Ставка на любовь

«Помечтайте о девочках!» – усмехнулся про себя Петков. Он волновался, близилась развязка.

В бар вошли трое крепких парней. Один – явный латинос, второй – темнокожий, и еще один – рыжий, похожий на ирландца. Кто-то другой, быть может, удивился бы подобному интернационалу, но только не Боян, который знал, что инструктор Кларк решил задействовать свой ресурс. Из троих Петков был лично знаком только с латиноамериканцем. В школе его звали Сантино. По собственному призванию, Сантино был выходцем из бедного, лихого квартала, и не помнил ни одного дня в своем детстве, когда бы он не дрался. Полученные в бесчисленных уличных стычках навыки Сантино шлифовал на Ферме дополнительными занятиями по рукопашному бою. Дело это было сугубо добровольное, в Кэмп Пери из слушателей не стремились сделать Рэмбо. Петков, например, больше времени проводил в лингафонном кабинете. К дополнительному занятию языками, кстати, курсантов стимулировали материально.

Сантино задел плечом Жана:

– Чего вы перегородили подход к стойке, забулдыги? Раздвиньтесь!

– Тебе что, места мало? – спросил в ответ довольно миролюбиво Жан. Друзья его примолкли, почуяв агрессию, исходящую от новых посетителей бара.

– Я простор люблю! – осклабился, глядя в лицо французу Сантино. – А ты закрой пасть и осади, понял? – согнутым указательным пальцем Сантино слегка оттянул и отпустил ворот футболки Жана.

– Послушай, я приключений не ищу, но был бы ты повежливее! – потемнели глаза у француза.

– Не ищешь, говоришь? – Сантино обернулся на своих спутников. Те усмехнулись, и один, и второй. – Но, ты их уже нашел! – с этими словами Сантино внезапно с разворота врезал правой рукой, сжатой в крепкий кулак, в подбородок Жану. У Бояна похолодело в груди от того, что человека ударили по лицу прямо у него на глазах, да так близко! Словно сам он был следующим на очереди. Француз упал спиной на пол, настолько силен был удар. Но, тут же перевернулся на живот, подскочил, развернулся, застыл на пару секунд на полусогнутых ногах, потряс головой, выпрямился и пошел на Сантино. Очевидно, парень он был не робкого десятка и готов померяться силой с наглецом, да вот беда, – никто не собирался играть с ним в благородство и биться один на один. Втроем нападающие повалили Жана на пол и принялись пинать. Жестокий Сантино все норовил угодить ногой в лицо. Друзья поверженного француза не пытались вмешаться, – они попросту испугались. В баре появились двое вышибал в форме, проспавшие начало драки. Криминальная троица живо покинула заведение. В погоню за ними никто не бросился, поскольку драчуны не успели ничего разбить, не считая лица француза. А вот Жана охранники сдали на руки прибывшей полиции.

Петков в своем рыжем парике тихонько покинул зал. На душе было довольно гадко. Он ощущал себя соучастником преступления, а вовсе не благого дела. Чья-то рука легла ему на плечо. Повернув голову, узнал Кларка. Лицо инструктора затенял длинный козырек бейсболки.

– Ну, а ты бы как хотел? – прочитал Кларк его мысли. – Пряник ему предлагали, но он отказался. Пришлось взяться за кнут… Приударь за русской девчонкой, Брайан! Я уверен, ты справишься…

Путь к сердцу россиянки таким образом был расчищен, и Петков все в том же рыжем парике принялся следить теперь за ней. По вечерам, после работы, из своего хостела девушка не выходила. Очевидно, ее предупредили, что это не безопасно. А днем в выходные, в компании подруг, Ирина загорала на берегу бурной каменистой реки Джеймс, в которой купаться следовало с большой осторожностью, либо гуляла в парке. Там-то Петков и решил подстроить нечаянную как бы встречу, в этот раз не прибегая уже к маскараду. На каменных ступенях плотины, разделяющей надвое живописный парковый водоем, где возле берега важно плавали непугливые утки, Ирина и две ее подружки из числа работниц ресторана вели оживленную беседу, глядя на воду. Говорили на русском.

«Утки совсем как домашние, – услышал Боян. – А ведь на самом деле – дикие. Смотрите, они все разные…» Он не видел на лице Ирины следов больших переживаний по поводу схода с дистанции француза, вот что хорошо. Говорили, бедняга пока в больнице. У него сломаны нос и челюсть, плюс сотрясение мозга.

