Хранитель талисманов 2

Юлия Давыдова

Хранитель талисманов II

Пролог

Двадцать три года назад

Ночной ветер раздувал пепел по подоконнику. Холодный, осенний, очень сильный, но одинокий и безрадостный.

Елена осторожно выглянула в окно и затянулась последней сигаретой. Сегодня на улице никого не было. Лавочки пустовали, потому что днём их щедро полил дождь, да и никто в здравом уме не пойдёт гулять в такую погоду. Жаль лето. Пока тепло, ночь не так опасна. Много народа, шумных компаний, больше света в окнах, люди дольше не спят. А сейчас снова придётся бежать от остановки до дома, покупать продукты сразу на неделю, чтобы потом лишний раз не выходить из квартиры.

Елена тяжело вздохнула, вспомнив о деньгах. Сразу задумалась, что из припасов можно доесть, чтобы не тратить последние. Она на цыпочках вернулась в комнату, легла на кровать и потрогала лоб сына. Горячий. Температура держалась уже три дня.

На прикроватной тумбочке осталась только одна упаковка антибиотика и витамины. Значит, деньги уйдут на лекарства. Елена опустила руку под кровать, достала начатую бутылку. Водка была нужна, чтобы обтереть Никиту и дать ему хоть какое-то облегчение.

– Один глоток, – молодая женщина быстро открутила крышку, глотнула и сморщилась.

«Народные средства, блин. И я ещё врач!» – расстроенно подумала она.

Ветер глухо подвывал под окнами. Елена, обняв сына, всё-таки задремала. Её давно мучила бессонница. Цветные сны возвращали в прошлое, в реальные события её жизни, и каждый раз Елена подскакивала на кровати с криком. Поэтому сейчас она научилась дремать. Едва сон начинал развиваться в сторону кошмара, она успевала проснуться.

Звук ветра внезапно стал громче, и сквозь него на мгновение проступил вой. Отчётливый, близкий…

Елена вскочила в тот же миг, но… в комнате по-прежнему горел ночник, и ветер тихо шумел за окнами. Молодая женщина несколько минут глубоко дышала, потом снова легла. В надежде, что вой ей приснился. Ведь такое бывало часто.

Никита зашевелился под одеялом, высунул маленькую ножку в синем носочке. Елена улыбнулась, обняла его и снова задремала, на этот раз до утра.

Серый рассвет разнообразили звуки дома. Жильцы проснулись, заиграло радио. Елена выпила кофе, покурила, потом разбудила Никиту и заставила поесть. Тот, конечно, что-то промяукал – вроде того, что он не хочет, но съел всё.

Сын вообще мало разговаривал. Только по делу. В лексиконе не было слова «хочу», что Елену и радовало и пугало. Чтобы ребёнок в четыре года ничего не хотел? Это странно. Голубые глаза смотрели чересчур осмысленно, и кивал он тоже разумно.

– Никита, мама не может отдать тебя в садик.

Кивок.

– Тебе придётся посидеть дома одному.

Кивок.

– Ничего не бойся.

– Не боюсь.

И на этом Елена понимала, что в дальнейшие объяснения можно не вдаваться. Сын всё прекрасно понял. А если не понял, значит, такие вопросы его принципиально не волнуют.

Вот и сейчас, она поцеловала Никиту в лоб, дала лекарства и велела идти спать. А в обед пообещала прийти. Сын улыбнулся ей и пошёл в комнату.

– Господи, спасибо тебе, – сказала Елена.

Если бы её ребёнок был, как все обычные дети, она уже застрелилась бы. Но её сын ничего не просил, не ныл, вися на ноге, не кричал попусту и понимал всё с первого слова.

Елена быстро оделась, закрыла дверь на оба замка и спустилась на первый этаж. Не доходя до площадки, остановилась. Через несколько минут её ожидания вышел сосед, а Елена мастерски изобразила удивление:

– Ой, Анатолий Юрьевич, доброе утро! Как это мы всё время с вами вместе выходим?

– Утро доброе, Леночка, – поприветствовал молодую женщину сосед. – Ну что, на автобус?

– Конечно!

* * *

Елена работала совсем недалеко, всего три остановки. Была больница подальше, намного интереснее в плане зарплаты, и там тоже требовался медицинский персонал. Но другой конец города…

Нет, Елена не могла туда пойти. Лимит времени для возвращения домой – пятнадцать минут. Нельзя долго светиться на улице. В конце рабочего дня она всегда поджидала кого-нибудь в холле, выходила только с людьми и сразу бежала к остановке на первый же появившийся транспорт. Особенно сейчас, когда Никита лежал с воспалением лёгких.

