Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку

Завоевание Россией Кавказа было поворотным моментом в ее истории. Много написано о широкомасштабных трансформативных последствиях этого завоевания для империи – о том, как оно подарило России «Восток», который следовало цивилизовать, позволило ей воспринимать себя как колониальную империю, подобную европейским соперницам, и создало новое удаленное от центра имперское пограничье, куда правительство стало ссылать нежелательных лиц42. Это завоевание также на новый лад интегрировало Россию во внешний мир – посредством сети человеческой мобильности, соединявшей страны и народы Кавказа с другими частями мира. Кавказ XIX века служил мостом между Россией на севере и персидскими и османскими землями на юге и являлся местом пересечения древних караванных путей, по которым веками передвигались торговцы, путешественники и паломники.

В первой половине XIX века Кавказ оставался центром евразийских потоков хаджа. Мы видим это, сличая документы из архивов внешней политики России. В этих архивах находятся многочисленные прошения от мусульманских правителей Центральной Азии и Персии о том, чтобы царское правительство позволило их подданным ездить в Мекку по традиционным маршрутам – через русские степи и Кавказ. Из этих случаев видно, что южная экспансия России в значительной мере превратила хадж в дипломатический вопрос взаимоотношений с соседними мусульманскими странами, чьи правители стремились сохранить старые маршруты в Мекку открытыми для своих подданных, что было вопросом собственного престижа правителей и их политической легитимности.

В начале 1800-х годов Россия предоставила иностранным мусульманам свободный доступ на эти маршруты согласно ряду договоров с персами и османами. В некоторых случаях МИД даже организовывал и субсидировал поездки для представителей мусульманской элиты из Центральной Азии. Эта практика имела небольшой масштаб, но все же была важна. Она показывает, что Россия не пыталась закрыть эти маршруты и запретить хадж через территорию империи, а брала на себя неформальную роль «покровителя» паломников и их маршрутов в своих дипломатических сношениях с мусульманскими соседями. В этом отношении русские цари действовали ad hoc точно так же, как мусульманские монархи начиная с VIII века: они претендовали на роль хранителей традиции и сетей хаджа в своих империалистических целях. В эпоху, когда Россия стремилась развить торговые отношения с Персией и Центральной Азией, ее практика поддержки иностранных паломников была, несомненно, мотивирована экономическими и стратегическими интересами43.

Местные мусульмане, новоиспеченные подданные царя, жившие на Кавказе, представляли иной случай. Русская политика в отношении к этим внутренним мусульманам прошла через три стадии. В качестве новой владелицы Кавказа Россия сначала пыталась запретить хадж. В 1822 году царь Александр I официально запретил хадж для мусульман данного региона – по инициативе своего доверенного военачальника на Кавказе, А.П. Ермолова. Это была в первую очередь мера безопасности. Ермолов, подобно колониальным чиновникам во всех других мусульманских регионах, подозревал в хадже «тайную» деятельность, питавшую мусульманский «фанатизм». Борясь с мусульманскими восстаниями на Северном Кавказе в начале 1820-х годов, он тревожился, что хадж питает это сопротивление и что под личиной паломников на самом деле скрываются торговцы оружием и османские агенты. В письме к русскому министру иностранных дел Карлу Нессельроде в январе 1822 года Ермолов отмечал, что многие мусульмане Кавказа ежегодно совершают хадж через османскую территорию, и предупреждал – это несомненно укрепляет их лояльность султану и решимость бороться с русской властью44.

Царь Александр I неохотно вводил запрет хаджа. Он беспокоился, что мусульмане будут недовольны ввиду провозглашенной в России веротерпимости, но соглашался на запрет как на временную меру безопасности. Ермоловские власти официально объявили запрет на всем Кавказе в начале 1822 года, угрожая нарушителям конфискацией имущества в казну и высылкой в центральные губернии России45. Нерешительность царя говорит о том, что чиновникам иногда было трудно примирить официальную российскую политику веротерпимости, введенную царицей Екатериной Великой в конце XVIII века ради укрепления социального контроля и стабильности империи, с более общими соображениями безопасности государства, особенно когда дело касалось паломничества к святым местам за границей.

