Две стороны. Часть 3. Чечня

Про вывод 1-го и 2-го МСБ из Чечни постоянно ходили какие-то слухи. Говорили, что формируют некую 42-ю дивизию, которая придёт на замену, но сроки замены постоянно откладывались. Тем временем командир танкового батальона Купцов каждый раз, увидев Щербакова, начинал его уговаривать подписать контракт на дальнейшую службу в армии, порой говорил, что контракт уже подписали за Щербакова. Командир полка Шугалов тоже при случае предлагал Щербакову продолжить службу по контракту, но Александр всё время отказывался или обещал подумать (чтобы отстали) – в армии он оставаться категорически не собирался. Отслужить два года от звонка до звонка – и всё!

Письма домой Александр отправлял часто, минимум раз в неделю. В каждом справлялся о здоровье родителей и просил мать съездить в кардиоцентр, показать отца, да и самой обследоваться. О жизни своей писал только хорошее, чтобы не расстраивать переживавших за него родителей:

…Кормят здесь вкусно, мне нравится, я ведь вообще «столовское» люблю. Готовят женщины-поварихи, одна, кстати, знакомая моего одноклассника Тулина Ромки, который в первую чеченскую погиб, так что у меня доп.паёк есть в виде сгущенки и сигарет с фильтром. Сегодня на обед у нас в «офицерке» были очень вкусные щи из кильки, гречка с тушенкой, салат из свежих огурцов и капусты, сок из алычи. Вечером дополнительно сгущенка, печенье. Солдат, конечно, похуже кормят, но мне грех жаловаться. Взаимоотношения с офицерами у меня нормальные, много хороших товарищей, особенно из самоходной артиллерии. Недавно у нашего старшины Юры был день рождения. Присутствовала основная часть офицеров батальона. Женщины наготовили всякой еды, салаты из свежих овощей, шашлыки. Было здорово! Вчера я заступил дежурным по батальону, сегодня сдаю дежурство. Ком.полка меня подбивает контракт подписывать на капитанскую должность психологом танкового батальона или зам.нач.штаба ТБ, но я сказал, что все разговоры про это будут, как домой вернемся, но вообще я в армии не собираюсь оставаться. Я, как говорится, в армии случайный человек, хотя остальные так не считают.

На этом заканчиваю свою писанину. Надеюсь и верю, что всё же мы вскоре увидимся все живыми и здоровыми! Целую и крепко обнимаю!

Ваш сын Саша. 25 июня 2000г. г. Грозный. Заводской р-н.

***

Минимум раз в неделю Щербаков ездил старшим колонны на источник за питьевой водой в Старопромысловский район. Первым шёл танк огневой поддержки под командованием Александра, за ним один или два ГАЗ-66 с прицепами-бочками и баками для воды в кузовах. От 2 МСБ до источника около семи километров. Сюда за водой приезжали из нескольких районов Грозного, потому как разрушенный водопровод в городе не работал. Местные жители воду набирали в колодцах частного сектора и ручных водяных колонках, а к трубе источника с непрерывно текущим потоком всё время стояла огромная очередь военных автомобилей внутренних войск и отрядов милиции. Из федеральных войск к этому моменту в городе оставался только 2 МСБ. Здесь же располагался мини-рынок, где продавались сигареты, пиво, газировка, пирожки и всякая мелочь типа зажигалок и мыльно-рыльных принадлежностей. Купить можно, если есть деньги. Но денег в батальоне не платили, привозили их очень редко и по чуть-чуть.

