Детский сад, штаны на лямках

Супроткин сразу же взял трубку.

– Привет, я не в Москве, – сказала я.

– А где ты? – оторопел капитан.

– В своем родном городе, я же тебе говорила, что уеду сюда по делу на два дня. Ты что, забыл?

– О, так ты сейчас находишься в этом знаменитом городе! – воскликнул Руслан.

– Впервые слышу, что он чем-то знаменит, – буркнула я.

– Ну как же, ведь в нем родилась бесподобная Люся Лютикова!

– Да, точно, это единственное светлое пятно в его истории.

– Восхитительная Люся Лютикова! Обожаемая Люся Лютикова! Талантливейшая Люся Лютикова! – заливался соловьем Руслан.

Количество восторженных эпитетов в мой адрес настораживало.

– Что случилось? – подозрительно спросила я.

– Абсолютно ничего.

– А-а-а, – догадалась я, – ты провинился и заглаживаешь вину, так? Ну, колись, в чем дело!

– Ладно, угадала. Мы с тобой договорились на выходных съездить на строительный рынок, так вот – я не смогу, много дел навалилось.

Как я уже упоминала, у меня роскошная квартира в центре Москвы, которая досталась мне с роскошным же ремонтом в наследство от незнакомого человека. Однако время идет, ничто не вечно под луной, и ремонт потихоньку ветшает. Недавно я обнаружила в гостевом туалете плесень. Ремонтники вынесли неутешительный вердикт: старую ванну, пораженную грибком, надо выкинуть, на ее место поставить новую и заново обложить плиткой. Чтобы оценить размер грядущего материального ущерба, я и хотела съездить на строительный рынок.

– Так нечестно, – заныла я, – мы уже три раза откладывали! Ты обещал!

Вообще-то я не очень расстроилась, без гостевого туалета можно прекрасно жить. Но я хотела, чтобы Руслан до конца прочувствовал свою вину, тогда он обязательно поможет мне в деле Ленки Алябьевой.

– Извини, малыш, так получилось. Проси взамен что хочешь.

– Прощу тебя, – капризно сказала я, – если кое-что узнаешь.

– Если это не тайна следствия, то узнаю.

– Именно тайна следствия. Мою бывшую одноклассницу обвиняют в двух убийствах. Началось с того, что вчера у нее забрали ребенка…

Рассказывая эту историю третий раз за день, я чувствовала себя персонажем какого-то нескончаемого мексиканского сериала.

– Короче, – подытожила я рассказ, – ты должен выяснить два вопроса. Первый: колготками какого цвета была задушена Махнач? И второй: кто другая жертва?

Руслан помолчал секунд десять, так что я даже подумала, что связь прервалась, потом сказал:

– Ну, со второй жертвой понятно, но зачем тебе знать цвет колготок? Это что-то меняет?

– Да, меняет! Если колготки были красные, то Ленка невиновна! Не могло у нее в доме быть красных колготок, потому что у нее мальчик! Вот скажи, ты в детстве носил красные колготки?

Руслан рассмеялся.

– Честно – не помню. Я вырос в советское время при всеобщем дефиците, так что, возможно, и носил, просто потому что в продаже не было синих колготок. Но на моей сексуальной ориентации это никак не отразилось. Кстати, а ты сейчас во что одета?

– В джинсы.

– А сверху что?

– Водолазка.

– Какого цвета?

– Голубая.

– Так-так, давай рассуждать логически. Девочки носят юбки, а ты – брюки. Девочка должна быть в розовом, а ты – в голубом. Поздравляю, Люся, ты – мальчик!

– Не надо передергивать, – надулась я. – У взрослых все по-другому, к ним неприменимо это правило. Правда жизни состоит в том…

– Правда жизни состоит в том, – перебил меня Руслан, – что цвет одежды, если это единственный аргумент, не может служить доказательством невиновности в убийстве. Вчера я опрашивал свидетеля, здоровенный такой, колоритный мужик килограммов сто двадцать весом, с бородой. И что ты думаешь? Он встретил меня на пороге своей квартиры в розовом халате. С драконами. Мне теперь не верить ни одному его слову?

Мне надоело спорить, поэтому я сказала только:

– Ты все-таки узнай.

– Ничего не обещаю, – ответил капитан, – но постараюсь.

Пока я разговаривала на кухне по телефону, с улицы вернулись замерзшие няня с Наденькой. Выглядели они как две синюшные советские курицы.

