Короче! Я из Сочи. Том 2

Так прошло ещё несколько лет. Я не очень помню эти годы, потому что почти всё время была в беспамятстве. Я жила в своей семье, гуляла с сестрёнкой на детской площадке, в парке, плавала с дельфинами в море. А потом вдруг оказывалась в моём детском доме, разговаривала с подружками, примеряла вместе с ними новые платья, а мама Люба звала нас обедать. И вдруг опять тёмный подвал, ужасная физиономия опустившегося совсем Алексея, и дверь, за которой мир, совсем для меня не знакомый и немного страшный. Мои галлюцинации переплетались с явью, и разобрать, что было, а чего не было, я уже не могла. Сознание постепенно умирало, хотя тело жило своей жизнью. Алексей со мной не разговаривал совсем, иногда забывал накормить, но не забывал делать свои дела, и я однажды поняла, что опять беременна. Я пришла в такой ужас, что стала биться головой об стенку, а затем решила повеситься. Совершенно хладнокровно, как будто делаю какую-то домашнюю работу, я разорвала на куски простыню и связала прочную верёвку. Один конец привязала к окну, а на другом сделала петлю. Ни секунды не раздумывая, я оттолкнула из-под ног диван, на котором стояла. Последнее, что я почувствовала, – это невозможность дышать. Боли не было, и я потеряла сознание. Но тут вошел Алексей.

И снова он рыдал, умолял простить его. Сказал, что давно решил сам пойти в милицию, но никак не соберётся с духом. Пообещал, что вот сейчас же и пойдёт. Закрыл дверь и ушел. Прошли сутки. Алексей не появлялся. Потом ещё сутки, а на третьи сутки я поняла, что он меня обманул и хочет, чтобы я умерла в подвале. Мне стало казаться, что я слышу стук лопаты о землю, это Алексей копает мне могилу. Ужасно хотелось пить. Лежу на диване, не двигаюсь – жду, когда стану умирать. Открываю глаза и вижу, что рядом с диваном стоит моя дочка. Никогда раньше её не видела, только разговаривала с ней. Уже большая совсем. «Оля! Что ты делаешь в этом подвале? – спросила меня дочка. – Кто тебя здесь запер?» Говорю: «Спаси меня! Я не пила уже трое суток. Он хочет, чтобы я умерла. Спаси меня!» Теперь дочка находилась со мной постоянно, но сделать она ничего не могла. А я чувствовала, что жизнь уходит из меня, и уже радовалась скорому избавлению. Сколько времени так прошло, не знаю, только вдруг раздался громкий лай. Это лаял мой любимый Антей, он был где-то рядом. Открылась дверь, и в подвал вбежали люди. Дальше я ничего не помню. Очнулась уже здесь.»

А теперь я хочу жить

Оля замолчала и ещё сильней всем телом прижалась к маме Любе. «Алексей, скорее всего, тебя в тот раз не обманул. Совсем недалеко от отделения милиции его сбила машина, – проговорила мама Люба, поглаживая Олю по голове, – автомобиль скрылся с места аварии, а его нашли прохожие. Они и вызвали «Скорую» и милицию. На третий день Алексей умер в больнице, так и не приходя в сознание. Но все три дня он говорил в бреду про Олю, которая умрёт в подвале, если он её не откроет. Всё порывался бежать спасать тебя. Теперь Бог ему судья!»

«Мама! А как мои дети? Правда, что они живы?» – прошептала Оля и взглянула на маму Любу такими глазами, что та вздрогнула. Боль всей прошедшей жизни, ужас, страх и отчаяние были в этих глазах. «Девочку зовут Наташа, а мальчика Роман. Хорошие! А вот третьего у нас не было, но будем искать. Ты не волнуйся, тебе нужно думать о не рождённом ребёночке», – скороговоркой выпалила Люба, стараясь поскорее успокоить Олю.

