Полная версия
Последний шанс
– Ух, – втягиваю воздух от неожиданных ощущений. Не успеваю привыкнуть и получаю такое же украшение на второй сосок, – Амиран! – пугаюсь своего возбуждения, мне нужно его спасение.
– Девочка да ты на пределе, – усмехается, закусывая губу, – Ого, Мирослава, – гладит по щеке. Отзываюсь. Перестаю существовать, думать. Только ощущения.
– Поднимись мой Мир, – держит за руку, помогает встать. Пошатываюсь, оступаюсь, но сильные руки не дают мне упасть.
– Пожалуйста, – прошу его, хочу прикосновений.
– Поцелуй меня моя девочка, – выпрямляется, ждет нагло осматривая меня.
Беру его лицо в ладони, провожу по щеке, щетина колется, это то, что я люблю чувствовать на своих бедрах рано утром.
Целую щеку,скулы. Любое движение отзывается ноющей болью в сосках и передается импульсом в киску.
– Смелее, целуй в губы, – убирает прядь волос мне за ухо, спускается рукой ниже в ложбинку между груди, к животу, обводя пупок.
– Муж, – набрасываюсь на его горячие губы, хватаю по очереди, целую как ненормальная, будто голодала несколько лет.
– Аааа, – кричу ему в губы, оказываясь на его руке, бесстыдно трусь промежностью, хочу получить разрядку. Откидываю голову назад, хватаюсь на мощные плечи и трахаю его руку, еще, еще и еще, пока не сжимаюсь в судорогах, не падаю в его руки.
– На кровать! – рычит, хватает волосы, кидает грудью холодное покрывало.
Не сдерживаю стоны, когда мои горячие соски касаются холода, нарочно трусь ими о покрывало, доставляя себе сладкую боль.
– Руки на кровать, покажи мне свою задницу, – рычит словно зверь.
Выполняю приказы, жду, хочу его, но взамен получаю удар ремнем от которого остается горячий след.
– Амиран, – всхлипываю, не могу больше держать эмоций. С каждым ударом завожусь сильнее, кричу, ерзаю, сжимаюсь, трясусь, когда ощущаю его ладони на попе, которые мучают, растираю, сжигают, но не касаются центра.
– Мой Мир, – тянет мое имя своим бархатным голосом.
Оказываюсь на спине, зажатая между кроватью и горячим телом моего мужчины.
– Я сниму их, малышка, сначала один, – заменяет зажим своим ртом.
Запускаю пальцы в его волосы, прижимая к груди. Затем второй.
– Войди, пожалуйста, – плачу, не могу терпеть, тело ломит, болит, хочет его.
– Да, да, да, – кивает, грубо разводит мои ноги, прижимая колени к кровати и врывается. Жесткий, горячий, большой, хватает, кусает, любит, заставляет кончать раз за разом, теряться в нем.
– Любовь моя, – плачу целуя его грудь, губы.
– Да, моя девочка, – тяжело дышит, все еще находясь сверху, – Ты сводишь меня с ума, с катушек слетаю, – шепчет, отвечает на поцелуи.
– Я люблю тебя, – ловлю его губы.
– И я тебя, моя девочка, и я, – перекатывается на спину, укладывая меня на себя.
Дышу им, хочу сказать, что готова хоть завтра взять его фамилию, потому что всецело принадлежу ему, не знаю смогла бы я быть без него?
Удивительно, но нашего парня не слышно, наверно он чувствуют, что нам необходимо побыть наедине, поговорить о чувствах, помолчать о потерях. В конце концов просто чувствовать друг друга.
