Крик смерти на мосту

Франк двигался медленно, чтобы не сбиться с пути. Каждые десять шагов он сверялся, в правильном ли направлении идёт. Вот уже десять минут он скользил по ледяному насту, как вдруг земля слегка задрожала и послышался громкий раскатистый шум.

– Поезд, – произнёс он.

Железная дорога

Грохот сначала приближался, а затем стал отдаляться в сторону. Значит он был на верном пути. Спустя пять минут деревья расступились и перед ногами образовался тёмный ров, за которым просматривались три полотна железнодорожных путей с кучами снега по обочинам. Похоже, что прошёлся локомотив, оснащённый снегоочистительным оборудованием. В темноте спуск был затруднителен. Неизвестно, куда можно скатиться, к тому же поверхность обледенела. Он сел на вершине склона и скатился на спине быстро вниз, задев плечом ствол дерева. От сильного удара перехватило дыхание. Он остановился, чтобы отдышаться.

Приближающийся лязг металла заставил насторожиться. Нужно было найти место, чтобы как можно лучше спрятаться. Вдали железнодорожного полотна появился любопытный агрегат: полу-локомотив, полу-снегоочиститель. Он двигался медленно, около пятнадцати километров в час. Франку ничего не оставалось, как прижаться к ледяной насыпи, прячась в кустарнике акации, насаждённой вдоль железной дороги. Перед ним с ужасным скрежетом проехала довольно ржавая посудина, разбрасывая снег по обе стороны от стального плуга. В передней части локомотива, освещённого внутри, он увидел двух мужчин, ведущих этот агрегат. Один из них чумазый подбрасывал в топку брикеты угля. Второй в капюшоне и очках следил за работой снегоочистительного ножа. Слишком занятые свои делом, они проехали мимо, даже не обратив на него внимания. Чёрный от копоти дым окутал локомотив. Угольная пыль вырывалась наружу, перемешивалась со снегом и оседала на землю. Франк подождал, пока необычная машина удалилась, и продолжил свой путь.

Когда шум снегоуборочного локомотива стих, он отчётливо услышал лай собак где-то вдали. Теперь он был уверен, что охота началась, и собаки преследовали именно его. Без колебаний он бросился вниз от железнодорожного полотна. Скатившись по склону с налипшим на одежду снежным комом, он встал, постучал себя по бокам, чтобы сбить снег, и увидел дорожку, бегущую вдоль путей.

Он бежал минут пять, как вдруг почувствовал свист пули, пролетевшей у правой ноги и взрыв ледяных частиц впереди. Звук детонации он услышал спустя лишь мгновение. В него стреляли! Он нырнул в темноту, проскользнув в тёмное углубление маленького грота, образовавшегося в дорожной насыпи. Он так легко не сдастся. Время текло медленно, как капли в клепсидре, водяных часах.

Под прикрытием обледенелой ниши, он начал приходить в себя, анализируя ситуацию. Он прочно стоял на ногах, лёгкие жадно поглощали холодный воздух, его ноги уже перестали дрожать, значит его не задели. Ему показалось, что он увидел тени склонившихся людей сверху насыпи. Чтобы показать, что он вооружён и не питает никаких иллюзий, он прицелился и выстрелил в фигуру сверху. Как штормовой порыв прогремел выстрел в ночи. Лай собак сразу стих, только повизгивание напоминало об их присутствии.

Франк не знал, где находился. Просторная белая равнина простиралась до самого горизонта, приобретая формы и цвет снежного покрывала. Он резко вырвался из своего укрытия и побежал, выстрелив снова. Ему показалось, что он слышал гневные проклятия, уносимые ветром. Он, как сумасшедший, устремился в ночь, понимая, что перед ним поворот полотна железной дороги. Только пробежав километр, он осознал, что никто не собирался преследовать его, бегущего по низовью оврага.

В конце поворота перед его глазами расстилалась плоская белая равнина с тёмными вкраплениями еловых и берёзовых рощиц. Вместе с ними водоёмы и замёрзшие болота образовали полупрозрачное лоскутное одеяло, покрывающее землю в это холодное время. Франк знал, что его преследователям придётся сделать большой крюк, чтобы найти и нагнать его. Он замедлился, успокоился и восстановил дыхание. Ночь всегда была его союзником.

