Заклятье от измен

Папа просто не умеет любить по-другому

Отец Надежды всегда хотел сына. Но родилась – она, и он так и не смог ей этого простить. Тем более, что жена больше не могла иметь детей и Надежда осталась его единственным ребенком.

Нет, он никогда ее не ругал, тем более, не бил. Он не возражал, когда мама покупала ей красивые дорогие платья или игрушки, водит в зоопарк или цирк – но сам никогда компанию им не составлял. Ему было абсолютно все равно, куда и зачем они пошли – у него всегда были дела поважнее и поинтереснее.

Он не обнимал и не целовал дочь, не спрашивал о ее школьных успехах, не интересовался ее победами и поражениями в спорте (она ходила в секцию фигурного катания), не знал, как зовут ее друзей, ее учительницу. Ни разу не отвел ее в поликлинику, а когда Надежда болела, ни разу не поинтересовался ее самочувствием.

– Почему папа меня не любит? – начала спрашивать Надежда, едва немного подросла.

– Что ты!, – испуганно шептала мать – Как же не любит? Что ты такое говоришь? Вон, у Люськи папка – что ни день, то пьяный – все из дома тащит. А у Гальки? За каждую провинность ремнем охаживает – мать заступится, так и матери попадает. А наш папа хороший. Он просто такой человек… Он просто не умеет любить по-другому…

Мама умерла, когда Надежде исполнилось 30 – в голове мамы лопнул какой-то сосуд, и врачи только разводили руками: все произошло очень быстро и слишком внезапно… После этого отец резко сдал. То ли любил жену, то ли привык к ней за столько лет, то ли просто в его жизни образовалась пустота, которую надо было чем-то заполнить.

До пенсии ему оставался год, и этот год он еще старался держаться, хотя уже мог прийти на работу небритым, в нечищеных ботинках и несвежей сорочке. А потом, когда его с почетом проводили на пенсию, подарив грамоту и памятный подарок – гобеленовую картину в полстены – процесс падения уже было не остановить.

Он стал забывать самые элементарные вещи – умыться, купить продукты, поесть. Один раз заблудился совсем рядом с домом – забыл, куда нужно идти.

И Надежда вспоминала мамины слова:

– Он любит тебя. Просто любит, как он умеет. Он такой человек. – и понимала, что у отца не осталось ни одной родной души на этом свете. Сначала она ездила к нему, благо, жили они не так далеко – привозила еду, убирала квартиру, заставляла умываться, одеваться и принимать лекарства.

Когда отцу стало совсем худо, то, посоветовавшись с мужем, забрала отца к ним. Квартиру отца они сдали, а на эти деньги наняли сиделку: пенсию отец отдавать не хотел – они копились "на книжке", как он по старинке называл свой счет.

Пока Надежда с мужем была на работе, а дочка в садике, папа умудрился выйти и захлопнуть дверь – ему пришлось несколько часов сидеть на улице. Хорошо еще, что никуда не ушел! Один раз он сорвал в ванной кран, не сообразив, как его нужно открывать и залил соседей снизу. Словом, без сиделки обойтись не получилось.

А потом подоспели и физические недуги. Отец таял как свеча. После очередного обследования, доктор отозвала Надежду в сторону и сказала:

– Я дам направление в больницу. Но это не для него. Это для вас – чтобы вы немного отдохнули. К сожалению, это вопрос нескольких недель. Готовьтесь…

Папу положили в отдельную палату – Надежда настояла на этом, да и муж не возражал. Сиделка тоже осталась рядом. Навещали папу так часто, как только могли – почти каждый день. Но ему становилось все хуже – он почти никого не узнавал, называл зятя "сынок", а Надежду – "мама" и все время говорил про какого-то Витю, которого "надо позвать". Надежда думала, что это бред спутанного сознания, но однажды, в момент краткого просветления, отец совершенно четко сказал:

– В моей записной книжке. В черной. Позвони Вите. Пусть приедет попрощаться.

Городской телефон Вити – с кодом другого города – действительно нашелся. Надежда позвонила ему и объяснила ситуацию. По паузе на том конце провода, она поняла, что неведомому Вите ее отец не просто хорошо знаком, но и очень дорог.

– Конечно, я приеду, – сказал он. – Только нам с вами сначала надо поговорить. Я думаю, время пришло.