Глава 2
Единственное, что я не люблю – возвращаться в Милан. Это означает полностью приземлиться, нырнуть в гущу повседневных событий, забыть про горячий секс и любимого мужчину. В Милане он становится бизнесменом, его не волнует ничего кроме сделок, контрактов, денег, власти, гребанной политики. Здесь приходится снимать розовые очки и учиться жить после потери, воспринимая ее как должное. Город давит на меня, жизнь “до” давит, напоминает. Отсутствие Горы доводит до отчаяния. Не люблю оставаться один на один с мыслями, которые так сложно вытеснить из головы прогулками с собакой, подготовкой к показам нашей с Яром коллекции. Каждый раз приземляясь я даю себе обещание жить здесь как в любом другом месте и каждый раз проваливаю это задание.
– Амиран, я волнуюсь, – намертво вцепилась в черный свитер мужа, пока мы поднимаемся в маленьком лифте на четвертый этаж.
– Мой Мир, – улыбается, – Чего ты боишься? Он же не съест тебя? Он у нас мясо не сильно любит, – прижимает меня к себе, теребя ремешок на моей кожаной куртке.
– Амиран, ему два года, он еще совсем кроха, – не знаю как объяснить то, что я не готова взять на себя ответственность за его ребенка.
– Послушай, если ты переживаешь, – вывел меня в холл и развернул к себе, – Мы можем пожить отдельно, в конце концов здесь остается мама, он мог бы побыть с ней какое-то время, а мы бы навещали их
– Нет, – машу головой, перебивая его, – Исключено, он нуждается в отце.
– Моя красавица, думаешь я не волнуюсь? – нахально лезет под мою синюю джинсовую юбку, сжимает зад.
– Амиран! – пытаюсь его оттолкнуть.
– Я любуюсь твоими сосками всё утро, – целует в губы, – И я не волнуюсь, ты блестяще справишься, – углубляет поцелуй и я растворяюсь в его руках, готовая отдаться прям здесь.
– Кх,кх, может вы позже зайдете? – пытаюсь сфокусироваться на голосе, пока муж поправляет мою одежду.
– Руслан, привет, – тяжело дышу и не смею к нему подходить, потом что все еще не могу отойти от возбуждения. Смущенно осматриваю друга в домашнем сером трико, такой простой.
– Привет друг, – мужчины пожимают руки и мы проходим в большую светлую квартиру.
– Где ваш малыш? – оглядываюсь по сторонам в поисках Льва, – Мы принесли подарки, – беру пакет с игрушками из рук мужа.
– Мира, привет! – на меня налетает кареглазый ураган в виде моей подруги.
– Привет, а где тётя Мариам? – тяжело говорить о ней, мы не разговаривали с тех самых пор ни разу.
– Они со Львом вышли на площадку, – приглаживает бежевое платье и я замечаю круглый живот. Так вот что она пытается скрыть.
– И вы пытались от меня это скрыть? Скажи, что твой братец не знал и я не поверю?! – наигранно заливаюсь смехом, чтобы никто не понял, что мне не приятно когда меня считают больной.
– А я тебе говорила, – тычет пальцем в Амирана.
– Слав, да мы сами на днях узнали, – Рус играет придурка, как всегда пытается спасти ситуацию.
– Ага, раз и привет седьмой месяц? – сажусь за стол на котором уже стоят голубые кружки, – Русик не заливай мне.
– Ох, скучал по этому, – с горечью.
– Я тоже скучаю по нашим путешествиям,– признаюсь, думала об этом несколько недель, какими мы были беззаботными.
– А вот и наш парень, – Амиран несет на руках заспанного кудрявого малыша.
– Амир, у него обеденный сон, ты зря его разбудил, – шипит Ди.
Ох черт, обеденный сон, памперсы, соски ? Что еще из этого мне нужно узнать? Нет я наверно не смогу, а с кем он будет, когда мы будем летать? Заметно нервничаю.
– Ничего, уложим, – садиться напротив и отпивает чай, разговаривая с сыном на непонятном мне языке.
Мне на грудь словно вылили кипяток, я ревную. Я не готова делить его с кем-то, никогда и ни за что, не готова делить дом на два лагеря.
– Мы хотели пожить на Сицилии, не хотите с нами? – смотрю на друзей.