Теперь железная дорога проходила через череду небольших мостов, пересекая замёрзшие болота. Стволы и ветки деревьев, попавшие в топи, сковало льдом. Его шаги по шпалам резонировали над этим безмолвным пространством. Снежная пыль формировала белую дымку, окутывающую металлические конструкции, архитектура которых в темноте приобретала форму доисторических монстров. Ночь стирала все детали, оставляя место воображению.

Куда он двигался всё это время? Большими шагами в неизвестность. На ходу он выудил бутылку водки из рюкзака и сделал большой глоток. Вгрызся зубами в оставшуюся буханку хлеба, дожевал ветчину и последние варёные яйца. Насытившись, он ускорился, перебирая пробегающие под ногами шпалы. Он участвовал в этой гонке против смерти, не смотря на синяки и травмы, полученные от падений. Всё тело мучительно ныло.

Вдруг в темноте он заметил две яркие точки. Они были похожи на две мерцающие звёздочки на чёрном пространстве, распростёртом над снежно белым полосатым ландшафтом. Он не знал, как долго двигался вперёд. Его ягодицы одеревенели от холода, на плечи будто давил бетонный блок усталости, головная боль терзала череп, а изодранные ступни причиняли ужасные страдания. Франк почувствовал, что засыпает на ходу. Нужно было найти место для отдыха. Две светящиеся точки в ночи придавали ему силы. Если есть свет, значит там живут люди. Значит можно выспаться в укромном месте.

Услышав шум приближающегося поезда, он полностью очнулся от полудрёмы. Он спрятался за снежный сугроб, прижавшись к земле. Уже с расстояния он понял, что это локомотив-снегоочиститель вновь возвращается на путь, сопровождаемый громким пыхтением и клубами дыма. Из-за сугроба он опять увидел тех же двух мужчин за тем же занятием.

Франк с трудом привстал, так как промёрз до самых костей, хотя сознание было затуманено будто после хорошо выпитого алкоголя. Две звёздочки в ночи превратились в множество. Прямо перед ним недалеко от железнодорожной насыпи можно было различить спящие под снегом здания фермы. Ускорив темп, ему удалось согреться. Прямо перед фермой он увидел дорогу, по краям которой ютились деревенские избы. Трубы домов попыхивали дымком, поднимающемся над черепичными крышами. Сквозь открытые ставни было видно освещённые подоконники.

Через небольшой переезд, в свете одинокого фонаря, он вышел на деревенскую дорогу. Вдруг из второй избы вышел по-зимнему одетый человек и поприветствовал его какими-то словами. Франк повторил его жест, кивая головой, а затем обогнал быстрыми шагами, не желая демонстрировать, что он не знает местного языка.

Он быстро дошёл до конца улицы, которая заканчивалась перекрёстком. Просто наугад повернул налево, так как услышал за спиной снежный хруст шагов. Это был человек, которого он обогнал. За небольшой площадью, окруженной цепями, соединяющими цементные площадки, ему представилась церковь. Перед церковью стоял памятник погибшим во время войны, с полустёртыми золотыми буквами, едва видными из-за снежных заносов. Он подошёл к храму с куполами. Это была православная церковь, ярко освещённая снаружи и сияющая золотом куполов, несмотря на плохую погоду.

– Именно то, что мне нужно, – подумал он.

Он пересёк площадь, поглядывая через плечо, не следует ли за ним кто-нибудь. Никого.

Православная церковь

Повернув ручку боковой двери, Франк вошёл в церковь. Несмотря на внешнее освещение, внутри было темно. Он врезался в ряд выставленных в центре сидений. Один из стульев упал на пол с грохотом, резонируя в трансепте под куполом. В темноте он нащупал спинку, схватил и поставил стул на место. Падение не вызвало реакции. Внутри церкви было сыро и холодно, но к счастью, никого не было.

Франку показалось, что он увидел нечто похожее на исповедальню в укромном месте, где можно было укрыться. Это был большой резной шкаф, именуемый малой ризницей в православной церкви, где хранились облачения священников. Он зашёл в ризницу и попал в своего рода хранилище церковной одежды, затерянной под плотно прилегающими вешалками. Раздвинув вешалки, он снял часть одежды, набросив на себя, чтобы согреться. К задней стенке было приставлено сиденье со спинкой. Усевшись подальше от посторонних глаз, он тут же заснул. Вновь возникло лицо Царицы, парящей вокруг него и угрожающей всем своим видом.

