Девушка периодически поглядывала на часы – ребята обещали, что подождут ее в скверике в течение часа и Каролина рассчитывала, что к назначенному времени успеет разобраться с домашними проблемами.

Одна из таких проблем торчала на кухне и действовала ей на нервы.

– Не рассчитывайте на то, что с рождением ребенка вам удастся наложить руки на эту квартиру – гадливо ухмылялся дядя Сеня – Эта квартира принадлежала моей бабке и Георгий захапал ее не по праву.

– Это – наша квартира. – спокойствию Каролины могли позавидовать все удавы планеты – У вас имеется собственная жилплощадь. На нее никто и не претендует.

– «Однушка»? – с искренним возмущением воскликнул дядька и глаза его полыхнули гневом – Конура, а не квартирка. Никаких условий! Я даже братьев пригласить не могу на радение, потому как места мало! И голуби мои, птахи божьи, на балконе ютятся, в тесноте, а вы шикуете в хоромах барских!

Каролина вовсе не считала, что они живут в хоромах – квартира, конечно, была трехкомнатной, крупногабаритной, но, ведь у них, как выяснилось, вскорости ожидается прибавление в семействе.

– У вас были деньги – девушка пожала плечами в недоумении – Бабушкину квартиру папа продал три года назад и, как я помню, все поделили пополам.

– Мала ты еще, тля языкатая, чужие деньги считать – важно задрал нос дядька – Кто ты есть такая, мне указывать? Девка дрянная. Деньги пошли на благое дело. Это вы, безбожники, в аду гореть будете, а я спасусь деяниями своими славными и душа моя в райские кущи воспарит, наслаждаиси, а ваши, грязью напитанные, гореть зачнут в пламене очищающем.

Каролина лишь выдохнула – о чем можно говорить с фанатиком?

Фанатик-фанатиком, а интерес денежный блюдет. Квартиру ему подавай! Обойдется!

Дядька Арсений тем временем вещал что-то вдохновленно. Прислушавшись, Каролина лишь рот раскрыла.

– И лишь через умерщвление плоти своей, достигнешь ты рая, дитя. Постись, молись и старших слушай. – деловито взглянув на девушку, дядька внезапно предложил – К нам на радение приходи. На службу нашу. Совсем ты уже созрела телом, но не духом. Готова к принятию таинств благих. Вот, могу подарить тебе, дева. Держи!

Очень удивилась Каролина подарку. Странный, если не больше. И как только упырь плешивый смог штуку чудную пронести к ним в дом незаметно?

Каролина рассматривала тонкий гибкий хлыст и поражалась тому, что дядьку Сеню еще не заперли в дурдоме на веки-вечные. Это ж надо – предложить ей подобную дичь!

– Для плоти твоей нежной – дядька облизал узкие губы длинным, влажным языком. Глазки его масляные похотливо ощупали девичью фигурку – Для умерщвления. Вот. Таинства всякие у нас есть. Ты девка молодая, в них нуждаешься. Плоть греховную усмирять нужно, через искупление и страдания к благодати идти. Могу пособить тебе в том… племянница.

Каролина сама глаза выпучила на манер жабы болотной.

Она точно ослышалась – пенек плешивый, ей, что, предлагает себя, собственноручно, этим-то хлыстом уродовать? Да еще и помощь в том предлагает? Благодетель! Ополоумел, не иначе!

Каролина ойкнула, оглянулась, углядела бледное лицо отца, мелькнувшее в коридоре.

– Пришел – с облегчением выдохнула девушка, утомленная продолжительным общением с придурковатым родственничком – наверное, дежурством с кем-то поменялся. Теперь мать в надежных руках. – Вот дела! – девушка продолжала искоса наблюдать за дядькой и одновременно с тем прислушиваться к тревожной тишине, воцарившейся в квартире – У меня скоро брат или сестра родится! Старики отожгли! Кто бы подумать мог?

К своему удивлению, Каролина осознала, что рада тому, что вскоре в квартире зазвучит детский смех. Все родителям не так скучно будет. Она-то точно в город уедет – нечего ей в поселке киснуть, молодой и красивой.

Дядька Арсений толи на уши глуховат стал с годами, толи вины никакой за собой не ощущал, но сидел на стульчике, как и раньше – спокойно. Хлыст в руках вертел, точно к телу племянницы примеряясь. Девушка аж поежилась от неприятных ощущений и взгляда чужого, недоброго. Как будто облапал кто.

Досадно, одним словом.