Российский запрет хаджа на Кавказе продержался недолго, потому что не работал. Вопреки ему мусульмане продолжали уезжать с Кавказа в Мекку, некоторые – при помощи русских чиновников, которых зачастую легко было подкупить. В 1823 году Ермолов жаловался своему офицеру в Дагестане (на Северном Кавказе), что «многие мусульмане» из его региона оказываются на Южном Кавказе с проездными документами от местных русских властей, позволяющими совершать хадж вопреки запрету46. Вдобавок этот запрет создавал затруднения для иностранных мусульман. Вскоре после его введения МИД стал получать многочисленные жалобы от персов и бухарцев, которые неожиданно обнаружили свои маршруты через Кавказ перекрытыми. Нессельроде неоднократно напоминал Ермолову, что «ни в каком случае» нельзя применять запрет к иностранным мусульманам, «кои будут следовать через Россию на поклонение»47.

Запрет хаджа также затруднял попытки царских чиновников воспитывать в мусульманах лояльность и кооптировать их элиту в ряды растущей русской администрации на Кавказе. Когда высокопоставленные мусульмане жаловались на запрет, русские чиновники пытались оправдывать его как благодетельную меру, направленную на защиту российских подданных мусульман от нападений на османских дорогах, и как предупреждение о «трудностях и опасностях, сопряженных с сим путешествием при нынешних смутных обстоятельствах Турции»48. Но русские чиновники быстро увидели, что мусульмане понимают истинную суть запрета и выражают недовольство этой попыткой колониальных завоевателей ограничить их религиозную практику, а тем самым – нарушить провозглашенную в России политику терпимости к исламу. В неуклюжем письме от 1824 года исламский судья (кадий), представлявший общину даргинцев (один из крупнейших этносов Северного Кавказа), пожаловался на запрет хаджа, и Ермолов признал, что не имеет права «воспрещать людям выполнять обязанности, религией на них возлагаемые», а потому не имеет и полномочий запрещать мусульманам совершать хадж. Он просил кадия воспринимать запрет как меру, направленную на защиту русских подданных от османских злоупотреблений по дороге, «чему был не один пример горестный», и заверял его, что «тотчас открыты будут пути»49.

Столкнувшись с растущими требованиями мусульман о допуске в Мекку, Ермолов объявил запрет хаджа «неудобным» и отказался от него. Он принял модель регулирования хаджа, выстроенную колониальными чиновниками в других частях света – и, несомненно, под влиянием их колониальных практик, о которых Россия собирала информацию через свои иностранные консульства, – и отошел от запретительной политики50. В январе 1826 года Ермолов выпустил новые правила и инструкции по выдаче мусульманам паспортов для поездки в Мекку. Он приказал царским чиновникам на всем Кавказе собирать сведения о заявителях, пожелавших получить проездные документы, и давать разрешения только «благонамеренным мусульманам». Ермолов признавал, что намерения проще установить в случае знатных лиц, о чьих политических предпочтениях русские власти в общем знали. «Простолюдины», чья лояльность оставалась загадкой, должны были представить рекомендательное письмо из своего уезда, чтобы получить подорожную до Тифлиса. Приехав в Тифлис, мусульмане должны были отчитаться непосредственно перед Ермоловым, который записывал их имена в регистрационную книгу и выдавал заграничные паспорта51.