Алка бросилась растирать щеки дочери шерстяной варежкой.

– Если моя малышка после этого заболеет, – злобно сказала она, – Алябьевой мало не покажется!

Трудно придумать что-либо хуже, чем разлука с собственным ребенком и обвинение в двойном убийстве, но глядя на перекошенное Алкино лицо, я не сомневалась, что ей удастся.

Глава 10

На следующее утро я отправилась в ГИБДД, чтобы побеседовать с Валеркой Татарцевым, который занимал там должность заместителя начальника.

На улице было минус двадцать, я, пока нашла инспекцию, околела. Наверное, именно из-за мороза во дворе инспекции практически не было машин, стояли только черная «Волга» и какой-то инвалидный «Запорожец».

Зато внутри здания оказалось многолюдно. И неожиданно много было девушек. Они держались вместе, словно стайка воробьев, и все как на подбор были одеты в мини-юбки и сапоги на высоченных шпильках. Сначала я не могла понять, что они тут делают, потом догадалась: это – курсанты автошколы, которые пришли сдавать экзамен на водительские права. Я вздохнула. Вот именно при взгляде на таких молоденьких девушек со всей отчетливостью понимаешь: пришло то время, когда время уже ушло!

В поисках нужного кабинета я бродила по коридорам, но почему-то фамилия Татарцев не значилась ни на одной табличке. Я обратилась к сотруднику в форме:

– Где мне найти заместителя начальника?

Мужчина кивнул на дверь, мимо которой я уже прошла несколько раз.

– Но здесь написано «Кротов», а мне нужен Татарцев!

– Валерий Ильич? – уточнил собеседник.

Я, хотя не знала Валеркиного отчества, кивнула.

– Берите выше, он теперь начальник нашей инспекции! Уже месяц как. А вы по какому вопросу?

– По личному.

Мужчина усмехнулся:

– Здесь все решают личные вопросы: то личные права отобрали, то личную машину надо на учет поставить. Не обязательно такими мелочами отвлекать начальника от государственных дел, может, я могу помочь?

– Нет, не можете. Нужен только Валерий Ильич, единственный и неповторимый! Я же говорю – дело личное!

У собеседника на секунду отвисла челюсть.

– Его кабинет там, – сказал он и ткнул пальцем в конец коридора.

Я двинулась в указанном направлении, а мужчина крикнул мне в спину:

– Имейте в виду, к Татарцеву запись на две недели вперед!

То же самое повторила секретарша Татарцева. Давненько я не видела таких приличных с виду дам на должности секретаря. Женщина лет сорока, с обручальным кольцом на безымянном пальце и печатью высшего образования, а, может, и не одного, на лице. Не вызывало никаких сомнений, что здесь она выполняет исключительно должностные обязанности, и весьма профессионально.

– А я как раз должна быть в списке, Лютикова моя фамилия.

Секретарь быстро пробежала глазами три страницы с фамилиями и обнаружила меня в самом хвосте.

– Людмила Анатольевна?

Я кивнула.

– Проходите, – улыбнулась секретарша. – У вас есть десять минут. Пожалуйста, соблюдайте регламент, у Валерия Ильича очень плотный рабочий график.

Я вошла в кабинет. Почти все пространство занимал большой стол для заседаний в форме буквы «Т», во главе которого сидел мужчина в форме.

– Поздравляю с назначением, Валерий Ильич! – прямо с порога громко сказала я.

Татарцев напрягся, прищурился, потом воскликнул:

– О, Люська Лютикова, ты, что ли? Не узнал, богатой будешь!

– А я тебя, Валера, сразу узнала, ты ничуть не изменился.

Зачем я это сказала – не знаю, наверное, из вежливости. На самом деле Валерка изменился, и еще как. Пожалуй, единственное, что осталось прежним, это глаза. Взгляд цепкий, колючий и, по правде говоря, довольно неприятный. Но раньше этот взгляд дополнялся худым юношеским тельцем с тощими руками и ногами, а теперь принадлежал толстому мужику с мощным загривком.

Жирный мужчина – это омерзительно. Нет, толстая женщина тоже доставляет мало эстетического удовольствия, но ее еще можно как-то оправдать: роды, гормоны, «заедание» эмоций шоколадом… Да и вообще – слабый пол, что с нее взять. А пузатому мужику нет оправдания. Мужчина должен быть как стрела – стремительно двигаться к цели. А если на стреле болтается здоровенный кусок сала, далеко она не пролетит.