Она-то в толк взять не могла – находятся же люди, сами себя калечившие хлыстами этими. Больно, наверное, ж! Такой штукой, с размаху, да по голой заднице!

– Каролина! – отец возник на пороге, какой-то весь серый, усталый, взъерошенный – Ты гулять собиралась, кажется? Можешь идти. За мать не переживай особо – нормально с ней все. Я сегодня дома останусь и сам присмотрю.

– Угу. – удивилась девушка. Что за день выдался взбалмошный и не понедельник вроде – то не отпросишься, то, чуть ли, из дому не гонят. Она и не против!

И глянув на дядьку, затем на отца, догадалась – сейчас на кухне состоится мужской разговор между братьями. Может быть, даже с рукоприкладством. Вон, у родственничка дорогого глазки беспокойно забегали, нос дергается и кадык. Видать, неприятности почуял, хрыч старый!

Отец не зря хмурый такой с работы сорвался.

А вот и хлыст углядел!

Каролина едва не хмыкнула – додумался святоша погань поповскую к ним в дом притащить! Как бы дядьке Сене не прилетело с избытком, хлыстом этим-то! Отец сердится, сейчас закипит! Как начнет братцу родному помощь-то оказывать усердно, способствовать плоти умерщвлению… То-то смеху будет! Хотя… Батя – хирург, как-никак. Сам сломает, сам же и починит… опосля.

– Так я побежала? – уточнила Каролина – А?

– Беги-беги! – отец широким торсом перегородил дверной проем, отрезая тщедушному Арсению путь к отступлению – Долго не шляйся только. Поняла?

– Я, пожалуй, тоже пойду. – беспокойно заблеял дядька, подорвавшись со стула и намереваясь выскользнуть вслед за Каролиной – Пока, Георгий.

– Арсений. – голос отца звучал отрывисто и зло – Ты задержись, разговор имеется. Важный.

«А, вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» – фыркнула Каролина, вспомнив сцену из старого фильма, который обожал смотреть ее отец. Как выяснилось – не родной, а приемный. Тьфу, вернее, это она, Каролина – приемная. Тьфу, удочеренная. Может, папа и строг по причине гипертрофированного чувства ответственности за ее судьбу?

– Точно! – Каролина остановилась, зацепившись лямкой рюкзачка за ручку двери – Точно, поэтому! Переживает и беспокоится, как бы чего не вышло ненужного! От того и мозгоедство и ограничения всяческие!

– Ма, тебе как, полегчало? – Каролина заглянула в спальню к матери, лично убедиться в том, что маме стало легче.

– Все хорошо. – Наталья Евгеньевна бодрилась изо всех сил. Беременность протекала нелегко. Она страдала от токсикоза и еще ей было неудобно перед почти взрослой дочерью. Она-то же уже в возрасте, ей самой бабушкой становиться пора, а надумала рожать. Не осудят ли люди? – Мне уже значительно легче. А как там?

– Нормально там. – безразлично пожала плечами Каролина – Сейчас папа братца своего на путь истинный наставляет. Злится. Надеюсь, он ему хоть фонарь под глазом организует, кровопийце!

Наталья Евгеньевна рванулась было на кухню, но Каролина легко остановила ее.

– Сами разберутся – сказала она и усмехнулась, темно и недобро – Братья! Хоть раз в жизни дядьке укорот даст, а то, умный он больно!

Наталья Евгеньевна, поразмыслив, подоткнула под бок подушку и улеглась как можно удобней.

– Иди! – кивнула головой – Кирилл совсем заждался поди. Привет передавай.

–Угу. – виновато отвела взгляд дочка – Конечно, мам.

Девушка закинула рюкзачок за спину и поскакала вниз по лестнице – на душе стало легко и беспокойно одновременно.

Мать обманывать не хотелось, но не признаваться же? Тогда из дома вообще не выпустят!

Она, конечно же, еще не совсем свыклась с последними новостями, но особо по этому поводу не парилась – ну, не родной у нее отец, ну, удочерил он ее и что? У него от этого рога отросли или копыта лошадиные появились? Строг он был всегда, но Каролина никогда не чувствовала, что ее где-то и в чем-то ущемляют.

– Я подумаю об этом завтра. – словами известной героини разрешила непростую ситуацию девушка – на сегодняшний вечер у меня уже есть планы.

Выскочив из подъезда второй раз за этот длинный и насыщенный событиями вечер, Каролина нос к носу столкнулась со все той же, любопытной соседкой, ошивающейся во дворе ради каких-нибудь сенсационных новостей, которыми можно впоследствии поделиться с прочими скучающими тетками. Баба Рада стояла перед входом в подъезд, задрав голову вверх и к чему-то внимательно прислушивалась.