Наташа и Роман все последние дни были вместе. Им уже рассказали, что они родные брат и сестра и нашлась их мама, к которой пока ходить нельзя. Наташа всю прошедшую неделю была в больнице, очень плохо себя чувствовала, настолько плохо, что врачи всерьёз забеспокоились о её жизни. Но как только открылась дверь в подвал, где была заперта Оля, в тот же момент Наташа встала с постели в своей палате и, как ни в чём не бывало, пошла гулять по больнице. Она оказалась совершенно здорова. Ещё два дня её подержали в больнице, опять делали кучу анализов, а затем отпустили домой – в детдом.

И вот они с братом гуляли по двору, сидели на их лавочке, и Наташа рассказывала Ромке всё, о чём с ней делилось её вдохновение за эти годы. Дети ждали, с нетерпением ждали, когда, наконец, им разрешат увидеть маму. Только детдомовским понятны эти чувства, ощущения: мама, о которой много лет они думали самое разное, и плохое, и хорошее, но больше всё-таки хорошее, – эта мама вдруг нашлась. Оказывается, все годы она была где-то рядом и всегда думала о них и теперь удивительным образом появилась в их жизни. Ни у одного из детей в детдоме мама пока не находилась. Или этих мам уже не было, или они жили своей жизнью далеко…

Наташа и Ромка сидели на кровати, обняв с двух сторон худенькую, такую же маленькую, как и они, женщину. О том, что она их мама, а не сестрёнка, говорили лишь прядки седых волос на голове Оли. «Мамочка! Сколько раз я за свою жизнь не назвала тебя мамой. Жила и думала о тебе. Мама, мама, мама, мама, мама – буду говорить, а ты слушай. Пусть тебе будет хорошо, – ворковала Наташа, прижимаясь к Оле. – Я ведь до сих пор представляла тебя маленькой девочкой, совсем не думала, что ты тоже растёшь. И уж совсем не представляла себе, что девочка Оля из моего рассказа и есть ты – моя мама». – «Ты писала рассказ? – Оля с удивлением посмотрела на Наташу. – Какая ты у меня умница. Дашь мне почитать?» – «Я начала писать его очень давно, но никак не могу закончить. А вообще-то я буду поступать в Литературный институт в Москве. Я уже всё узнала, – ответила Наташа и с сомнением покачала головой. – Но как я уеду и оставлю вас? Я ещё столько раз должна сказать тебе – мама…»

«Наташка! Дай мне сказать, – вступил в разговор Рома. – Когда к другим мальчишкам приходили родители, я видел, что они почти все пьяницы, но я всё равно им завидовал. А ты, мама, у нас такая молодая, хорошая. Вот подлечим тебя, и будешь самая красивая. Мы тебя будем любить больше всех на свете». – «И своего братика или сестру будете любить? А он здесь, рядом и всё слышит», – показывая на животик, сказала Оля и засмеялась, впервые, может, за несколько лет. Бледная, с отёкшими глазами, вся в синяках и кровоподтёках, но беспредельно счастливая Оля, как квочка, обхватила руками-крыльями своих цыплят: «Родненькие мои! Как я была счастлива, когда мама сказала мне, что вы живы, что вы у мамы Любы. Не было ни одного дня, чтобы я не думала о вас. Мне и сейчас не верится, что у меня такая большая семья. Ещё два дня тому назад я умирала и ждала смерти, как избавления, и хотела умереть. А теперь я хочу жить!»

Пожилая девочка

Вот уже полгода, как в городе появилась женщина, взглянув на которую, невозможно не задаться вопросом: «Кто она и почему так странно выглядит?» И действительно, если взглянуть сбоку и сзади, то это молодая женщина с красивой фигурой, роскошными длинными волосами почти до пояса, иногда собранными в «хвостик», иногда заплетёнными в косу или просто распущенными. Но стоит взглянуть на её лицо, и удивлению нет предела. Глубокие морщины пожилой женщины, разрезающие лоб, пряди седых волос, как будто специально мелированных опытным стилистом. И на этом фоне горящие энергией серые, с зелёным оттенком глаза. Но это глаза не пожилой и даже не молодой женщины. Это глаза вихрастой, любопытной девчонки-разбойницы, которая вышла в город, чтобы что-то ещё узнать новенькое, опять влезть в какую-то историю, попрыгать с подружками через скакалку.