…Надежда пришла в кафе чуть раньше назначенного времени и уже допивала вторую чашку чая, когда в зал вошел ее отец. Тряхнув головой, она присмотрелась к мужчине, который сразу направился к ее столику, и поняла свою ошибку – мужчина был ее ровесником, но на ее отца был похож невероятно.

– Здравствуйте, Надежда, – сказал он, усаживаясь. – Я ваш брат. Виктор. У нас с вами разница меньше года. Когда вы родились, ваш отец сразу же попросился в командировку в наш город – на целых полгода. Так он познакомился с мамой. Хоть я и незаконнорожденный, но он меня всегда любил – у меня его фамилия и отчество. Я никогда не знал ни в чем нужды. Он приезжал к нам при первой же возможности и все время проводил со мной: читал, гулял, играл…

…Но я все равно завидовал вам – вы-то могли его видеть каждый день… Именно вам досталась вся его любовь и внимание, а мне – так, крохи… Я был очень обижен и на него, и на вас… Последний раз он приезжал, когда не стало вашей мамы – долго просил у меня прощения и говорил, что постарается все исправить. И взял с меня обещание приехать на его похороны…

Виктор остановился у сестры – ведь, как ни крути, они самые близкие родственники, им надо держаться вместе. Тем более, что Виктор сказал, что больше не держит зла на сестру, за то, что ей повезло больше, а Надежда была рада, что у нее есть брат. Хотя его рассказ ее расстроил – оказывается, папа все-таки умеет любить детей… ну да ладно, дело прошлое…

…Отца не стало через четыре дня. Он успел попрощаться с сыном, которого, единственного из всех, он узнавал до последней минуты, а уже после поминок, Виктор признался Надежде, как именно их папа компенсировал несправедливость в отношении сына: в свой последний приезд он оставил нотариально заверенное завещание, по которому все движимое и недвижимое имущество отходит к нему. Признанному сыну Виктору.

На какие деньги куплена эта вещь?

Для Кристины этот Новый год был первым в статусе замужней дамы. Да и вообще первым совместным праздником, к которому она так тщательно готовилась сама: на 23 февраля она вручила Славе подарок, а потом они пошли в кино.

На Восьмое марта он подарил ей цветы и отвел в кафе, на его день рождения, который тоже был в марте, стол накрывала его мама, а потом он ушел праздновать с друзьями в мужской компании.

В августе они поженились и сняли квартиру. И вот – впереди праздник, который они договорились отметить вдвоем, дома, в их общей квартире. И Кристина очень волновалась. Обычно всем этим всегда занималась ее мама, не доверяя дочери. А теперь что? Теперь сама. Взрослая. Самостоятельная.

"А если я что-то забуду? А если что-то сделаю не так? Славка решит, что я глупая и беспомощная, а мне так хочется, чтобы у нас был замечательный праздник, " – думала она, читая в интернете советы опытных хозяек и бегая по магазинам в поисках экзотических ингредиентов для салата. Мама, свекровь и подруги уже посмеивались над ней:

– Ты как будто банкет в посольстве организуешь! – но Кристине было не до шуток. Она очень не хотела ударить в грязь лицом перед любимым мужем.

Дело медленно, но верно, продвигалось. На антресолях у хозяев нашлась вполне приличная елка, на распродаже удалось купить очень красивые шары, которые задали тон всему декору. Свечи, салфетки, гирлянды – их однокомнатная маленькая квартирка обрела нарядный праздничный вид. Слава, хоть и ворчал, что это лишняя суета и трата денег, но все равно, кажется, был доволен.

Кристина приготовила все к Новогоднему столу – так, как и мечтала: никаких запеченных куриц и мяса под майонезом. Тем более, что Слава говорил, что его матушка готовит замечательно, но ему не хотелось бы ночью наедаться, было бы лучше сделать что-то легкое – салатик с фруктами, канапе какие-нибудь – в этом их вкусы сошлись.

Снова выручил интернет: многочисленные мастер-классы, фото и видео рецепты – все просто, понятно и доступно. Кристина выбрала то, что, на ее взгляд наверняка получилось бы даже у такой неопытной хозяйки, как она, и с энтузиазмом занялась готовкой, благо, что на работе уже тридцатого числа после обеда всех отпустили домой.