Ермолов рассуждал так: вынуждая мусульман обращаться к русским властям за паспортами для поездки в Мекку, чиновники смогут определять, каково «количество выезжающих на поклонение», и получат «некоторое соображение о количестве вывозимых ими денег, ибо путешествие сие немалых стоит обыкновенно издержек»52. Этика и направленность новых ермоловских правил хаджа соответствовали более масштабному предприятию, которое было поручено Ермолову как главнокомандующему на Кавказе, – созданию централизованной рациональной русской государственной администрации посредством изучения местных социальных иерархий, посредством категоризации народностей и выявления видных местных деятелей, подходящих для кооптации в аппарат. В решении Ермолова также следует видеть неотложную меру безопасности. Отмена запрета хаджа, проведенная на фоне мусульманских восстаний по всему Северному Кавказу и возобновленной войны с Персией, когда мусульманские ханства Южного Кавказа также восстали против русской власти, была, несомненно, попыткой успокоить недовольство и восстановить веру мусульман в терпимость России к исламу53

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Русский посол в Турции Н.В. Чарыков и его заключение по «мусульманскому вопросу», 1911 г. // Арапов Д.Ю. (сост.). Императорская Россия и мусульманский мир (конец XVIII – начало ХХ в.): Сборник статей. М.: Наталис, 2006. С. 360. Чарыков с самого начала играл ключевую роль в организации этой системы, сперва как агент-основатель Русского политического агентства в Бухаре в 1880-х годах, где отвечал за выпуск русских паспортов для бухарских паломников, а затем как русский посол в Константинополе в начале 1900-х годов.

2

Crews R. For Prophet and Tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2006. P. 1–14 (см. на русском: Круз Р. За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии. М.: Новое литературное обозрение, 2020. С. 8–21); Edgar L.A. Tribal Nation: The Making of Soviet Turkmenistan. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2004. P. 18.

3

Арапов Д.Ю. Первый российский указ о паломничестве в Мекку // Россия в Средние века и Новое время: Сборник статей к 70-летию чл.-корр. РАН Л.В. Милова. М.: РОССПЭН, 1999. С. 299.

4

Amrith S.S. Migration and Diaspora in Modern Asia. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. P. 65–66.

5

Российский государственный исторический архив [далее – РГИА]. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1196. Л. 74–75.

6

В США это пренебрежение во многом проистекало из правительственного финансирования исследований в данной области. Такие исследования начались в американских университетах после Второй мировой войны и антиисторически отделяли Россию/СССР от Ближнего Востока, рассматривая их как два обособленных и не связанных между собой региона. Именно в этот период американские ученые стали ассоциировать ислам лишь с арабоязычным миром. См.: Lockman Z. Contending Visions of the Middle East: The History and Politics of Orientalism. Cambridge: Cambridge University Press, 2004. P. 121–147. Напротив, в послевоенной Франции некоторые видные историки изучали мусульманские «национальности», находившиеся под управлением СССР, и иногда проводили параллели между советскими мусульманами и другими мусульманскими народами под колониальным управлением. См., например: Bennigsen A. Colonization and Decolonization in the Soviet Union // Journal of Contemporary History. 1969. Vol. 4. No. 1. P. 141–152; Bennigsen A.A., Wimbush  S.E. Muslim National Communism in the Soviet Union: A Revolutionary Strategy for the Colonial World. Chicago: University of Chicago Press, 1980.

7

Khalid A. Islam after Communism: Religion and Politics in Central Asia. Berkeley, CA: University of California Press, 2007. P. 2–4. Исламоведение существовало при советском режиме как область полевых исследований и даже выросло между 1960-ми и 1980-ми годами, когда в Москве были организованы новые научные центры. Но большинство советских исламоведов были специалистами по зарубежному исламу. См.: Mikoulski D. The Study of Islam in Russia and the former Soviet Union: An Overview // Nanji A. (ed.). Mapping Islamic Studies: Genealogy, Continuity and Change. Berlin: W. de Gruyter, 1997. P. 95–107; Милибанд С.Д. Востоковеды России, XX – начало XXI века: Библиографический словарь: В 2-х кн. М.: Восточная литература РАН, 2008.