Если денег не было, искали способы их как-то добывать. Тем, у кого техника работала на бензине, повезло. Бензин в Чечне очень ценился, неважно какой, 76-й, 92-й или 95-й. Хотя бензин чеченцы делали сами на своих подпольных заводиках, машину им лучше не заправлять, ибо из-за его очень плохого качества через некоторое время двигатель выходил из строя. Поэтому бензин «российский», как называли его местные жители, очень легко уходил за хорошую цену. Водители, как могли, экономили бензин, чтобы потом заработать на его продаже себе на сигареты, спиртное или какую вкусняшку. Потом купленный у федералов или ВВ-шников бензин чеченцы продавали друг другу по еще более высокой цене. На обочинах центральных дорог стояли юные жители Грозного с бутылями, канистрами и картонками с надписью «Бензин российский» и указанной ценой за один литр.

С дизельным топливом всё гораздо хуже. Брали его реже и по цене почти в два раза ниже, чем за бензин. Всё потому, что дизельные двигатели использовались в основном только на электрогенераторах и редко когда на автомобилях. Большим спросом на продажу пользовалось масло двигателя или трансмиссии, в общем, любое техническое. Стоило оно дорого, но и достать его было очень сложно.

Простоять в очереди за водой можно несколько часов и, выехав на источник утром, возвращались порой далеко после обеда. Об этом все знали, и частенько, набрав воды, «водовозы» занимались своими делами, не особо торопясь назад в расположение.

На рынке толкалось много чеченских детей, начиная с того возраста, когда еще только научился говорить, но все уже с задатками торгашей – постоянно что-то просили продать, от бензина и аккумулятора (типа: их же на танке четыре) и заканчивая оружием. Однажды чеченский мальчик лет шести, с соплёй на пол-лица, просил у Щербакова продать ему АКС-74.

– Ладно, – пошутил Александр, – тащи сто рублей и отдам тебе автомат.

– Сейчас принесу, – маленький торгаш вытер соплю. – Если ты мужчина, отвечай за свои слова. Я принесу сто рублей, ты мне автомат отдашь!

– Пошёл нах отсюда! – лейтенант топнул ногой в сторону сопляка, и тот убежал, что-то крича по-чеченски.

На рынке у источника познакомились с одним чеченцем лет сорока по имени Рамзан. Он утверждал, что ещё в СССР, будучи в армии, служил в 56-м ДШП. У Рамзана была старая синяя «шестёрка», на ней он несколько раз возил Щербакова и одного контрактника на телефонный переговорный пункт в Старопромысловском районе. На блокпостах гражданские легковые машины не досматривали, если видели сидевшего в ней военнослужащего. Что возил Рамзан в багажнике, когда с ним ездил Щербаков, неизвестно, может, и ничего запрещённого.

Одной чеченке-продавщице помогала её племянница Амина, девчонка тринадцати лет, на которую заглядывались солдаты-срочники. Она тоже была не прочь поболтать с бойцами, но солдат от разговорчивой племянницы отгоняла её тётушка. Но потом Амина перестала появляться на рынке.

– А где Амина? Что-то её давно не видно, – спросили солдаты у её старшей подружки Саиды.

– Амину замуж отдали, – грустно сказала Саида.

– Замуж? Ей же тринадцать лет!

– У нас это нормально.

– А мужу сколько?

– Мужу двадцать семь.

– Он с ней что, в куклы играть будет? А ты чего не замужем?

– Старая я, мне шестнадцать уже, – грустно сказала не блещущая красотой толстушка Саида.

***

На очередную зачистку в Ленинский район Грозного выдвинулись ранним утром. Доехав колонной до пригорода Старая Сунжа, подразделения 2 МСБ, участвующие в зачистке, остановились на одной из улиц и долго стояли среди побитых войной многоэтажек, ожидая приказа к дальнейшему выдвижению. Наконец колонна двинулась дальше. Показались окраины города и стоящие там серые девятиэтажные дома, за ними простирались пустыри.

Танку Щербакова поступил приказ занять оборону рядом с блокпостом, сложенным из бетонных плит. Окоп копать нечем – отвал отломан еще в дагестанских горах, поэтому просто поставили танк за лежащими рядом с блокпостом бетонными блоками и заглушили двигатель. С танком осталось мотострелковое отделение под командованием командира взвода лейтенанта Игоря Вологжанина.