– А мы хотели оставить вам Льва на недельку и смотаться куда-нибудь, побыть вдвоем до появления малышки, – у Руса виноватый вид, а Ди вовсе отвернулась от нас, что-то накладывает в тарелку.
– Хм, очень приятно, что вы считаете меня великолепной матерью и сиделкой только эту функцию с Матвеем чаще выполнял Петров или Тугушев, – задеваю Амирана, знаю, что ему будет неприятно это слышать, но мне нужно куда-то десь свою собственную боль от их сожаления.
– Мама останется в моей квартире. У нас еще перелет один, поэтому парни поживут с ней пару дней, а Сицилия откладывается, – грубо, жестко, чтобы я понимала, что дома меня ждет разговор.
– Друзья, у меня бестактный возможно вопрос, – смотрю на красивого мальчика в руках отца.
– Да, – четыре пары глаз уставились на меня.
– Ди, можно с тобой на пару слов, – решаю не объявлять всем о своей неопытности.
– Конечно, – все переглядываются.
Ведет меня в голубую детскую с морей шкафчиков и игрушек вокруг. А у меня дома ни одной и спальни поскромнее.
– Господи, Ди я не знаю, что делать с ребенком, – сажусь на кровать и прячу лицо в руках, – я не знаю блядь, как его даже кормить. Чем? – начинается неконтролируемая истерика, паника.
– Так, Вольная, ты чего это? – ходит передо мной, – Это вообще ты?
– Я не знаю, все было так легко и просто, а как будет теперь? Как мы будем жить все вместе? – не перестаю, рыдания комьями вырываются из груди и я не в силах их прекратить.
– С Матвеем же справилась, – пытается подруга, но это только вгоняет меня в транс под названием “мне страшно, все летит к черту”.
– Я не была хорошей матерью, да и он был взрослым, – продолжаю говорить в руки.
– Выйди! – грубо, слышно быстрый топот и щелчок замка.
– Что происходит? – садиться передо мной на пол и силой убирает мои руки от лица.
– Я боюсь, – шепчу, смотрю в глаза полные ярости и непонимания.
– Моего сына? – сморщился, появилась морщинка между бровей.
Слова “моего сына” звучат гордо, давяще, напоминая мне о том, что мужчина напротив меня могущественный и всегда получает то, чего желает, что он пишет свое полотно не полагаясь на судьбу, что я всего лишь смертная женщина, всего лишь одна из душ в его подземном царстве.
– Боюсь, что я не смогу Амиран, – смотрю в любимые глаза, готова любить его прямо сейчас, целовать, заниматься любовью, да просто трахаться, чтобы не потерять эту связь между нами.
– Эй, девочка, я же не изверг, у нас будет няня, она поможет. Рядом буду я, ты справишься, – вытирает слезы с моих щек.
– Обещай, что между нами ничего не изменится, – пищу как мышь, краснея от своей просьбы.
– Обещаю, люблю тебя, как это может поменяться? – улыбается и я таю.
– Люблю тебя, – целую его в щеку.
– Пойдем, там маленький разбойник требует твоего внимания, хорошо? – встает, берет меня за руку и ведет к ребятам.
– Мирослава Витальевна просто шокирована, – улыбается и все в комнате подхватывают его настроение, – Нам пора ехать.
– Я помогу с вещами, – Рус подхватывает небольшой синий чемодан.
– Не надо, – вытираю под глазами остатки влаги, проверяю не посыпалась ли туш, все отлично.
– Давайте его мне, а папа понесет вещи, – подхватываю Тимура на руки и ловлю беззаботную улыбку и объятия.
– Хорошо, спасибо, – Амиран идет позади нас и корчит малышу мордочки от чего он заливается звонким смехом.
– Его нужно посадить в кресло, – открывает заднюю дверь, – я сяду с ним, а ты поведешь, хорошо?
– Ты доверяешь мне? – удивляюсь, после аварии я водила разве что под его присмотром и то пару раз.