Петков так, словно он случайно проходил мимо и вдруг увидел знакомые лица, замедлил шаг. Девушки, заметив, что он смотрит на них, перестали переговариваться и все вместе уставились на него.

– Сударыни, а я вас знаю! – воскликнул Боян по-русски с акцентом.

– Ой! А мы вас, сударь, тоже! – засмеялась Ирина. Ее товарки также заулыбались. Все они, приехавшие по программе «Ворк энд тревел», по его наблюдению, всегда находились в приподнятом настроении и были открыты для общения с любым новым человеком.

– Но, мы так и не познакомились, – развел руками Боян. – Там, на этом конвейере, – он поднял правую руку над плечом и, выставив большой палец, указал себе за спину, – ни на минуту некогда отвлечься! Я – Боян Петков из Болгарии, – Боян отвесил комический поклон.

– А я – Ирина Суворогова из России! – девушка гордо подняла подбородок и тут же рассмеялась.

Боян смотрел на Ирину. Она распахнула свои черные глаза и улыбалась в ответ. Почувствовал, дело пойдет. И всего было хлопот – убрать француза. Вдруг осознал, какая сила стоит за ним, и мысленно возгордился. Муки совести кончились.

Подруги Ирины были не слепые и видели, кого клеит болгарин. Они тактично пошли вперед по аллее, посмеиваясь между собой, не без тайной зависти. Спасибо им, – дали возможность Петкову говорить с Ириной.

– Что ты думаешь делать теперь, по окончании колледжа? – спросила она его.

– Учиться дальше. Ну, и работать, конечно. Только уже не в США, но и не дома, не в Болгарии. В будущем я хотел бы устроиться в какую-нибудь международную компанию, чтобы видеть мир, не замыкаться в своем углу, понимаешь? Участвовать в решении каких-то глобальных задач…

В следующий выходной они пошли гулять вдвоем. Он принес ей розы, и надеялся вечером сорвать настоящий поцелуй, но не тут-то было. Ирина подставила щечку. Она была не так проста, эта девушка из России! Он чувствовал, что нравится ей, но она не хочет заводить серьезный роман прежде, чем поймет перспективы данного предприятия. А пустая интрижка не по ее части. Это усложняло задачу, но и делало ее более интересной. Боян настроился на длительную осаду: цветы, конфеты, разговоры о высоком…

Волновал вопрос, зачем понадобилась Компании простая русская студентка? ЦРУ интересует кто-то из ее родственников? Ее дед раньше работал главным инженером на военном заводе, вот что зацепило слух.

– Знаешь, – сказал однажды Боян Ирине, – прежде я полагал обосноваться где-нибудь в Европе, а теперь думаю о России. Поеду изучать право в твоей стране. Что скажешь? Я не хотел бы с тобой расставаться… – он понял, это были те слова, которые Ирина хотела услышать. Ее отношение к нему сразу изменилось в лучшую сторону. Стали строить совместные планы.

Завязался настоящий роман, становившийся все жарче. Инструктор Кларк был доволен. Сказал, что Боян не подкачал. Повез его в Лэнгли, в штаб – квартиру ЦРУ, где бывшему курсанту предстояло узнать, наконец, зачем Компании понадобилась обычная студентка Нижегородского университета.

На проходной штаб – квартиры, в просторном холле, мраморный пол которого украшало панно с изображением орла, стерегущего розу ветров, – эмблема ЦРУ, Кларк, который словно вдруг уменьшился в росте, сдал Бояна с рук на руки миловидной женщине в деловом костюме. Женщина провела его через турникет внутрь здания, проводила до одного из офисов, открыла перед ним дверь переговорной комнаты, сказала: «Вам сюда». Он вошел, дама закрыла за ним дверь, отрезав тем самым внешние звуки, – комната имела хорошую звукоизоляцию. Здесь его поджидали двое мужчин.

– Проходите, Брайан, – поднялся один из них, который был заметно моложе другого, но имел вид главного. Он опустил жалюзи на широком окне переговорной. – Я – Саймон Марецки, ваш куратор в предстоящей работе. А это – господин Пол Льюис, он – переводчик.

– Вы ведь говорите по-русски? – спросил Льюис Брайана.

– Так точно, сэр.

