Химера

«Атлантис» благополучно покинул Землю и понесся в космос.

Джек почувствовал, что слезы текут у него по щекам, но вытирать их не стал. Они продолжали капать, а он смотрел на рассеивающийся след от корабля, который унес его жену в небо.

Станция

7

25 июляБитти, Невада

Салливан Оби, застонав, проснулся от телефонного звонка. В голове у него били цимбалы, а в рот словно насыпали старых окурков. Он потянулся за трубкой и случайно выбил ее из держателя. Громкий удар трубки заставил его поморщиться. «Да и фиг с ним», – решил он и отвернулся, уткнувшись лицом в чьи-то спутанные волосы.

«Женщина?»

Сощурившись от утреннего света, он убедился: с ним в кровати действительно лежит женщина. Блондинка. Храпит. Он закрыл глаза, надеясь, если он заснет, а потом снова проснется, ее уже не будет.

Но заснуть Салливан не смог. Из упавшей трубки кто-то вопил.

Обшарив край кровати, он нашел трубку.

– Что, Бриджит? – проговорил он. – Что?

– Почему ты не здесь? – строго спросила Бриджит.

– Потому что я сплю.

– Сейчас десять тридцать! Ау! Как насчет встречи с новыми инвесторами? Предупреждаю: Касперу грозит либо распятие, либо повешение.

«Инвесторы. Вот черт!»

Салливан сел и, обхватив голову, ждал, когда отступит головокружение.

– Слушай, брось свою бабенку и подгребай сюда, – велела Бриджит. – Каспер уже повел их в ангар.

– Буду через десять минут, – пообещал Салливан.

Он повесил трубку и встал. Девица не пошевелилась. Оби понятия не имел, кто она такая, но будить ее не стал, решив, что у него все равно нечего красть.

Времени на душ и бритье не было. Он закинул в рот три таблетки аспирина, запил их вчерашним кофе и укатил на своем «харлее».

Бриджит ждала его у ангара. Она и выглядела как самая обыкновенная Бриджит[13] – бодрая, рыжеволосая и с отвратительным характером. К сожалению, иногда со стереотипами приходится считаться.

– Они сейчас уйдут! – прошипела она. – Давай, давай мухой!

– Еще раз – кто они?

– Некие господин Лукас и господин Рашад. Они представляют консорциум из двенадцати инвесторов. Если ты упустишь их, Салли, мы окажемся в полной заднице. – Она замолчала, с отвращением разглядывая Оби. – Черт, мы уже в заднице. Посмотри на себя. Ты не мог хотя бы побриться?

– Хочешь, чтобы я поехал домой? Могу по пути взять напрокат смокинг.

– Забудь об этом. – Она сунула ему в руку сложенную газету.

– Что это?

– Это для Каспера. Передай ему. Давай отправляйся туда и убеди их подписать чек. На большую сумму.

Вздохнув, Салливан вошел в ангар. После раздражающе яркого солнца пустыни в относительной темноте его глазам стало легче. Через некоторое время он увидел трех мужчин, стоявших возле «Апогея II». Двое из них, в деловых костюмах, смотрелись весьма странно на фоне орбитального аппарата, закованного в броню черных плиток теплового экрана.

– Доброе утро, джентльмены! – громко приветствовал их Салливан. – Извините за опоздание, у меня было телефонное совещание. Знаете, это все обычно так затягивается…

Он заметил предупреждающий взгляд Каспера Малхолланда: «Не перегибай палку, придурок».

– Салливан Оби, – представился он. – Партнер господина Малхолланда.

– Господин Оби знает эту МРН[14] до винтика, – сообщил Каспер. – Он работал в Калифорнии с самим Бобом Труэксом.[15] Он может рассказать о системе гораздо лучше, чем я. Мы называем его своим Оби-Ваном.

Посетители и бровью не повели. Это плохой признак, если даже универсальный язык «Звездных войн» не вызывает улыбки.

Салливан пожал руку сначала Лукасу, затем Рашаду и широко улыбнулся, несмотря на ослабевающую надежду. Несмотря на то, что негодование по отношению к этим хорошо одетым джентльменам, в чьих деньгах они с Каспером так отчаянно нуждались, росло в Салливане с каждой секундой. Компания «Апогей инжиниринг», их детище, мечта, которую они лелеяли последние тринадцать лет, могла вот-вот рухнуть, единственное спасение – вложения новых инвесторов. Им с Каспером нужно убедить их на все сто. В противном случае можно спокойно упаковать инструменты и продать корабль в парк аттракционов.

