вы увидите волнующий вас момент. Десять, девять, восемь…

Врач досчитал… и случилось то самое чудо, о котором рассказывали многочисленные клиенты Центра. Станислав перенесся на 35 лет назад. Все было так красочно, так насыщенно, так пронзительно – цвет, звук, запах!.. Нет, это не был сон, близкий к реальности. Это была сама реальность!

Шел май месяц, ярко светило солнце. Стас гордо и бережно нес Димку на руках. Рядом шествовала Анечка. Пешком до их дома идти было далековато – минут тридцать. Но даже в мыслях не возникало вызвать такси. Пусть все видят – это наш сын! И такая радость, такое счастье на всем протяжении пути. Прекрасное, незабываемое воспоминание… В следующий раз Станислав повторил его. И через пару дней снова…

Во время четвертого сеанса Станислав Петрович решил увидеть и прочувствовать второй вариант. Это был первый секс в его жизни. Аня была на два года старше Стаса, опытней, а главное – она была девушкой тактичной. С одной стороны, парень, как и положено, сам проявлял инициативу, но с другой – девушка раздевала себя его руками.

Эта сцена Стаса немного разочаровала. Ведь «фильм» показал все без приукрашиваний, как оно и было. Стас сильно волновался, поэтому воспоминание оказалось стертым, расплывчатым, с сосредоточенностью на своих мыслях «получится – не получится»; «понравится ей – не понравится». Потом Стас вспоминал и более четкие, более контрастные, быть может, даже более страстные минуты с Анечкой, однако того волнения, той радости первого обладания уже не было.

Когда сеансы в Центре стали для Станислава обычным делом, он просмотрел «сны» и с другими женщинами; пятерку на экзамене по математике при поступлении в университет; победы в КВНе и футболе, а затем и сцену насилия из своего детства. Ну просто не смог удержаться!

В соседнем дворе жил паренек, который почему-то выбрал в жертвы Стаса и несколько лет его терроризировал. Паренька звали Боря, он был старше и крупнее. Но где-то в классе девятом, когда Станислав окреп и возмужал, он повалил Борю на землю подножкой, врезал несколько раз по челюсти и, сев на это большое и рыхлое тело, раз пять повторил: «Ну что, сдаешься, тварь?! Сдаешься?! Говори!!!» Тварь выплюнула осколок зуба, всхлипнула и сдалась. И какая же это была мстительная радость победы, какое садистское удовольствие, какое упоение от унижения заклятого врага!

Станислав Петрович поклялся себе, что больше не будет этот эпизод вспоминать. И, конечно же, клятву нарушил…

Посещал Стас «Вспомнить все» уже полгода. И ощущения становились все менее волнующими. Хотелось чего-то свежего, неиспытанного, может даже изощренного. В реальной жизни он решил это «свежее» не искать, потому что так было «нечестно». Нечестно по отношению к Анечке. Когда они оба были молоды, Стасик бывало ходил налево. Но и у Анечки, которая была ух как хороша, тоже имелись возможности. Если б она захотела… Но сейчас Аня состарилась, скукожилась, и их возможности были явно неравны. Поэтому Станислав, как порядочный человек, постановил: «грешить и развлекаться буду только в рамках Центра».

А вот Анечка Центр игнорировала. Таких, как она, было немного – ведь как было велико искушение! Но Аня, в отличие от супруга, умела находить радость в простых вещах – из-за туч вышло солнце, в комнате расцвел цветок, подбежала бездомная собака и лизнула руку… По-настоящему радовалась она и хорошему фильму, доброй книге, теплому разговору с подругой, и, конечно, Димкиным успехам. Дмитрий Станиславович, являясь гражданином США, уговаривал родителей переехать к нему, но Станислав Петрович и Анна Сергеевна как-то здесь уже привыкли… Да и Центра в Америке не было.

Стас Анечке завидовал – «почему я так не могу?!», однако взглянуть на мир ее глазами, почувствовать жизнь так, как чувствует она, не пытался. Наоборот, после очередного сеанса Станислав Петрович заявил менеджеру Центра:

– Мне кажется, в плане перспектив вашего бизнеса глупо останавливаться на воспоминаниях. Ведь для клиента намного круче изведать не то, что было, а то, чего не было.

