Крик смерти на мосту

Снежная вьюга не прекращалась, укрывая всё вокруг своим белым покрывалом. Он понимал, что именно сильный снегопад изолировал их от внешнего мира, делая невозможным автомобильное движение. Вот почему в здании остался только один охранник. Снежная буря – это его шанс сбежать из этого ада. Он пытался открыть ближайшие две двери, но они были заперты. Глубокий вздох разочарования вырвался из груди.

Помимо ненависти и гнева существует состояние ярости. Иногда такая ярость граничит с безумием. Тот, кто прошёл море страданий, опустошающих человеческие эмоции, испытал это чувство. В приступе ярости человек сам не свой, не контролирует своих эмоций и чувств. Бессилие, страх и опасность, не поддающиеся контролю, существуют независимо от человека. Такое состояние часто характеризуется невероятной ясностью ума и обострённым восприятием действительности. Франк был именно в таком состоянии. Его ум работал сейчас с невероятной скоростью и точностью. Он прокручивал все детали, которые мог знать или предугадать, оценивая все шансы на выживание.

Третье помещение, куда он вошёл было хорошо знакомо по запаху и ощущениям. Это было помещение, облицованное плиткой, вдоль стен которого тянулся проход-галерея, ограждённый железными перилами. Помещение было похоже на бассейн, в котором спустили воду. Он наткнулся на компрессор с присоединённым к нему пожарным шлангом. Водоотводная труба находилась с другой стороны, она была закрыта решёткой. У одной стены бассейна всё ещё стояла лужа воды с кровью. Это было место, где его пытали из брандспойта.

Яростная ненависть к месту, где он чуть не потерял свою жизнь, была неконтролируемой. Он сильно ударил кулаком по стене и резко хлопнул входной дверью, надеясь навсегда покинуть это логово. От удара он разбил фаланги пальцев, но ярость была сильнее. Теперь он знал, что только в этой части здания было электричество, а другая часть, где его держали, была разрушена.

Франк продолжал исследовать санаторий Берестье в надежде что-нибудь прояснить. Все комнаты в коридоре были пусты. В последней он обнаружил офис с оборванными телефонными проводами, перепутанными на сером ковре. Нужно было тщательно экипироваться и покинуть санаторий как можно быстрее, поэтому он вернулся в комнату охраны.

Наполнив рюкзак продуктами, найденными в холодильнике, он добавил две бутылки водки. Натянул на ноги две пары шерстяных носок, одни на другие, и поменял ботинки. Пальто с вешалки оказалось слишком длинным и доходило почти до лодыжек. Тогда он затянулся поясом, который нашёл на вешалке. Здесь же нашёл что-то на голову: балаклаву, какую обычно используют спортсмены в горах, и тёплую бейсболку с опускающимися ушками. Надев всё на голову, он водрузил сверху капюшон. Затем надел рюкзак на плечи и натянул две пары перчаток, шерстяные под кожаные. На мгновение остановился и задумался. Стянув одеяло с кровати охранника, он свернул его в рулон и прикрепил сверху рюкзака.

Он чувствовал себя готовым к побегу. Оба оружия скрылись в карманах пальто вместе с пачкой белорусских рублей, а также его паспортом, в котором не было штампа о пересечении границы. Он засунул за пояс нож, а зажигалку и спички положил во внутренний карман пальто. Бросив последний взгляд на обитель своих палачей, он направился к входной двери, готовый столкнуться с нарастающей снежной бурей в незнакомой стране.

В порывах снежного шторма

Как только Франк открыл входную дверь, шквал сильного ветра ударил прямо в лицо. Из-за морозного воздуха трудно было дышать. Он оказался на запорошённом снегом крыльце. Снег кружился в воздухе, покрывая всё белым ковром. Он осторожно спустился, так как ступеньки были скользкими. Вдруг вдали он заметил автомобиль, заметённый снегом. Машина была припаркована у живой тёмной изгороди недалеко от домика сторожа охранника санатория. Домик был похож на русскую избу. Рядом внушительного размера центральные входные ворота в санаторий. С двух сторон от входа тянулся высокий забор, огораживающий территорию. Из окон домика пробивался, слабо пронизывающий темноту, электрический свет. Там явно кто-то жил.

Маленький домик, приютившийся на опушке, попыхивал дымком из печи. Дымоход был, похоже, изготовлен из старых печных труб. Возможно, здесь засели его похитители. Значит выход через центральные ворота не возможен. Придётся искать обходной путь.