И еще одно обстоятельство: лишний вес прибавляет возраст. Валерка выглядел на все сорок пять, вот честно.

– Выглядишь не ахти, – сказал Татарцев, критически оглядывая меня с головы до ног. – Что, быт заел? Семья, муж, дети?

«На себя посмотри», – подумала я, а вслух сказала:

– Я не замужем, детей нет.

– Что-то я давно о тебе не слышал. Ты где живешь?

– В Москве.

– Да ты присаживайся, в ногах правды нет.

Я села на краешек стула, и Валерка, вальяжно развалившийся в кожаном кресле, заявил:

– Умная ты женщина, Люська, а вроде как без мозгов. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем, – нахмурилась я.

– Да, ладно, не обижайся. Кто тебе еще правду скажет? Вот ты кем работаешь в Москве? Журналисткой?

Я кивнула.

– На телевидении?

– В газете.

Валерка скривился.

– Как называется?

– «Работа».

– Не знаю такую. «Московский комсомолец» – знаю, «Коммерсант» – знаю, а «Работу» – не знаю.

Я принялась объяснять почему-то извиняющимся голосом:

– Это газета по трудоустройству, для соискателей, там собраны вакансии и статьи о том, как правильно искать работу.

– Работу мне искать не надо, она у меня есть, – важно ответствовал Татарцев. – И моей жене тоже не надо, она не работает. А если она захочет пойти на службу, то газета ей не нужна. Она мне скажет, я поговорю с нужными людьми, и ей предложат шоколадное место, где надо два часа в день чаю попить, с подружками потрындеть и большую зарплату получить. В твоей газете такие вакансии есть?

Я покачала головой.

– Вот видишь, а у меня – есть. А все потому, что я сам – нужный человек. Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе – слыхала такую поговорку? А в таком огромном мегаполисе, как Москва, ты даже не вторая, ты вообще бактерия какая-то, инфузория-туфелька!

У Татарцева в школе по биологии явно была «тройка». Я не удержалась и поправила:

– Вообще-то это разные виды, инфузория-туфелька принадлежит к простейшим, а бактерии – это прокариоты.

Вместо того чтобы смутиться, Валерка радостно закивал:

– Во-во, я же говорю: ум есть, но бесполезный! Слушай, а хочешь, я тебя на работу устрою? На наше местное телевидение. Где родился, там и пригодился. Дома и стены помогают. Может, даже замуж тут выйдешь, ты ведь еще не старая.

Я не знала, обижаться на Валерку или нет. Какая-то сермяжная правда в его словах, безусловно, была, но уж слишком сермяжная. В конце концов, я решила, что на обиженных воду возят. Надо быть хитрей, ласковое теля двух маток сосет. Тьфу ты, я тоже заговорила пословицами, как Татарцев!

– Спасибо за предложение, я подумаю. Если у тебя такие связи в городе, помоги в одном деле. Ленку Алябьеву обвиняют в убийстве, расследование находится на контроле у прокурора. Можешь узнать подробности?

Валерка перестал ухмыляться. Лицо у него стало таким отрешенным, словно я говорила о жизни, которая разворачивается где-то в созвездии Гончих Псов и не имеет лично к нему никакого отношения.

– Ты вообще помнишь Ленку Алябьеву?

Валерка кивнул, погруженный в свои мысли.

В этот момент тихо затренькал телефон на столе, Татарцев нажал кнопку, и секретарша сказала по громкой связи:

– Валерий Ильич, к вам из администрации города.

– Я освобожусь через три минуты, – ответил Татарцев, потом повернулся ко мне: – Знаешь, я немного виноват перед Ленкой. Это ведь я тогда разрезал теннисную ракетку Никиты Нащекина и облил йодом его форму.

– Зачем?!

– Из-за Алябьевой, в десятом классе я был в нее влюблен. А она бегала за Нащекиным. Я хотел настроить Никиту против нее, думал, что тогда Ленка обратит на меня внимание. Глупо, конечно, но когда тебе семнадцать лет и ты живешь в однокомнатной «хрущевке» с матерью и сестрой, донашиваешь одежду с чужого плеча, а твой конкурент – мальчик-мажор в фирменных шмотках… В общем, это единственный вариант, который пришел мне в голову. Жаль, что все оказалось бесполезно, я подкатил к Ленке, начал говорить про свои чувства, а она меня даже не дослушала…

Впервые из-за маски самодовольного чиновника выглянул мальчишка, влюбленный школьник, трогательный и закомплексованный. Таким Валерка нравился мне гораздо больше.