– Да, Мир, садись, мы не хотим, чтобы он закатил истерику, да? – пристегивает малыша ремнями и садиться рядом.
Без вопросов сажусь за руль черной Audi Q7, настраиваю зеркала и сиденье под себя, завожу и выезжаю на дорогу. Всю дорогу муж разговаривает с кем-то по телефону, а я стараюсь быть внимательной, так сильно вцепилась в руль, что по приезду еле расцепила побелевшие пальцы.
– Матвей? – зову, скидывая лодочки в холле.
– Да, мам, мы с Яром готовим, – захожу на кухню и вижу прекрасную картину “три мужика” один из которых увлеченно грызет свою кость.
– Привет, – машу им рукой, – У нас пополнение в семье, очень большое! – надуваю щеки. Да, глупо было не поговорить об этом с сыном раньше. В комнату заходит Амиран, держа на руках Тимура.
– Мам, ты ничего не хочешь рассказать? – разводит руками Мот, какой же он у меня умный.
– Хочу, – опускаю глаза.
– Я наверно поеду, поем в студии, – Петров тут же засобирался и у меня нет повода его держать, наверно пора взрослеть и не приплетать к семье всех.
– Останься, отобедаем все, я заказал еду из ресторана, вот вот должны привезти, – мой мудрый муж. Конечно же, если Матвею что-то не понравится он захочет говорить только с Яром.
– Вы теперь будете жить с нами? – вступил второй мудрый мужчина.
– Да, – Амиран весел, – будем жить все вместе, ты не расстроен?
– Нет, мне нравится, большая семья, Тимур, – сын искренне взял за руку маленького смельчака, который потянулся в сторону Моро.
– Ну хватит плакать, – сильные руки обвивают меня за талию.
– Вот и я о том же, Мирослава Витальевна этот мужчина плохо на вас влияет, вы стали чересчур женственной и плаксивой, – шутит друг, развязывая маленький хвостик выбеленных волос.
– Петруччо, – смеюсь сквозь слезы.
***
– Ты переживала, а он уснул на тебе и под твой голос, – уставший муж потягивает белое вино сидя на белом ковре, пока мы с Яром обсуждаем последние изменения в дизайне платьев.
– Да, – отвлекаюсь от эскизов, смотрю на него. Господи, как же ему идут до ужаса рваные джинсы и такие же рваные серые футболки, черные как смоль волосы взъерошены, на безымянном пальце наше первое и единственное тонкое венчальное кольцо, на сильных руках едва заметные надписи на различных языках, среди них затерялась оптика.
– Аид и его пес, – закусываю губу от восторга.
– Ага, картина маслом, – Яр не теряется, достает телефон и делает пару фото, показывает мне.
– Сделаешь для меня? – показываю руками рамку.
– Конечно, – закатывает глаза, – Тугушев уже прислал вам приглашение?
– Яр!, – сжимаю глаза в предвкушении тысячи вопросов.
– А я тоже Ярослав жду, пока мне госпожа Вольная об этом расскажет, – говорит как между прочим, между перелистыванием страниц глянцевого журнала.
– Я встряла, – констатирую факт.
– А я похоже поехал, – друг быстро собирает вещи и направляется к выходу.
– Я провожу и в душ, – говорю, надеясь, что он уснет к тому времени, когда я выйду.
– Я подожду, у меня пара звонков, – улыбается черт, знает все.
– Хорошо, – прячу глаза и исчезаю за другом.
Пыталась придумать тысячи отговорок, как скажу ему об этом, но потом вспоминаю, что лучшее оправдание – честность в импровизации. Надеваю черный шелковый халат, выхожу в спальню, а на кровати мой Бог, в одних белых боксерах. Ох, я бы предпочла без, но теперь мы не одни, нужно помнить. В голове не укладывается, как мы будем жить.
– Ты проверял его, любовь моя, – сажусь перед ним на колени, беря в руки большую ладонь.