Словом, весь декабрь был очень хлопотным, и единственное, что не вызывало у нее беспокойства – это подарок мужу. Как разумная, практичная и предусмотрительная девушка, она поняла, что, раз не хочет дарить любимому человеку какую-нибудь ерунду, то на подарок придется копить заранее: перед Новым годом трат и так будет много.

Итак, чуть ли не со дня свадьбы, с августа, она потихоньку откладывала деньги со своей зарплаты, по чуть-чуть, чтобы это не было заметно на бюджете, который был общим. И вот теперь новый телефон, на который муж заглядывался уже давно, но не решался купить из-за высокой стоимости, завернутый в красивую упаковочную бумагу и с надписью "любимому мужу", лежит в секретном месте и ждет, когда его положат под елочку.

Кристина довольно улыбнулась. Она ничем себя не выдала: сочувственно вздыхала, когда Слава останавливался у витрины с телефонами и сетовал на цены, внимательно слушала, когда он рассуждал о возможной рассрочке, даже что-то советовала – а телефон уже был куплен и ждал своего часа.

И вот – пора! Куранты пробили, шaмпaнское выпито, первая порция салатика съедена. Теперь – подарки. Слава вручил Кристине красиво упакованный сверток. Полная предвкушения, она зашелестела бумагой и с трудом сдержалась, чтобы не выдать разочарование. Муж подарил ей набор кухонных полотенец и прихваток – в одной цветовой гамме.

Поблагодарив его недрогнувшим голосом, Кристина выслушала пожелание: Слава очень хочет, чтобы она в этом году стала хорошей хозяюшкой.

– Обязательно, – кивнула Кристина и вручила ему свой подарок.

– Это тот самый? – спросил муж каким-то странным голосом.

– Да, – радостно подтвердила Кристина и посмотрела на мужа сияющими глазами, однако он не торопился не то, что благодарить, но и вообще говорить хоть что-то.

– Позволь узнать, – все-таки начал он после паузы, – на какие средства куплена эта вещь?

– Славочка… Я… Я хотела… Я по чуть-чуть от зарплаты откладывала, премия у меня была еще… Вот, накопила…

– Я не понял, – угроза в его голосе стала ощутимее, – ты хочешь сказать, что не все деньги отдавала в наш общий бюджет, а что-то утаивала?

– Но… Слава… – Кристина совсем растерялась, – Я же тебе… на подарок…

– А ты знаешь, как это называется? Воровство! Я себе такого, в отличие от тебя не позволял!

Кристина рассердилась:

– Ладно! Раз тебе мой подарок не понравился, ты можешь его отнести в магазин, чек я сохранила – вернешь свои деньги!

– Ну… зачем же, – моментально сбавил тон Слава. – Тем более, может, и не примут еще обратно… Что уж теперь… Купила так купила… Но впредь, пожалуйста, изволь таких вещей не делать! А если уж прямо захочется что-то подобное подарить – можешь использовать деньги, которые тебе родители на день рождения дарят – вот они уже точно твои, а не наши общие…

– Знаешь… – Кристина внимательно посмотрела на него, – я очень сомневаюсь, что у меня еще раз возникнет желание что-то подобное тебе дарить…

Чем она вам не угодила-то?

Сотрудницы этой небольшой химической лаборатории называли себя замечательным словом "бабоньки" и очень обижались, когда за глаза их коллектив называли "телепузики". А ведь они на самом деле были великолепной четверкой – четверо невероятно похожих друг на друга женщин.

Им всем было чуть больше пятидесяти, они все были неудачно замужем (у двоих мужья пили, у третьей гулял, у четвертой был патологическим лодырем), имели непослушных и неблагодарных взрослых детей, все пришли в эту лабораторию сразу после института и мечтали уйти отсюда на пенсию. Даже внешне они были очень похожи: невысокие, коренастые, со значительным лишним весом, коротко подстриженные и всегда ярко накрашенные.

Итак, это был сплоченный долгими годами совместной работы коллектив, из которого с завидным постоянством очень быстро выдавливали неугодных новичков. Но начальник отдела, к которому принадлежала лаборатория, не сдавался: по штатному расписанию здесь должно работать пять человек, к тому же, "бабоньки" с годами начали наглеть, спорить с руководством, а иногда и саботировать работу – они считали, что "на такую зарплату, да с нашим опытом" работать никто не пойдет – и чувствовали полную безнаказанность.