– Так ты поможешь? Узнаешь подробности уголовного дела? Кого Ленка убила? Какие улики против нее? И самое главное – запомни, это очень важно – фигурируют ли в деле красные колготки?

– Сделаю, что смогу. Я тебе перезвоню, оставь телефон у секретарши.

Я поспешила к выходу и вдруг спохватилась:

– Слушай, а как же статья? Поздравления к юбилею Марии Николаевны. Скажешь несколько слов?

Татарцев отмахнулся:

– Наври что-нибудь, тебе не привыкать.

Непонятно, с чего это уже второй человек в родном городе говорит, что к вранью мне не привыкать? Очевидно, они знают обо мне нечто такое, о чем я напрочь забыла.

Глава 11

Моя одноклассница Светка Теплякова никогда не отличалась красотой. И даже молодость ее не красила. Нет, Светка не была настолько уродлива, чтобы являться детям в кошмарных снах, но чертами лица она слегка смахивала на Бабу-Ягу, как ее изображают в мультфильмах: длинный крючковатый нос, близко посаженные глаза, пакля вместо волос. От природы у нее вились волосы, но не крупными кудрями, а очень мелкими завитушками, отчего создавалось впечатление, будто на голове Теплякова постоянно носит мочалку невнятного пегого цвета.

Словно одного этого было не достаточно, бог обделил Светку умом. То есть не то чтобы совсем обделил, но отпустил на ее долю самый минимум, достаточный для освоения учебной программы в рамках общеобразовательной школы на оценку «удовлетворительно».

Несмотря на вышесказанное, у Светки было много друзей. И не только среди девушек, с ней дружили и парни. По сути, с ней дружил весь класс. Причина заключалась в том, что Теплякова всегда была беспричинно довольна жизнью. Что бы с ней ни случилось, она улыбалась. И меня это, признаться, порой раздражало.

Вот и сегодня Светка встретила меня улыбкой до ушей, хотя, на мой взгляд, повода для веселья не наблюдалось абсолютно. На улице собачий холод, маршрутки вымерли, мне пришлось топать четыре остановки пешком, а завтра обещали похолодание еще на три градуса. Кстати, в туристическом агентстве «Веселое путешествие», которое принадлежало Тепляковой, в разгар рабочего дня не было ни одного клиента. Так чего скалиться?

Но Светка, продолжая улыбаться, заварила чай, вытащила печенье и, усевшись за компьютер, стала показывать фотографии своей семьи.

– Это мы в прошлом сентябре на Мальте. С погодой нам сказочно повезло, ни одного дождливого дня не было.

Это мой муж с ружьем для подводной охоты. Ты не поверишь, фотки такие удивительные получаются, у рыб даже выражение на лицах разное! Или на мордочках? Как правильно сказать? Вот, смотри, какая надутая золотая рыбка, как будто обиделась на весь белый свет.

– Угу, – сказала я.

А сама угрюмо подумала, что даже такие бабки-ёжки, как Светка, выходят замуж. А я сижу неокольцованная. Нет, у меня все в порядке, есть любимый человек, и мы оба действительно хотим пожениться, и нам мешают исключительно объективные обстоятельства. Но вот сейчас настанет моя очередь хвастаться, а что мне предъявить на суд одноклассницы? Четыре года сожительства? Даже самой смешно.

Утешало только то обстоятельство, что муж у Тепляковой был маленький и лысый.

А Светка между тем продолжала:

– Знаешь, муж у меня мастер спорта, раньше тренером работал, но недавно открыл свой бизнес, стал торговать программным обеспечением. Я в этом ничего не понимаю, но дела пошли в гору, у него теперь филиалы по всей области.

Нет, даже то, что он маленький и лысый, уже не утешало.

Светка дальше листала фотографии в компьютере.

– Это моя младшенькая дочка Валерия, ей шесть. А эта, в боа из перьев, старшая Верочка, ей десять. Представляешь, уже по-английски шпарит как заправская англичанка! Возим ее в школу через весь город в новый район, у них там кружок английского языка, они и Шекспира ставят в подлиннике, и песни сами сочиняют. Даже на детское Евровидение одну девочку послали! Нам со школой очень повезло.

Вот уж кому действительно повезло, так это дочкам. Младшая, на мой взгляд, слишком худая, а старшая слишком кривляка, но они, слава богу, похожи на папу, а не на маму. Значит, вырастут такими же маленькими и лысыми.