Слева, как ему показалось, он увидел начало тропки, которая бежала вдоль забора. Он решил продвигаться по ней, чтобы найти какой-нибудь проход или лаз. Разочарование пришло слишком скоро. То, что должно было быть тропинкой вдоль забора, было не что иное, как засохшая растительность из пожухлых веток и папоротников, почерневших в зимнее время.

Рассыпанная сухая листва скользила под снегом, это делало продвижение очень медленным. Снег накапливался перед любой малейшей неровностью и перед упавшими стволами деревьев, которые изредка преграждали путь. Он осторожно обходил их, чтобы не увязнуть ногами в сугробе. Его тёплое дыхание оседало инеем на ресницах и замерзало на шапке. Франк уже жалел, что пошёл вдоль забора, думая, что следовало бы пройти по главной дороге через центральные ворота.

Вскоре забор увенчался колючей проволокой, но он продолжал идти вдоль в надежде найти проход. Снежная вьюга усугубляла чёрную мглу ночи. Её порывы мотали высокие ели, силуэты которых то и дело мелькали перед глазами. Казалось, что облака цеплялись за вершины деревьев, а снежные вихри разыгрались в ветвях берёзовой рощицы вдали. Внезапно ветер сменился на снежный ураган, будто его занесло из северных районов России, как подумал Франк. Снежные поля превратились в бушующий белый океан, а движущийся туман, с мелкими частицами ледяного града закрутился в адском хороводе.

Передвигаться в таких условиях было просто невозможно. Земля, охваченная стихией, существовала где-то в неопределённом пространстве, населённом призраками. Франку казалось, что перед его глазами разворачивалось кошмарное зрелище. Снежная вьюга не прекращалась. Снег накапливался у малейшего препятствия, превращаясь тут же в сугроб. Снежинки, как насекомые, прилипали к одежде, а мелкие льдинки кололи лицо. Сильный мороз обжигал открытые участки тела, особенно кожу вокруг глаз.

Время тянулось бесконечно долго. Казалось, это никогда не кончится. Франк терял терпение. Жизнь превращалась в какую-то нескончаемую борьбу, сначала за выживание против насилия, теперь со стихией. Его рука нащупала в кармане револьвер. На всякий случай он снял его с предохранителя. Мобилизовав силы, он продолжал путь.

Лес, заселённый тенями, становился гуще. Опять появился страх. Засосало под ложечкой. Его даже прошиб пот. Большие участки замёрзшей травы теперь перемежевались с колючим кустарником. Идти становилось труднее, но он продолжал продвигаться, готовый наброситься на этот забор. Забор казался ему всё более и более непреодолимым. Три с половиной метра в высоту, ржавая сетка со шпалерами были ещё довольно прочными. Он уже подумывал, не вернуться ли назад к центральному входу, но заметив впереди какую-то возвышенность, решил пробираться вперёд. Ночной горизонт возвышался над тёмными кронами деревьев. Добравшись до возвышенности, он присел на корточки. Сразу за возвышением начинались колючие кусты, готовые пожирать своими шипами незваных гостей. Снежная белая мгла покрыла всё вокруг так, что трудно было что-либо разобрать. Сложно было не потеряться в этой мгле.

Франк ускорил шаг, понимая, что должен побыстрее скрыться из виду тех, кто остался в санатории Берестье. Теперь он направился в глубь леса, даже не удосужившись найти хоть какую-нибудь тропку. Он шёл прямо вперёд, не теряя из виду забор и не беспокоясь о препятствиях. Обходил стволы елей и берёз, пробираясь по сгнившим упавшим ветвям. Иногда ноги проваливались в сугроб до середины икры, что затрудняло продвижение. К тому же каждый шаг сопровождался отвратительным хлюпаньем больших ботинок. Он чувствовал, как шипы ежевики цеплялись за одежду, а один шип даже расцарапал щёку, словно кошка прошлась острыми когтями. Из царапины просочились капельки крови и стекли по губам в рот. На языке почувствовался солоноватый привкус.

Внезапно шеренга трёхметровых металлических кольев, поддерживающих забор, прервалась. Сам забор провис, оставляя рулон колючей проволоки, распластанный по земле. Проволока сплющилась под его весом, когда Франк ступил ногой, чтобы преодолеть препятствие. Высоко приподняв ногу, он поставил вторую. Его подошвы цеплялись за металлические шипы ограждения, от этого равновесие стало неустойчивым. Одним махом он перепрыгнул препятствие, да неудачно. Он поскользнулся и упал на твёрдую, как камень, почву. Красный туман застил глаза, это собственная кровь ударила в голову. Размякнув от слабости, он не смог сгруппироваться в падении и обрушился всем телом на землю. Но крик тревоги из глубины сознания заставил его снова собраться. С трудом встав, он почувствовал боль в плече.