Этот день оказался не менее тяжёлым, чем все остальные. Тянулся долго и жутко раздражал Елену. В обед она вернулась домой, по дороге забежала в аптеку, магазин, накормила сына, дала лекарства и помчалась назад. Опоздала на три минуты, выслушала кучу претензий. Занялась делами, думая как бы ей лечь вместе с Никитой на лечение. Потеря в зарплате будет, а это совсем не хорошо. Бюджет и так пуст. Значит, работать.

Наконец, рабочее время закончилось, и с огромным облегчением Елена поехала домой. Сын сидел на кухне в момент её прихода и пил чай. Вернее, дул в воду, наблюдая за пузырями.

– Ты что, сам поставил чайник? – удивлённо спросила молодая женщина, вешая пальто.

– Буу-у… – ответил Никита.

Елена подошла, потрогала его лоб и спросила:

– Где градусник?

Никита вытащил его из подмышки.

– Тридцать семь и пять. Многовато, – вздохнула Елена. – Почему ты не в постельке?

– Надоело, – невозмутимо заявил ребёнок.

– А, – женщина засмеялась, – уважительная причина.

Она села рядом и взъерошила светлые волосы сына:

– Давай договоримся, что ты сам чайник не ставишь пока?

– Ладно, – ответил Никита.

Невозмутимость голоса внушала доверие.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Елена.

Никита обнял маму и удобно устроил голову на её грудь:

– Хорошо.

– Что будешь кушать? – задумалась Елена. – Сварить картошку или суп доешь?

– Мёд.

Сын смешно причмокнул губами. Наверное, вспомнил, как весь перемазался липкой жижей и долго слизывал лужицу янтарного цвета со стола. Пока Елена, конечно, не застала его за этим занятием.

– Малыш, мёда нет, – сказала она.

– Знаю, – грустно ответил Никита, и в его голосе прозвучала полная трагическая обречённость.

Елена усмехнулась, ещё посидела подумала и, наконец, решила, что сын сделал правильный выбор.

– Подожди, мой хороший, – вздохнула она, поднимая Никиту на руки и отправляясь с ним в комнату.

Там Елена спрятала сына под одеялом, велев притвориться мышкой. Никита сразу принял игру и затаился в складках постели, вообще исчезнув из виду. А молодая женщина, забрав из кошелька последние купюры, пошла к соседке наверх.

Мария Дмитриевна открыла дверь на долгий звонок:

– Чего Леночка?

Та протянула ей деньги:

– Дайте мёда, на сколько хватит.

Елена спустилась на свой этаж, держа полный до краёв стакан, как золотой слиток, и замерла, взглянув на приоткрытую дверь квартиры. Она плотно закрыла её, выходя. Никакой сквозняк не смог бы её открыть, а Никита очень послушная и тихая мышка. По крайней мере, пока в её образе.

Неужели за три минуты её отсутствия кто-то залез?! Так тихо, так быстро?! Елена встала на цыпочки и просочилась в прихожую, не издав ни звука.

Из комнаты раздавался мужской голос.

– И как же тебя звать? – спрашивал он.

– Я мышка, – вполне честно отвечал Никита.

– Вот как? – мужской голос был приятным и весёлым. – Именно так ответил бы настоящий волк. А чего такой горячий?

– Воспаление.

Елена осознала тот факт, что понять горячий ты или нет, можно только потрогав, и страх очень быстро сменился на ярость. Кто посмел дотронуться до её ребёнка?!

– Так ты, мышка, болеешь? Ну что же, давай-ка выпей лекарство, – раздалось из комнаты.

И молодая женщина ворвалась в неё со стаканом наперевес, но… застыла, увидев картину. На диване сидел Никита, свесив ножки, и улыбался, а напротив него на полу расположился мужчина в светлой рубашке и брюках. Чёрная куртка лежала рядом с ним на коврике, а сам он держал перед мальчиком какую-то склянку с красной жидкостью, и по комнате расходился аромат малины.

На поток воздуха, внесённый Еленой, незнакомец обернулся. Оказался симпатичным, а когда встал, ещё высоким и широкоплечим. Женщина невольно отступила. Против такого противника ей точно не выстоять.

– Здравствуй, Елена, – незнакомец улыбнулся.

У него была очень приятная улыбка. Показались ямочки на щеках.

– Знаете меня? – Елена строго оглядела мужчину. – Вы кто?

