Призрак-40-2242. Литературный сборник

Тут Вася смешался совсем, но подошел Воронов.

– Лена, извините. Вася, я поехал, пока. Может быть, когда – нибудь встретимся. У меня поезд через час.

– Но ты же говорил…

– Через час, Вася. Лена, забирайте Рогова, а то он… Словом, счастливо ребята! Помчался я! Вася, я на «Макаров» телеграмму пришлю!

И Коля, не оглядываясь, быстро пошел в низ к остановке трамвая.

– Ты не ответил на вопрос, – сказала Лена тихо. – Курсант Рогов – это одно, и я не могла к тебе ни подойти, ни сказать, а механик Рогов – совсем другое…

– Да. – Вася поправил фуражку. – Если я правильно понял…

– Вот парни пошли… – вздохнула Лена. – Нет, чтобы взять под руку, помочь девушке дойти до остановки… Так им сначала надо что – то понять…

Вася по – новому взглянул на Лену и отметил, что у девушки ясный взгляд, высокая грудь, стройная фигура и, как выразился Коля, все при всем.

– А… – он запнулся – в нем ещё жил курсант и к новому своему качеству он не успел привыкнуть, но переборол себя и закончил мысль, – ты далеко живешь?

– Наконец – то… – вздохнула Лена. – Нет, на Луговой. Пешком можно дойти. Пойдем, нам есть о чем поговорить.

– Пошли, – сказал Вася, терзаясь, потому что не знал, зачем он идет и о чем разговор, но, как загипнотизированный шел рядом с девушкой, ощущая её тело и охваченный предчувствиями, совершенно для него новыми.

Говорила в основном Лена, а Вася лишь кивал головой, вставляя «ага», «ну», «да». Из сбивчивых слов девушки – видимо, Лена тоже волновалась изрядно – он понял, что она обратила на него внимание ещё на первом курсе, в школе, стало быть. Но ШМО – это ШМО, она думала, пройдет год и чувства остынут. И даже не чувства, а она не знает что. Наверное, так мать относится к своему робкому, но способному сыну (в этом месте Вася хмыкнул). А уже потом, когда школу перевели в училище, и Вася резко стал меняться, чувство вспыхнуло снова и вот, что хочешь, а это, наверное, любовь (в этом месте Вася остановился, поставил чемодан на растрескавшийся асфальт, взял девушку за плечи и повернул к себе).

– И четыре года молчала? – спросил ошарашенный Вася.

– Ага, к тебе подойдешь… Ещё нехватало, чтобы курсанты тебя донимали и за моей спиной хихикали.

Вася нашел это решение мудрым и спросил:

– Лена, выходит, что ты меня любишь?

– Рогов, тебе зря дали красный диплом! Как ты будешь жить с таким поздним зажиганием?..

Относительно зажигания Лена переборщила. Едва он взял девушку под руку, его прошила искра, а чем дальше они шли, и чем интереснее складывался разговор, тем больше, по выражению Воронова, у Васи дымился кочан.

– Лена, – упавшим голосом сказал Вася, – а как же быть? Я через три дня улетаю в Анадырь.

– Устроишься, дашь знать, я прилечу следом. Пойдем. Мы почти пришли.

– А дома кто? – спросил Вася.

– Мы вдвоем с мамой живем. Она сейчас в санатории, вернется к концу месяца. Так что мы с тобой все твои три дня вместе будем.

Понятно, что три дня они не играли в подкидного дурачка или в домино. И уже в кресле самолета, закрыв глаза, он вспоминал, как, едва переступив порог квартиры, вся одежда полетела во все стороны. Как, едва прикоснувшись к девушке, Вася обрызгал ей живот. Как потом всё пошло как надо и три дня они вставали с кровати, чтобы наскоро перекусить и снова наслаждаться друг другом. Это была страсть двух истомившихся тел, и они отдавались ей без оглядки. На третий день Лена сказала:

– Вот это да-а… Ну, мы и оторвались…

– Ой, как неохота уезжать, – вздохнул Вася.