…А летом в лаборатории появилась новая сотрудница. Настя только что закончила институт и была настроена работать только по специальности. В первый же день ее появления бабоньки закатили глаза и молча переглянулись. Настя, понятно, этого не знала, но это было объявлением войны. ее возненавидели с первого взгляда. И было, за что.

Настя была невероятно красива: высокая, худенькая, но, вместе с тем, не производила впечатление плоской вешалки. Огромные глаза, длинные ресницы и… волосы. Прекрасные волосы, почти достигающие талии. Настя казалась одной из диснеевских принцесс – настолько идеальной была ее сказочная красота.

– Ну понятно, каким местом думал начальник отдела кадров, когда на работу эту Барби брал, – хмыкнула одна из бабонек: – Готовьтесь. Устроит она нам веселую жизнь… Только и будем ее косяки исправлять…

– Тянуть нельзя, – согласилась вторая: – Только тупоголовой Барби нам здесь не хватало! Совсем мужики чокнулись – таких карамельных дур трудоустраивать.

– Чего ей вообще здесь надо? – возмутилась третья, – она на панели за ночь заработает больше, чем мы за месяц!

– Думаю, она здесь не задержится! – резюмировала четвертая.

Уже через несколько часов Настю обеспечили двумя белыми халатами и двумя белыми колпаками – спецодеждой на каждый день. Лицемерно вздыхая, бабоньки посетовали, что на складе халаты были только 52 размера – маломерок уже давно не закупают. "Ничего страшного," – улыбнулась Настя, забрала халаты домой и на следующее утро принесла их обратно – где-то ушитыми, где-то перешитыми, где-то со складочкой – они сидели на ней великолепно.

– Я с детства шить люблю. Куклам только сама наряды шила, – охотно пояснила она.

Через неделю Настя должна была представить начальнику результаты эксперимента (она единственная умела строить графики на компьютере, бабоньки обычно просили это делить ребят-соседей или строили на миллиметровке, по старинке). Настя сохранила файл, уступила компьютер одной из бабонек, которая хотела "погонять шарики" полчасика после рабочего дня, – и ушла домой.

А на следующее утро файла в компьютере не оказалось. Как и исходных данных, которые она собирала всю неделю.

– Вирус какой, что ль? – округляли глаза бабоньки и предлагали позвать компьютерщиков, которые "может, что-то смогут починить".

– Конечно, надо позвать – согласилась Настя, – но только я сначала отчет все-таки распечатаю и отнесу – она достала из сумки флешку и пояснила: – Привычка с института. Жили в общаге, копм старый был, один на всех – вот и перестраховывались, сохраняли все на флешки.

– Она сюда пришла мужика себе найти! – выдвинулась следующая версия, но уже скоро одна из бабонек увидела, как Настя вежливо, но однозначно объяснила в буфете одному из ловеласов, что "пришла сюда работать, а не романы крутить".

Бабоньки приуныли. Ну не может такого быть, чтобы Барби была еще и умной, и порядочной! Какая-то гнильца должна быть! Может, руки не из того места растут? Может, все пробирки им тут перебьет? Или вообще руками делать ничего не будет – вон маникюр себе какой сделала!..

…Как-то после очередного чаепития бабоньки удалились на перекур, побросав грязную посуду в раковине: вода не сливалась, и они решили заодно и попробовать поймать сантехника, чтобы он прочистил засор. Когда они зашли в лабораторию вместе с запашистым после вчерашнего Петровичем, Настя, жестикулируя перед ними красивыми ручками с идеальным маникюром, объяснила:

– Я с обеда вернулась, а раковина засорилась… Там вантуз был внизу, я прочистила все и посуду вымыла, так что не переживайте, все хорошо.

И бабоньки пошли к начальнику.

– Да чем она вам не угодила-то? Толковая же девчонка, – удивился он. – За что ее увольнять?

– Это уж ты сам придумай. Но мы с ней работать не хотим. И не будем. Так что выбирай – или эта Барби, или мы! – поставила ультиматум одна из бабонек, а остальные согласно покивали.

Начальник откинулся в кресле и посмотрел на них.

– Я подумаю, – почему-то не испугавшись, сказал он. – Тем более, Настя говорила, что две ее однокурсницы тоже к нам хотят устроиться – а вакансий пока нету… так что – да. Подумать надо… – и подмигнул бабонькам.