– Ой! Каролинка! – соседка острым взглядом ощупала девушку с головы до ног – А чегой-то, Георгий назад возвернулся? Смотрю – летит, точно на пожар! Оглашенный! Чуть с ног не сбил… Я так и закружилась вся. Обмерла со страху! Ни здрасьте тебе, баба Рада, ни, до свиданья…

– Дежурство у него ночное отменили – пояснила девушка – вот и вернулся спешно. – Каролина не собиралась ни с кем, тем более, с болтливыми соседями, вести откровенные разговоры и обсуждать сугубо семейные дела – Сейчас футбол начнется, отец и торопился, чтобы не опоздать.

– Так-то оно так! – недоверчиво пожевала губами любопытная тетка – А… Вот, опять, орет кто-то! У вас, поди, голосят? Чего б?

Каролина явственно различила визгливый голос дядьки и злорадно ухмыльнулась.

– Наверное, гол забили – баба Рада того гляди, лопнет от любопытства – Вот и радуются… бурно! Наши забили! Пойду я, а то маршрутка – не такси, опоздаю, ждать не станет! До свидания, баба Рада, доброго вам вечера!

Любопытная соседка осталась стоять во дворе, задрав голову к чужому балкону, а Каролина помчалась прочь от двора. У нее намечалось свидание, и она не собиралась на него опаздывать.

Странное дело – во всяких там мелодрамах слезливых, героини главные, прознав про то, что родители у них не родные, сразу же начинали плакать, метаться по психотерапевтам и разыскивать своих биологических папаш и мамаш.

Зачем спрашивается?

Вот она, Каролина, подобной глупости не совершит. Да ни в жизнь! И к матери с расспросами не полезет, тем более теперь, когда выяснилось, что они с отцом того.. гм.. В интересном положении.. Вернее, мать в положении. А у нее, Каролины, отец уже есть. Вырастил ее, выучил, воспитал, как смог. Хороший человек, лучший в городе хирург. А кто есть тот, её породивший, она, Каролина, не ведает. И знать не желает! Вдруг он убийца? Вор? Бомж? Что подлец, так то, точно. К бабке не ходи! Кто, как не подлец мог бросить беременную женщину на произвол судьбы? И зачем тогда ей такой папаша нужен? Для галочки? А как прицепится? Как клещ? Типа – доченька родная, как я скучал в разлуке, тосковал каждый день. Подкинь, роднулечка, деньжат на старость!

Нет-нет, не надобно ей такого счастья!

Забыли и забили!

Каролина ускорила шаг, переключившись с неприятных мыслей на более позитивный настрой. Она – молодая, красивая, успешная, почти принцесса и спешит к своему принцу. Ее ждут друзья и приятный вечер в чудесной компании.

Взгляд Каролины мельком зацепился за знакомый балкон, обтёрханный и неухоженный и девушка вновь нахмурилась.

Что за день!

Вот, опять в голову мысли полезли всяческие. В основном – невеселые.

В этот раз про Надю Кареву.

Про Надю думалось с грустью и печалью. Что ни говори, но в школе они почти дружили – толкались вместе на переменах, списывали друг у друга «домашку», в поход ходили и даже в кинотеатр выбирались пару раз.

Надька она веселая была, общительная, не смотря на предков, алкашей трудновоспитуемых. Стеснялась тряпок своих застиранных иногда, но училась хорошо и разговаривала правильно.

Домой постоянно спешила, к малым. Все думки лишь и были о том, как их вкусненьким угостить, да одеть-обуть. Приходилось крутиться девчонке, а что делать, коль родители совесть свою в бутылке с водкой утопили?

И где она теперь, Наденька Карева? Хоть и говорила Каролина о том, что сбежала бывшая подружка от тяжелой жизни с родителями-алкашами, но сама в те слова не больно-то и верила. Куда бежать-то, Надьке? Где ее ждут?

Заявление о пропаже внучки бабка старая подавала. Так в полиции поначалу его и брать не хотели – мол, девка молодая, загуляла где-то, известное дело! Вернется, как натешится, а им отчетность портить ни к чему.

Но к делу подключился домком с Надькиного дома, строгий дядечка в костюме, юрист бывший. Вместе с бабкой Надькиной отправился в полицию и заявление приняли. И вроде даже как искали девчонку. Ага, до автовокзала, а там, как отрезало.

