Пять мужчин

– Хотите приобщиться?

– Если можно, да.

Он дожидался, когда все удалятся на безопасное расстояние? Что этому мальчику нужно?

– Ну что ж, садитесь.

– Мне правда, интересно, – оправдывается Станислав.

– Не сомневаюсь… надевайте фартук.

Станислав облачается в фартук, забирается на табурет, я подаю ему кусок глины и показываю, с чего начинать.

– Лепите шар и бросайте на круг, нужно попасть в центр. Все время смачивайте руки водой.

– Знаете, всегда мечтал сесть за гончарный круг.

Надо же, всегда мечтал…

Станислав лепит шар и довольно ловко прилаживает его на нужное место, я включаю привод.

– Сейчас попробуем вылепить конус, вы будете лепить, а я вас направлю.

Он неловко хватается за кусок глины, круг быстро вращается, глина мнется, деформируется под его руками. Беру его руки в свои и начинаю направлять движение.

– Как у вас ловко получается, – говорит он. – У вас такие сильные руки… для женщины.

– Но я же скульптор и гончар по профессии. Какую форму вы бы хотели?

– В смысле?

– В смысле, какую форму вы бы хотели придать вашему изделию: цилиндр, горшок, чаша?

– Давайте… горшок…

Круг вращается, вода сочится по податливой синеватой поверхности глины, которая под нашими руками почти мгновенно меняет форму: конус обретает округлости и узкое горло, руки Станислава поддаются движениям моих рук. Прядка волос падает ему на глаза, но он не может откинуть ее. Еще несколько вращений, и горшочек готов. Подаю Станиславу стек:

– Нанесите узор, потом обожжем ваш горшочек, и через пару дней получите его.

– Спасибо. Вы отлично работаете.

– Стараюсь, – скромно говорю я. – Вымойте руки.

Включаю кран и подаю ему полотенце. Тем временем экскурсия возвращается, Марина произносит прощальную речь во славу гончаров и гончарного искусства, желающие отправляются выбирать покупки, белобрысый брат Станислава с горшочком, который он аккуратно держит на ладони, ожидая, когда тот подсохнет, подходит к нам.

– Стас, прикольно здесь, да? Ты тоже слепил? Классно!

– Да, классно, – подтверждает Станислав и смотрит на меня. – Кстати, познакомься, это наша соседка, Дина…

– Просто Дина, – ответствую я.

– Соседка? Правда? Прикольно… А меня зовут Влад.

– Владислав, – улыбаясь, поясняет старший брат. – Поздний ребенок. Пойдем, Влад, мы еще собирались с тобой в бильярдную.

– Давай свой горшок, – говорю я. – Сделаем обжиг, он будет красивым и водонепроницаемым.

– Правда? – восхищается Влад и отдает горшочек.

Мы прощаемся, Станислав жмет мне руку, как старому приятелю:

– Значит, сегодня вечером?

– Что сегодня вечером? – изумленно спрашиваю я.

– Зайду по поводу обожженных горшков.

– Почему сегодня?

– Ну… чтобы узнать.

– Хорошо, сегодня, так сегодня, – зачем-то соглашаюсь я.

* * *

Мне снится Стас… он, который лежит рядом, снится упорно и нахально. Жарко и хочется пить. Открываю глаза и тотчас зажмуриваюсь – солнечные лучи льются из приоткрытого окна, за которым жизнерадостно распевают неведомые птицы. Стас прижимает меня к себе, как будто можно прижать еще теснее, лежа на столь узкой кровати, и шепчет в волосы:

– Доброе утро рыжим…

– Доброе утро поэтам, – отвечаю я.

– Злато заревом искрится, загораясь золотисто – звуков солнечных монисто в волосах, звеня, струится… – шепчет он, щекоча мне ухо губами, а чувства словами. – Как спалось?

– А ты не знаешь?

Он хмыкает и приступает к активно-ленивым действиям, от которых я мгновенно слабею и телом и духом.

Мы не услышали, как раскрылась дверь, и возмущенное «Что здесь происходит? Это что же вы себе позволяете в моем доме?» настигает нас неожиданно и резко. В животе спиралью заструился холодок, словно при падении с высоты. Стас дергается, оборачивается, и я вижу хозяйку дома, полнотелую громкоголосую даму средних лет, а поодаль, у дверей, женщину с чемоданом и маленькую девочку, которая испуганно смотрит на нас. Хозяйка разражается пылкой речью по поводу моего непристойного поведения и нравов молодежи вообще, а я смотрю на девочку и думаю, почему мать не выведет ее из комнаты.

– Позвольте, мадам… – обрывает хозяйку Стас, – Может быть, вы выйдите, а потом мы спокойно обсудим создавшееся положение?