В незнакомом лесу ландшафт терял свой рельеф. Ориентиры, чтобы определить своё местонахождение, исчезали, зато страх потеряться обретал свою форму. Франку казалось, что он передвигался по одному и тому же пути, кружась вокруг одного и того же места. Наконец он вышел на склон, увенчанный призрачными кустами. Нырнув в живую изгородь, не успев сделать и несколько шагов, он сильно ударился коленями об упавший ствол дерева и упал на твёрдую почву прямо на живот. Да так неудачно, что перехватило дыхание. Сильная боль опять пронзила всё тело, он даже закусил губу, чтобы не закричать. Он медленно встал на колени, потом на ноги, раздосадованный мукой и гневом одновременно, чувством, которое раньше никогда не испытывал. Каждый шаг давался мучительно, отдаваясь болью в ногах и животе. Нужно было двигаться во что бы то ни стало, и он заставлял себя идти. Но сделав несколько шагов, он опять споткнулся об очередное препятствие и кубарем кувырнулся со склона, упав лицом в снег. Перед носом просматривалась вода, затянутая льдом и запорошённая снегом. По краю озера на свалившихся стволах сухих деревьев образовались сугробы. От падений его походка стала нерешительной и неуклюжей. Путь превратился в каток, по которому он передвигался осторожно, рискуя ещё одним неудачным падением. Несмотря на холод, на лбу выступила испарина, хотя ягодицы просто задубели.

В десяти метрах он заметил небольшую тропинку, пересекающую замёрзшую водную гладь. Скользя по льду, он добрался до некогда протоптанной дорожки. Она плавно переходила в расчищенный путь, по краям которого тянулись сугробы. Неужели перед ним дорога? Правда, снега намело так много, что она, вероятно, тоже непроходимая. Франк подумал, что движение транспорта в такую непогоду невозможно. У него болели ноги, живот, спина, но в глубине души он понимал, что должен продолжать этот спасительно-мучительный путь, если хочет получить шанс выбраться и отомстить.

Еле ковыляя, он встряхнулся, потёр руки и спрятал их под мышками, чтобы согреться. Вынул бутылку водки из рюкзака и сделал большой глоток. Чтобы попасть на проезжую дорогу, ему нужно было преодолеть обледеневшую насыпь высотой два метра. Он пополз по замёрзшему снегу, чтобы взобраться наверх. Забравшись на вершину, он сел на попу, выставив вперёд ноги и скатился будто в детстве с горки. Обледеневшая поверхность склона не оставляла других вариантов. С трудом выпрямившись, он поплёлся по краю заснеженной дороги.

Действительно ли он в Белоруссии, судя по деньгам, что нашёл в комнате охранников? Или это приманка? Франк пока ни в чём не был уверен. Нужно было идти, стараясь не быть замеченным. Если бы он увидел приближение автомобильных фар, ему пришлось бы спрятаться, скатившись с обочины. К счастью, снег валил, не переставая, такими крупными хлопьями, что образовавшиеся сугробы просто делали движение невозможным. Это немного его успокаивало.

Холодный снежный ветер мелкими льдинками бил по лицу, мешая видимости впереди себя. Он поднял воротник чуть ли ни до самого носа, оставляя только глаза, чтобы защититься от снежной пурги. Дорога медленно спускалась, а лес сменился полосами белого запорошённого снегом кустарника. Чтобы скоротать время в пути, Франк стал вслух вспоминать всё, что знал о Белоруссии:

– Да, Беларусь – равнинная страна, абсолютно плоская! Самая высокая точка, гора Дзержинский, всего лишь 345 метров в высоту. Французы называют эту небольшую возвышенность Лысая гора. В остальном высота над уровнем моря редко превышает 160 метров. Основной ландшафт – реки, озёра и лесные массивы. Зелёные зоны особенно бесценны для Европы и, как утверждают эксперты, являются лёгкими континента.