Куда делась?

Каролина запрыгнула в маршрутку и присела на переднее сиденье, продолжая размышлять.

Надьку жалко – хоть и раздружились они, ну и что с того? Хорошая она девчонка, добрая, правильная, со своими тараканами, не без этого. Может и обойдется с ней – отыщется рано или поздно, вернется домой и малых заберет из приюта.

Сашка вот, не такая! Она, Каролина, во всем желает походить на старшую подругу – веселую, яркую, интересную! Парни на Сашку заглядываются, аж, шеи сворачивают. И компания у них подобралась классная – они с Александрой и Андрей с Сергеем. Пусть и знакомы они с парнями всего ничего, но видно же, что ребята им достались серьезные, обстоятельные, не малолетки какие неоперившиеся!

Как Кирилл.

О Кирилле Каролине думать не хотелось – зачем себе голову забивать лишним? Расстались, так расстались. Не маленький – переживет!

Отыщет себе какую-нибудь простушку без претензий, а у нее, Каролины, теперь иная жизнь, взрослая и интересная.

Она не какая-то там, школьница зеленая, а почти барышня на выданье! И мама зря в Андрее сомневается. Он вовсе не проходимец. Ничего-то с ней, Каролиной, не случится. Она же умная. Она не пропадет, как Надя Карева. У нее хорошие, надежные друзья, на которых всегда можно положиться. Ни Сашка, ни Андрей не бросят ее в трудную минуту. В том Каролина была точно уверена!

После яростной перебранки с младшим братом, Арсений Анатольевич Скоробогатов, из квартиры где его так скверно приняли, вылетел шипя и плюясь.

Выгнали его точно пса шелудивого!

А ведь он в этой квартире вырос считай. Помнится, на обоях еще карандашиком кружочки малевал, ручонками детскими.

Где они теперь, обои те? Где года детские, сладостные7

Ярился Арсений, бородку куцую топорщил воинственно, бубня что-то невнятно, по лестнице бежал, спотыкался, словами нехорошими родственников вспоминал – и братца своего малахольного, грешника, делами неправедными занятого, и жену его, блудодейку непраздную, и дщерь непутевую, бесовку окаянную.

Но признаться, хороша выросла девка! Загляденье!

Арсений облизнулся невольно, вспоминая созревшие прелести красивой молодки.

И не племянница она ему вовсе и от того, мысли его не греховны, а вполне себе правильные. Хорошо бы девку эту, к ним на радение отвести, к таинствам благим приобщить, дабы пало семя греховное к ногам кормщицы и приняло путь правый и праведный.

Эх, пригожа кормщица на их корабле. Богородица Аникея – высока, стройна, грудаста. Глаза у нее живые, яркие, губы – сочные, сладкие, как духмяная земляника-ягода июльской порой и голос томливый. Млеет он, Арсений от голоса того манящего, плавится в руках ее мягких, на все готовый за ради одного лишь бровей движения. Только мягко стелет Аникея, да спать жестко – властна баба, дерзка, горделива. Паству свою держит в рукавицах ежовых, трепыхнуться не дает. И то слово – паства. Три десятка баб с мужиками. Все какие-то замухрыжистые, робкие. Один он, Арсений – орел! Молодежи мало средь них. Телом славных, да духом сильных, не сыскать. Надо бы кровь обновить, струю свежую впрыснуть в круг их узкий.

Вновь Арсений облизнулся и кровь его взыграла ретиво – есть молодка одна. Строптива малость, неучена. Никак не желает воле кормщицы покориться. Уж и так они с ней, и этак, а она все супротив норовит.

Дюже глянулась она Арсению и в жены духовные девку ту и позвать бы он не прочь, да только не хочет семя бесовское воле вышней покориться, плюется, брыкается. Мужа, властью горней данного, не принимает. Уж и по- хорошему с ней, и по- плохому, а она все не соглашается. Но умна богородица Аникея, сметлива и прозорлива, придумала способ отличный, дабы укротить строптивицу. Глядишь, и сладится дельце-то и введет в свой дом Арсений жену молодую, раскрасавицу, пылкую да горячую, годов его зрелых утеху, всему кораблю на радость и восхваление.

От того и жалила зависть сердце его, укором кусала – брат-то, в хоромах многокомнатных жирует, а он сам, с женой молодой, в хатенке убогой проживать станет? Он, праведник, по пути истинному идущий?