Блокпост занимали милиционеры из Мордовии, с которыми экипаж сразу же познакомился. Разговорились, милиционеры здесь почти три месяца, скоро конец командировки, и все мыслями уже дома, но сегодня утром погиб их товарищ. На утренней проверке улицы на предмет мин и растяжек их патруль обнаружил взрывное устройство, замаскированное около тротуара. Милиционер, заметивший мину, склонился над ней, чтобы лучше получше рассмотреть, как прозвучал взрыв – радиоуправляемый фугас привел в действие боевик, «косящий» под мирного жителя. Теперь район прочесывали подразделения ОМОН, а милиционеры и 2 МСБ перекрыли все входы-выходы с этой стороны. На девятиэтажках Щербаков заметил снайперов, нацеливших свои снайперские винтовки в сторону микрорайона и находящегося севернее частного сектора, который шерстили сейчас омоновцы. К вечеру мордовские милиционеры засобирались.

– Мужики, а вы что, не с нами? – спросил Щербаков покидающих свои позиции милиционеров.

– Нет, ночью мы не остаемся, нас каждую ночь из частного сектора обстреливают, – ответил один из хозяев блокпоста. – Наше расположение на старой ферме, туда не достреливают. Да вы не ссыте, сегодня навряд ли будут стрелять, район весь оцеплен. Кого найдут, кто «затихорился» где. Вот вам, для храбрости, – он протянул Щербакову пластиковую «полторашку» с плескавшейся на дне прозрачной жидкостью, – Спирт. Разведёте, почти полбутылки получится. Ну, ни пуха.

Милиционеры ушли в сторону белевшей на пустырях фермы, а танкисты и мотострелки заняли оборону на блокпосте. К темноте редкие выстрелы, весь день доносящиеся из частного сектора, стихли. Ночь опустилась на разрушенный город. Выставив наружные посты, Саша и Игорь развели спирт водой, чуть подождали, пока жидкость, вступившая в реакцию, остынет и сели ужинать. Бетонные стены освещали два коптящих светильника, сделанные из гильз. Возможно, где-то в частном секторе, затаились остатки боевиков, но страха не было. За месяцы, проведенные в боевой обстановке, осталось лишь чувство смутного беспокойства, исчезающее после первой стопки. За разговорами прикончили «полбутылки», и проснулся Щербаков только утром.

– Ну чего там, никто не стрелял? – щурясь от яркого солнца, он выглянул из бетонного убежища наружу.

– Не стреляли, – ответил заспанный механик, скорее всего тоже проспавший всю ночь.

– Ну и ладно.

На обратном пути колонна следовала мимо одного из частных секторов. Вдруг из подворотни выбежал чумазый маленький мальчик лет четырёх-пяти. В руках он держал зеленую трубу, при рассмотрении оказавшуюся РПГ-18 «муха». Мальчик, присев на одно колено, направил ручной противотанковый гранатомёт в сторону проезжающей мимо техники, водя им из стороны в сторону, как бы выбирая цель. Издалека непонятно, пустой это РПГ или заряженный, но момент был такой неожиданный и нелепый, что заметившие мальчишку солдаты растерялись, не зная, что делать в такой ситуации. Кто-то из солдат кинул в пацана огрызком яблока, мальчишка сразу бросил «муху» и скрылся за забором.

Молодые

В один из дней начала июля Щербакова вновь назначили старшим колонны водовозов. С утра моросил мелкий дождь, небо в серых тучах. «Мутить» на источнике было нечем, деньги кончились, поэтому задерживаться там не стали. Колонна к обеду вернулась в батальон, Александр сходил в офицерскую столовую и пришёл отдыхать в свой вагончик, где он жил с недавнего времени.