– Мы теперь будем всегда вместе, – сказала Лена. – Я обязательно прилечу…

Старший механик, которого на всех флотах от Калининграда до Владивостока зовут «дед», представил нового третьего механика машинной команде.

– А вот ваша вахта, Василий Сергеевич, старший моторист Зинченко и моторист Сысоев. Всё, товарищи. А вы, Рогов, зайдите ко мне.

У себя в каюте «дед» пригласил садиться и прочел небольшую лекцию об особенности ходовых вахт на ледоколе – особенно во льдах.

– А моторист Сысоев давно на судне?

– Уже год. Его после окончания курсов плавсостава сюда направили. Втянулся. Справляется. А что, были знакомы раньше?

– Да имел несчастье познакомиться…

– Вы уж, Василий Сергеевич, если что – то негативное, то не обостряйте. Рейсы у нас затяжные, деваться некуда. А злость только помешает делу. Да и напряжение в экипаже ни к чему.

– Какая злость… Скажем так, пикантная ситуация.

– Я не психолог, – сказал «дед». – Если пикантная, то сами разберётесь.

– Да, – согласился Рогов.

– Ну что, вступайте в свои права третьего механика. Сегодня ночью отходим. Как раз на вашей вахте. Я спущусь в машину. Да, и не стесняйтесь спрашивать у мотористов. Здесь ничего зазорного нет. Теория – теорией, а практика она и есть практика. Вы согласны с такой постановкой вопроса?..

– Разумеется. А в машину я спущусь. Вот только переоденусь…

– У нас на вахту можно выходить в парадной форме, но как угодно… Сейчас в машине второй механик, пообщайтесь с коллегой, пощупайте железо своими руками. Это полезно.

Рогов вышел из каюты старшего механика и с удовольствием открыл дверь с табличкой: «Механик – 3». Каюта просторная, с квадратными иллюминаторами, здесь всё было приспособлено для долгого пребывания и с максимальным удобством возможным на судне такого класса. В дверь постучали.

– Открыто, – сказал Рогов, – прошу.

Вошел Сысоев.

– И как жить будем, Вася?

– Давайте условимся, Сысоев, не Вася, а Василий Сергеевич. Или, если вам не нравится, товарищ третий механик. Что ещё?

– Я спрашиваю, как жить будем? Вот удружил «дед»… Ещё и на твоей вахте оказался.

– Сбылось пророчество Воронка, – усмехнулся Рогов. – А как будем жить? В рамках должностной инструкции.

– Злишься за прошлое? Ну, ударь меня…

– Вот что, Сысоев, о нашем прошлом, думаю, здесь никто не знает. В ваших интересах его не касаться. И давайте на «вы». В пределах уставных отношений…

– Да я лучше спишусь с коробки! В рамках Устава… А в рыло хочешь?

– Попробуй, – равнодушно сказал Вася. – Если у вас всё, моторист Сысоев, то свободны. И не вздумайте на вахте истерику закатывать.

– Да пошел ты!.. – выкрикнул Сысоев и бабахнул дверью, выскочив из каюты.

Зинченко высокий, симпатичный парень, в щегольском комбинезоне с надписью “Montana”, в кепке с фирменной маркировкой, “Shell” являл собой образец советского матроса времен «хрущевской оттепели», когда фирменная одежда уже не являлась поклонением Западу, а лишь подчеркивала, что даже на вахте можно одеваться стильно и красиво. Опять же, чистая одежда и легкий запах мужского одеколона говорили о том, что машинное отделение перестало быть преисподней, и превратилось в рабочее место высокой культуры, не только технической.

Открытое лицо старшего моториста выражало доброжелательность, а в его поведении не ощущалось ни чинопочитания, ни желания угодить начальнику, пусть и новому. Словом, он знал себе цену. Механики приходят и уходят, а мотористы остаются, это было его жизненной установкой. Он пожал Рогову руку и спросил:

– Это у вас первая вахта, Василий Сергеевич?