Внезапно меня осенило: вот оно, ключевое слово – «повезло»! Вот что бесило меня в Тепляковой еще со школьной скамьи! Ей всегда везет! То, чего нормальные люди добиваются годами упорного труда, она получает играючи.

Взять, к примеру, мужа. Да, выглядит замухрышкой, зато сразу видно – мужик хозяйственный, всё в дом. Девяносто процентов моих подруг о таком могут только мечтать, хотя внешность у них по сравнению с Тепляковой как у финалисток конкурса «Мисс Вселенная».

Опять же дети, у Светки их двое. А половина теток в нашей редакции не могут забеременеть. К Матушке Матроне каждое воскресенье ездят, вымаливают ребенка, лечатся у лучших гинекологов Москвы, на ЭКО безумное количество долларов спускают – и всё бесполезно, пустоцвет. А тут целых две девчонки, и родила наверняка легко, без кесарева.

Или фирма ее туристическая. Есть люди поумнее Тепляковой и с экономическим образованием, а иные так вообще с ученой степенью, а бизнес у них прогорает. Зато Светка, которая в науках полный ноль, – успешный предприниматель. Что это, если не везение?

Она же ведь вообще без образования! Получила свой аттестат зрелости с «тройками» по всем предметам, положила его дома на полку, а сама отправилась «челноком» в Польшу. К первому сентября, когда одноклассники снова сели за парту, теперь уже студенческую, Теплякова успела три раза смотаться за границу и продать на рынке товар.

Других «челноков» и обманывали, и грабили, и разорялись они, а ей хоть бы хны! Всегда она привозила товар, который разлетался на «ура», всегда к ней текла выручка, если не рекой, то стабильным ручейком. Позже, когда «челноков» прикрыли, до меня дошел слух, что Светка открыла парикмахерскую. Потом у нее был магазин зоотоваров, а теперь вот – туристическое агентство. Я же говорю: ей всё в жизни дается легко!

– Ну а ты как? – отвлекла меня от размышлений Светка. – В Москве живешь? В родные пенаты возвращаться не собираешься?

– Нет, – решительно сказала я, – не собираюсь. Я вообще не понимаю, как можно добровольно жить в этом мерзком городишке. По моему глубокому убеждению, в этой дыре прозябают те несчастные, которым больше некуда податься. Кто повязан детским садом, школой, работой, престарелыми родственниками и жильем, которое никогда не обменять на Москву, потому что в Москве хотят жить все, а здесь – никто!

На одном дыхании выпалив эту тираду, я почувствовала, что мне сразу полегчало. Вот так-то, счастливица ты наша, получи!

Однако Теплякова совершенно не обиделась на мои слова, лишь растянула рот в привычной улыбке:

– «Прозябают»! Ну ты и сказанула! Вовсе мы тут не прозябаем. И я, к твоему сведению, не хочу жить в Москве, меня туда калачом не заманишь.

– Ну да, зелен виноград…

– Почему же зелен, виноград очень даже спелый, мой муж – москвич, у него квартира в Кузьминках. Только ни он, ни я не рвемся в столицу, нам и здесь хорошо.

Определенно сегодня был не мой день. Я оставила попытки уязвить Теплякову по причине их полнейшей бесперспективности. А Светка между тем пела дифирамбы столь ненавистному мне городу:

– Тут спокойная, размеренная жизнь. В десять вечера на улице уже никого нет, ни пьяных компаний, ни молодежи этой обкуренной. А у нас в московской квартире ночью окна невозможно открыть, все лавочки заняты алкашней, орут до самого утра. На работу им, что ли, идти не надо? В метро не протолкнуться, на улицах тоже столпотворение, про автомобильные пробки я вообще молчу. А здесь – все улицы свободны, езжай – не хочу. Да и жизнь тут дешевле.

– Господи, да что дешевле-то?! – воскликнула я. – Все интернет-магазины находятся в Москве, доставка в Подмосковье стоит дороже, чем сам товар.

– Дешевле то, что производится у нас. Например, пицца с доставкой на дом дешевле и, кстати, вкуснее. Ногинская колбаса дешевле, если брать в фирменном магазине. Такси дешевое, через весь город проехать копейки стоит, в Москве ты за одну лишь подачу машины в два раза больше заплатишь.

– Зачем вам такси? У вас что, машины нет?