Страна также славится своими болотами. Фактически, это самый большой регион болот в Европе. Здесь не менее десяти тысяч озёр, где белорусы любят ловить рыбу, купаться и устраивать пикники в тёплое время года. Говорят, они недовольны авторитарным режимом действующего президента. Так, вернёмся к озёрам, самое большое озеро под названием Нарочь занимает почти 80 квадратных километров и находится на границе с Литвой. Что можно ещё вспомнить? В Беларуси хорошо развита автомобильная и железнодорожная сеть дорог. Более трети страны, покрыта лесами, где сохранён реликтовый, один из последних древних лесов в Европе. Фауна и флора особенно богаты в национальном парке под названием Беловежская пуща. Заповедная зона расположена по обе стороны польско-белорусской границы и славится тем, что здесь обитает последний в мире зубр.

– Если я в Беларуси, нужно любым способом добраться до Польши, – завершил свой внутренний монолог Франк.

С дорогой граничил небольшой замёрзший ручей, который бежал рядом. Несмотря на темноту, можно было рассмотреть крупные камушки на дне ручья, скованного патиной голубоватого льда, растрескавшегося, словно древний тонкий фарфор. Снежная вьюга под свинцовым небом продолжала завывать. Плотный белый туман, казалось, продвигался вместе с ним. Франк настолько ослаб, что простые шаги требовали невероятных усилий: приподнять ногу, поставить впереди другой. Всё доставляло боль и было почти подвигом.

Раненый, совсем ослабший, покрытый ссадинами и синяками, он пытался ускорить шаг, мучительно переставляя ноги. Плотный снег и крутой спуск дороги будто подталкивали его остановиться и передохнуть. Он не мог идти дальше. Температура воздуха быстро падала, а его рубашка, пропитанная потом и кровью, прилипла к телу и была холодной. Его трясло мелкой дрожью. На минуту он уселся на сугроб, чтобы отдохнуть и перевести дыхание. Он знал, что измученный человек замыкается в себе, и его видение мира ограничивается лишь собственной болью.

– Нужно найти какое-нибудь убежище для отдыха, – встревожился он, – иначе мне конец!

Белый снежный туман поглотил всё вокруг. Деревья вдоль дороги превратились в серые призраки, плавающие то там, то тут. Он закрыл глаза, готовый рухнуть в любую минуту.

Чрезвычайным усилием воли он заставил себя встать, встряхнуться и сделать шаг, вспомнив, что от холода человека тянет в сон, который может привести к смерти.

Именно в тот момент, он увидел серые домики деревни, раскинувшейся в низине. В воздухе витал слабый запах сожжённых в печи дров. Небольшая надежда затеплилась в душе. Свет от пяти-шести домов просачивался сквозь пелену снежной вьюги. Франк поковылял в сторону жилища.

– Хорошо бы никто не заметил, – подумал он, скрываясь.

Свернув с дороги, он твёрдо намеревался обойти стороной дома за живой изгородью, чтобы не попадаться на глаза. Поле осталось справа от него. Проваливаясь по колено в снег, ему удалось преодолеть этот небольшой путь то ползком, то волоча ноги. Время от времени ему казалось, что сознание отключалось от усталости.

Ангар

В пелене тумана перед глазами всплыло отвратительное лицо Царицы. Её взгляд метал гром и молнии, а указательным пальцем она показала на него. В ярости он собрался и ускорил шаг, пытаясь обойти подальше жилые дома. Это был маленький хутор из нескольких домов с крышами, покрытыми соломой, с которых сосульками свисала замёрзшая вода. Поодаль на лугу он увидел какое-то нежилое сооружение. На пределе сил он поплёлся на край хутора. Перед его уставшим лицом предстал большой изолированный ангар, где можно было поспать. Его потянуло туда, как свет в ночи привлекает бедных мотыльков.

К счастью, судьба послала ему последний шанс не упасть и не сдохнуть на дороге, как бездомная собака. Через проём он попал в большой сарай трёх стенок, сбитый из деревянных досок, с двухскатной крышей. Он вынул карманный фонарь и осветил помещение внутри. Здесь держали сельскохозяйственную технику. Он увидел старый трактор, сеялку, две пары плугов и три другие машины, назначение которых не знал. Сверху над техникой был сеновал, заполненный снопами сена. По приставной лестнице он с трудом забрался наверх. Похоже, здесь хранили запас на зиму для скота. Недолго думая, он нашёл укромный уголок подальше от края навесного пола. Он угнездился где-то между стропилами, ощутив, что ветер не проникал в выбранное место. Он, наконец, сможет отдохнуть и нормально поесть.