– Я проверил мальчиков, спят, – улыбается, – Рассказывай, – проводит пальцами по моим впалым щекам.
– Нечего рассказывать, у Волка свадьба, позвал нас, всё, – развожу руками.
– Да уж, – смеется, – На ком женится? – целует мою ладонь.
– Адель, выкупил на каком-то аукционе, – сама в шоке от того, что говорю это спокойно. Все что касается их бизнеса последнее время меня не шокирует. Ведь на всех сделках я сопровождаю мужа, кажется у нас больше нет секретов.
– Сапожник с сапогами…
– Амиран, не смешно, – толкаю его в бок.
– Ну это если с какой стороны посмотреть, – жадно осматривает меня, – Теперь не придется его убивать.
– Муж, мой муж, ну неужели ты думал, что я, – смеюсь.
– Я думал что он, мне не нравилось то что было между вами и то как он смотрел на тебя. Вас связывают секреты дорогая моя и не смей отрицать, – смотрит прямо в душу своими карими глазами.
– Его секреты, не совместные. Нас связывает один парень, который помог нам выжить в трудную минуту и ничего больше, – ловлю воспоминания.
– Ты скучаешь по тому времени? – осматривает мое лицо, гладит скулы большим пальцем. Ощущение словно я в клетке с бойцом. который прямо сейчас одним движением может свернуть мне шею за неправильный ответ. Боже,я боюсь его.
– Как ты можешь такое говорить? Я хотела умереть без тебя, я не смогла жить, особенно этот твой букет с новосельем и парк крутых тачек. Мне хотелось пойти и убить тебя, – отвожу глаза и стараюсь вновь не пустить слезу. Стараюсь отогнать мысли о том время, ведь правда в том, что где то, глубоко в душе, мне этого не хватает.
– Мир, я знаю, что тяжело, знаю, что мы много упустили и что нормально не получилось, – берет за талию и усаживает меня на себя, отчего мой халат развязывается и из него бесстыдно появляются торчащие соски.
– Но все будет хорошо, мы наверстаем, – заканчиваю за него, целуя целомудрено в щеку.
– Да, люблю тебя, моя горячая красотка, – улыбается, смотря в глаза, нарочно не обращая внимания на грудь.
– Мой муж, – глажу пальцами его морщинки и шрамы, – какой ты красивый, – восхищаюсь. Это наше время с ним, совершенно волшебное. Время в которое я могу позволить себе раствориться в любви к нему.
– Мам, мам! – в комнату врывается сын.
– Что случилось? – Амиран реагирует стремительно, закрывая нас одеялом.
– Извините, я больше так не буду, – сын отвернулся.
– Мот, все хорошо, – поправляю халат забыв про возбуждение, – мы разговаривали, что случилось?
– Тимур плачет, – указывает на дверь.
– Спасибо, сейчас я приду за ним, иди, – уверенно отвечает Амиран.
Сын выходит за дверь.
– Черт, нужно ввести правило стука, – до сих пор трясусь.
– Одевай пижаму, а я схожу за парнем, – сам идет в гардероб, снимает боксеры и надевает темные пижамные штаны, – Мир, ау, перестань на меня так смотреть, потом.
– А? – не могу оторвать взгляд от его прекрасного тела и вставшего члена. Непроизвольно сглатываю скопившуюся слюну.
– Малышка, потерпи, у нас будет пара дней в Варшаве, – смеется.
– Если ты ведешь сюда Тимура, то должны прийти все, – закусываю губу надевая голубую пижаму с брюками и рубашкой.
– Что это значит? – останавливается в дверях.
– Это значит и Матвей и Моро, если вы его сейчас разбудите, – провожу руками по груди, стараясь успокоиться.
– Матвей ладно, но собака – нет! – жестко, четко, выходит за дверь.
– Ну хорошо, – пожимаю плечами, зная какой лай затеет ревнивец, когда поймет, что в родительской кровати все кроме него.