– Итак, вы едете к своей русской невесте, – продолжил Марецки. – Работа в России – это надолго, Брайан. Вы поступаете в распоряжение нашего резидента, курирующего Нижегородский научный и военно – промышленный комплекс. Но, сначала вы отправитесь в Сирию. Есть такая страна на Ближнем Востоке, знаете? Ваше первое задание в России будет связано с нашими интересами в данной стране. В Сирию доберетесь через Турцию. В Стамбуле вас встретят и переправят за границу к полевому командиру Салеху – аль – Мубаси. Он работает на нас. Аль – Мубаси также направляет своего человека в Россию. Вы будете поддерживать с ним контакт. Основная часть дела будет за человеком Аль – Мубаси. Он должен добыть некую продукцию с завода «Пламя», – Марецки перевел взгляд на Льюиса, уступая тому слово.

– Вы сведете человека Аль – Мубаси с нашим агентом, – заговорил Льюис. – Имя агента – Зеленов Николай Иванович. Это дед вашей русской невесты, Ирины Сувороговой. Для чего требовалось знакомиться с его внучкой? Зеленов был завербован более двадцати лет назад. Сейчас по нашей инициативе он снова пошел на контакт, но… вам нужно будет присмотреть за ним на всякий случай, ясно?

Дальше опять заговорил Саймон Марецки:

– Как освоитесь на месте в роли жениха, найдите повод побывать в Обществе болгаро – российской дружбы. С вами там свяжется резидент. Он объяснит, как задействовать таможенный коридор для переправки в Турцию того груза, который добудет человек Аль – Мубаси.

Как видите, задание у вас пока не сложное, вполне посильное. Обсудим детали…

В культовом советском фильме главного героя спрашивают:

– Василий Иванович, тут мужики сумлеваются, ты за кого, за большевиков, али за коммунистов?

У храброго красного командира конь был хорошо подкован, а сам он – не очень. В идеологическом плане. Выкручивается:

– Я за интернационал!

Салеху – аль – Мубаси вряд ли кто-то из его джамаата отважился бы задать такой вопрос, за кого он, бывший иракский офицер, воюет в Сирии? Амир ведь мог в ответ сам спросить у воина:

«А ты не знаешь? Тогда что ты здесь делаешь?!» А там и до такфира недалеко – обвинения в неверии. Дальше – амният (у Мубаса имелась собственная служба безопасности), и тюрьма, где сомневающемуся в лучшем случае мозги вправят, а в худшем – вышибут.

А сомневающиеся появлялись. Ислам Гарипов – тоже бывший офицер, только российской армии, знал. Когда он натаскивал новобранцев в муаскаре – тренировочном лагере, – те были воодушевлены, приехав спасать братьев – мусульман от «злого тирана Асада». А по прошествии времени служба безопасности ловила их же в интернет – кафе за перепиской с такими, кто уже не был уверен, что здесь ведется джихад, а не просто война, так что райские кущи и гурии в перспективе – под большим вопросом.

Если честно, Гарипов и сам не смог бы определить точно, за кого бьется Аль – Мубаси. От строителей нового халифата он откололся, к Свободной Сирийской армии не примкнул, однако позиционировал себя как «умеренная оппозиция». Сражается за добро. Добро сбывает потом где-то в Турции, и для этого время от времени ходит за проволоку. Гарипов несколько раз слышал от него слово «биржа» и сегодня спросил:

– Амир, стоит ли всякий раз рисковать самому? Может, лучше нанять брокера?

– Что? – Салех смотрел на Ислама своими желтыми, как у зверя, глазами с недоумением. Они стояли друг против друга в гостиной дома, принадлежащего прежде какому-то зажиточному сирийцу, а ныне занятого амиром под свои апартаменты, оба высокие, широкоплечие. Только Аль – Мубаси старше. Пожалуй, годится Исламу в отцы (упаси, аллах, конечно, от такого папаши!). Гарипов догадался, что сморозил какую-то глупость, но все же решил пояснить свою мысль:

– Биржевого брокера, чтобы он торговал в ваших интересах.

Мубас продолжал глядеть на Ислама, губы его стали кривиться в улыбке, и он расхохотался.

– Ой, Ислам! Ты меня развеселил! Как говорят русские, слышал звон, да не знаешь, где он.