– Есть, но иногда она ломается. О, вспомнила: ясновидящая у нас тоже дешевле!

– В городе есть ясновидящая? – удивилась я.

– И не одна. Но мне рекомендовали старушку, которая, говорят, действительно помогает. За полчаса работы она взяла с меня стоимость бигмака в «Макдоналдсе».

– Зачем ты обращалась к ясновидящей? С мужем проблемы? – В моем голосе звучала плохо скрытая надежда.

– Нет, по другому поводу. Мне предлагали должность в администрации города. Не буду называть конкретно, но это было хлебное место с перспективой дальнейшего роста. А я всю жизнь была вольной птицей, работала на себя, вот и засомневалась. Пошла к ясновидящей, чтобы она посмотрела, стоит ли соглашаться. И я просто поразилась, насколько точно она описала проблему, мои сомнения и – самое главное – человека, который меня приглашал на работу. «Скользкий мужик, – сказала, – он тебя хочет взять, чтобы подставить. А самого его ждет казенный дом». И точно – через полгода его посадили, растратил государственные деньги. Если бы я тогда ушла под его руководство, у меня были бы огромные неприятности.

История показалась мне сомнительной: с каких это пор у нас сажают за растрату? Всю страну разворовали, и разве это кого-то волнует? И в способности местной ясновидящей я тоже не поверила. Скорей всего, бабка – опытный психолог, вытянула всю информацию из самой Светки, а та уши и развесила. Настоящие экстрасенсы живут в Москве, их показывают по телевизору в передаче «Битва экстрасенсов», что им делать в маленьком городишке?

Я поделилась с Тепляковой своими сомнениями, и – о, чудо! – мне наконец-то удалось задеть ее за живое.

– Я не настолько наивна, чтобы верить мошенникам, – обиделась Светка. – Да хоть у Алки Безруких спроси, она тоже к ней ходила! Хотя нет, Алка, наверное, тебе не признается. Она… в общем, она делала кое-что нехорошее.

Я оторопела:

– Что именно нехорошее?

И хотя рядом никого не было, Теплякова придвинулась ко мне ближе и зашептала:

– Приворот. И, кажется, еще порчу наводила.

Я тоже перешла на шепот:

– Ты откуда знаешь?

Светка на секунду замялась.

– Услышала. Случайно.

Вообще-то это называется «подслушала», но сейчас было не до моральных сентенций.

– Когда я пришла к ясновидящей, – рассказывала Светка, – у нее в комнате уже сидела женщина. Я ждала своей очереди в коридоре, а дверь была не плотно прикрыта, до меня доносились обрывки фраз. В общем, я поняла, что клиентка просила приворожить своего мужа и навести порчу на любовницу. Ясновидящая спросила, венчаны ли они с мужем, женщина ответила, что да, тогда ясновидящая сказала, что приворот сделает, а порчу наводить не будет, не станет брать на себя грех. Потом, когда прием закончился, женщина вышла в коридор, и я увидела, что это Алка Безруких. Она смутилась, сделала вид, будто меня не узнала, и убежала. А ведь ты знаешь Алку, она упертая, если уж чего решила, то обязательно сделает. Наверняка она пошла к другой бабке и все-таки навела порчу.

– А когда это было?

– Дай-ка вспомнить… Шесть лет назад, в середине ноября. У моего мужа день рождения двадцатого ноября, а это было за пару дней до праздника. Я еще тогда у ясновидящей спрашивала про него, ну… личное…

Теплякова стыдливо зарделась, но мне было не до ее семейных тайн. Я прикидывала: сыну Ленки Алябьевой пять лет, а зачат он был в ноябре – в том самом, когда Никита ушел от Алки к Ленке. Значит, сразу после того, как муж ее бросил, Алка побежала за помощью к ясновидящей. Вопрос на засыпку: на какую такую любовницу законная жена хотела навести порчу? И кстати, уж не знаю, подействовал приворот или нет, но факт остается фактом: Никита неожиданно бросил любимую женщину и вернулся к опостылевшей супруге.

Кажется, сегодня вечером у меня намечается серьезный разговор с Алкой. Я решила, что пора уходить, и поднялась со стула:

– Свет, насчет поздравления для Марии Николаевны. Я понимаю, что у тебя на это, скорей всего, нет времени, но ты не беспокойся, я сама что-нибудь придумаю.

– Не надо ничего придумывать, – отозвалась Теплякова, – у меня уже все готово. Сейчас, только отправлю на печать…