– Я родственник, меня зовут Иван.

– Я вас не знаю.

– А я не твой родственник, – незнакомец сказал это насмешливо и кивнул на Никиту: – Я его дядя.

Ребёнок как раз засунул нос в баночку с красной жидкостью.

– Никита! Не пей!

Иван успел подхватить склянку, потому что от вопля мамы мальчик отбросил её от себя.

– Уходите! – Елена рассердилась и испугалась одновременно.

Иван отрицательно покачал головой и снова сел на коврик перед кроватью:

– Не бойся, я просто в гости.

– Я о вас никогда не слышала! – голос Елены задрожал.

– И я о тебе мало знаю, – улыбнулся Иван. – Давай познакомимся?

– Вон! – крикнула женщина в панике.

От напряжения ноги стали ватными, и стакан начал оттягивать руку своим весом.

– Ладно, сначала я, – почти ласково произнёс мужчина. – Меня зовут Иван Рилевский. Я отцу твоего сына приходился четвероюродным братом. Далёкие связи, конечно, но роднее никого нет. Так что Никите я дядя.

– Четвероюродный? – прошептала Елена.

– Да.

– Зачем ты пришёл?

– Я думаю, помочь.

– Мне не нужна помощь!

Иван встал, а Елена от страха выронила стакан.

– Я тебя понимаю, – кивнул Рилевский. – Ты уже четыре года прячешься. С того момента, как убежала из роддома.

Он сделал к женщине шаг:

– Наверное, у тебя есть причины так поступать, а мне пока доверять не за что.

– Откуда ты знаешь? – едва выговорила Елена.

От страха губы просто отказывались ей подчиняться. Она ждала резкого движения незваного гостя, уже готовясь отбиваться, бежать на кухню за ножом…

Иван поставил баночку на тумбу.

– Это и правда лекарство, – спокойно произнёс он. – Очень хорошее, сразу поможет.

И, забрав куртку с пола, не торопясь направился к двери.

– Я там гостинцы привёз, – между делом заметил он. – Только не выбрасывай. Сама не будешь, отдай кому-нибудь.

Это Рилевский сказал уже из подъезда, и его удаляющиеся шаги заставили Елену подскочить к двери и захлопнуть её. Она сразу же побежала на кухню посмотреть в окно. Возле дома «родственник» сел в УАЗик, минут пять прогревал двигатель, но Елена даже не сомневалась, что он смотрит в её окна. А потом он уехал. И только тогда женщина опустилась на стул.

Её трясло ещё полчаса, но постепенно разум взял верх. Она вспомнила, что надо кормить сына и посмотрела на четыре раздутых пакета на кухонном столе. Стала разбирать их. И по мере того, как на столе выкладывались горками продукты, у Елены начала появляться мысль, что она, наверное, не всё правильно поняла. Хотя это лучше, чем ошибиться в самом начале. Если ты жертва, секунда промедления стоит ровно столько, сколько вся твоя жизнь в целом.

Елена давно усвоила это правило выживания и сейчас не пожалела о том, как встретила в квартире незнакомого мужчину. У неё были все права на грубость.

Но содержимое пакетов всё равно приятно радовало. Иван, похоже, скупил всё, что попалось на прилавках и даже привёз что-то домашнее. Аромат сладких пирогов обнял кухню. Елена с сомнением достала один, откусила кусочек и застыла. Волшебно растаявший на языке, он вдруг унёс её в незнакомый бревенчатый дом с жаркой печкой. Там румянилось сладкое тесто, на столе, покрытом вышитой скатертью, стояли чашки с ягодами и кувшины с молоком…

– Мам!

Голос сына вернул молодую женщину в реальность, и она вздрогнула. Видение растаяло, оставив чувство летнего тепла и волшебного света, наполнявшего тот чудесный дом.

– Вкусно, – заявил Никита и поставил на стол пустую узорную баночку.

Елена шёпотом выругалась. Как же она забыла про так называемое лекарство?! На лице сына играла улыбка и появился румянец. Елена положила руку на его лоб, подумала и взяла градусник. Через несколько минут убедилась окончательно, что температуры нет.

– Это не возможно, – сказала она сама себе, понюхав остатки напитка, от которого исходил сильный и очень приятный запах малины.

Никита уселся за стол и тоже начал разбирать еду. Просто играл с кучей предметов разных форм и размеров. Елена внимательно следила за ним, думая вызывать скорую или нет. Кто знает что было в этой склянке? Может, медленный яд?