Выразительным жестом Салливан указал на «Апогей II», который походил не на самолет-ракетоносец, а на пухлый пожарный гидрант с иллюминаторами.

– Знаю, корабль кажется неказистым, – признал он, – но на самом деле мы создали самую рентабельную и практичную многоразовую ракету-носитель из всех ныне существующих. Аппарат одноступенчатый, с ракетным ускорителем. После вертикального взлета и подъема на высоту двенадцать километров ракетные двигатели с вытеснительной подачей топлива разгоняют аппарат до четырех Махов при низком динамическом давлении. Это космический корабль многоразового использования, который весит всего лишь восемь с половиной тонн. Он во всех смыслах отвечает принципам, за которыми – мы в это твердо верим – будущее коммерческого космического туризма. Меньше. Быстрее. Дешевле.

– Какой у него подъемный двигатель? – спросил Рашад.

– «Рыбинск РД-38». Это воздушно-реактивные двигатели из России.

– Почему из России?

– Потому что, господин Рашад, между нами говоря, русские понимают в ракетах больше всех в мире. Они разработали десятки жидкостных ракетных двигателей, используя самые современные материалы, которые выдерживают очень высокое давление. К сожалению, в нашей стране со времен программы «Аполлон» был разработан только один жидкостный ракетный двигатель. Теперь это международная индустрия. Мы подбираем лучшие компоненты для наших разработок вне зависимости от того, где их производят.

– А как эта… штука приземляется? – поинтересовался господин Лукас, с сомнением глядя на корабль – пожарный гидрант.

– Это одно из главных достоинств «Апогея II». Как видите, у него нет крыльев. Ему не нужна взлетно-посадочная полоса. Он опускается вертикально, используя парашюты, чтобы замедлить спуск, и воздушные подушки для смягчения приземления. Аппарат может приземлиться где угодно, даже в океане. И снова мы должны поблагодарить русских, потому что позаимствовали кое-какие устройства у старой капсулы «Союз». Она надежно служила не один десяток лет.

– Вам нравятся старые русские технологии, а? – удивился Лукас.

Салливан напрягся:

– Мне нравятся технологии, которые работают. Можете говорить все, что угодно, по поводу русских, но они знают, что делают.

– Значит, то, что у вас получилось, – продолжил Лукас, – это некий гибрид. Смесь «Союза» и космического челнока.

– Очень маленького космического челнока. Пока мы потратили на это тринадцать лет и всего шестьдесят пять миллионов долларов – это очень недорого, если сравнивать со стоимостью челнока. Мы полагаем, что благодаря многоразовому кораблю, при тысяче двухстах запусков в год, вы вернете себе тридцать процентов инвестиций за первые двенадцать месяцев. Стоимость полета – восемьдесят тысяч долларов; цена за килограмм – просто смехотворная: двести семьдесят долларов. Меньше, быстрее, дешевле. Это наш девиз.

– Насколько меньше, господин Оби? Какова полезная грузоподъемность?

Салливан колебался. Здесь они рисковали.

– На низкую околоземную орбиту мы можем запустить триста килограммов полезного груза плюс пилот.

Последовала долгая пауза.

Господин Рашад произнес:

– Это все?

– Это почти семьсот фунтов. Вы сможете разместить много исследовательских экспериментов в…

– Я знаю, что такое триста килограммов. Не так уж и много.

– Мы компенсируем это более частыми запусками. Можете считать этот аппарат космическим самолетом.

– На самом деле в НАСА уже заинтересовались! – в отчаянии вставил Каспер. – Это та самая система, которая подходит для быстрых полетов на космическую станцию.

Лукас поднял брови:

– В НАСА заинтересовались?

– У нас есть там кое-какие шансы.

«Черт, Каспер, – подумал Салливан. – Не трогай эту тему».

– Покажи им газету, Салли.

– Что?

– «Лос-Анджелес таймс». Вторая страница.