Еще весной, туманным вечером, этот строительный вагончик приволокли из Старопромысловского района города, зацепив тросами за корму танка. Вагон, затащенный в вырытый под уклоном большой танковый окоп, напоминал тонущий корабль, накренившийся на нос и задравший корму вверх. На корме (в торце вагончика) находилась входная дверь, а в «носовой части» из снарядных ящиков сделали лежаки, накрытыв их спальными мешками. Налицо имелось сходство с потерпевшим в 1912 году атлантическим лайнером «Титаник», которое дополняла сделанная Щербаковым на корме надпись малиновой краской «TITANIC». Слева от вагончика в таком же окопе стоял его танк № 157, а чуть поодаль, правее него, колышками с натянутой бечевкой обозначено место, где застрелился контрактник Мамаев и до сих пор лежала его окровавленная шапка.

Зайдя в вагончик, Александр под силой тяжести протопал по наклоненному полу к лежакам и улёгся, надеясь отдохнуть после обеда. Он уже задремал, как в дверь тихонько постучали.

– Товарищ лейтенант, Вас начальник штаба Кукушкин зовёт, – сквозь дрёму услышал Щербаков голос бойца.

– Скажи ему, что я еще не приехал, – лейтенант перевернулся на другой бок.

Через полчаса вновь раздался осторожный стук в дверь.

– Товарищ лейтенант, Кукушкин Вас срочно зовёт. Грозился меня расстрелять, если Вы не придёте, – вновь жалобный голос солдата.

– Да не ссы, не расстреляет. Ладно, сейчас, – Александр стал зашнуровывать грязные берцы.

Небо было таким же пасмурным, но дождь прекратился. Лейтенант зашагал по раскисшей глине в сторону землянки начальника штаба. Спрыгнув в окоп, ведущий к входу землянки, он услышал внутри её глухую автоматную очередь.

«Опять кого-то расстреливает. – подумал Александр, – Товарищ майор, не стреляйте, это я!» – прокричал Щербаков и, откинув полог, заглянул в землянку.

В маленькое врытое под крышу землянки окошко проникал тусклый солнечный свет, в его луче плавал дым пороховых газов. На одной лежанке сидел майор Кукушкин в камуфлированной майке с АКС в руках, у противоположной стены на другой лежанке забились в угол, присыпанные землёй от автоматной очереди, двое незнакомцев в новой военной форме. Приглядевшись, Щербаков заметил на их плечах лейтенантские погоны.

– Саша, где? – уставившись на Щербакова, вопросительно крикнул Кукушкин.

– Что где? – догадываясь, о чём спрашивает начштаба, спросил лейтенант.

– Водка где?

– Откуда у меня водка? Денег нет, на источнике «мутить» нечем.

– Саша, я тебя сейчас расстреляю вмести вот с этими двумя лейтенантами, которые прибыли к нам в танковую роту, а проставляться ничего не привези! – ткнув стволом автомата в сидевших с круглыми глазами молодых офицеров, сказал Кукушкин. – Забирай их и идите ищите пузырь, где хотите!

– Значит, вы к нам в первую роту? – спросил лейтенантов Щербаков, когда они втроём выбрались из землянки. – Давайте знакомиться. Меня Александр зовут.

– Вячеслав, – стриженный «под расчёску» лейтенант с едва начавшим сходить фингалом под левым глазом протянул Щербакову руку.

– Лев, – представился второй лейтенант, небольшого роста с чуть раскосыми, но ещё круглыми от пережитого карими глазами.

– Да вы не переживайте, пацаны. Кукушкин меня уже два раза расстреливал. У него просто крыша едет, – кивнул в сторону землянки Щербаков. – Это не он тебя? – лейтенант указал на фингал.

– Нет. Это перед отъездом сюда мы в клуб «Победа» ходили, с местными подрались, – ответил Слава.

– Ладно, пойдёмте пока ко мне. Абдулов сменится дежурным по батальону и вам скажет, кому в какой взвод, а там и НШ успокоится.