– Я свихнулась, – наконец призналась себе женщина. – Меня давно пора лечить, а я скрываюсь. Ну пришёл к нам родственник, может, и правда родственник.

Елена постаралась точно вспомнить всех, кого знала со стороны своего мужа Ярослава. Среди них не было никакого Ивана Рилевского. Даже никогда не упоминали. Но с другой стороны, все, кого она знала, мертвы. Все довольно страшной смертью. А он очень, очень дальний. Может, его не нашли? Хотя могут. А он тут…

Елена похолодела. Если Иван действительно тот, за кого себя выдаёт, то ему очень опасно находиться рядом с ними. Его тоже убьют! Если, конечно, он не один из тех…

Женщину опять затошнило. Несмотря на то, что этим воспоминаниям было четыре года, они, похоже, намертво закрепились в её голове. И никакому времени не удастся хоть чуть-чуть, хоть каплю смазать их.

– Мам, – позвал Никита, вытряхнув из пакета пачку денег.

У Елены возникло ощущение нереальности происходящего. Может, Иван дьявол? Хочет купить душу? Платит едой и деньгами. Так может… продать? Да уж, если он убийца, то очень странный.

* * *

Следующий день был таким же хмурым. Елена не находила себе места на работе и даже выбежала на пять минут пораньше. Но по закону подлости долго не было автобуса, так что она успела порядком замёрзнуть и понервничать на остановке.

Когда приехала, уже стемнело. До дома оставалось метров двести, и молодая женщина мчалась на всех парусах. Сердце вздрагивало всё сильнее. На улице совсем никого. Холодно, дождь.

Елена понимала, что нельзя просто мчаться вперёд, надо оглядываться по сторонам, только так вовремя увидишь опасность. Но страх был сильнее разума, и она почти бежала, думая только о крыльце своего дома.

Параллельно её дороге тянулась освещённая аллея. Свет фонарных столбов горел тускло, но фигуру человека всё же обозначил…

Елена, заметив его, резко остановилась, и по спине пробежал холодок. Человек стоял неподвижно, наполовину скрываясь за столбом. Непонятно было, куда направлен его взгляд, но движение головы последовало за Еленой. Это мог быть пьяный парень, отдыхающий у столба, пока его сильно укачивает, или трезвый парень, ожидающий девушку на свидание, или же… охотник, поджидающий добычу.

Елена стояла. Осветив столб, вспыхнуло синее пламя, и уже совсем другая тень скользнула в темноту. Наверное, человек, увидевший это впервые, испугался бы, но и всё же испытал бы интерес. Из-за простого любопытства или каких-то фантастических предположений.

Только Елена уже видела это. Четыре года назад. Поэтому она знала: если у тебя ещё есть ноги – беги!

Туфли отлетели в стороны. По мокрому асфальту она бежала босиком, не чувствуя ни боли, ни холода. Мелькнули яркими пятнами окна домов, словно мираж появилось крыльцо…

– Лена! Стой!

Чьи-то сильные объятия внезапно поймали её в тиски.

– Да что с тобой?

Иван, наконец, зажал женщину так, что она уже не могла пошевелиться, только с безумным страхом смотрела на аллею. Но там никого не было.

Рилевский отпустил её:

– Ну всё? Ты от кого так неслась?

Елена постояла ещё секунду и медленно сползла по руке Ивана, отчаянно шепча:

– Нельзя терять сознание.

А оно ей уже не подчинялось, исчезая во тьме.

* * *

Елена очнулась через несколько минут в квартире. Сразу попыталась вскочить, но Иван удержал её.

– Не так резко, – улыбнулся он, – голова закружится.

Никита стоял рядом, держась за длинные мамины волосы. Она быстро прижала сына к себе.

– Что ты здесь делаешь?! – Елена всё-таки подскочила. – Как вошёл?

– Пришёл снова в гости, – пожал плечами Рилевский. – А ключи у тебя в кармане были.

Молодая женщина наконец осознала, что сидит на диване, а из одежды на ней только рубашка, но нижнее белье, правда, на месте.

– Ты меня раздел?! – Елена грозно встала.

– Ой, только не бей, – Иван, смеясь, закрыл голову руками. – Ты вся мокрая была и ноги в крови.

Елена посмотрела вниз. Поняла, почему у неё такое странное ощущение – обе ступни были в перевязке. Она же бежала без обуви.

– За мной гнались, – прошептала Елена и замолчала.