И что с того, что он сам ту квартирку восхотел? Ранний был, глупый, не познал еще истины, не разглядел дорогу свою. Хотелось ему тогда, по молодости лет, отдельно пожить, без догляда старших, да и больно тяжела рука была у отца – чуть что не по нраву его, так и норовил старый хрыч палкой своей ума-разума неслуху добавить.

Вот брат младший и остался с бабкой скрюченной, доглядывать каргу старую. Так квартирка ему и прилепилась.

А он, Арсений, как же?

Продать надобно жилплощадь спорную, да деньги и поделить разумно – часть большую ему, как старшему, а остатнее – братцу непутевому.

Ишь, гаденыш, волю всевышнюю извращает, в теле человеческом копается. Божью волю ручонками своими погаными, рушит! Грех то великий есть. Богородица Аникея раз за разом Арсения никчемной родней укоряет. Стыдно праведнику брата безбожника иметь, ой, как, стыдно-то!

– Здрав будь, Арсений! – соседка Георгия, баба Рада аж светилась от любопытства – чего ж так скоро из гостей-то тебя поперли? Да и Георгий, смотрю, бегом до дому мчался. Небось соскучился сильно. По братцу-то?

– Не твое дело, старуха! – огрызнулся Арсений Анатольевич, будучи сильно не в духе – Прочь пошла, ведьма старая! Любопытна больно, как бы не вышло чего!

– Старуха? – соседка глаза округлила – Я-то, старуха? Ах, ирод! Так ты ж, Арсений, всего-то на пару годков моложе! И как язык поганый повертается у тебя, глаза твои бесстыжие? Вот я тебе сейчас задам, кобель брехливый! – В руках разобиженной соседки болталась сумка, в которой и было-то, всего ничего – пачка соли, батон хлеба белого, да банка с томатной пастой. Литровая. Этой самой сумкой женщина так приголубила праведника по хребту, что тот, скорчившись неподобно, отскочил от скаженной тетки прочь, норовя оказаться как можно дальше и от тяжелой сумки, и от длинных рук, ею размахивавших.

– Святоша плешивый! – плевалась баба Рада, голося на весь двор – правильно Георгий тебе, паскуднику, под зад коленом присунул! Давно пора было гнать тебя метлой поганой прочь! Кровопийца! Думаешь не знает никто, чем вы там, охальники, на игрищах своих промышляете? Распутники! Пакостники! Тюрьма по вам всем плачет, слезами горючими!

Тетка вдохнула воздуха, побагровела от натуги, но затихать и не думала, надувшись гневно, разбухнув, точно сизая туча перед ливнем.

– Вот пойду-ка я до участкового прогуляюси.. Расскажу ему о делишках ваших всяческих, неподобных! Старуху он нашел, черт плешивый… Я тебе счас остаток растительности на тыковке прорежу… Стой, куда побег?

Фыркал Арсений, плевался, да от соседки гневливой пятился задом, аки рак растопырчатый. Дура баба, ой дура! Смирения в ней нет и разум отмер – разве можно так на божьего человека кидаться? Счастье ее, что он, все ж понятие имеет о поведении праведном, а, то б, он…

И представилось Арсению как наглая соседка на радении ближайшем, разум поправляет свой, угасший почти, а он, Арсений, вразумляет ее и наставляет хлыстом верным, да руками умелыми. Небось, сразу бы в память пришла и о Боге вспомнила! Бесстыдница грешная!

Все они в доме этом безбожники окаянные и братец родный, и семья его, и соседи… Всех их, вразумить не мешало бы, за ради их же душ, почти пропащих.

Так шествовал Арсений Скоробогатов по улице, размышляя о том, что луна уже полная, а самая короткая ночь года уж близка. Аникея всех соберет на радение и жену его духовную общине-кораблю представит. И поплывет счастьем объятый Арсений с жинкой духовной к жизни новой, горней, светлой, благостной, с благословения общего, а дабы не противилась молодка воле его, каждый в общине к ней прикоснется, сладости тела ее отведает и собственной благодатью поделится.

А братцу родному и семейству его – анафема и муки адские.

Аминь!

Глава 2 Глупое пари

… Андрей и Саша ожидали Каролину за три квартала от ее дома.

Сергей, закадычный друг Андрея Добрынкина, покупал баночное пиво и сигареты в ближайшем ларьке, заигрывая с продавщицей, прыщавой девицей, лет двадцати.

Серега заливался соловьем, охмуряя глупышку, ничуть не смущаясь присутствием Саши, вроде бы считавшейся его девушкой, а приятель его, Андрей слегка посмеивался, незаметно для той.