8

Kappeler A., Simon G., Brunner G. (eds.). Muslim Communities Reemerge: Historical Perspectives on Nationality, Politics, and Opposition in the Former Soviet Union and Yugoslavia. Durham, NC: Duke University Press, 1994.

9

Два ведущих историка российского ислама, Адиб Халид и Роберт Круз, в своих работах использовали совершенно разные подходы. Халид в своей первой книге спорит со стандартным описанием Центральной Азии как колониальных задворков Российской империи и стремится переопределить ее историю как часть динамичной глобальной истории ислама и модерна. См.: Khalid A. The Politics of Muslim Cultural Reform: Jadidism in Central Asia. Berkeley: University of California Press, 1998. P. xiv–xv. Круз, напротив, подчеркивает действенное «приручение» ислама Россией в эпоху модерна и помещает ислам и мусульман в центр истории российского империестроительства. См.: Crews R. For Prophet and Tsar (Круз Р. За пророка и царя). О мусульманах в советской и постсоветской Центральной Азии см.: Khalid A. Islam after Communism.

10

Это учреждение, созданное в конце XVIII века, сначала называлось Уфимским духовным магометанского закона собранием, а позже было переименовано в Оренбургское магометанское духовное собрание. См.: Crews R. For Prophet and Tsar. P. 55 (Круз Р. За пророка и царя. С. 65).

11

Crews R. For Prophet and Tsar. P. 2–3 (Круз Р. За пророка и царя. С. 9–10).

12

См. критику аргументов Круза: Tuna M. Imperial Russia’s Muslims: Islam, Empire, and European Modernity, 1788–1914. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. P. 9; Werth P.W. The Tsar’s Foreign Faiths: Toleration and the Fate of Religious Freedom in Imperial Russia. Oxford: Oxford University Press, 2014. P. 9.

13

Motadel D. (ed.). Islam and the European Empires. Oxford: Oxford University Press, 2014. P. 1.

14

Wolfe M. (ed.). One Thousand Roads to Mecca: Ten Centuries of Travelers Writing about the Muslim Pilgrimage. New York: Grove Press, 1997. P. 191–195; Osterhammel J. The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2014. P. 164.

15

О романе Конрада и реальных событиях в его основе см.: Gilsenan M. And You, What Are You Doing Here? // London Review of Books. 2006 (19 October). Vol. 28. No. 20.

16

Brower D. Russian Roads to Mecca: Religious Tolerance and Muslim Pilgrimage in the Russian Empire // Slavic Review. 1996. Vol. 55. No 3. P. 567. О глубокой подозрительности хаджа в глазах государственных властей и об их стремлении контролировать и ограничивать его см.: Crews R. For Prophet and Tsar. P. 71–74 (Круз Р. За пророка и царя. С. 81–84); Khalid A. The Politics of Muslim Cultural Reform. P. 52–54; Morrison A.S. Russian Rule in Samarkand, 1868–1910: A Comparison with British India. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 63–64.

17

Faroqhi S. Pilgrims and Sultans: The Hajj under the Ottomans. London: I.B. Tauris, 1994.

18

Osterhammel J. The Transformation of the World. P. 164.

19

О крестьянской миграции в России конца XIX века как о части процессов урбанизации, роста рабочего класса и внутренней колонизации см.: Anderson B.A. Internal Migration during Modernization in Late Nineteenth-Century Russia. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1980; Alpern Engel B. Between the Fields and the City. Cambridge: Cambridge University Press, 1996; Johnson R. Peasant and Proletarian: The Working Class of Moscow in the Late Nineteenth Century. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 1979; Sunderland W. Taming the Wild Field: Colonization and Empire on the Russian Steppe. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2004. См. также избранные статьи в кн.: Breyfogle N.B., Schrader A., Sunderland W. (eds.). Peopling the Russian Periphery: Borderland Colonization in Eurasian History. London: Routledge, 2007; а кроме того: Moon D. Peasant Migration, the Abolition of Serfdom, and the Internal Passport System in the Russian Empire, c. 1800–1914 // Eltis D. (ed.). Coerced and Free Migration: Global Perspectives. Stanford, CA: Stanford University Press, 2002. P. 349.