Преследующим охранникам вряд ли придёт в голову искать его в церкви. Ему ничего не оставалось делать, как ждать, расслабиться и поспать, воспользовавшись моментом затишья. Надо было подумать, что делать дальше. Если бы не сон, шести часов, проведённых в кладовке с одеждой, было достаточно, чтобы сойти с ума. Франк больше не мог оставаться в замкнутом пространстве. При свете дня его разбудил шум. Поп, облачённый в позолоченную ризу, вошёл в церковь. К счастью, он не добрался до ризницы, которую самонадеянно оккупировал Франк. Он зажёг дюжину свечей и в мерцающем блеске слабого огня начал молиться с песнопением. Так он обошёл все иконы в позолоченных окладах, задержавшись подольше у одной, изображающей мадонну с младенцем. Похоже, верующие не очень торопились на мессу. Без сомнения, их удерживала по домам непогода, сильная вьюга и сугробы снега.

Где-то через час священник ушёл, завернувшись в длинную чёрную накидку с высоким воротником, скрывающим длинную седую бороду. Было холодно и голодно. Очень хотелось есть, так как он растягивал продукты, что оставались в рюкзаке. Ноги от неподвижного сидения в деревянной ризнице затекли и окоченели. Он начал злиться, что не мог выйти из укрытия, так как стали прибывать прихожане, а свет сквозь витражи начал заливать помещение. Сначала вошёл мужчина, затем группа пожилых женщин.

Пожилой мужчина в пальто с меховым воротником держал в руке шапку. Он встал на колени в десяти метрах от ризницы, где прятался Франк, и будто окаменел. Уж не умер ли он от холода, застыв в таком положении, подумал Франк. Его неподвижность, продиктованная верой, казалась умопомрачительной, похожей на безумие. Стайка молодых женщин, щебеча, появилась в церкви. Они заняли боковую часовню и начали петь в несколько голосов. Часовенка, где пели женщины была прославляла Богородицу, чья деревянная раскрашенная статуя находилась в центре в окружении пластиковых цветов. Франк осторожно отодвинул красную занавеску посмотреть, что происходило внутри. Мало-помалу прихожане, помолившись, покидали церковь.

Наступили сумерки. Сквозь окна пробивался свет уличных фонарей, тускло освещающий алтарь. В голубом освещении особенно была привлекательна богоматерь с младенцем в золотом окладе. Входная дверь издала приглушённый звук, проводив последнего посетителя. Он остался один в церкви. Вздох облегчения вырвался из груди.

Франк вышел из своего укрытия. Ноги полностью затекли, тело было скованно. Он сделал несколько упражнений, чтобы вернуть телу гибкость. Затем вернулся в своё убежище, достал последнюю бутылку водки из рюкзака и сделал большой глоток. Оставшуюся провизию, хлеб и холодное мясо, он проглотил сразу же, запивая алкоголем.

– Нужно раздобыть еду, – пробормотал он, глядя на дно рюкзака, а затем мысленно прибавил. – Также выработать стратегию, как выбраться отсюда. Меня преследуют люди, наёмники, чтобы убить. Я в незнакомой мне стране, в неизвестном месте.

На землю опустилась ночь. Уличные фонари потухли. Глубокая тьма накрыла церковь. Он было собрался выйти из убежища, чтобы продолжить путь, как слабый шум напряг его внимание. Кто-то осторожно открывал боковую дверь. Сквозь образовавшееся отверстие просочился луч фонарика. Быстро пробежавшись по отштукатуренным стенам, он остановился в центре алтаря. Расплывчатый силуэт, плохо различаемый за лучом фонаря, сказал кому-то другому на неизвестном Франку языке:

– Я іду вакол царквы, вы ніколі не ведаеце, сабакі паказваюць, што кірунак.

Второй что-то проворчал в ответ, и свет второго фонарика заплясал на стенах каменной обители. Франк бросился в задний угол своего укрытия, надел рюкзак и достал пистолет из кармана пальто.

Две тени блуждали внутри святилища, тщательно осматривая помещение. В какой-то момент лицо одного осветилось светом фонаря. Это был человек средних лет, похожий на чиновника, в очках толстой роговой оправы, которые сидели на носу как две большие лупы. Казалось, он раздражён и с нетерпением ждал окончания поиска.