– Что вы имеете в виду?

– Не прикидывайтесь! Вы прекрасно меня поняли. Гораздо интереснее испытать то, что могло произойти, но так и не произошло. Было так близко, но ускользнуло. Ведь наша жизнь – это череда неиспользованных возможностей. Вот если б прочувствовать то, к чему стремился, о чем мечтал, но так и не получил, – это и было бы настоящим кайфом! Если б вы предлагали клиентам то, о чем я сейчас говорю, – доходы ваши на порядок бы выросли. Ведь неосуществленных желаний у каждого из нас намного больше, чем осуществленных.

– Да… – протянул менеджер, – когда вы у нас появились, я сразу понял, что дойдет до этого разговора. Вы относитесь к редкому типу личности «а мне всегда чего-то не хватает».

– Неужели тип личности «человек неудовлетворенный» столь редок? – удивился Станислав.

– Достаточно. 95 процентов наших клиентов довольствуются воспоминаниями, и им в голову не приходят мысли, подобные вашим.

– А что вы отвечаете оставшимся пяти процентам?

– Раньше мы отвечали, что их желания неосуществимы, но сейчас появились некоторые возможности. Но это пока что эксперименты, и довольно рискованные.

– Я согласен принять в них участие! – тут же заявил Станислав Петрович.

– Может, для начала узнаете, в чем именно риск?

– Я слушаю.

– Поясню на примере. Возьмем недавнюю сексуальную фантазию одного из наших клиентов. Когда-то он брал автограф у известной актрисы, и вот ему захотелось вернуться в тот момент, чтобы продолжить вечер у нее в постели. Фантазия, конечно, интересная. Однако мозг клиента додумал не вожделенное, а правдоподобное продолжение истории – как бы все случилось на самом деле. Клиент начал к актрисе приставать, она дала ему пощечину и вызвала полицию. Фантазера избили дубинками… Или другой пример: посетитель центра решил в своих мечтаниях побить врага, но вышло наоборот. Что интересно, оба посетителя проснулись с болью во всем теле и синяками. Согласитесь, что это не самые сладкие грезы, и не лучшая трата денег.

– Неужели современная фармакология не позволяет сделать так, чтобы грезы были исключительно приятными?

– Фармакология-то позволяет. Государство не позволяет. Для приятных снов надо использовать галлюциногены, а наркотики у нас, сами знаете, запрещены. Да и «картинка» получается размытой, что не соответствует стандарту наших услуг.

– Подождите… Если фантазия завела меня не туда, неужели по ходу нельзя подправить сюжет?

– К сожалению, нельзя. Конечно, в таких снах есть эффект стороннего наблюдателя. Вы будете одновременно и зрителем и участником. Однако как зритель ничего изменить не сможете. Мы не понимаем, отчего так происходит, но таковы факты.

– Понял. Но мои фантазии будут максимально реалистичны, – пообещал Станислав. – Ничего из того, чего не могло бы произойти в жизни, я представлять себе не буду. Если нужно подписать какие-то бумаги – давайте!

– Какой же вы нетерпеливый, – посетовал менеджер. – Я обязан предупредить вас вот еще о чем: в ситуации, когда вы сами придумываете сюжет, время сна и реальное время могут не совпадать. За час нашей процедуры в вашем сне может пройти три-четыре часа, а то и больше – бывает, что мозг в такие моменты работает гораздо быстрее. Сомневаюсь, что вы будете в восторге от такого сеанса. Есть и еще одна опасность, правда чисто теоретическая…

– Ну же! Чего вы замолчали? – раздраженно сказал Станислав. – Какая именно?!

– Опасность, что вы застрянете в своем сне. Произойдет как бы «зацикливание», из которого вас нельзя будет вывести.

– Ну это вы вообще ерунду несете! Я все-таки заканчивал биофак. И кое-что знаю о работе мозга. Это ведь не кома, это просто сон, хоть и необычный… Дадите вы мне наконец документы на подпись или нет?!

– В данном случае необходимо еще согласие вашей супруги.

– Вы его получите!

С разрешением от Анечки проблем не возникло. А какие могут быть проблемы, если женщина любит, ни в чем не ограничивая?..