Военное образование Аль – Мубаси получал еще в СССР, поэтому неплохо говорил по-русски. Среди его бойцов попадались русскоговорящие – из бывших советских республик, с Кавказа…

– То, что я называю «биржей», – не такое место, куда можно вместо себя послать другого. Знаешь, что продаем мы на этой «бирже»? Я тебе скажу. Сирийскую революцию, ха – ха! «Биржа» – это такой небольшой, неприметный турецкий отель, похожий на многие, только без вывески, который облюбовало сообщество спецслужб Америки и коалиции. Это шпионский клуб, мой друг! Я сам не знаю точно, где он находится, этот отель, – Салех доверительно понизил голос. – На границе меня встречают и везут до места в закрытом автобусе. Все мы, приезжающие туда за деньгами на революцию, сидим за общим столом так, будто выступаем здесь, в Сирии, единым фронтом. Но, все знают, что думать так, это значит выдавать желаемое за действительное. Да и «покупатели» на «бирже» согласны друг с другом не во всем, – это если мягко сказать, – он усмехнулся. – Поэтому у каждого «покупателя» имеются свои «продавцы», с которыми заключаются, скажем так, «внебиржевые» сделки. – Он помолчал, затем продолжил.

– Я сейчас как раз одной такой «внебиржевой сделкой» занимаюсь. И, знаешь, если все сложится, то тебе в этой операции будет работа. За нее заплатят хорошие деньги наши друзья!

Гарипов знал, что под «нашими друзьями» Мубас разумеет американцев. У него имелись подозрения, что с «друзьями» Аль – Мубаси свел знакомство еще до «Бури в пустыне» и вынужденного бегства из страны, но о подобных догадках лучше было помалкивать…

Аль – Мубаси вернулся через несколько дней.

– Салам! Ты уже совершил предвечерний намаз? – спросил он Ислама, едва увидев. Ислам машинально посмотрел на тень от каменной тумбы.

– Да, амир. Салам аллейкум! – не моргнув глазом ответил. – С возвращением.

Родители Ислама, люди интеллигентные, отец – врач самарской больницы, мать – преподаватель математики в школе, старались и ему, и младшему брату Рашиду, с детства привить духовность хорошими книгами, классической музыкой, театром, не настаивая на соблюдении до фанатизма религиозных постов и молитв. Сейчас же Ислам знал о себе, что он столько раз уже преступил каноны нравственности и благочестия, что упираться в формальную сторону дела бессмысленно. О брате вообще речь отдельно… Однажды Ислам застал Аль – Мубаси за просмотром глянцевого журнала, тогда как амир удалился с намерением совершить полуденную молитву. Они были похожи… Члены джамаата и помыслить не могли, чтобы нарушить уклад.

– Тогда пойдем. Я познакомлю тебя с нашим гостем, – сказал амир. В апартаментах Аль – Мубаси Ислам увидел молодого человека выше среднего роста в новенькой форме песочного цвета без знаков различия. Видно было, что обмундирование это юноша надел в первый раз. Волосы темные, черты лица европейские. Он осматривался с любопытством, словно турист в музее. Робости в глазах не было. По обращению амира с гостем Ислам понял, что ему не придется гонять того в муаскаре. Птица важная.

– Бен Брайан из США, – представил гостя Мубас, как ни странно, по-русски. – У нас он проездом. А в скором времени направляется в Россию… Ислам Гарипов, – кивнул амир гостю на Ислама, – мой ближайший помощник.

– Господин Брайан выбрал не самый безопасный маршрут для пути в Россию, – улыбнулся Ислам, пожимая гостю руку, – через Сирию.

Брайан ответил также на русском языке, и почти без акцента:

– Зато я смогу теперь передать привет вашим друзьям в России.

– Спасибо! – шире улыбнулся Гарипов. – Это лишнее.

Оба его собеседника вежливо посмеялись. Аль – Мубаси сказал Брайану:

– В скором времени Ислам, возможно, сам сможет навестить своих друзей в России, не афишируя, правда, откуда прибыл. Я думаю, он как раз тот человек, который сумеет решить поставленную задачу, господин Брайан… Это та работа, о которой я тебе говорил перед отъездом, Ислам, – посмотрел Мубас на Гарипова. – С Беном вы будете на связи там, в России. Суть вот в чем… – Аль – Мубаси не договорил, его открытый ноутбук в углу, на столике, издал такой звук, будто кто-то надавил клавишу игрушечного пианино.

– Извините! Я жду важное сообщение… – Мубас подошел к столику. – Да, это оно. Сегодня ночью будет работа, Ислам! По Каменной дороге повезут медикаменты для госпиталя.

Гарипов понял, что Мубасу отстучался свой человек из лагеря противника.

– Так вот… – Аль – Мубаси попытался вернуться к теме, объяснить Исламу, в чем же суть их предстоящей совместной с Брайаном работы, но ему опять этого сделать не удалось, поскольку появился часовой:

– Простите, амир! Прибыл посыльный. Взяли двоих пленных. Они саперы, русские. Что делать, везти их сюда, или?.. – что «или» он не сказал, но было понятно итак. Гарипов за то время, что находился здесь, научился и понимать арабский, и более – менее сносно говорить. Американец, очевидно, не понял, о чем речь.