Слава Макаров и Лёва Петров закончили Казанское танковое училище в феврале 2000. Должны были закончить на полгода позже, но на ускоренный выпуск был обусловлен событиями на Северном Кавказе, война требовала новых офицеров взамен погибших и покалеченных. После выпуска их отправили служить в тот же танковый батальон, где на данный момент уже год как служил Щербаков. Вячеслав, окончивший училище с красным дипломом и имевший право выбора места службы, сам попросился в СКВО (Северо-Кавказский Военный Округ), а посредственно учившегося Лёву никто не спрашивал, распределили в СКВО и всё. «Там же война идет!», – говорили Славе, но он настоял на своём. В Чечню ребят сразу не послали, в штабе полка им сказали, что, мол, не хватает офицеров в ППД и в район боевых действий можно отправлять только после спецкурсов. Молодые лейтенанты просились в Грозный, но отправили их туда только через несколько месяцев, когда с офицерским составом в 1 ТР давно сложилась критическая ситуация – командир роты и один командир взвода, на два других танковых взвода ни одного офицера.

Щербаков очень обрадовался прибытию молодых лейтенантов – теперь и ему забот меньше и наконец-то появились друзья-танкисты, с которыми можно поговорить «по душам». Больше всего Александр сдружился с Вячеславом. Слава Макаров оказался рассудительным парнем, с большим чувством юмора. С ним интересно поговорить на разные темы, например о музыке и кино, или спросить что-нибудь по поводу обслуживания танка. Любимой музыкальной группой Славы была «The Beatles», он любил упомянуть её при случае, а из последних фильмов ему, как и Щербакову, очень нравился «Брат» и недавно вышедший «Брат-2». Макаров сразу втянулся в службу, очень ответственно подходя ко всему. Лёва Петров, в отличие от Славы, был «попроще», мог проспать на построение или забыть что-нибудь сделать. Но в целом жить стало веселее, ведь командиров взводов стало трое. Теперь Абдулов «гонял» молодых лейтенантов, Щербаков сейчас находился в более привилегированном положении.

«Саша, ты меня при лейтенантах называй по званию. Можно Олег Александрович или Александрович, – в первый день прибытия молодых офицеров сказал командир роты Щербакову. – Это когда мы вдвоем будем, я для тебя просто Олег. В общем, чтобы они не расслаблялись, ну и для субординации».

В один из вечеров Олег пригласил Александра в свой вагончик «поговорить за жизнь». Для этого комроты припас бутылку водки. Закуску принес из столовой Щербаков. Сидели, разговаривали, вспоминали жизнь до войны, эпизоды в Дагестане и Чечне, погибших товарищей. «Кстати, – сказал Олег, – наш Лебедев таки получил Звезду Героя России. Сам Трошев ему в госпитале вручал, как обещал». Потом Абдулов вспомнил, как к нему пришли прощаться дембеля, в то время, как Щербаков уехал в отпуск. «Сижу я в вагончике, пишу план на неделю, – рассказывал комроты. – Тут дневальный стучится, типа, к Вам дембеля попрощаться пришли. Ну я весь напрягся, вспомнил, как кое-кому по башке стучал, думаю – сейчас они мне всё вспомнят. Но виду не подал, выхожу – стоят. Смотрю – коньяк где-то раздобыли, шашлык принесли. Выпили мы вместе, чего уж, сейчас им на машину и на эшелон, домой. Так они еще потом и извинялись, что, мол, столько нервов мне потратили за службу. Короче, всё нормально. Обнялись на прощанье. Хорошие всё-таки пацаны были».

Когда выпили уже половину бутылки, Щербаков задал Абдулову давно мучивший его вопрос: «Олег, почему ты меня раньше всё время гонял наравне с солдатами, а Вадима Круглова не гонял и водку с ним пил? Он же тоже командир взвода и такой же «пиджак»!»