Салливан посмотрел на «Лос-Анджелес таймс», которую ему всучила Бриджит. Он развернул вторую страницу и увидел статью: «НАСА заменяет астронавта». Рядом со статьей была опубликована фотография с пресс-конференции какого-то чиновника из Космического центра Джонсона. Он узнал этого простоватого парня с большими ушами и плохой прической. Это был Гордон Оби.

Каспер вырвал у него газету и показал ее посетителям:

– Видите этого человека, он стоит рядом с Лероем Корнеллом? Это директор управления летных экипажей НАСА. Брат господина Оби.

Два посетителя, явно впечатленные, повернулись и посмотрели на Салливана.

– Ну? – спросил Каспер. – Быть может, джентльмены, мы все-таки поговорим о деле?

– Будем с вами честны, – сказал Лукас. – Мы с господином Рашадом уже взглянули на разработки других аэрокосмических компаний. Мы видели «Келли астролайнер», «Ротон», «Кистлер К-1». Они все произвели на нас впечатление, особенно «К-1». Но мы подумали, что стоит дать и вашей маленькой компании шанс показать свой товар.

«Вашей маленькой компании».

«Да пошли вы…» – подумал Салливан. Он терпеть не мог выпрашивать деньги, ненавидел ползать на коленях перед напыщенным ничтожеством. Это безнадежное дело. У него болела голова, урчало в животе, а эти двое в деловых костюмах зря тратили его время.

– Скажите, почему мы должны поставить на вашу лошадку? – сказал Лукас. – Почему стоит выбрать именно «Апогей II»?

– Откровенно говоря, джентльмены, я не думаю, что вы должны выбрать именно нас, – просто ответил Салливан и повернулся, чтобы уйти.

– Гм, извините, – вмешался Каспер и бросился за своим коллегой. – Салли, – зашептал он, – что, черт возьми, ты делаешь?

– Этим парням мы неинтересны. Ты же слышал, что они сказали. Им нравится «К-1». Им нужны большие ракеты. По размеру их членов.

– Прекрати! Вернись и поговори с ними.

– Зачем? Они не выпишут нам чек.

– Если мы потеряем их, мы потеряем все.

– Мы уже потеряли.

– Нет. Ты сможешь продать им его. Нужно всего лишь говорить правду. Расскажи им о наших убеждениях. Потому что мы оба знаем – у нас лучший аппарат.

Салливан потер глаза. Действие аспирина прошло, и голова гудела. Он устал от попрошайничества. Он был инженером и летчиком и с радостью провел бы остаток жизни с перепачканными в машинном масле руками. Но этого не будет без новых инвесторов, без их денег.

Он повернулся и снова направился к посетителям. Удивительно, но люди в костюмах стали вести себя осторожно и уважительно. Возможно, потому, что Салливан сказал правду.

– Ладно, – произнес он, осмелев оттого, что ему больше нечего терять. Даже поражение можно потерпеть красиво. – Предлагаю сделку. Мы можем делом подтвердить все, о чем говорили. Многие ли способны устроить запуск на раз? Нет. Им требуется время для подготовки, – усмехнулся он. – Не один месяц подготовки. А мы можем стартовать в любое время. Все, что нам нужно, – это посадить нашу малышку на ракетный ускоритель, и пожалуйста – выход на околоземную орбиту обеспечен. Черт, мы даже можем запулить ее к космической станции.

Каспер побледнел, словно привидение. Недоброе привидение. Салливан зашел так далеко, что им, словно утопающим, только и оставалось, что цепляться за соломинку. «Апогей II» еще не был испытан. Он четырнадцать месяцев стоял в ангаре, покрываясь пылью, а они тем временем выпрашивали деньги. И теперь Салли хотел сразу же запустить его на орбиту?

– Я уверен, наш аппарат пройдет проверку, – сказал Салливан и, еще выше поднимая ставки, добавил: – Я сам займу место пилота.

У Каспера все внутри похолодело.

– Гм… это он образно, джентльмены. Аппарат может лететь и в беспилотном режиме…

– Но в таком случае пропадает выразительность, – возразил Салливан. – Позвольте мне поднять его в воздух. Так будет гораздо интересней всем. Что скажете?

«Я скажу, что ты спятил», – взглядом ответил ему Каспер.