– Сегодня Россия на слуху! – воскликнул Мубас. – Мои бойцы взяли в плен русских саперов, – пояснил он для Брайана. – Хочешь пообщаться с земляками? – обернулся к Гарипову. Ислам наморщил нос. – Мы отправляемся туда! – сказал Мубас часовому по-арабски. – Голливуд едет с нами, – глаза Мубаса загорелись. «Голливудом» он звал своего оператора. – Кстати, проверим одну штуку, которую прислали наши друзья…

Бойцы джамаата Аль – Мубаси держали рибат, охраняли подступы к своему району на укреплениях. Прорехи в каменной кладке были заполнены мешками с песком. Выезд на дорогу преграждал шлагбаум – пожелтевшая от ржавчины металлическая труба. Вооружены воины были до зубов, сыты и веселы с виду.

«Действительно, чего грустить, если не сегодня, так завтра окажешься в раю, в объятиях прекрасной девственницы?» – с иронией подумал Гарипов. Следом за амиром он опустил на лицо балаклаву. Береженого бог бережет, – оператор будет снимать кино. Для молодого американца маски не нашлось, он натянул на нос козырек своего головного убора, и этим ограничился. Глаза его блестели любопытством.

Двое пленных россиян, скованные вместе одними наручниками, сидели на земле, спиной к каменной кладке. Амир сделал бойцам знак, чтобы собрались рядом.

– Ночью поедете на Каменную дорогу. Ислам знает, кого мы там ждем сегодня… Здесь новые взрыватели, – амир приподнял брезентовую сумку, которую привез с собой. – Если верить нашим друзьям, против таких любые подавители радиосигналов не годятся. Проверим! Пусть все делают русские саперы. Голливуд будет снимать. Приведите ко мне одного, – он кивнул на пленных. – Кто из вас старший?! – спросил громко по-русски. Один из пленных выпрямился. Он был с короткой бородкой. Его отстегнули, подвели к Мубасу.

– Жить хотите? – спросил Мубас. – Тогда, саперы, побудете теперь минерами. Заложите фугасы и проведете подрыв, когда скажем. Говорят, эти штуки преодолевают ваши глушилки, – он раскрыл сумку. Российский военный даже в своем бедственном положении на миг глянул с любопытством. Профи. – Если они сработают, отпущу вас. Пойдете, расскажете своим, как мы вас сделали, пусть впредь боятся. Ну что, согласен?

Россиянин облизнул сухие губы:

– У нас что, есть выбор?

– Есть, – кивнул амир, – можете отказаться, – он пожал плечами, – тогда мы вам головы отрежем сейчас. Оператор готов снимать, – он кивнул на Голливуда с камерой в руках. Пленный промолчал, амир расхохотался, после спросил:

– Как зовут тебя? Имя, фамилия? Второго как звать?

– Владимир Корабельщиков. Он – Юрий Новогородов.

Из – за плеча Мубаса выглянул Бен Брайан. Мгновение они с Владимиром Корабельщиковым смотрели в лицо друг другу, после чего, американец спрятался за широкую спину Мубаса, а пленный вновь перевел взгляд на главаря боевиков.

– Ты понял, что делать, – Сказал Аль – Мубаси Гарипову. – Забирайте пленных и отправляйтесь на Каменную дорогу, к Подкованному холму…

Третьи сутки с перерывами шел дождь. Вот вам и пустыня!.. Достигнув Подкованного холма, дорога упиралась в его каменную стенку, уходила от холма в сторону и огибала возвышенность по окружности, образуя как бы подкову, за что холм и получил название. За холмом, а также по другую сторону дороги простиралась равнина, покрытая валунами, между которыми и на внедорожнике еще нужно было суметь проехать. Подступы к холму со стороны пустыни воины Мубаса ранее заминировали, чтобы местом, удобным для засады, не воспользовались конкуренты. В минном поле оставался узкий проход, через который только и можно было подняться на холм.

Разведка, высланная Исламом, доложила, что воронок от взрывов не наблюдается, так что есть надежда, что холм не занят. На всякий случай его все же прочесали, прежде чем приступить к обустройству засады.