– Да, – ответил Рогов.

– Не страшно. Давайте так, вы ведите всю документацию, а мы с Витей не подведем. Поможем молодому командиру. Да, Витя?

– Это запросто, – неожиданно для Рогова миролюбиво сказал Сысоев. – Через месяц такой командир будет, что в льяла загнать может.

– Не страшно, – усмехнулся Зинченко. – У нас в льялах можно в чистой рубашке ползать, не то, что на других коробках.

Рогов качнул головой, а Сысоев поджал губы – подколка не вышла.

– Меня Игорь зовут, а моего корешка по вахте, Витя. Работать может, но гниловатый… Может на Севере человеком станет. Я верно говорю, Витек?

– Чего это я гниловатый?

– А чего ты Сергеича подкалываешь? Я не знаю, конечно, может, ваши дорожки и пересеклись где – то, но я чувствую, что льяла – это давняя подколка. Или я не прав?

Рогов вздохнул, а Сысоев промолчал.

– Ну и вахта… – покачал головой Игорь. – Ладно, выведу я вас на чистую воду.

Каждое судно имеет свою особенность. И хотя принципиальное отличие невелико, но это в принципе, а на практике незначительные отличия чувствуются ощутимо. В другом месте клапана, не так стоят приборы, несколько иной запуск, иначе стоят баллоны высокого давления запуска двигателя. Конечно, мелочи, но первая вахта может превратиться в тихий кошмар, если не оказалось времени на предварительную подготовку. Потому с предложением старшего моториста пришлось согласиться и не корчить из себя большого начальника, всезнайку. Это море. Или один за всех или все против тебя, а деваться некуда – кругом вода…

Рогов довольно быстро освоился, и жизнь вошла в нормальное русло. И прошло два года. Наверное, так бы все и катилось. Годы, звания, рост в должности меняли друг друга, а однажды внезапно обнаружилось, что живот против воли выпирает, наблюдается невесть откуда взявшаяся, отдышка, по коленям ползают внуки и вообще… пенсия. Наверное…

Отпуск. После ледяного безмолвия зелень травы и деревьев радовала глаз.

– Хорошо – то как! – вскрикивал Вася, ныряя в воды бухты Тихой. – Лепота…

Квартира Роговых почти рядом с кинотеатром «Искра». Можно сказать, что жизнь устроена. Сынишка Коля ходит в садик, Лена все так же работает секретарем в училище, хотя зарплаты полярного механика вполне хватало, чтобы жена не работала.

– Нет, ты посмотри, что пишут! – разволновался Рогов, открыв вечером газету. Слушай «Началом варварской бомбардировки Демократической республики Вьетнам самолетами с авианосцев «Констеллейшн» и «Тикандерога» послужило якобы имевшее место нападение на эсминцы 7‑го флота США «Мжддокс» и «Тэрнер Джой» торпедных катеров ДРВ. Так называемый «Тонкинский инцидент» дал повод Соединенным Штатам довести свой воинский контингент во Вьетнаме до двухсот тысяч человек». Это война, – сказал Вася. – Отдохнул, называется. Сейчас точно отзовут.

– А ты здесь при чем! – всполошилась Лена. – Где Вьетнам, а где Советский Союз…

– Вьетнам строит социализм, а мы им помогаем. Наши суда уже ходили в Хайфон, насколько я в курсе.

– Но ты же полярник. На ледоколах служишь.

– Оно – то так, но тем не менее однако, – сказал Вася. – В самом деле, что нам до какой‑то войны, правда, Коля?

– Да! – выкрикнул Коля и уселся к папе на колени.

– Лена, давай еще одного или одну спроектируем, – сказал Вася. – Парню нужен кто – то или братик, или сестричка. А то один… Ни два, ни полтора…

– Ой, скажешь тоже, – отмахнулась Лена. – Тут с одним не знаешь куда деваться… Но, – она усмехнулась, – эту тему мы обсудим… вечером.

– Так другой разговор!.. – сказал Вася. – Да, Коля?