А вот пусть он поревнует!

Любовь живет два года – в этом Людмила теперь была уверена на все сто. Сама-то она мужа не любила никогда. Просто Егор был хорошим парнем, перспективным, со спокойным характером и довольно симпатичным внешне. Но самое главное – Егор очень сильно любил ее.

Он красиво ухаживал, постоянно дарил цветы, смотрел в глаза и говорил комплименты. Он старался решать все ее проблемы – как мелкие, ерундовые, так и серьезные. Он заботился о ней, был нежным и внимательным. И Людмила не устояла.

Конечно, она не любила, даже влюбленностью, пожалуй, это называть было нельзя. Скорее, ей было удобно. Комфортно. Приятно. Рядом с Егором она чувствовала себя спокойно – как за той самой "каменной стеной". Конечно, С НИМ ей было намного лучше, чем БЕЗ НЕГО.

– Без любви семью создавать нельзя, – когда Егор сделал ей предложение. она пришла за советом к старшей сестре – их мать сама была дважды разведена, поэтому советоваться с ней было бы абсолютно бесполезно.

– Но я не люблю его, – честно призналась Людмила.

– А тебе-то зачем любить? – абсолютно искренне удивилась сестра. – Ты женщина. Ты должна ПРИНИМАТЬ любовь. Любить – это дело мужа. Вот муж обязан любить. Если он не любит, то долго такая семья не протянет. Он тебя любит? Любит. Вот и радуйся. Тем более, ты говоришь, что тебе с ним хорошо. Чего же еще нужно? А женщине от любви только страдания да неврозы. Нет, нам этого не надо, спасибо!

Людмила подумала и согласилась. Тем более, что семья ее сестры всегда была для нее примером: супруги жили счастливо почти десять лет, воспитывали сына, никогда не ссорились и не жаловались друг на друга. На следующий день она ответила Егору согласием.

…И вот прошло всего лишь два года, как любовь мужа растворилась где-то в тумане. Сначала исчезли цветы – теперь Людмила получала их только по праздникам, а не почти каждый день, как раньше. Сладкие подарки – пирожные и шоколадки сменились критикой: "оденься потеплее", "не ешь острое на голодный желудок", "прими обязательно витамины".

Завтрак в постель Егор приносил очень редко, да и то только по выходным – по будням он уходил на работу раньше на час. Зато начал задерживаться по вечерам – объясняя это тем, что, раз они планируют ребенка, ему надо постараться получить повышение в самое ближайшее время – а для этого нужно работать много.

Из всего того, что было до свадьбы, остались только ласковые слова, на которые Егор, по-прежнему, не скупился, да периодические выходы "в свет" – в театр или ресторан. Вот, пожалуй, и все. А любовь пропала – Людмила это чувствовала. И вспоминала слова сестры о том, что муж должен любить, иначе семья развалится…

– Он просто привык к тебе. Успокоился. Застолбил территорию, – раскрыла Людмиле глаза сестра. – Это обычное дело. Мужик, он кто? Охотник. Для него процесс так же важен, как и результат. Ему гонка нужна, преследование, охота на дичь. А ты? Ты стала не лесной птичкой, а домашней курицей – вот он интерес и потерял

– И что мне делать?

– Нуу… – протянула сестра. – мозгами пошевели. Заставь его испугаться, что он может тебя потерять. Пусть поревнует. Понервничает. Надо его взбодрить.

– Спасибо! – обрадовалась Людмила и уже на следующий день приступила к реализации плана.

Она не слишком-то любила наряжаться на работу – благо, сурового дресс-кода у них в конторе не было, но теперь все стало иначе. Людмила вставала пораньше – вместе с Егором и тщательно подбирала гардероб для предстоящего дня, делала сложный макияж и сложную прическу. К тому же она, как бы между прочим, обмолвилась о том, что у них появился новый сотрудник и все "девчонки" по нему сохнут – такой он красавчик.

Несколько раз по вечерам Людмиле звонили, и она, изобразив смущение, бежала на кухню и долго с кем-то разговаривала в полголоса.

Заходя на страницу жены в Одноклассниках, Егор поразился обилию анонимных подарков довольно игривого содержания.

В вазе как будто сам собой появился скромный, но красивый букет.