***
Выбраться из постели полной мужчин не так-то просто. И если бы не урчащий Моро я бы так и проспала сладко, обнимая свою подушку. Парни устроились на Горе и им вполне удобно.
– Через час все встанут и папа тебя выгуляет, хорошо? – разговариваю с моим белоснежным будильником, замешивая тесто на вафли, включаю кофеварку. Однозначно яйца и бекон, теперь в нашем доме мужчина побольше, а значит пора расширять список продуктов и переоформлять одну из комнат в детскую. Улыбаюсь, мечтала о ребенке, вот тебе. Его ребенок, похож на него, а не это ли важно? Наверно это. У него есть наследник и сын и не так важно, что теперь хочу или могу я. Спасибо Боже.
– Доброе утро любовь моя, – горячие ладони сомкнулись на моей талии.
– Доброе утро, – целую в щеку, – как спал?
– Прекрасно, – усмехается.
– Что делают мальчики? – вытаскиваю первые вафли, закладывая новую порцию, выключаю сковороду с беконом и глазуньей.
– Спят, можно ведь еще чуть? – гладит мои бедра.
– Да, еще пол часа, я заканчиваю, – прижимаюсь к нему спиной, – Мне не хватало этого ночью, любимый, твоего тепла.
– Ох, у нас есть время, я могу тебя согреть, – зарывается в мою шею с рычанием. И получает в ответ рычание и удары хвостом по ноге.
– Прости, наш младший невыносим, – смеется, отходя от меня, – пошли гулять.
– Моро! – пристально смотрю на мордашку, которая делает вид, что не понимает, что только что сотворил.
– Хитер парень, хитер. Весь в тебя Мирослава Вольная, весь, – смеется муж, ловлю его настроение, промывая фрукты.
Завтрак в приятной атмосфере. Мужчины едят обсуждая школу. А я со стаканом апельсинового сока пытаюсь накормить кудрявого мальчика кашей.
– Ма? – окликает сын.
– Да? – отвлекаюсь на Матве.
– Тебе идет, – улыбается.
– Что идет? – не понимаю, даю малышу чернику и он с удовольствием есть ягоды, улыбается мне.
– Большая семья, – уплетает вафли за обе щеки, – Маленький ребенок, я такой же был?
Дергаюсь от его слов и воспоминаний.
– Нет детка, ты был вреднее, у Яра спроси, – смеюсь, стараясь не пускать плохие мысли в голову.
– Ну мааааа, – подходит и целует в щеку, – Это было очень вкусно, я скучал, Адель так не готовит, а у Волка вечные запары с вафельницами.
– Молодой человек, что за слэнг? – грозно смотрю на него.
– Scusa signora, – целует Тиму в щеку отчего тот улыбается еще шире.
– Извинения принимаются, – смотрю на счастливого кудряшку и пустую тарелку, кажется первый этап пройден.
– Мам, а ты родишь нам девчонку? – в доме повисла абсолютная тишина.
– Милый, а ты знаешь, мы не можем выбирать, – пожимаю плечами, удерживаясь за последние крупицы настоящего.
– Было бы круто, – обнял меня за плечи, прижимая к себе.
Кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы не разреветься при всех и не выдать свою боли и уязвимость.
– Одевайся, я закину тебя в школу, а потом вернусь за тобой любовь моя, – подмигнул мне.
– Хорошо, мы оденемся, – вытираю малышу лицо и беру его на руки.
– Пойдем мой друг, нам стоит надеть тебе памперс, сегодня у тебя путешествие, – целую его в макушку, пока он о чем-то лепечет папе на своем детском языке.
– Интересно, на каком языке он заговорит быстрее? – серьезно говорит муж, возвышаясь над нами.
– Он уже говорит Папа, Няня, Мила, Лев и пару местоимений. Полагаю на русском, – глажу пухленькую щеку.
– Милая, но ведь ты знаешь только его, – подшучивает.
– Да, глупо было вступать с тобой в полемику, – усмехаюсь, конечно, чертов умник.