Коля поковырял в носу и сказал:

– Я хочу писять.

– Ну, пошли.

А через две недели Рогову позвонили и просили срочно зайти в отдел кадров, к начальнику.

– Что? – встревожилась Лена.

– Все нормально. В кадры вызывают.

– Я так и знала… Не ходи.

– Как это? Да успокойся, всё нормально.

– Василий Сергеевич, вы нас извините, конечно, но надо срочно подменить заболевшего (надавил начальник на слове «заболевшего») механика на «Ереване». Всего два рейса. И отдыхайте дальше. Понятно, что время, проведенное в рейсе, вам зачтется. Хотите в денежном эквиваленте или отгуляете, разумеется, всё будет оплачено.

– Так же третьим?

– Нет. Вторым механиком. Все документы и виза уже готовы. Отход завтра.

– А куда рейс?

– На Вьетнам. Груз сугубо гражданский – мука, сахар, соль…

– А под мукой…

– Уверяю вас, все чисто, на этот раз, – усмехнулся начальник.

У Рогова на секунду сжало сердце и отпустило.

– Да не волнуйтесь, Василий Сергеевич, – заметил проступившую бледность на лице Рогова начальник отдела кадров. – По советским судам не стреляют. Так… шалят, но… ничего особенного.

– А тип судна?

– «Ереван». Это типа либерти…

– Добро, – сказал Рогов. – Поеду принимать дела.

– Да что там принимать. Отдыхайте сегодня. К слову, на «Ереване» есть выпускники вашего училища: Сорокин, Князев… Знаете их? – Ещё как… – усмехнулся Рогов.

– Вот и отлично. Счастливого рейса!

– К черту.

Пока Рогов получал документы в разных службах пароходства, пока – не выдержал все – таки – забежал на судно, солнце уже клонилось к вечеру. А вечером были слезы, прощание и… «проектирование». Утром он поднимался по трапу «Еревана».

Японское море прошли без приключений, но на подходе к Цусимскому проливу стали появляться американские самолеты. Они заходили издали и пролетали над мачтами парохода так низко, что можно было разглядеть смеющиеся лица пилотов. Восточно – китайское море тоже прошли без осложнений, а вот в Южно – китайском издевались над советским судном, как хотели. Сбрасывали на пароход деревянные бочки, наполненные в отхожих местах, и, разбиваясь о палубу, они распространяли зловоние по всему судну. Палубная команда не успевала смывать «добро» за борт.

Сбрасывали бочки из – под бензина, пробитые в нескольких местах. Падая, они издавали дикий визг и вой. Казалось, что судно бомбят и капитан, матерясь, как последний забулдыга, маневрировал, уворачиваясь от небесных подарков. Только ночами шли полным ходом и без приключений.

Так вошли в Тонкинский залив. До Хайфона оставалось несколько миль, когда налетели «Фантомы» и открыли огонь по безоружному судну. С той высоты, с которой американские летчики расстреливали пароход, нельзя было не видеть, советский флаг. На судне начался пожар, перебивались пожарные шланги, от попадания реактивного снаряда в борт – хорошо, что выше ватерлинии – вышли из строя помпы. В машине был сущий ад, но команда, выбиваясь из сил, держала ход парохода и производила возможный ремонт израненного судна. Всеми работами руководил Рогов. И пароход шел! Подбежал Сорокин.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

УЛОН – Управление лагерей особого назначения. Ликвидированы в 1954 году. Отсюда – улоновец.

2

До 1956 года в этом селе не имелось электричества, и дома освещались керосиновыми лампами «семилинейками».

3

СКП – стартово – командный пункт.

4

«Вывозные» – проверка техники пилотирования молодого летчика, или вернувшегося из отпуска. Полёт пилота с инструктором. Выпуск летчика без проверки, строго говоря, грубое нарушение требований НПП (наставления по производству полётов), но было, видать, некое «но», раз командир полка пошёл на это…

5

ШЛИ – школа летчиков – испытателей.

6

Kinder – ребёнок (нем.)