Гарипов сделал знак Голливуду – худощавому очкарику с густой рыжей бородой. Когда-то он работал на Багдадском телевидении и брал интервью у бравого полковника Аль – Мубаси, являвшего собой олицетворение доблестной армии Саддама Хусейна. Поднятой американцами «Бурей в пустыне» бывшего военного и бывшего тележурналиста унесло в другую страну, где, при всех бедах, ни тот, ни другой без работы не остались. Нашлась работа. За ролики, снятые Голливудом, нынешние «друзья» Мубаса неплохо платили.

– Отроете четыре колодца под фугасы, – ставил Гарипов задачу пленным. Они косились на объектив камеры. – Вы должны будете подорвать транспорт, принадлежащий армии Башара Асада! Аллах акбар! – Ислам возвысил голос, будто выступал на митинге. – Мы захватим груз – медикаменты… – он махнул Голливуду, чтобы тот выключил камеру. – Возможно, все фугасы взрывать не придется, посмотрим… – добавил буднично. – Поняли?

Тот из пленных, с бородкой, который разговаривал с Мубасом и назвался Владимиром Корабельщиковым, опустил взгляд. Ислам что-то сообразил про себя и щелкнул пальцами оператору, привлекая его внимание, чтобы снова снимал:

– Совершите подрыв, поняли? Голос подайте!

– Йес, – ответил Корабельщиков. Ислам негромко рассмеялся.

– Под британца закосить не получится. Назови фамилию, имя, отчество. Громко!

– Корабельщиков Владимир Иванович.

– Звание, специальность, как в Сирию попал?

– Капитан запаса, сапер, по контракту.

– Теперь ты! – перевел Ислам взгляд на другого.

– Новогородов Юрий Михайлович, капитан, сапер, контракт.

– Молодцы, – похвалил Ислам. – Ну, чего сидим, два капитана? Берем инструмент, вперед!

После закладки первой пары фугасов Корабельщиков попросил позволения перекурить.

– Ты ведь свой, да? Русский, я хотел сказать, судя по речи, – спросил он Гарипова. Гарипов усмехнулся, поправил балаклаву на лице:

– Ошибаешься, я – узбек.

– Но, жил в России и не гастарбайтер? Те еле лопочут… Нас ведь все – равно прикончат, да?

– Ты слышал, что сказал амир? Если взрыватели сработают, отпущу. Но, это если сработают. Так что, старайтесь… Ну, все, хватит курить. Копайте дальше!..

Для наблюдения, навстречу ожидаемой колонне, Гарипов отправил Имрана, своего молодого земляка, родом из Самары. Отношение к Имрану у Гарипова было двоякое. Иногда очень хотелось его убить, поскольку именно Имран сманил в Сирию младшего брата, Рашида, пока он, капитан Ислам Гарипов, защищал интересы России на таджикско – афганской границе.

С другой стороны, Имран был толковый солдат. Срочную прошел в десанте, потом отслужил по контракту на Кавказе. В отличие от дурачка – Рашида нюхал порох, а не кокаин… Несколько раз в течение ночи Имран сообщал о движущемся транспорте, но это было все не то. Наконец, с приближением рассвета, голос Имрана прозвучал в динамике со сдерживаемым возбуждением:

– Высота, я – Долина. Есть! Прошли три коробочки с красным полумесяцем. Сопровождает техника раритетная, сто пятьдесят второй впереди, шестидесятый замыкает.

Гарипов понял, что грамотный пацан Имран имеет в виду старые бэтээры. Вся броня, что была прежде, в мирное время, списана из сирийской армии и ржавела на базах, теперь восстанавливалась и снова принималась на вооружение. «Груз охраняет не российская военная полиция, хвала аллаху! – подумал Гарипов. – Но, проверка детонаторов не будет считаться корректной. Сирийцы могут вообще без глушилок ехать, в отличие от наших».

– Готовьтесь, служивые! – велел Ислам саперам. – Действуем по моей команде!.. Эльдар, Магомед, будьте наготове, – обратился он к гранатометчикам по-арабски. – Воины, к бою! Камера, на меня! – велел Голливуду. – Сейчас русские саперы произведут подрыв фугасов под бронетехникой Асада! Аллах акбар!

Был уже слышен звук моторов. Вот и колонна. Гарипов видел очертания машин. Всего пять. Впереди и позади – бэтээры, между ними – три грузовика. Два медицинских кунга и один тентованный борт – с охраной, очевидно.

– Ближний заряд, подрыв! – скомандовал, когда головной бронетранспортер достиг места закладки первого фугаса. Тотчас последовала вспышка, взрыв, трехосную бронированную машину подбросило, она завалилась на бок. Колонна встала.