Из своего рюкзака Франк достал холодное мясо, хлеб и два варёных яйца. Словно людоед проглотил свою скромную еду, а потом захотел помочиться. Вспомнил с каким трудом он пытался сделать это в камере в последний раз. Он знал, что при сильном морозе уретра может замёрзнуть и даже спровоцировать мучительную смерть. Освободившись в самом дальнем углу, он вернулся к своим стропилам. Онемевшими пальцами развернул одеяло и положил его на сено, снял ботинки и завернулся в ткань. Запорошил своё лежбище сверху сеном сантиметров на десять, оставив только глаза. Зажал в руке револьвер. Сломанный, измученный до крайности, он тут же провалился в глубокий сон.

Перед глазами вновь всплыло лицо Царицы со свирепым взглядом. Её лицо тут же застыло, превратившись в костяную с отталкивающим видом маску.

Утром Франка разбудили голоса, гулко звучавшие внизу сарая. Голоса были невнятными, как будто кто-то говорил, набрав каши в рот. Он мгновенно сконцентрировался, отбросил сено с одеялом, и приблизился к краю сеновала. Внизу ангара двое мужчин, стоящих у сельскохозяйственной техники, что-то громко обсуждали на незнакомом языке. В этот момент где-то вдали послышался приглушённый звук поезда. Пыхтящий и мощный шум приближался к хутору.

– Похоже, недалеко проходит полотно, а значит железная дорога открыта, несмотря на снегопад, – подумал Франк. – Нельзя, чтобы меня здесь обнаружили.

Тусклый свет освещал сарай, хотя на улице был день. Он прильнул глазом к стене между досками, чтобы разглядеть местность, где он прятался. Деревня выглядела уныло однообразной. Если вьюга, терзавшая ночь, стихла, то небольшой снегопад всё ещё продолжался. Три дома, фасады которых он видел сквозь брешь, были утоплены в сугробах по самые крыши. За домами прижалась рощица из высоких тёмных елей. Дальше простирался лес с замёрзшим озером. Он тихо потянулся и поглубже закопался в сено.

Вдруг послышался приближающийся шум. Тяжёлые шаги, поднимающиеся по приставной лестнице, заставили Франка глубже закопаться в стог. Издалека раздались долгие приглушённые крики. Наблюдая одним глазом из-за стога сена, он увидел спину мужчины в коротком пальто с вилами в руках. Человек сбрасывал охапки сена вниз. Внизу ржала лошадь, стуча копытами по деревянному настилу. Новое ржание уже сопровождалось шумом деревянной телеги, в которую впрягали кобылу. Он понял, что мужчины грузили сено в телегу. Он лежал не шелохнувшись. Сердце колотилось будто готово было вырваться из груди. Его усталость и изнеможение исчезли, как звёздная пыль с ресниц. Он знал, что такая аритмия возникла из-за всего пережитого им в заточении, за что придётся расплачиваться позже. Подобное состояние было результатом нервного перенапряжения. Низкий раскатистый голос позвал человека сверху. Франк понял, что телега полна. Мужчина воткнул вилы в стог и, чертыхаясь, спустился вниз. Раздался звук хлыста, погоняемый лошадь, и звук копыт стал удаляться, пока их совсем не заглушил мягкий падающий снег. Франк выбрался из своего укрытия и подошёл к краю. Внизу в ангаре никого не было. Только порывы ветра кружили мелкие снежинки, перемешивая их с соломой.

Вечер быстро опустился на землю. Вчерашняя вьюга превратилась в мокрый снегопад. Подул дикий ветер, неся с собой мелкие частицы града, которые со звуком песчинок ударялись о все препятствия на их пути. Франк почувствовал холод. Его била мелкая дрожь. Он был зол, хотел пить и есть. Открыв рюкзак, он сделал хороший глоток водки, чтобы согреться. Если питаться понемногу, еды должно было хватить на пять дней. Пока ел хлеб и ветчину, он размышлял о своём положении. Он был в неизвестной стране, язык которой не знал. Должно быть, это была Беларусь, и у него были деньги этой страны, взятые в комнате охранника. Если во время снежной вьюги погоня на автомобиле невозможна, то данное место являлось лучшим убежищем после побега. С другой стороны, вполне вероятно, что после столь дерзкого и неожиданного нападения, другие охранники бросятся в погоню по его следам, которая приведёт именно к этому ангару. А если у них есть собаки, его след будет сразу найден. Он закрыл свой рюкзак и начал собираться. Ему не следовало оставаться здесь.