– Я тебе не мадам, ты, развратный наглец! Я сейчас вызову милицию!

– В таком случае, лучше уж полицию нравов, – парирует Стас, а я желаю провалиться, исчезнуть, улетучиться.

«Полиция нравов» вызывает у прежде вполне доброжелательной хозяйки новый взрыв возмущения оскорблением, нанесенным добродетели и святости ее дома.

– Стас, – шепчу я, – не спорь… не надо, прошу тебя…

– Да выйдите же вы из комнаты, в конце концов! – взрывается он.

Женщина с девочкой исчезают за дверью, хозяйка, бросив в мою сторону: «чтоб ноги твоей в моем доме не было», выходит, хлопнув дверью.

Вот так все и закончилось, почти так же как и началось: нежданно и быстро, оборвавшись на недопетой, недотянутой ноте. Мы слишком увлеклись, презрев реальный мир, и он жестко отплатил за невнимание к себе, больно ударив оземь.

* * *

«Позднее зажигание, – крутятся в голове слова, уже добрых пять минут, как крутятся. – Позднее зажигание».

Двери за экскурсантами закрылись, в мастерской наступает тишина, а я почему-то слышу стук своего сердца. Снова бухает дверь, это возвращается Марина, бежит в цех обжига, где сейчас орудует Андрей.

– Отработали, Дина Николаевна? – улыбается мне на ходу.

Бросаю ответную улыбку и согласно киваю, думая о своем. Позднее зажигание – это внезапное волнение, прилетевшее невесть откуда, когда я вдруг подумала, что несколько минут назад практически обнимала Станислава. Но таким же образом, здесь, за гончарным кругом, я обняла уже не один десяток мужчин, с чего это вдруг накатило нездоровое возбуждение? Проснулись и взыграли гормоны? С какой стати этот тип будоражит мое воображение? Может быть, из-за ощущения некой опасности, связанной с его похожестью на того парня из банка? Странного совпадения имён? Череды наших случайных, ничем не объяснимых встреч? Его молодости? Потянуло на молодых мужиков? Так сказать, седина в бороду… то есть…куда?

Обуреваемая этими тяжкими думами, выбираюсь со своего рабочего места, выставляю на стеллаж для сушки результаты сегодняшней деятельности: высокие конусовидные чашки и два цилиндрической формы чайника с короткими лукавыми носиками, которые мне ужасно нравятся. А еще мне, черт побери, нравятся глаза Станислава: кажется, они серые, и он очень симпатично щурит их. Но зачем они мне нравятся?

«Он старше Николы всего на восемь лет, – напоминаю себе. – И возможно, явится сегодня вечером».

Стащив фартук, мою руки, переодеваюсь и решаю отправиться к отцу.

Папа как всегда встречает вопросом, обедала ли я, и тут же, не дожидаясь ответа и нещадно хромая, тащит меня на кухню.

– Сварил изумительный луковый суп, по рецепту… – родитель насаживает на переносицу очки, открывает толстую потрепанную кулинарную книгу и начинает зачитывать рецепт.

Мой отец – творец по натуре, художник в душе, фотограф в миру. Преданный приверженец фотокамеры прошлого столетия «Зенит», проявителя и закрепителя, и ярый противник цифровой аппаратуры и фотошопа. К счастью, несмотря на природные упрямство и сарказм, из которых проистекают его принципы и неприятие реалий, он не обделен здоровой иронией и почти детской способностью увлекаться всем и вся. На данном этапе своей жизни он увлечен кулинарией.

– Папа, как твоя нога? Нужно сходить в аптеку? – спрашиваю как примерная заботливая дочь.

Отец машет рукой.

– Не суетись, дщерь… Милейшая Анна Павловна все уже закупила и лечит меня со всем пылом сестры милосердия.

Ну да, Анна Павловна, милейшая подруга моего папы, с которой он мирится и ссорится в течение последних трех лет.

– Помирились? – спрашиваю я, памятуя, что в последнее время они находились в долгой ссоре, и я уже начинала переживать, что они так и не договорятся.

– А мы и не ссорились, – невинным басом отвечает отец, расставляя на столе тарелки.

Мы едим луковый, на самом деле, вкусный суп, я рассказываю отцу про свои вчерашние приключения, упуская некоторые детали.

– Дина, – говорит отец, – бурно же ты отметила свой день рождения, но ты уж как-то поаккуратней…пожалуйста.

Переживает. Мне хорошо и покойно с отцом, мы долго болтаем, уезжаю домой, когда на улице уже сгущаются осенние сумерки.

* * *

Что-то оборвалось, резко и безнадежно, словно нас вырвали из карнавала, в котором мы бездумно существовали все эти дни. Во всяком случае, так произошло со мной.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Омар Хайям