Рилевский вопросительно смотрел на неё, но женщина не смогла продолжить. Как можно сказать: за мной гнался оборотень?

– Я долго без сознания? – спросила она.

– Минут сорок, – ответил Иван. – Пока ты спала, мы начали ужинать.

– Что? Ты… ты… – возмущённо залепетала Елена.

Рилевский поднялся с пола:

– И еда там остывает, пойдём.

Елена дар речи потеряла. Слов не было как-то назвать такое поведение. Это была даже не наглость! Какой-то мужчина спокойно входит к ней в дом, играет с Никитой, даёт ему какие-то лекарства без спроса, а теперь ещё кормит ужином, а её раздевает в придачу!

При этом сам такой… Следующая мысль отвлекла Елену от первой в пользу Ивана. Трудно не назвать его симпатичным. Даже красивым. И эта фигура – крепкая, грациозная в движении, прямая осанка. Такой человек должен быть привыкшим смотреть свысока, но нет! Он просто образец простоты и добродушия. Настолько образец, что может позволить себе без колебаний пойти и приготовить ужин на чужой кухне.

Елена сделала осторожный шаг, стараясь не тревожить повязку на ступнях.

– Я тебя отнесу, – предложил Иван.

Елена погрозила ему пальцем:

– Только дёрнись!

– Не сердись, – Рилевский, наблюдая за ней, засмеялся. – Святые духи, я свою жену так не уговаривал.

– У тебя есть жена? – Елена остановилась.

– Да.

«Обидно», – молодая женщина вовремя удержалась и не сказала это вслух.

– Она у меня чародейка, – весело добавил Иван, поднимаясь. – И меня волшебничать учит, только не сильно у меня получается.

Он взял Никиту за руку и, дружно шагая рядом, они вместе пошли за Еленой. На кухне Рилевский поставил перед ней тарелку, положил картошку с курицей и подвинул салат:

– Я не повар, так что не придирайся.

Никита потянулся к Ивану ручками, и тот, сев на табуретку, поднял мальчика к себе на колени. Елена взирала на эту картину с непониманием и недоверием.

– Никита, иди к маме, – позвала она.

Ребёнок коротко ответил «нет» и остался с дядей.

– Никита! – Елена занервничала. – Иди сюда.

– Ладно, Никит, – Рилевский сам отпустил его, – иди к маме.

Елена прижала сына к себе и посмотрела на картошку в тарелке, источающую горячий вкусный аромат. С минуту молча наблюдала, как стекает золотистыми каплями тающий кусочек сливочного масла и, наконец, сказала:

– Я тебе не верю.

– И правильно, – Иван, щурясь смотрел на неё. – А почему?

– Почему? – Елена сверлила его взглядом. – Убили всю вашу семью. Ярослава, его мать, отца, его родного брата, даже бабушку. Ты что, не знаешь об этом?

Голос женщины был спокоен, но подрагивающие руки выдавали напряжение:

– Их в буквальном смысле разорвали на куски!

– Знаю, – кивнул Иван. – Послушай, я жил очень далеко отсюда, связи были почти утеряны, но…

– Но? – Елена ждала.

– Я отправился на поиски совсем недавно, – вздохнул Рилевский. – Нашёл всех погибших по некрологам. Сначала своих маму и отца…

Женщина вздрогнула, удивлённо глядя на него.

– Потом искал двоюродных, троюродных, – продолжал Иван, – и да, даже четвероюродных братьев и сестёр. Я искал всех. А потом нашёл тебя. Помнишь друзей Ярослава? Павла, например?

– Да, – Елена вздрогнула.

Такой друг и правда был.

– Я говорил со всеми, кто знал вас, а все говорили о тебе, – рассказывал Рилевский. – И о том, что ты родила в день трагедии и исчезла. Твои родители ничего не объяснили, кроме того, что ты им звонишь иногда и просишь тебя не искать. Лена, я уважаю твоё желание быть ненайденной, – Иван внимательно смотрел на неё, – но вы мои единственные родные. Я очень рад, что нашёл тебя. Надеюсь, ты поймёшь это и не убежишь от меня.

Елена резко встала и посадила Никиту на стул.

– Если ты знаешь, что случилось с твоими родственниками, почему ты так спокоен? – спросила она. – Тебя не посещала мысль, что это неспроста?

– Конечно, – Рилевский невозмутимо пожал широкими плечами, – но я пока жив.

– Вот это меня и пугает! – Елена наконец сорвалась. – Ты ведёшь себя не как член семьи! Ты не боишься!