Наступила ночь. Земля была покрыта белым покровом. Порывы ветра приносили мокрый снег. Он потуже затянул ремень вокруг пальто, натянул на голову балаклаву и бейсболку, чтобы противостоять сильному ветру и холоду. Спустившись с лестницы, подойдя к выходу, он остановился. Ночь не такая умопомрачительная, как вчера, но холод был пожёстче. Он глянул в темноту. Дрожащий фонарь на деревенской улице позволял увидеть, что творилось в окнах с открытыми ставнями. За ними передвигались тени, освещаемые внутренним светом. Некоторые дома были плотно закрыты на ставни и ворота. Кое-где во дворах стояли тележки и дровяники с заготовленными на зиму дровами для растопки печи. Автомобили, запорошённые снегом, припаркованные недалеко от домов, сами превратились в сугробы. Соломенные крыши домов были похожи на взъерошенные волосы, торчащих из земли голов. За домами тянулся еловый лес, дрожащий от сильных порывов ветра. Мелкие частицы льда, переносимые ветром, попадая в лицо, кололись будто иголками. Его мышцы были напряжены и почти одеревенели. Ему было не по себе. Место было мрачное и унылое. Надо было идти.

Обойдя можжевеловую рощу, он кое-как вскарабкался по каменистой насыпи, которая предшествовала небольшому подъёму. Насыпь была покрыта осколками гравия, поэтому подъём был затруднительным, шумным и опасным. Ночь была тёмной и непроглядной, едва освещённой белизной снега. Когда он пересекал замёрзшее озеро, он очутился на пересечении всех ветров, что пронизывали всю одежду насквозь. Водная обширная гладь, похожая на полупрозрачное зеркало, отражала мрачное небо. Туман и снегопад усилились, что предвещало ухудшение погоды. Тяжёлые чёрные облака затянули небо над головой. Ветер усилился до восьмидесяти километров в час, поднимая с земли слои ослепительной снежной пыли. Ветер дул в спину, сбивая с ног. Франку казалось он попал в белый ад, где каждая минута могла стать вечностью. Согнувшись в три погибели, шаг за шагом он продвигался, испытывая невероятные мучения. Каждая клеточка его организма работала на надрыв. Целью было безоговорочное движение вперёд, только вперёд, безостановочно вперёд.

Прямо перед ним выросла берёзовая рощица, ветви деревьев изгибались под тяжестью снежных шапок, вот-вот готовые сломаться. Ночь добавила к пейзажу немного декораций из фильма ужасов. Вдалеке он заметил жёлтые фары автомобиля, быстро исчезнувшие из поля зрения, как будто явление из другого мира. Возможно, это был мираж. Ничего больше, никакого освещения. Где-то предсмертно выла собака или волк. Инстинктивно он сжал рукоятку револьвера в кармане. Ночной холод заморозил подтаявший снег, образовав на поверхности корку льда. Теперь он углубился в еловый лес, оставляя замёрзшее озеро позади себя. Каждая нога, казалось, весит тонну от налипшего снега. Высокие вертикальные стволы елей были похожи на обледенелый лесной собор. В этом тёмном лабиринте беспорядочно посаженных деревьев, трудно было держать правильное направление, особенно в ночи. Он решил идти вдоль автодороги, которая была хорошо видна и проходила в пятидесяти метрах в стороне, как внезапно задался вопросом:

– Если двигаться по железнодорожному полотну, продвижение будет гораздо проще.

Он даже остановился, чтобы привыкнуть к этой мысли.

Если поезда ходили во время снежной вьюги, это потому что рельсы расчищали от снега. Значит он может легко двигаться по шпалам. Но для этого он должен преодолеть труднопроходимую чащу подлеска. Страх заблудиться и оказаться в кругу собственных видений останавливал его. И где она может проходить, эта чёртова железная дорога?

Внезапно вдалеке позади себя он услышал яростный лай собак. Определённо на него уже началась охота. Чтобы определить правильное направление движения, он вспомнил откуда слышал шум поезда в ангаре. После нескольких колебаний вспомнил, что железнодорожное полотно должно идти параллельно автодороге, значит нужно всего лишь повернуть на 90 градусов. Он бросил взгляд на пустую автодорогу, пытаясь угадать сквозь снежную пелену, преследовал ли его кто-нибудь. В самом сердце снежной бури, ему показалось, что заметил чёрные тени идущих по полю людей. Поэтому долго не раздумывая, он углубился в еловый подлесок.