Её часто видели в суде, в милиции, в администрации города, где она сидела возле разных кабинетов, ожидая своей очереди. Казалось, за полгода она обошла всех чиновников города. Её не могли встретить в кино или в театре, но по выходным она часто появлялась в парках, скверах в окружении ребят из детского дома. Дети громко, перебивая друг друга, что-то рассказывали ей, а она слушала и улыбалась. Возможно, это была воспитательница из детского дома, возможно, мама кого-то из малышей. Но никто не смог бы предположить, что она и воспитатель, и мама, но еще она – маленькая девочка из детского дома, и окружающие её мальчишки и девчонки – это друзья-ровесники, с которыми она готова в любой момент прыгать через скакалку, бегать в казаки-разбойники или с разбега шлёпнуться на траву в самом центре парка.

Оля совсем не ощущала свой возраст. Ей хотелось дружить, играть с девчонками и мальчишками того возраста, в котором она сама навсегда уехала из детдома. Она стремилась наверстать упущенное за многие годы. Она хотела и фактически купалась в счастье, выпавшем ей, как компенсация за горе, беду, которые пришлось пережить. Но жизнь требовала сейчас от неё совсем другого. Ведь Оля Погожина, такая была у неё фамилия ещё до детского дома, исчезла в возрасте двенадцати лет, а появившаяся теперь Ольга Погожина не имела никаких документов: паспорта, прописки. Она не числилась нигде, и в первое время это доставило ей немало хлопот. И хотя Олю поддерживали многие и помогали ей всюду совершенно бескорыстно, но порядок решения её проблем никто не мог изменить или отменить.

Всё это время Оля жила в детском доме вместе с Наташей и Ромкой. Она, как самый лучший воспитатель, помогала растить детей. В душе ещё совсем ребёнок, Оля находила самые правильные слова для того чтобы маленькие, упрямые паровозики не сталкивались с бетонными стенками правил, придуманных взрослыми, а ловко маневрировали между «надо» и «хочу», не доставляя никому хлопот. Любовь Васильевна, присматривая за дочкой, испытывала великую радость оттого, что Оля нашла для себя профессию, а она, заведующая детским домом, получила прекрасного и перспективного воспитателя.

Первой проблемой, которую пришлось решать Оле, стало получение паспорта. Немало часов она провела в кабинете следователя прокуратуры, где пришлось письменно изложить всё, что она пережила за прошедшие годы. По её показаниям, а также показаниям всех свидетелей: Любови Васильевны, воспитательниц и сторожа детского дома, соседей, живущих рядом, – восстановили события, происходившие в зелёном доме. Было принято особое решение о перезахоронении могил из сада. Медицинская комиссия, участвующая в выполнении этого решения, пришла к заключению, что пожилая женщина – Аграфена Иволгина – умерла из-за остановки сердца, возможно, от сильного удара. Ребенок, находившийся в соседней могилке, умер почти сразу после рождения из-за врождённой лёгочной патологии. Их похоронили рядом с Иволгиным Алексеем, сыном Аграфены и отцом ребёнка, умершим в городской больнице после того как его сбила машина. Зверь, наделавший так много бед, принёсший так много зла людям, превратился в прах. Уже ничего нельзя было изменить, призвать к ответу. Одна только память не давала забыть о прошлом.

Оля и дети приняли это и стали часто приходить к могилкам с цветами. Умершего ребёнка Оля назвала, как его отца, – Алексей, и на могилке появилась табличка: «Иволгин Алексей Алексеевич». После нескольких заседаний и вынесенных судом постановлений Оля, наконец, смогла получить паспорт, в котором она значилась как Ольга Николаевна Юрченко. Теперь Ольга Николаевна Юрченко ещё и мама двоих детей – Наташи Юрченко и Романа Юрченко. Но она и хозяйка зелёного дома, так как у Алексея не оказалось родственников. Всё это не произошло бы так быстро, если б не помощь начальника районной милиции Николая Ивановича.