Она следила за выражением лица Ивана и боялась сейчас, в этот самый момент увидеть то, что не убедит её – сомнение или волнение. То, что выдаст его, докажет его причастность.

– Никита их кровиночка и посмотри на нас! – нервно сказала Елена. – Я бегаю уже четыре года, и моя жизнь ад, но ты!.

Рилевский внезапно встал, и женщина замолчала, испугавшись, что обидела его, но он лишь показал на Никиту:

– Давай-ка мы сначала уложим спать богатыря.

Иван поднял ребёнка и понёс его в спальню. А Елена открыла форточку и закурила, слушая, как Рилевский что-то тихо рассказывает её сыну. Тот смеялся, даже что-то отвечал. Определённо, Никите новый родственник нравился. Наконец, голоса в комнате стихли, а Иван вернулся на кухню.

– Нам надо уехать, – Елена встретила его этими словами, когда он вошёл.

Рилевский кивнул:

– Хорошо. Куда?

Женщина выдохнула дым и молча оглядела родственника.

– Я на твоей стороне, – произнёс он насмешливо.

– Я этого не знаю, – серьёзно сказала Елена.

– Что же мне сделать? – спросил Иван. – Чтобы ты мне поверила.

Елена хмыкнула. Она и сама не знала ответа на этот вопрос.

– Я хочу помочь, – мягко заверил Рилевский. – Лен, позволь мне.

– Тебе надо уходить, – вздохнула Елена, – как можно дальше. Эти твари, кажется, нашли нас. Если мне не показалось.

– О ком ты? – нахмурил брови Иван.

– Я не знаю, – женщина вздрогнула. – Не знаю, кто они. Они убили семью моего мужа. И они не люди. Сначала выглядят, как мы, а потом превращаются…

Елена замолчала. Рилевский ждал ещё мгновение, а потом подошёл к ней и обнял. Как Елена не хотела потерять контроль сейчас. Превратиться в плаксивую куклу на глазах у человека, уже глубоко ей симпатичного, и которому она всё ещё не доверяла. Потому что только эта привычка – никому не верить, сохранила жизнь ей и её сыну. Но как сильны были эти объятия…

Елена не видела, а Иван, прикоснувшись к ней, что-то прошептал, не потревожив звуком воздух, зато ощутила, как успокаивается биение её сердца, и всегда холодные пальцы рук теплеют. Сознание окутала приятная дымка. Словно заклинание Ивана отделило от неё страх и недоверие.

Елена положила голову на его грудь и всё-таки призналась:

– Я убегала от оборотней всё это время.

Это были слова, после которых можно было ожидать всего – смеха, вызова бригады скорой помощи из ближайшей психбольницы, но…

Рилевский наклонился к её уху и произнёс:

– Никто тебя больше не обидит.

Елена подняла на него глаза.

– Я не сумасшедшая, – прошептала она, – это правда…

– Никто, – твёрдо повторил Иван.

Елена застыла, испытывая странное ощущение. От Рилевского исходила сила не только физическая. Взглянув впервые по-настоящему в его глаза, она вдруг поняла, что они очень похожи с глазами Никиты. Тот же наполненный тёмно-голубой цвет в чёрном обрамлении густых ресниц. Но за этим невинным цветом виделся блеск, которого пока не было у её сына, словно душой Ивана была сталь, излучавшая жаркое тепло кузнечной печки, в которой она закаливалась.

– Ты действительно хочешь помочь? – с надеждой спросила Елена.

– Хочу, – Рилевский смотрел на неё с улыбкой.

– Спасибо… – прошептала женщина.

Иван наклонился и поцеловал её в лоб:

– Не за что.

* * *

Утром Рилевский отвёз Елену на работу, вечером встретил. На следующий день соседи уже спрашивали, что это за приятный молодой человек? Это даже льстило Елене.

Вечером за ужином она попыталась расспросить Ивана о его жизни, но он просто мастерски уходил от прямых ответов, отвечая что-то общее. В итоге Елена так и не поняла где конкретно он живёт и чем занимается. Но добродушие Рилевского притупляло её хорошо натренированное внимание.

Елена знала, что это зря, что её должно настораживать отсутствие полной информации, но впервые за четыре долгих года она позволила себе переложить хотя бы малую долю своей тревоги на плечи другого человека, и это с лихвой компенсировало всё.

Иван сказал, что приехал ненадолго и скоро уедет, но на следующий день он остался, а потом ещё на один. Дата отъезда всё переносилась, и вот уже неделю его присутствие согревало Елену.