– Саша, ты не обижайся, – Олег хлопнул Александра по плечу, – с Вадиком мы, считай, два года, как знакомы. За это время даже семьями подружились, пока в Волгограде служили. Это всегда так – человека узнать надо. Да и в армии так заведено – сначала тебя «старые» гоняют, потом ты «молодых» гоняешь. Традиция. Я тебе историю про жёлтый чемоданчик не рассказывал?

– Нет.

– Ну слушай…

Сказ о жёлтом чемоданчике

Перед КПП воинской части, находящейся глубоко в тайге, сидел старший лейтенант. В ногах его стоял небольшой желтый чемоданчик с никелированными застежками. Старлей с надеждой глядел на дорогу, идущую меж вековых деревьев и упиравшуюся в зелёные ворота КПП. Порой он тревожно бросал взгляд на часы, потом на чемоданчик и вновь на дорогу. Старший лейтенант ждал молодого лейтенанта, который должен был прибыть в воинскую часть. Ждал уже несколько дней, а особенно с сегодняшнего утра, как только узнал, что его привезут со станции, боясь пропустить прибытие нового офицера. Старлею очень нужно было передать чемодан летёхе лично в руки, а иначе… Иначе «второй круг».

Молодой лейтенант, месяц назад закончивший военное училище, трясся в кузове военного грузовика, мчащего по просеке среди сосен и елей. До части, где ему предстояло служить, около десятка километров. Час назад он сошел на маленькой станции, куда добирался несколько дней на поезде. В голове лейтенанта вертелось множество вопросов – как его встретят, какие будут взаимоотношения с офицерами и солдатами и много еще чего.

Старлей, сидевший у КПП, наконец увидел показавшийся из-за поворота армейский ЗиЛ, вскочил со скамейки. Наконец-то! Подъехав к воротам, грузовик тормознул, окатив всё вокруг клубами пыли. Из кабины выпрыгнул лейтенант со своими армейскими пожитками. Он заметил переминающегося с ноги на ногу у лавочки старшего лейтенанта и желтый чемоданчик рядом с ним.

– Привет, друг! – старлей подхватил чемоданчик, подошел к летёхе и протянул руку. – Ты к нам? – радостно спросил он.

– Привет. К вам, – удивился неожиданной радости молодой лейтенант.

– Класс! Ну, значит, вместе служить будем! – весело сказал старлей. – Ты же сейчас в штаб батальона?

– Да, в штаб, – ответил молодой.

– Слушай, будь другом, занеси этот чемоданчик в штаб, – старший лейтенант протянул чемодан вновь прибывшему.

– Хорошо, а кому отдать?

– Там тебе всё скажут. А я попозже приду.

Лейтенант взял в одну руку свой чемодан, в другую жёлтый чемоданчик старлея и через КПП двинулся в сторону штаба батальона.

«Только приехал, а как меня хорошо встретили», – думал лейтенант. В штабе его ждали почти все офицеры, минимум год отслужившие в батальоне.

– Здравия желаю! – лейтенант переступил порог штаба.

– Привет-привет! Ты в наш батальон служить? – спросил кто-то из офицеров.

– Так точно.

– А что это у тебя там, в жёлтом чемоданчике? – спросил другой офицер.

– Не знаю. Старлей с КПП сказал занести в штаб, – ответил лейтенант.

– Ну занёс, открывай теперь.

Молодой лейтенант, положив чемоданчик на стол, щелкнул никелированными застёжками и откинул крышку. В чемодане лежали несколько бутылок водки, закуска и сигареты.

– Вот, лейтенант, теперь твоя очередь в магазин за всем этим бегать, пока новый молодой лейтенант не приедет. А если встречу с ним пропустишь или летёха добровольно чемодан у тебя не возьмёт – «на второй круг», ждать следующего молодого. Такая у нас армейская традиция.