20

Литература из других областей и дисциплин, написанная на тему мусульманских миграций в России и СССР, обширна и многоязычна. Над этой темой работает целая группа ученых из многих стран, прежде всего из Европы, бывшего СССР, Японии и Турции. См., например: Frank A.J. Islamic Historiography and «Bulghar» Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia. Leiden: Brill, 1998; Kemper M. Khalidiyya Networks in Daghestan and the Question of Jihad // Die Welt des Islams. 2002. Bd. 42. Nr. 1. S. 41–71; Komatsu H., Obiya C., Schoeberlein J. (eds.). Migration in Central Asia: Its History and Current Problems. Osaka: Japan Center for Area Studies, National Museum of Ethnology, 2000.

21

А вот блестящая попытка написать историю, преодолевающую (и подрывающую) ложную определенность формальных государственных границ: Carter P. The Road to Botany Bay: An Exploration of Landscape and History. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1987. См. также: Lewis M.W., Wigen K.E. The Myth of Continents: A Critique of Metageography. Berkeley: University of California Press, 1997.

22

См. великолепное новое исследование, продвигающее границы Российской империи в нетерриториальные пространства океана: Jones R.T. Empire of Extinction: Russians and the North Pacific’s Strange Beasts of the Sea. New York: Oxford University Press, 2014. Необычайно инновационный нарратив русской истории через биографию одного человека, до некоторой степени выходящий за официальные границы России, см. в работе: Sunderland W. The Baron’s Cloak: A History of the Russian Empire in War and Revolution. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2014. См. также: Lewis M.W., Wigen K.E. The Myth of Continents. P. 1–19.

23

Harvey D. Space as a Keyword // Castree N., Gregory D. (eds). David Harvey: A Critical Reader. Malden, MA: Wiley-Blackwell, 2006. P. 70–93.

24

Султанов С.-Г., хаджи. Священная область мусульман в Аравии (из воспоминаний паломника) // Землеведение. 1901. Кн. 1–2. С. 139.

25

Саяhатнама, Астрахан губернасы Красный Яр уезы Сайид карйасының ал-хаҗҗ ал-hарамайн Эр Әли Рәhимбердиев ал-Карагачының хаҗҗ сафарында курганлары. Астрахань: Умеров и Ко, 1911. С. 6.

26

О голландском «Бюро хаджа» в Джидде см.: Bianchi R.R. Guests of God: Pilgrimage and Politics in the Islamic World. Oxford: Oxford University Press, 2004. О европейских медицинских учреждениях и персонале: Long D.E. The Hajj Today: A Survey of the Contemporary Pilgrimage to Makkah. Albany: State University of New York Press, 1979. О британском вице-консуле в Джидде – докторе Абдуррезаке, мусульманине из Британской Индии, см.: Başbakanlık Osmanlı Arşivi [далее – BOA]. Fon: Y.A.HUS. Dosya: 252. Gömlek: 40. Vesika 1 (13 октября 1891 г.).

27

Papas A. Following Abdurresid Ibrahim: A Tatar Globetrotter on the Way to Mecca // Papas A., Welsford T., Zarcone T. (eds.). Central Asian Pilgrims: Hajj Routes and Pious Visits between Central Asia and the Hijaz. Berlin: K. Schwarz, 2012.

28

См., например: Petersen A. The Medieval and Ottoman Hajj Route in Jordan: An Archaeological and Historical Study. Oxford: Oxbow Books, 2012.

29

Головань В. Некрополь Одессы: первое одесское кладбище. Одесса: Фотосинтетика, 1999.

30

Baron N., Gatrell P. Population Displacement, State-Building, and Social Identity in the Lands of the Former Russian Empire // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2003 (Winter). Vol. 4. No. 1. P. 52–53.