Франк почувствовал прилив ненависти. Среди них могли быть те, кто пытал его и смеялся, когда измывались над его телом. Мысль о мести не давала покоя. Он мог бы избавиться от двух типов сразу выстрелом в голову, но шум детонации мог привлечь внимание других преследователей. Он вспомнил про широкий кухонный нож, что прихватил из комнаты охранника. С одним он бы справился, но их было двое. Они разделились и пошли каждый вдоль противоположной стены. Высокие стены церкви были украшены сверкающими окладами, освещёнными светом от витражных окон, изображающих библейские сцены: голубой пастух, пасущий стадо овец, распятие Андрея Первозванного на косом кресте и какой-то святой старец с бородой, держащий в руке церковный посох.

Франк притаился у выхода ризницы. Это не оставило шансов первому парню. Он неожиданно набросился сзади, приставив дуло револьвера к затылку и выстрелил в голову. Тело обмякло и Франк почувствовал на руке липкую кровь. Быстро развернувшись, он прицелился в центр, откуда исходил второй луч света, и снова выстрелил. Схватив за воротник пальто первого, он удержал его от шумного падения. Тело тихо сползло на пол.

Второй успел удивлённо обернуться, прежде чем обрушился на металлический церковный канделябр с уже потухшими свечами. Казалось, в церкви раздался раскат грома. Не теряя ни минуты, он рванулся к выходу и встал как вкопанный. Две немецкие овчарки перед входом были привязаны к бетонным перекрытиям. Они готовы были разорвать его в своём неистовом лае.

Он бросился через площадь вниз по улице напротив церкви, преследуемый собачьим гвалтом. В какой-то момент он хотел вернуться, чтобы пристрелить собак, и тем самым обезопасить себя от дальнейшего преследования с более быстрым и неизбежным результатом. После небольшого потепления снег стал грязным. Улица была чёрно-белой, более грязной, чем где-либо ещё. Небо затянулось серой плёнкой. Два тусклых уличных фонаря освещали улицу. Снегопад продолжался и затруднял видимость. Стрелки общественных часов показывали десять сорок пять. Люди попрятались по домам, сохраняя тепло и стараясь не выходить наружу. Казалось, раздирающий лай двух собак никого не беспокоил. Рассыпанная на асфальт соль сначала превращала упавшие хлопья снега в грязную жижу, а затем холод быстро сковывал месиво льдом, опасно скользким под падающими хлопьями снега.

Франк удалялся как можно быстрее, стараясь не упасть и не свернуть себе шею. В спину подгонял удаляющийся лай собак. Холод и голод деморализовали и раздавили его. Мрачное настроение сменилось приступом отчаяния. Оставив позади себя жилые дома, он побежал по какому-то проспекту, что привёл его в промышленную зону. Он заметил здания, увенчанные заводскими трубами.

Чуть поодаль три магазина были открыты, не смотря на позднее время. Жёлтые круги света из окон отражались на грязном снегу. Он бы купил еды в одном из них, но осторожность останавливала. Он не говорил на их языке. Вдалеке на расстоянии трёх-четырёх сотен метров, пересекая автодорогу, проскрежетал состав. В ореоле белого тумана локомотив окутывал паром кучи чёрного угля, нагруженного в вагоны, следующие друг за другом.

Состав пересёк дорогу по деревенскому ровному настилу без ограждения. Красный свет на светофоре указывал на запрет пересечения железной дороги. Движение было невозможным, и ни одна машина не рискнула тронуться с места. На против у небольшого магазинчика выстроилась маленькая очередь из женщин, плечи которых были покрыты чёрными шалями. Маленькая девочка с замёрзшими ногами, обутыми в войлочные сапоги, под названием валенки, перетаптывалась на месте, пытаясь согреться. Снег валил не переставая. Наверное, выпало сантиметров пятьдесят. По обе стороны дороги лежали сугробы. Они скапливались повсюду у стен домов и любых препятствий. Идти по улице становилось опасно, как по скользкому катку.

Франк натянул пониже козырёк бейсболки, поправив под ней балаклаву. На душе слегка потеплело при мысли, что он предусмотрел необходимость в тёплой одежде заранее. Сильный ветер обжигал лицо. Он сунул руки в карманы, чтобы ощутить ободряющую прохладу своего оружия.