Через год лейтенант, ставший старлеем, также сидел с желтым чемоданчиком на скамейке перед КПП, с надеждой глядя на дорогу, и ждал «своего» лейтенанта.

Памятник

Однажды Щербакова вызвал к себе начштаба Кукушкин.

– Разрешите, товарищ майор.

– Саша, не называя меня товарищ майор, я тебе сколько раз говорил. Эдик я, когда солдат рядом нет. Заходи, – сказал Эдуард, сидевший в беседке. Беседка представляла собой вырытую в земле четырехугольную яму глубиной около метра. По углам вкопаны толстые жерди с натянутой на них маскировочной сетью. Вместо стульев – ящики из-под снарядов, посередине обыкновенный белый кухонный стол, притащенный с «мародерки». Начштаба был в шортах, сделанных из старых камуфлированных брюк, и сетчатой камуфлированной майке.

– Абдулов сказал, что ты рисуешь и пишешь хорошо, – продолжил майор. – Мы тут подумали и решили поставить памятник на месте, где наши погибли – Кузекин с экипажем. Пехота за мостом через Сунжу сделала обелиск, ну ты видел же. В общем, бойцы памятник уже делают. Тебе задание сделать на него табличку. Всё, что нужно, скажи, достанем.

Из фанеры танкисты сколотили четырехугольный памятник, расширяющийся кверху и установленный на прямоугольном основании. Покрасили всё черной краской, в верхнем остром углу памятника приклеили шеврон танковых войск времен СССР, с желтым танком и красной звездой. Щербаков сделал замеры, вырезал табличку из куска белого ватмана и черной гелиевой ручкой написал текст:

ЗДЕСЬ

19 января 2000г. ГЕРОЙСКИ

погиб экипаж танка № 151

гв.ст. л-т КУЗЕКИН Э.Н.

гв.ряд МИШИН Д.С.

гв.ряд САМИЕВ С.В.

командир танка № 153

гв.с-т ЕВСТИГНЕЕВ С.Ф.

ВЕЧНАЯ ВАМ ПАМЯТЬ, РЕБЯТА

На ватман Александр приклеил несколько слоев прозрачного скотча, чтобы защитить бумагу и текст от влаги, после чего табличку прибили гвоздиками к черному обелиску. Через несколько дней, 19 июля, памятник отвезли на место трагедии, с её момента прошло ровно полгода. Там до сих пор лежала ржавая гусеница 151-го танка, а сзади высились стены цеха из красного кирпича и торчала злополучная вытяжка. Рядом с гусеницей установили памятник, перед ним вкопали несколько гильз от танковых зарядов, на одну из которых надели танковый шлемофон. Поблизости в землю вбили шест с табличкой «МИНЫ», на всякий случай. На установке присутствовала большая часть танковой роты, к памятнику возложили искусственные цветы (за неимением настоящих), и прогремел прощальный салют из автоматов. Танкисты и раньше по возможности заезжали на место гибели экипажа, теперь здесь наконец появился памятник.

Вынос тела

14 июля во 2 МСБ с хребта приехал командир полка Шугалов. На построении батальона некоторым военнослужащим вручили ордена и медали, другим объявили очередные воинские звания. Щербакову звание старший лейтенант пришло еще в феврале, но он до сих пор носил по две маленьких звёздочки на погонах. Третью звездочку он мог прикрепить и носить с чистой совестью только после зачитывания приказа по части (что сделали сегодня) и осуществления старой армейской традиции – обмывания нового воинского звания в кругу офицеров-сослуживцев. Но для этого нужно «накрывать поляну», а у Щербакова то денег на это нет, то боевые действия мешают. И вот этот день настал. Сегодня официально присвоили очередные воинские звания Щербакову (старший лейтенант) и Валере Баранову, командиру минометной роты (капитан). Вечером офицеры батальона организовывали торжественное мероприятие, посвященное «обмыванию» наград и званий.