Антей, Самсон и Пальма

Во дворе, по дорожкам и между ними, как шальной, носится Антей. Он то прыгает с места на место, то, как щенок, гоняется за собственным хвостом, то вдруг начинает лаять на куст можжевельника. Уже совсем не по возрасту ему вытворять это, но в последнее время происходят такие события, что даже пёс помолодел. В зелёном доме новые жильцы. Оля, любимица Антея, веселится вместе с детьми. Она счастлива, счастлива и собака. Забыт подвал, дверь в который забили наглухо. В углу сада, там, где были могилки, теперь разбита большая клумба. Семья Юрченко на совершенно законных основаниях обживает зелёный дом. Вымыть всё на первом этаже, прорваться сквозь многолетние «заросли» паутины на втором. А окна? С ними особенная проблема. Их не мыли, кажется, сто лет. Грязь не убирается никакими химикатами, приходится работать только бритвочкой. Но вот почти всё сделано. И дом засветился новой жизнью, новой энергией.

Первым встречает день Антей. Уже в пять утра он бегает по двору, проверяет, везде ли всё в порядке, нет ли посторонних. Затем просыпается Оля. Она не может долго спать, мучают кошмары, воспоминания, да и как долго спать, когда есть двое детей, пёс и такой огромный дом, сад, огород. Везде нужны руки, хозяйский глаз и забота. Оля варит овсянку, кладёт в тарелки кусочки замоченной с вечера кураги, изюм и немного сливочного масла. Это её Фенечка научила. На запах тёплого молока немедленно является кот. Он вполне взрослый, но у него пока нет имени, потому что прибился он к весёлой компании два дня тому назад. Но уже успел отличиться. Оказывается, безымянный кот ест овсяную кашу, только за ушами трещит. Оля решает назвать кота Самсон, учитывая его безразмерную физиономию и громадные усы.

К девяти часам весь дом уже гудит, как улей. Наташа во дворе вместе с Антеем делает физзарядку. Сонный Ромка, лениво зевая, ходит по дорожкам и имитирует упражнения. «Дети! Кушать!» – раздается громкий голос мамы. Первым, как всегда является Антей. Вот он овсянку есть не будет, ни с курагой, ни с маслом. Для него приготовлен супчик с мясом. Остальные за две минуты освобождают свои тарелки, несут их в мойку, обнимают и целуют маму Олю. После завтрака семейка собирается за кухонным столом и совещается, чем бы сегодня заняться. Беседу прерывают звонок в калитку и лай Антея. Все встают из-за стола и направляются во двор, встречать гостей. А гости явились ещё и какие желанные и долгожданные. За калиткой стоят мама Люба, начальник милиции Николай Иванович, с ними какая-то женщина и на поводке собака-овчарка. «Встречайте гостей!» – говорит мама Люба. Оля прекрасно знает Николая Ивановича. Это он помогал ей в оформлении документов. «Олечка! Знакомься! – Николай Иванович обнимает Олю и подводит её к женщине. – Это моя жена Нина. Уже заточила меня, так хочет с тобой познакомиться. А это наша Пальма. Если вы не возражаете, пусть подружится с Антеем». Гости и хозяева идут в дом, а Антей с Пальмой изучают запахи друг друга. Антей, как мужчина, более активен, виляя хвостом, ходит вокруг дамы, а Пальма, напротив, поджав хвост, старается прижаться к калитке и поскуливает, обиженно поглядывая на окна дома, куда ушли её хозяева.