Вокзал

В конце проспекта фары быстро приближающегося автомобиля осветили грустные стены домов с маленькими окнами и закрытыми ставнями, а затем серую ограду завода. Слабое освещение уличных фонарей сильно удлиняло тени на земле. Франку едва-едва удалось отпрыгнуть в сторону в сугроб снега. Он чуть не вывихнул себе лодыжку, но вовремя сгруппировался и мягко приземлился на сугробе. Мимо него промчался чёрный автомобиль, шипя колёсами по мокрой жиже. В салоне просматривалось четыре силуэта. Похоже, они даже не заметили сидящего парня в грязном сугробе у дороги. Это была первая машина, которую Франк видел так близко с тех пор, как сбежал с места пыток.

Серые тени перемещались по улице. Несколько прохожих спешно обогнали его, закутанные в тёплую одежду. Бульвар и вправду был жутким. Его высокие стены скрывали заводские склады и железнодорожные пути. Перед ним вырос металлический мост, по обе стороны которого разбегались рельсы к заводским корпусам. Обочины дороги были очищены. Когда Франк оказался на самой вершине моста, под ним как раз проходил товарный поезд. В голове мелькнула моментальная мысль прыгнуть вниз на какой-нибудь вагон, несмотря на приличную высоту. Но его сразу бы заметили, как тёмное пятно на заснеженных вагонах.

Он обернулся посмотреть, что происходило на мосту. Всё было спокойно. Один парень толкал впереди себя, бесполезный в это время года, велосипед. Двое других прохожих шли под ручку, разговаривая. Они выдыхали лёгкое облако тёплого пара перед собой, оставляя за спиной его замёрзший шлейф. В конце проспекта со скрежетом появился красный хорошо-заезженный трамвай. Переполненный вагон вёз в город людей, работающих в три смены. Сквозь замёрзшие стёкла видно было только лицо водителя. Слева Франк увидел большое белое здание с выступающей вперёд площадью. Это был местный вокзал. Часы на фронтоне остановились, где-то потеряв одну из стрелок.

Большими буквами кириллицы было написано: ВОКЗАЛ, а рядом на латинице: LUTA. Он быстро понял смысл надписи: станция Люта. Пролёт металлических ступеней спускался к освещённой платформе. Пять-шесть человек ждали поезда, прижимаясь к большим стеклянным витринам. Один из них пытался согреть руки дыханием. Начальник станции, одетый в тёмное кожаное пальто, махал красным флажком на платформе. Его высокая фуражка неуклюже сидела на лысеющем черепе.

Перед Франком открылся большой зал ожидания. При входе гул смешанных голосов и музыки напомнил ему о привычной вокзальной суете. Он спустился по лестнице и направился ко входу вестибюля. Увидев большое панно в центре зала, он начал его тщательно изучать, чтобы расшифровать непонятный ему язык.

Сейчас с определённой уверенностью он знал, что находился в Белоруссии. Хотя расписание поездов было напечатано на кириллице, он понял, что Люта в сорока километрах от Бреста, как раз на основной магистрали поездов, связывающих Брест и Минск. Люта представлялась ему большой станцией, если учитывать размер чёрной точки на карте Белоруссии, которую он внимательно изучал вместе с её автомобильными и железными дорогами. В нижней части вокзала, в вестибюле рядом с кассами, был открыт ресторан самообслуживания. Помещение в восемь столов со стульями обогревалось дровяной печкой с красной печной трубой.

Франк направился к ресторану, озираясь по сторонам. Из-за холода люди были одеты в толстый слой одежды, а головы покрыты либо капюшонами, либо шапками ушанками. В своей одежде он мало чем отличался от них, поэтому оставался незамеченным. За прилавком ресторана сидел большой толстый парень с закручивающимися вверх усами, раздающий распоряжения трём девушкам в белой униформе и розовых наголовниках. В ресторане было три посетителя. Здесь же висело меню. Он понял, что выбирать особенно не придётся. Сервис фиксировано-стандартный. Довольно симпатичная официантка пригласила его присесть, а затем принесла большую кружку пива, что-то похожее на рагу с тёмной подливкой и сметану в пластиковой упаковке. Она поставила всё перед ним. Он благодарил, бормоча что-то под нос, положив на стол пять тысяч рублей. Девушка исчезла и вернулась через минуту со сдачей.