Два бизнесмена посмотрели друг на друга и что-то шепнули друг другу. Затем Лукас сказал:

– Нам было бы интересно посмотреть на демонстрацию. Потребуется время, чтобы собрать всех наших партнеров. Скоординировать расписание поездок. Так что, скажем… через месяц. Сможете?

Они купились. Салливан рассмеялся:

– Месяц? Без проблем.

Он взглянул на Каспера, который стоял, закрыв глаза так, словно испытывал страшную боль.

– Мы свяжемся с вами, – пообещал Лукас и повернулся к двери.

– Один последний вопрос, если можно, – сказал господин Рашад. И указал на корабль. – Ваш опытный образец называется «Апогей II». А где «Апогей I»?

Каспер и Салливан обменялись взглядами.

– Э-э-э… да, – отозвался Каспер. – Был…

– А что с ним случилось?

Каспер не ответил.

«Ну и черт с вами», – подумал Салливан. Похоже, этим ребятам правда по душе; можно поступить так же и в этот раз.

– Он разбился и сгорел, – сообщил он. И вышел из ангара.

Разбился и сгорел. Иначе не опишешь то, что произошло холодным ясным утром полтора года тому назад. Тогда же разбились и сгорели все мечты Салливана. Сидя за своим стареньким столом в офисе компании, борясь с похмельем при помощи кофе, он, сам того не желая, вспоминал мучительные подробности того дня. Автобус с чиновниками НАСА подъехал к стартовой площадке. Его брат Горди светился от радости. Дух торжества витал вокруг десятка сотрудников «Апогея» и толпы инвесторов, которые собрались под навесом выпить по чашке кофе с пончиками.

Обратный отсчет. Старт. Все смотрели в небо, когда «Апогей I» взмыл вверх и превратился в яркую точку.

Затем вспышка – и все было кончено.

После всего этого брат не сказал почти ничего, лишь несколько слов соболезнования. Но Гордон есть Гордон. Так было всегда: если Салливан терпел поражение – а случалось это довольно часто, – Гордон только грустно и разочарованно качал головой. Старший брат, благоразумный и надежный сын, Горди сумел дослужиться до командира шаттла.

Салливан так и не попал в отряд астронавтов. Он тоже был летчиком и аэрокосмическим инженером, но ему не везло. Стоило ему забраться в кабину пилота – и тут же происходило либо замыкание, либо разрыв на линии. Он частенько подумывал о том, чтобы написать себе на лбу: «Я не виноват», потому что чаще всего в неудачах не было его вины. Но Гордон так не считал. У него все всегда было в порядке. Старший брат полагал, что понятие «невезение» служит отговоркой для неумех.

– Почему бы не позвонить ему? – спросила Бриджит.

Салливан поднял взгляд. Она стояла у его стола, скрестив руки, словно рассерженная училка.

– Кому? – удивился он.

– Брату, кому еще? Скажи, что мы запускаем второй опытный образец. Пригласи его посмотреть. Может, он приведет с собой кого-нибудь из НАСА.

– Я не хочу никого из НАСА.

– Салли, если мы произведем на них впечатление, наша компания заживет иначе.

– Как в прошлый раз, да?

– Нам просто не повезло. Но теперь мы все исправили.

– Нам может не повезти и во второй раз.

– Ты ведь собираешься убить нас, сам-то понимаешь? – Она поставила перед ним телефон. – Звони Гордону. Если уж бросать кости, то надо идти ва-банк.

Салливан уставился на телефон, думая об «Апогее I». О том, как давние мечты могут разрушиться в одно мгновение.

– Салли?

– Забудь об этом, – возразил он. – У брата есть дела и поважней, зачем ему тратить время с неудачниками?

И он швырнул газету в мусорную корзину.

26 июляНа борту «Атлантиса»

– Эй, Уотсон! – крикнул на среднюю палубу командир Вэнс. – Иди взгляни на свой новый дом.

Эмма всплыла по лестнице и вынырнула в кабине экипажа, за спиной у Вэнса. Бросив взгляд в иллюминаторы, она чуть не задохнулась от изумления. Эмма впервые видела космическую станцию так близко. Во время ее первого полета, два с половиной года назад, состыковки с МКС не было – они смотрели на станцию издалека.

– Она красавица, правда? – сказал Вэнс.

– Я никогда не видела ничего прекрасней, – тихо призналась Эмма.