– Вы справитесь без меня? – заботливо осматривает нас.
– Пол часа переживем, – надуваю губы, показывая свое недовольство.
– Я готов, – а вот и мой ученик, в голубой рубашке, джинсах и с огромным рюкзаком LV.
– Поехали, – мужчина кивает к выходу.
– Удачи в школе, – иду к спальне, вещи малыша в нашем гардеробе, как и все принадлежности.
– Давай подберем тебе наряд, – сажаю малыша на кровать и открываю маленький чемоданчик.
Крохотные вещи аккуратно сложены, в кармашке даже есть его поилка и маленькая шелестящая погремушка в виде цветка. Поднимаю глаза и смотрю на улыбающегося парня, который даже не вспомнит свою маму, который вынужден жить с женщиной, что ни за что ее не заменит. Что сама сломлена как карандаш на пару частей и рисует свою жизнь криво и неумело. Женщина, которая не смогла уберечь собственного ребенка. Вытираю слезы с щек, напоминая себе о том, что этого не должен видеть муж, низачто и никогда.
– Мне нравятся черные джинсы и эта милая толстовка с медведями, как думаешь? – закусываю дрожащие губы.
– Да,да,да, – тычет на меня пальцем.
– Вот и решили, – раскладываю на кровати и иду выбирать наряд себе, приглядываю за малышом.
Пожалуй тоже надену черные джинсы и черную прозрачную блузку, сверху черный пиджак, на ноги красные лодочки и красная сумка.
– Мир! – грубо, голос мужа.
– Да? – дергаюсь, выхожу к ним.
– Ты оставила его на высокой кровати, – глаза сощурил, – Чем ты думала?
Начинаю дрожать, ноги становятся ватными, воздуха не хватает. Все становится тяжелым от его жесткого настроения.
– Не понимаю Амиран, – шепчу, стараюсь держаться гордо подняв подбородок вверх.
– Чего ты не понимаешь? Что он мог упасть? – слишком резко, указывает на меня пальцем.
Хочется забежать в ванну, закрыть дверь и проплакать, прятаться. Останавливаю себя, вечно бегать не будешь. Делаю глубокий вздох насколько это возможно, прогоняю страх перед зверем.
– Послушай, – выставляю перед собой руки, – я в метре от него и слежу, чтобы он не упал.
– Я тебя не увидел, когда вошел, а он был на краю, – не сбавляет оборотов.
Всё, точка, мысли о ребенке начали одолевать меня, пробираясь во все уголки разума.
– Одень его пожалуйста. Я соберусь и выйду, дайте мне минут двадцать, – разворачиваюсь на автомате и иду в ванную комнату.
– Мирослава, что с тобой? Ты меня слышишь? – его голос, крики, звонкий голос малыша где-то на втором плане.
– Двадцать минут Амиран, – закрываю за собой дверь и медленно скатываюсь на пол, обнимая себя руками. Мира, девочка, прошу тебя дыши, раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре. Чувствую грань истерики, но не позволяю себе провалиться туда, не позволяю насладиться мыслями о ребенке, о наше жизни вдвоем, если бы я только сделала другой выбор и после ужина улетела обратно в Италию. Если бы я только могла вернуть все назад. Моя девочка, кажется я нуждаюсь в тебе больше чем в ком либо.
– Мир, все в порядке? – стучит в дверь.
Собираю всю силу воли, чтобы не послать его к черту и не устраивать истерик.
– Да, любимый, я скоро, – поспешно встаю, от чего кружится голова. Смотрю на себя в зеркало. Да уж, тридцать не за горами, стоит наверно слегка отдохнуть наедине с собой. Наношу нюдовые тени, тонкие стрелки, темно-розовую матовую помаду, чуть румян, высокий хвост и готово. Так уже намного лучше.
– Вы сегодня будете моей охраной? – эффектно появляюсь в спальне.
– Да, красотка, – его настроение уже игривое.