Чтобы избежать лишних разговоров он опустил голову над тарелкой и медленно наслаждался теплом и выпивкой, потягивая пиво. Затем подняв бокал, дал понять, что заказывает вторую кружку. Официантка тут же принесла заказ с приятной воздушной пеной. Он опустил глаза, чтобы не провоцировать разговора с ней. Казалось, что здесь никого не интересовал уставший полусонный парень тихо потягивающий пиво.

За соседним столиком яростно спорили две женщины и мужчина, жестикулируя и показывая своё несогласие друг с другом. Одна из женщин, чересчур накрашенная, громко что-то кудахтала, в то время как другая, вероятно, пьяная с рукой, прикрывающей рот, всё время хихикала. Франк предположил, что его тоже могут втянуть в дискуссию как свидетеля, решительно отвернулся от этой троицы. Он расслабился и медленно наслаждался мясом с картошкой под названием гуляш. Блюдо было горячим и вкусным.

Неожиданно глухая тревога накрыло его волной. Он почувствовал себя мишенью всех окружающих взглядов. Успокоившись, он постарался заверить себя, что всё текло своим чередом. Ничего необычного не происходило. Он уже сожалел, что пришёл сюда в этот, так называемый, ресторан. Он мог бы просто купить бутерброд у парня за белым прилавком рядом с кассами. С удовольствием допив вторую кружку пива и, не торопясь, закончив гуляш, он направился в туалет по указательной красной стрелке. Судя по силуэту мужчины на вывеске, он взял правильное направление. На деревянном табурете при входе в туалет сидела женщина. Перед ней стояла треснутая тарелка, которая служила кассой, как понял Франк, и положил монетку.

Он толкнул дверь в туалет. Там было грязно и плохо пахло. Под писсуарами собралась лужа мочи. Напротив ютились три кабинки, в одной из которых был сломан замок. Как там можно было облегчиться? Он зашёл в одну из кабинок и чуть-было не задохнулся. К счастью, здесь можно было запереться, и туалетная бумага висела на её положенном месте. Дверца плохо закрывалась, так как винты на замке разболтались, и похоже, никому не было до этого дела. Через десять минут он вышел. Двое молодых ребят соревновались над писсуарами в точности попадания в цель. Они не обратили на него никакого внимания.

Опираясь спиной на колонну, Франк начал изучать обстановку. Сквозь огромное стеклянное окно, выходившее на автомобильную стоянку, было видно, как шестеро мужчин расчищали снег на площадке с помощью больших лопат. Люминесцентные жилеты с красным крестом были натянуты на их куртки.

По радио передали непонятное для Франка объявление. Тут же к станции подошёл дизельный локомотив. Он затормозил с жалобным скрежетом. Группа прибывших пассажиров вышла из вагонов и направилась в помещение вокзала. Здесь их приветствовали встречающие.

Молодая пара обнималась, пока маленький мальчик держал отца за штанину. Пожилая женщина несла на руках спящую девочку. К выходу спешили молодые ребята, а две девушки, прилипшие к стене в глубине зала, будто заманивали прохожих. Пара, которая спорила рядом с ним в ресторане заторопилась к платформе.

У Франка пока не сложилось определённой стратегии с тех пор, как он понял, что находился на территории Белоруссии. Он понимал, чтобы схлестнуться с достойным противником, как Царица, ему прежде всего надо пересечь границу Белоруссии и Польши.

Паспорт был в его распоряжении, но в нём не было въездной визовой печати, поэтому он не мог выехать легально. На карте он видел, что железнодорожные пути от станции Люта шли до самой границы. Контрольно-пропускных пункта всего два: один у Бреста, а второй с другой стороны границы в уникальном для Европы месте в Беловежской пуще. Эта пуща, вероятно, менее охраняемое место на границе, но туда надо ещё добраться. Если его расчёт верный, город Каменец, который расположился на реке Лесная, ближе всего был на пути к природному заповеднику. Путь перехода границы от города Каменец до Польши через лес не меньше ста километров. Если он хочет одолеть сей путь, ему нужна провизия, достаточно подробная карта местности, а, главное, не попасться в руки своих преследователей.

Это казалось невозможным, но было единственно верным решением. Как-то давно он уже пересекал границу между Малайзией и Сингапуром, на крыше вагона товарного поезда. Ему повезло, его не схватили. С таким холодом как здесь, это почти невозможно. Подобный переход границы ему казался непреодолимым, и он поник духом.