И это соответствовало действительности. МКС со своими огромными солнечными батареями, развертывающимися из массивной основной фермы, выглядела как парящий в небесах волшебный корабль. Для того чтобы доставить в космос комплектующие, созданные в шестнадцати странах, потребовалось сорок пять запусков, а еще пять лет ее собирали часть за частью прямо на орбите. Эта станция – не просто чудо инженерии, она символ того, чего может достигнуть человек, когда он складывает оружие и обращает взор к небу.

– Не грех вложиться в такую недвижимость, – проговорил Вэнс. – Я бы сказал, что из окон этой квартирки открывается неплохой вид.

– Мы точно на радиус-векторе, – сообщил пилот челнока Девитт. – Отличный полет.

Когда шаттл приблизился к стыковочному модулю МКС, Вэнс оставил место командира и закрепился у верхнего иллюминатора кабины экипажа, чтобы внимательно все рассмотреть. Эта фаза требовала самого точного расчета в сложном процессе стыковки. «Атлантис» был запущен на более низкую орбиту, чем МКС, и последние два дня играл с космической станцией в догонялки. Они приближались к ней снизу, используя двигатели реактивной системы управления, чтобы точно настроить их положения для стыковки. Эмма слышала звуки реактивных двигателей, когда они пришли в действие, и почувствовала, что корабль задрожал.

– Смотрите, – заметил Девитт. – Вот эту солнечную батарею в прошлом месяце немного пробило.

Пилот указал на одну из панелей солнечных батарей с зияющей дырой. Одна из неизбежных опасностей космоса в постоянном дожде из метеоритов и мусора, созданного человеком. Даже крошечный осколок может оказаться разрушительным снарядом, если его скорость составляет тысячи километров в час.

Когда шаттл подобрался ближе и станция закрыла иллюминатор, Эмму переполнили такой благоговейный трепет и гордость, что на глаза вдруг навернулись слезы. «Дом, – подумала она. – Я приехала домой».

Люк шлюза распахнулся, и широкое темнокожее лицо улыбнулось им с другого конца тамбура, соединявшего «Атлантис» с МКС.

– Они привезли апельсины! – крикнул своим товарищам Лютер Эймс. – Я чувствую их запах!

– Служба доставки НАСА, – невозмутимо объявил командир Вэнс. – Ваш заказ прибыл.

С нейлоновой сеткой фруктов Вэнс поплыл через шлюз в космическую станцию.

Это была идеальная стыковка. И корабль, и станция двигались над Землей со скоростью 28 000 километров в час. Вэнс приближался к МКС на осторожной скорости в пять сантиметров в секунду, пристраивая стыковочный модуль «Атлантиса» к порту МКС так, чтобы стыковка была надежной и плотной.

Теперь люки были открыты, и экипаж «Атлантиса» один за другим перешел на космическую станцию, где его встретили рукопожатиями, объятиями и радушными улыбками, ведь астронавты на станции больше месяца не видели новых лиц. Узел был слишком мал, чтобы вместить тринадцать человек, и экипажи быстро рассредоточились по соседним модулям.

Эмма была пятым астронавтом, перешедшим из корабля на станцию. Она высунулась из тамбура и вдохнула смесь ароматов: несколько кисловатый запах людей, которые слишком много времени провели в замкнутом пространстве. Первым Эмму приветствовал Лютер Эймс, ее старый друг еще по подготовке астронавтов.

– Доктор Уотсон, я полагаю! – пробасил Лютер, обнимая ее. – Добро пожаловать на борт. Чем больше дам на борту, тем веселей.

– Эй, ты же знаешь, что я не дама.

Он подмигнул:

– А мы никому не скажем.

Лютер был всегда исполнен энергии, его жизнелюбие озаряло все вокруг. Все любили Лютера, потому что Лютер любил всех. Эмма порадовалась, что он на борту.

Когда, обернувшись, она увидела остальных членов экипажа станции, то обрадовалась присутствию Лютера еще больше. Сначала Эмма пожала руку Майклу Григгсу, командиру МКС, его приветствие было вежливым, но почти военным. Англичанка Диана Эстес, астронавт ЕКА,[16] была не особенно радушной. Она улыбнулась, но взгляд ее голубых глаз оставался ледяным. Холодным и отстраненным.