31

Ludden D. Presidential Address: Maps in the Minds and Mobility of Asia // Journal of Asian Studies. 2003 (November). Vol. 62. No. 4. P. 1062.

32

Об имперских паломнических караванах, спонсируемых османами в XIX веке, см.: Faroqhi S. Pilgrims and Sultans; Peters F.E. The Hajj: Pilgrimage to Mecca. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1995. P. 147–162; Rafeq A.-K. Damascus and the Pilgrim Caravan // Fawaz L.T., Bayly C.A. (eds.). Modernity and Culture: From the Mediterranean to the Indian Ocean. New York: Columbia University Press, 2002. P. 130–143.

33

Sakartvelos Sakhelmtsipo Saistorio Arkivi [далее – SSSA]. Ф. 11. Оп. 1. Д. 1957. Подданные России, как и других европейских империй, обладали на османской территории экстерриториальными правами и дипломатической защитой в соответствии с русско-османскими договорами конца XVIII века.

34

Faroqhi S. Pilgrims and Sultans. P. 45. Рассказ очевидца о том, как османские чиновники в Дамаске в середине XVIII века распоряжались (и в том числе несправедливо) имуществом умерших паломников, см. в мемуарах русского подданного Исмаила Бекмухамедова: Фәhреддин Р. (ред.). Исмаил сайаhаты. Казань: Лито-типография И.Н. Харитонова, 1903. С. 28–29.

35

SSSA. Ф. 11. Оп. 1. Д. 1957.

36

Сравнительный анализ русской и португальской экспансии в районы маршрутов хаджа, начавшейся в XVI веке, см. в работе: Farooqi N.R. Moguls, Ottomans, and Pilgrims: Protecting the Routes to Mecca in the Sixteenth and Seventeenth Centuries // International History Review. 1988 (May). Vol. 10. No. 2. P. 198–220. См. также: Pearson M.N. Pilgrimage to Mecca: The Indian Experience, 1500–1800. Princeton, NJ: Markus Wiener Publishers, 1996.

37

Khodarkovsky M. Russia’s Steppe Frontier: The Making of a Colonial Empire, 1500–1800. Bloomington: Indiana University Press, 2002. P. 115–117 (см. на русском: Ходарковский М. Степные рубежи России. Как создавалась колониальная империя. 1500–1800. М.: Новое литературное обозрение, 2019).

38

Об исторической географии евразийских маршрутов хаджа см.: Григорьев С.Е. Российские паломники в святых городах Аравии в конце XIX – начале XX в. // Дьяков Н.Н. (ред.). Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1999. С. 88–110; McChesney R.D. The Central Asian Hajj-Pilgrimage in the Time of the Early Modern Empires // Mazzaoui M. (ed.). Safavid Iran and Her Neighbors. Salt Lake City: University of Utah Press, 2003. P. 129–156; Papas A., Welsford T., Zarcone T. (eds.). Central Asian Pilgrims. См. также: Note of a Pilgrimage Undertaken by an Usbek and His Two Sons from Khokend or Kokan, in Tartary, through Russia &c. to Mecca // Journal of the Asiatic Society of Bengal. 1834. No. 3. P. 379–382.

39

О государственных запретах хаджа и попытках «отвратить» мусульман от него см., например: SSSA. Ф. 4. Оп. 8. Д. 61; Ф. 8. Оп. 1. Д. 256.

40

Об этом процессе в России см.: Crews R. For Prophet and Tsar (Круз Р. За пророка и царя).

41

О поддержке Россией православного паломничества в Иерусалим см.: Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine, 1843–1914: Church and Politics in the Near East. Oxford: Clarendon Press, 1969; Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX – начале XX в. М.: Индрик, 2006; Stavrou T.G. Russian Interests in Palestine, 1882–1914: A Study of Religious and Educational Enterprise. Thessaloniki: Institute for Balkan Studies, 1963.