– Все с тобой ясно, – вздохнула Анна Сергеевна, – с женщиной ты хочешь во сне переспать, с которой в жизни не смог. Но если тебе так надо – просто заведи себе молодую. Думаю, желающие легко найдутся. Зачем тебе этот гадкий Центр?

– Да ни с кем я спать не собираюсь, я тебя люблю, – стал уверять Станислав. – Я просто хочу повеселиться, не более того. Помнишь, как я в КВНе капитанский конкурс проиграл? Так теперь я хочу его выиграть.

– Господи, уже весь седой, а такой же мальчишка!

– Так ты мне разрешаешь?

– А это безопасно?

– Абсолютно!

Станислав слово сдержал. Начал он действительно с КВНа. Тридцать восемь лет назад до этого непобедимый капитан команды университета Станислав Богданов в принципиальной игре с соперниками из политеха свой конкурс продул. Это так повлияло на его ранимую психику, что КВН в жизни Стаса закончился. Сколько воды утекло, а он до сих пор испытывал стыд поражения, помнил торжествующую физиономию своего соперника Саши Мурованного и раздражающие слова утешения от Анечки.

Но вот, успехи медицины дали возможность пережить эти моменты по-другому. Попытка реванша носила хулиганский характер. Глядя на вытягивающееся лицо своего соперника, Стас прочел его текст. Мурованный пытался прервать Стаса криками «так нечестно», но быстро понял, что в глазах зрителей он выглядит глупо. Естественно, Стас победил в конкурсе, а его команда выиграла игру. Им восторгались фанаты, им гордилась Анечка…

Да, поступок был подленьким. Но ведь это был только сон, а во сне все можно…

А вот следующее «придуманное воспоминание» было действительно рискованным. Пару лет назад у Станислава Петровича возник конфликт с налоговой. Причем инициатором был сам Станислав, почему-то решив, что можно вести дела, не давая взятки. Эта иллюзия рассеялась, когда бизнес, создававшийся много лет, оказался под угрозой исчезновения. Пришлось Станиславу Петровичу идти к начальнику районного отделения на поклон. Начальником оказался пацан лет тридцати, сидевший в роскошном кабинете – огромный стол, диван, ковры на полу, картины на стенах, дверь в личную комнату с удобствами.

– Ну? – многозначительно протянул налоговик.

– Вот, – сказал Станислав и продемонстрировал платежку о переводе денег на специальный для таких случаев счет.

– И это все?

– Нет, – выдавил из себя Станислав Петрович, – еще я хотел сказать, что был неправ. Погорячился, не подумал…

– Ну да, возраст, – снисходительно сказал налоговик. – Соображалка уже не та. Ничего не поделаешь, каждого из нас такое ожидает.

Это был позор. И воспоминание об этом позоре продолжало Станислава мучить. В своих грезах он решил повести себя по-другому.

– Ну? – многозначительно протянул налоговик.

– А чего это ты, сопляк, мне нукаешь?! – ответил Станислав.

– Чего? Что вы себе позво…

Договорить налоговик не успел. Стас быстро обошел стол, положил парню руку на затылок и крепко сжал пальцами эту тонкую лебединую шею. Паренек почти не брыкался – так ему было больно. Стас затащил пацана в ванную комнату и начал опускать его голову в унитаз, чуть ослабив хватку.

– Не надо, пожалуйста, не надо! – плакал налоговик. – Я все понял, я больше не буду.

Стас отпустил парня, спокойно вышел из кабинета, а потом из здания налоговой. Никто его не задерживал…

Станислав проснулся счастливым – такие классные ощущения! Такое удовлетворение от чувства мести и справедливости! Больше, конечно, мести.

«Кажется, я готов двигаться дальше, – решил Станислав Петрович. – Теперь надо не побояться и все-таки попробовать с Дианой»…

Анечка правильно догадалась – главной целью Стаса была женщина. Диана работала референтом Шефа на фирме, где Станислав возглавлял рекламный отдел. Когда они пересекались на совещаниях или просто в коридорах офиса – на лице Дианы появлялась чуть виноватая, неуверенная улыбка. Когда они встречались взглядами – девушка опускала глаза. Это Стаса сильно заводило…