Эмма повернулась к следующему члену экипажа, россиянину Николаю Руденко, который находился на МКС дольше остальных, почти пять месяцев. Освещение модуля, казалось, стерло краску с его лица, сделав его таким же тусклым, как тронутая сединой щетина его бороды. Когда они пожали друг другу руки, Николай едва взглянул ей в глаза. «Этому человеку надо домой, – подумала Эмма. – Он подавленный. И усталый».

Затем Кеничи Хираи, астронавт из Национального космического агентства Японии, выплыл вперед и поздоровался с ней. Он, по крайней мере, улыбался, и его рукопожатие было крепким. Запинаясь, он произнес приветствие и быстро удалился.

Вскоре модуль опустел, остальные члены экипажей рассредоточились по другим частям станции. Эмма осталась наедине с Биллом Ханингом.

Дебби Ханинг умерла три дня назад. «Атлантис» должен был отвезти Билла домой, но не в больницу, а на похороны. Эмма подплыла к Биллу.

– Соболезную, – тихо проговорила она. – Мне очень жаль.

Он кивнул и отвернулся.

– Странно, – сказал он. – Мы всегда думали: если что-то и случится, то только со мной. Я ведь главный герой в семье. Я ведь рискую. Нам никогда даже в голову не приходило, что это случится с ней…

Билл глубоко вздохнул. Эмма видела, что он изо всех сил старается сохранить самообладание, и знала: сейчас не время для сочувствия. Даже легкое прикосновение может нарушить его хрупкую сдержанность.

– Ну, Уотсон, – наконец произнес он, – полагаю, именно я должен показать тебе оснастку. Раз уж ты взваливаешь на себя мою ношу.

Она кивнула:

– Как только сможешь, Билл.

– Тогда давай сейчас. Мне многое нужно тебе рассказать, а времени мало.

Эмма была знакома с планом станции, но при первом взгляде на внутренности МКС у нее закружилась голова. В условиях орбитальной невесомости нет ни верха, ни низа, ни пола, ни потолка. Любая поверхность – полноценная рабочая область, а если слишком быстро поворачиваться, мгновенно теряешь ориентацию в пространстве. Поэтому, да еще из-за приступов тошноты, Эмме приходилось двигаться медленно, а поворачиваясь, сосредоточивать взгляд на какой-нибудь одной точке.

Она знала, что в МКС обитаемого пространства столько же, сколько в двух «Боингах-747», но оно было распределено между десятком модулей, каждый размером с автобус, соединенных друг с другом по принципу детского конструктора. Челнок пристыковался к узловому модулю Нод-2. К этому же узлу были присоединены лабораторный модуль ЕКА, а также японский и американский лабораторные модули, причем последний служил проходом в остальные отсеки станции.

Билл проводил Эмму из американской лаборатории в следующий узловой модуль, Нод-1. Здесь они на мгновение задержались, чтобы посмотреть на Землю сквозь большой круглый иллюминатор. Земля медленно вращалась под ними, молочные облака вихрями кружились над морями.

– Тут я проводил каждую свободную минуту, – сказал Билл. – Просто смотрел в иллюминатор. Для меня это что-то почти священное. Я называл это место «Храмом Матери-Земли».

Оторвав взгляд от иллюминатора, он повернулся, чтобы показать другие люки модуля.

– Прямо напротив – тамбур для выхода в открытый космос, – сказал он. – А люк под нами ведет в жилой модуль. Твое спальное место находится там. КАС[17]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

АПП ВМС – аварийное прекращение полета с возвращением на место старта. (Здесь и далее – примеч. ред.)

2

ВСУ – вспомогательная силовая установка.

3

Т-38 (Нортроп Т-38 «Тэлон», англ. Northrop T-38 Talon) – американский двухместный сверхзвуковой учебный реактивный самолет. Используется в основном для подготовки пилотов.

4

При первичном психиатрическом обследовании определяется ориентация пациента по четырем пунктам: во времени, в месте нахождения, в том, что произошло или происходит, и в собственной личности.

5

ТАП – тканевый активатор плазминогена, тромболитическое средство, применяемое для лечения острого инфаркта миокарда. Для полной эффективности вводится в течение первых шести часов.

6

Шепард, Алан Бартлет, младший (1923–1998) – астронавт; первый американец, совершивший суборбитальный космический полет.