«Николай Иванович! Вы простите нас за то, что сегодня только чаем можем угостить», – смущенно говорит Оля. «Да у нас с собой всё, что надо, есть к чаю, – отвечает Николай Иванович и ставит на стул большую сумку. – А ещё я должен передать тебе, Оля, и всем вам вот эту материальную помощь. Её собрали для вас сотрудники милиции. Поверьте, я ни на кого не давил. Всё от души! Думаю, что деньги вам нужны сейчас, – Николай Иванович передал пакет с деньгами Оле и продолжил. – Пока я от радости не напился и совершенно трезв, хочу с тобой, Оля, поговорить о серьёзном. Дело в том, что многие люди нашего города хотят помочь тебе. Что нужно в первую очередь? Мне кажется, этот дом нуждается в большом ремонте или даже реконструкции. Давай воспользуемся предложениями и сделаем для вас достойное жильё. В ближайшие дни я пришлю сюда проектировщиков. Пусть специалисты посмотрят, потом решим. Договорились? А теперь приглашай за стол».

Из сумки, как из скатерти-самобранки, появляются такие вкусности, что у всех слюнки потекли. В расставленные гранёные стаканы полилось шампанское. Застолье, которого давно, а может, и никогда не было в зелёном доме, началось и с промежутками продолжалось почти весь светлый день. Лишь к вечеру гости собрались уходить. «Олечка! Вот номер моего телефона, – сказал Николай Иванович, протягивая свою визитную карточку, – если какие проблемы будут, позвони обязательно в любое время» – «Да-да! Позвони, если он не занят будет на работе, – перебила мужа Нина и, записывая на визитке свой телефон, продолжила. – Олечка! Мои ребята разъехались по стране, оставили нас с Колей одних. Ты для меня теперь, как дочка. Всю жизнь мечтала о девочке – а рожала пацанов. Ты молоденькая, а надеть нечего. Так нельзя. Завтра мы с тобой едем в город. Приведём тебя в порядок. А Пальма пусть пару дней поживёт у вас. Нам давно внуки нужны, пусть хоть от неё будут».

Гости уже давно уехали, а семья всё не успокаивалась. Николай Иванович одним днём решил почти все проблемы, которые терзали душу и Оли, и мамы Любы. И все эти проблемы сводились к одному – нехватке денег. Что греха таить, эту проблему мы знаем абсолютно все. Сколько великих планов так и остались планами, мечты остались мечтами, потому что нам свойственно хотеть большего, мечтать о большем. Совсем другое дело в этом случае. Оля ещё практически не работала, а зарплаты мамы Любы не могло хватить на всех. А потому и не было цены тем деньгам, которые принёс Николай Иванович.

Приближался юбилей мамы Любы. Через месяц ей исполнялось пятьдесят пять. Люба ни одного дня не собиралась больше работать и уже написала заявление об увольнении в связи с выходом на пенсию. Родственников у неё никогда не было, они все погибли при ужасном землетрясении, и у Любы к судьбе были свои счёты. Оля, её дети стали для Любы родной семьёй, ближе которой и быть не могло. Только одно изменение непременно ожидало Любу. Теперь Оля будет её называть мамой, а для Наташи и Ромки она вдруг стала бабушкой. Да и ладно…

Просто счастливый старый дом

«Наташа! А ему не больно?» – спросил Ромка, показывая ей на любовные утехи Антея и Пальмы. «Какой ты ещё дурак, Ромка, – ответила сестра, дёргая его за вихры. – Нечего пялиться, мал ещё».

Дети сегодня встали раньше всех. Спит мама Оля, спит и бабушка Люба. Как будто сегодня кормиться никто не собирается. Только Самсон крутится возле ног, не давая пройти, всем своим видом показывая, что в этом деле для него выходных не бывает. Наташа и Ромка стоят, облокотившись на перила, на веранде и смотрят во двор и вдаль. Тут всё очень красиво, но сегодня весь двор занят Антеем и Пальмой, а подглядывать за чужой любовью нехорошо, и поэтому ребята больше смотрят в небо. Солнце уже поднялось высоко и со своей высоты наблюдает, как большая серо-чёрная туча и ветер выясняют отношения. С раннего утра казалось, что победит туча, и день будет дождливым, но теперь, похоже, ветер взял верх и уносит остатки тучи за горизонт.