– Ну… да… это клиенты подарили – им очень понравился мой проект, – пролепетала в ответ Людмила, когда Егор спросил, откуда он взялся. Правда, при этом она как-то суетилась, отводила взгляд, и очень старалась побыстрее перевести разговор на другую тему.

Потом были еще какие-то мелочи, а потом Людмила попросила мужа не встречать ее после корпоратива, посвященного Восьмому марта – он после работы, ей будет неудобно, если ему придется ее ждать, и он толком из-за этого не отдохнет. При этом она снова отводила взгляд и говорила быстро-быстро, словно оправдываясь.

Вернувшись домой тем вечером, Егор выпил чаю (ужинать не хотелось), вымыл чашку и смахнул со стола крошки в мусорное ведро. Что-то привлекло его внимание, и он достал ведро из шкафчика под раковиной. Так и есть: две красивые коробочки от нового дорогого белья. Получается, новое белье жене потребовалось именно сегодня? Нет, само по себе, это подозрений не вызывало – ну захотела девушка себя порадовать обновкой – пусть и такой – да пожалуйста! Но в совокупности… И это "не надо меня встречать…"

Время между тем приближалось к полуночи. Егор принципиально не хотел звонить жене, а сама она тоже не звонила. Егор накинул куртку и вышел покурить на балкон. Он оперся на перила и глянул вниз.

Как раз в это время к дому подъехала темная иномарка. Из нее вышел мужчина, обошел машину и открыл дверь пассажира. Из машины, весело смеясь, вышла Людмила. Она помахала рукой мужчине, послала ему воздушный поцелуй и, слегка покачиваясь на каблуках, пошла к подъезду…

– Я думаю, нам некоторое время надо пожить отдельно, – сказал Егор на следующий день сразу после завтрака.

– Вот это подарок к празднику!.. – искусственно засмеялась Людмила. – И почему же ты принял такое решение?

– Я понял, что не нужен тебе. Зачем нам врать друг другу? У тебя новые отношения…

– Чтоооо? – Людмила даже вскочила со стула, но Егор сделал успокаивающий жест рукой.

– Не надо, Людочка. Я все понимаю. Ты меня не никогда не любила, наверное, нашелся человек, достойный твоих чувств… Я хочу, чтобы ты была счастлива…

– Да ты все не так понял! – Людмила чуть не плакала, но Егор оставался спокойным и даже равнодушным:

– Не унижай себя оправданиями. Я ни в чем тебя не обвиняю – это жизнь… Я пойду собирать вещи…

Просто снимите корону!

Когда Алла выходила замуж, она даже представить не могла, что когда-то настанет этот день. А как же клятвы в верности на всю жизнь? А как же "в болезни и в здравии"? Она читала переписку любимого Игоря с какой-то Женей и заливалась слезами.

Он называл ее "милой", "любимой", "драгоценной" и… единственной! Единственной, кого он любит. Он расхваливал ее красоту и темперамент, а она в ответ восхищалась его мужскими качествами. И оба сетовали, что встречаются так редко…

"А я? – хотелось крикнуть Алле, – А как же я? Ведь все то же самое ты говорил мне всего пять лет назад!.. И про "единственную любимую", и про "вечную любовь"… Неужели "вечность" длится так мало?.."

Она еще раз прочитала переписку и почувствовала, что у нее даже сердце прихватило – настолько ужасной была для нее эта новость…

Алла доверяла мужу как себе, никаких проверок, никаких обысков, никаких переписок с "левого" аккаунта с предложением "познакомиться" – ей подобное даже в голову не могло прийти, и она резко критиковала подруг, для которых это было нормой.

– Семья должна строиться на доверии! А то, что вы делаете – это низко! – говорила она и не обращала никакого внимания на их усмешки и ядовитые фразочки:

– Ну-ну, святая наивность!.. Время покажет…

И время показало…

…Отправив дочку в своей маме на выходные, а мужа – на футбол с друзьями (кстати, на футбол ли?), Алла сегодня затеяла грандиозную уборку. А так как на вечер был запланирован романтический ужин, то параллельно еще и запекала утку с яблоками.

Алла любила такие дни – когда можно было носиться по квартире электровеником, не боясь никого задеть и не отвлекаясь на "пообедать" и "попить чайку" – если она во что-то впрягалась, то делала несколько дел сразу – бодро, энергично, не останавливаясь, пока все не будет сделано.