Разбитной Серега всегда вел себя так – заигрывать и охмурять, для него, обычное дело.

Купив упаковку пива, Сергей, вразвалочку направился к машине, и Андрей весело хмыкнул – девчонка по пояс высунулась из окошка пивного ларька, наблюдая за тем, как длинноногий, блондинистый Серега загружает в тачку покупки и загружается сам.

– Охота прошла удачно? – Андрей не сомневался в ответе, но все же спросил – Что, запала? Телефончик урвал, плейбой?

– Они всегда западают! – равнодушно ответил приятель, открывая банку пива и передавая следующую Андрею – Нафига она мне? Страшко прыщавенькое, пусть ботаны развлекаются.

Саша, невысокая, платиновая блондинка, изящно поправила лямку коротенького джинсового сарафанчика, выгодно обтягивавшего ее точеную фгурку, ревниво покосилась на кавалера и спросила:

– Чем сегодня займемся? Пойдем в кафе или ты продолжишь всяких страшилок клеить? Куда они только суются? Сама – уродка-уродкой, но на чужих парней заглядывается. Хоть бы мозгами своими куриными пораскинула и поняла, что не светит ей ничего… Тоже мне – Прыщавая королева!

Сергей ухмыльнулся с ленцой.

– Ревнуешь, детка? Сегодня я клею только тебя!

– Что делать будем? – Саша удушила свою ревность, но решила вести себя, как капризная маленькая девочка. Сергею она нравилась, девушка чувствовала это, а остальные? Ну, что ж… Когда-нибудь он поймет, что Саша, на самом деле, и есть та, единственная и неповторимая!

Серега с Андреем переглянулись и загадочно заулыбались – явно что-то затеяли, слишком хитрые у них стали лица.

Саша вздохнула – Каролина запаздывала. Подругу могли не отпустить родители и тогда весь вечер пойдет коту под хвост.

Честно сказать, Саша уже почти жалела о том, что познакомила Андрея и Каролину.

Андрей, большой любитель девушек слегка за тридцать, большегрудых и хорошо зарабатывающих, почему-то повелся на Каролину, совсем молоденькую и глупенькую девочку.

С чего бы это? Явно не от большой и чистой любви.

Девчонкой Каролина была симпатичной, но не более, не красотка, да и на модель не тянула. Добро бы родичи богатые имелись, которым зять требовался – так, нет же, не водилось у родителей Каролины больших денег.

Обычная девочка, домашняя, милая.

Зачем она Андрею?

Разве что, для списка?

Каролина, естественно, купилась на сладкие речи, а Саша насторожилась – не в привычках Андрея тратить время и, главное – деньги, на бесперспективную телку. И вдруг…

К тому же, Андрей не афишировал своих отношений с юной девушкой – встречался с ней не часто и всегда украдкой, точно чего-то опасаясь.

Разумеется, Саша знала все из первых уст – у Каролины не было секретов от подруги и все происходящее, более зрелой и опытной девице, нравилось все меньше и меньше.

«А может, это любовь? – в который раз, взглянув на широкое, не очень красивое, но самоуверенное лицо приятеля, подумала девушка – Бывает же такое в жизни – любовь, с первого, рокового взгляда?» – и, подумав хорошенько, вздохнула глубже – Не тот случай!»

– Каролина идет! – подтолкнув задумчивого приятеля в бок, воскликнул Сергей – Привет, Каролина!

Та, заметив Андрея, расцвела яркой улыбкой, став такой хорошенькой, что у Саши даже сердце защемило.

В светлых, узеньких джинсиках, в топике, с крохотной сумочкой-рюкзачком, в виде мохнатого розового зайчика, Каролина казалась школьницей, решившей тайком от родителей сбежать на дискотеку. В легких спортивных туфлях, она двигалась грациозно, точно танцуя. Под тонкой тканью топика, как было известно Саше, Каролина скрывала большой, старинный серебряный крест, на толстой, черненой цепочке. Украшение ужасно нравилось Саше, но подруга почему-то стеснялась и прятала нестандарстную вещичку под одеждой. По мнению Каролины, украшение выглядело грубовато и вызывающе, но девушка любила его и дорожила им, как старинной семейной реликвией. К тому же, была одна особенность у этой необычной вещички – длинное, трехгранное лезвие, ужасно острое. Оно пряталось в узорчатые ножны и с первого взгляда никто не мог догадаться о том, что они хранят в себе острое жало клинка.

<1 2 3 4 5...7 >

На страницу:

Перейти

3 из 7