«Рома! А ты кем хочешь быть?» – задаёт вопрос брату Наташа. «Я буду военным, как мой дедушка Коля». – «Военные разные бывают», – продолжает допытываться Наташа. «Танкистом», – коротко отвечает Ромка. «А я хочу писать настоящие книги, как Дарья Донцова. О тебе, о детдоме напишу, о маме. Работать буду, наверно, в газете или в каком-нибудь журнале», – рассуждает Наташа, мечтательно глядя в небо, как будто там видно их будущее.

Подкравшаяся вдруг тихонько Оля обнимает детей и, целуя их, говорит: «Что же я за мать такая, детей своих голодом морю. Бедненькие мои! Голодненькие!» Она уводит Наташу и Ромку в кухню, ставит на плиту чайник и начинает делать бутерброды. Просыпается и мама Люба. Семья рассаживается на свои места за столом, и только Самсон не успокаивается, пока Оля не наливает ему в миску молочка. После завтрака все занимаются своими делами. Люба одевается и уходит на работу, предварительно поцеловав своих детишек. Оля готовит обед, а Ромка ходит рядом, как кот Самсон. Он хочет помогать маме и не отстаёт, пока в руки ему не попадает нож и картошка.

Какие игры, какая улица, когда рядом мама, и ей можно помочь.

Наташе уже семнадцать лет. Она готовится к экзаменам. Получить аттестат без четвёрок – это большой труд, и Наташа терпеливо переписывает экзаменационные вопросы и сразу пишет на них ответы. Во многих семьях родители принимают особые меры для того чтобы дети росли терпеливыми, усидчивыми, но чаще всего им это не удаётся. Чада вырастают такими, какими их создал Бог. Но откуда у девочки из детдома терпение и усидчивость, упорство в достижении своей цели? Как бы хорошо там её ни воспитывали, но специально такой задачи никто не мог ставить. Лишь бы выросла здоровой и хорошим человеком.

Ровно в полдень у калитки звенит звонок. Антей первый отвечает громким лаем, ему вторит Пальма. Пришли Люба и Вика. Вика давно не видела Наташу, с тех пор, как подружка стала жить с мамой в зелёном доме. Сестрёнки встретились, расцеловались и побежали смотреть дом и Наташину комнату. У Вики в этом году нет никаких экзаменов, но у подружек всегда найдётся о чём поговорить. Они закрываются в Наташиной комнате и долго сплетничают. Наташа – красивая девочка, спортивного телосложения. Она любит теннис, волейбол и, конечно, плавание. Но Вика выросла просто супер-красавицей. Она не очень умна – не сравнить с Наташей, не любит спорт. Этой девочкой можно любоваться, как самым красивым цветочком на клумбе. Вика знает себе цену и уже научилась кокетничать с мальчиками. Она пришла не просто к подружке. Она решила попросить Олю и Любовь Васильевну, чтобы ей разрешили жить вместе с Наташей. А это не так-то просто сделать. И тут на помощь приходит мама Оля. Она уже знает историю Вики, которая во многом похожа на её собственную, и предлагает удочерить девочку. Вся семья с восторгом принимает эту новость.

Через некоторое время в зелёный дом приходит целая комиссия. Сметчики, проектировщики и просто строители внимательно осматривают здание, участок, делают необходимые замеры. Оля кормит их обедом и узнаёт, что ремонтировать дом не имеет смысла, так как уже прогнили несущие конструкции: стойки, балки, а крыша и вовсе скоро сама рухнет. Выходит, дом нужно сносить, а не ремонтировать. Но откуда у семьи деньги на строительство? Расстроенная Оля звонит Николаю Ивановичу, а он уже всё знает: «Так это же хорошо. Ты не представляешь, как сложно и дорого делать капитальный ремонт в таком старом доме. Проще новый построить. Уже готовят проект».

«Можно дом без подвала сделать?» – просит Оля. «Понимаю! Сделаем без подвала. А вот у нас хорошая новость. Скоро у Пальмы щенки будут. Одного вам подарим».

Время летит быстро, только успевай считать пятницы. В семье Юрченко пополнение, даже двойное пополнение. Оля родила сына. Назвала Николаем. Понятно, что в честь Николая Ивановича. «Крёстным буду», – сказал Николай-старший и на следующий день привёз кроватку и коляску. Вот это крёстный отец. И ещё Вика стала второй дочкой Оли. Непокладистая, жестковатая девушка в семье стала ласковой, нежной. Они по очереди с Ромкой целыми днями предлагали маме и бабушке свою помощь. А однажды к ним пришел молодой человек. Назвался проектировщиком и предложил посмотреть проект нового дома. Весь вечер семья рассматривала чертежи, расспрашивала Серёжу, так звали архитектора. Дом получался одноэтажный с мансардой и большой застеклённой верандой, где можно будет проводить время в сырые, холодные дни. Серёжа зачастил в гости, то один вопрос, то другой, а Люба заметила, что Серёжа глаз положил на Вику. Видная, стройная красавица явно понравилась парню, да и ей Серёжа тоже пришелся по душе. Ему уже тридцать лет, он закончил институт и работает в архитектурной мастерской.

Молодые люди стали встречаться, и Серёжа даже познакомил Вику с родителями. Но те не приняли девочку из детского дома. О другой невестке они мечтали. Очевидно, о богатой, с крутыми родителями. Серёжа человек взрослый, самостоятельный. «А что, нам разве жалко мансарду, да и мужчинка в доме пригодится», – подводит итог Оля.

В школе у Наташи выпускной бал. Аттестат без единой четвёрки. Девушка уже готовит документы для поступления в Литературный институт, и только одна мысль преследует будущую писательницу: «Как я буду жить вдали от моей мамы, братиков, Вики, от всей моей большой семьи?» Грустно, но мечту всей жизни нужно реализовывать. Будущее, о котором так много думали, планировали, – оно уже наступило…

Всё тот же старый, полуразвалившийся зелёный дом, тот же сад, те же дорожки и цветы. Те же необычные зелёные ворота и калитка. Но что-то изменилось вокруг. Другой воздух. По-другому шелестят листья на деревьях. Совсем по-другому капает вода из крана, а голубь пытается напиться этой каплей. Помолодевший до щенячьего возраста Антей носится по траве, убегая от совсем маленького щенка или, наоборот, нападая на него то с лаем, то с визгом. Это его собачье счастье! Что же случилось с зелёным домом, садом, воротами?

Счастье и любовь появились в старом доме! Они звенят в чисто вымытых окошках, на цветах герани, что в изобилии стоят на подоконниках, на кустах хризантем во дворе.

Как узнать, как увидеть это счастье? Какая она – любовь? А никакая! Просто счастье и просто любовь!

Просто счастливый, старый зелёный дом!

* * *

Однажды в Москве, на презентации книги, встретился я с Натальей Юрченко. Член Союза писателей, известная писательница и общественный деятель, Наталья Алексеевна очень занятой человек, но смогла уделить время для задушевной беседы со мной, провинциалом. Мы беседовали, а на экране телевизора в это время шла передача о группе «Ласковый май» Я и высказал своё мнение о том, что, мол, далеко не все детдомовские добиваются успеха в жизни, мало кто им помогает, да и условия их жизни таковы, что рассчитывать на что-то не приходится. «Вы, я так понимаю, жили в полной, благополучной семье, – сказала Наталья Алексеевна. – А я как раз из детского дома. Там, можно сказать, родилась, там и выросла.» И она поведала мне историю о своём детстве. Я с открытым ртом слушал её рассказ и поражался, какие бывают повороты судеб у людей, что им приходится переносить в своей жизни. Особенно меня удивила и растрогала телепатическая связь между мамой, которая никогда не видела свою дочь, и дочерью, которая с раннего возраста ощущала эту связь и даже записывала ощущения в дневник. Это было удивительно, и я ни секунды не сомневаюсь в том, что так бывает.