Искусство семейного воспитания. Педагогическое эссе

Так я живу с образом отца по сегодняшний день.

Об образе матери.

Было мне тогда 15–16 лет. Однажды вечером я разгулялся с друзьями и возвратился домой после полуночи. У меня были ключи от квартиры. Зная, что мама и сестрёнка должны уже спать, я осторожно открыл дверь и вошёл в прихожую.

Вижу: сидит мама на табуретке в коридоре и при тусклом свете керосиновой лампы штопает носки. Я обеспокоился.

– Мама, почему ты не спишь?

– Тебя ждала! – сказала она усталым голосом, без раздражения.

– Почему ждала, мама, я же не пропаду?

И то, что она ответила, осталось во мне как образ, из которого черпаю я мудрость до сих пор. Она сказала мне таким же спокойным и усталым голосом:

– Пока у тебя не будет своих детей, ты этого не поймёшь! Мама улыбнулась мне грустно и пошла спать.

Тогда я действительно не понял смысла маминых слов.

Шло время.

Я уже не раз возвращался домой поздно, а то и к утру.

Мама так же сидела на табуретке в прихожей и ждала меня. Иногда это меня раздражало: среди веселья с друзьями я вдруг вспоминал, что сейчас мама сидит в прихожей и ждёт. Это меня мучило.

– Не жди меня, мама… Я уже не маленький! – возмущался я. А она грустно улыбалась и отвечала:

– Я должна ждать тебя!

– Почему?

– Что мне тебе сейчас объяснять. Придёт время, сам поймёшь.

Шли годы, и этот образ всё раскрывался и совершенствовался в моём духовном мире. Что же он свершил во мне?

Вначале изменилось моё отношение к матери: я стал более заботливым к ней, более ласковым.

Дальше мои мысли не раз возвращались к образу матери: то вспоминал голос, лицо, глаза матери и уже теперь разгадывал, сколько в них было любви к сыну. Вспоминал, что она держала в руках, встречая меня: иголку с ниткой и мои носки, она их штопала. Любовь к матери становилась во мне более нежной.

Ещё больше времени прошло. Подросли мои дети.

И вот сын вернулся домой поздно.

Ожидая его, мы с супругой места себе не находили, возмущались – как он посмел, да ещё не предупредил, с кем и где сейчас находится.

Наконец мы услышали, как он осторожно открывает дверь, чтобы не разбудить нас. Но мы с женой, раздражённые, сразу набросились на него: «Где ты был… Как ты посмел…»

А на другой день в моём воображении предстала мама и сказала: «Ты сейчас лучше поймёшь, что есть дети… Береги их и жди». «Боже мой, – подумал я, – действительно: я только сейчас могу понять, почему мама тридцать лет тому назад ждала меня». Я постиг мамину мудрость: «Пока у тебя не будет своих детей, ты не поймёшь, почему я жду тебя».

О чём же она думала, часами ожидая меня, проводя бессонные ночи и штопая носки? И образ раскрылся во мне ещё глубже: о чем же она могла думать? Обо мне, о том, каким она хочет меня воспитать, от чего надо меня уберечь; о том, чтобы в ночных парках и на улицах ничего плохого со мной не случилось. Может быть, она молилась Богу уберечь меня.

А мы устроили конфликт сыну, который впервые поздно вернулся домой. Мне стало стыдно перед образом матери: она же никогда не ругала меня, не расспрашивала, а только грустно улыбалась и уходила спать.

До сих пор я всё глубже и глубже познаю этот образ, и он дарит мне новые открытия. Он помог мне уяснить для себя психологию отношений между взрослеющим Ребёнком и родителями, помог утвердить в педагогике принцип творящего терпения.

А самое главное: моя мама не имела какого-либо официального «образования», она окончила четыре класса начальной школы. Она не читала педагогических пособий о воспитании детей без отца. Откуда же тогда пришла к ней мудрость воспитания: «Я должна тебя ждать!» И я понял, – но не тогда, когда образ начал входить в меня, а спустя десятилетия, когда он начал раскрываться, – что сердце матери, материнское чувство знает мудрость о том, как воспитывать не любого Ребёнка, а именно своего.

Элегия. Ходит по миру мудрец

В деревне появился Мудрец. Женщина подала ему кувшин с водой. Пожаловалась:

– Глаза моего Ребёнка ослепли, не видят родительскую заботу.

Сказал Мудрец:

– Помажь глаза Ребёнка слезинкой твоей в день десять раз в течение десяти лет.

– Ожесточилось у него сердце.

Сказал Мудрец:

– Окуни сердце его в море добра в день десять раз в течение десяти лет.

– Ребёнок глух к моим наставлениям.

Сказал Мудрец:

– Говори с ним в духе в день десять раз в течение десяти лет.

Спросила женщина:

– Почему говоришь – десять раз в день в течение десяти лет?

Ответил Мудрец:

– Ибо в полноте родительских деяний растёт Дух Ребёнка.

Фантазия. О духовном мире

Духовный мир Ребёнка есть кузница его человечности.

Мы направляем туда потоки наших воспитательных образов, но питание духовной оси, то есть, воспитание, должно произойти там, в духовном мире, который есть святая святых для Ребёнка.

Мы не можем видеть, как происходит это питание. Мы только надеемся, что наше влияние благотворно отразится в этом священном преображении.

Ребёнок любит свой духовный мир, любит там находиться, любит в нём жить.

Пройдут годы, и, может быть, произойдёт беда: он забудет об этом мире, мы не дадим ему времени там находиться. Вся жизнь будет проходить во внешнем мире: надо учиться, надо успеть приготовить уроки, быть и там, и там, всё по расписанию. Надо набирать знания, развивать навыки и умения для внешней жизни. Надо готовиться к разным экзаменам и всевозможным тестам. Надо думать о материальном будущем, о поступлении в другие учебные заведения.

И не остаётся времени, чтобы заглянуть вовнутрь, искать там своё «Я», свою Миссию, свой Путь. Всё это мы предлагаем поискать во внешнем мире, только надо быть послушным и внимательным, слушать и запоминать, что говорят взрослые, видеть, что показывают, идти туда, куда пальцем указывают.

Постепенно, но упорно мы вызволяем Ребёнка из его внутреннего мира, чтобы сказать ему, каким он должен стать, как надо преуспеть, как надо продвигаться не по духовной лестнице, где, по свидетельству Иоанна Лествичника, тридцать ступеней, и последняя, вершинная, есть Любовь, – а по лестнице материальных благ, по лестнице власти, по лестнице карьеры.

Духовный мир превращается в мираж. Кому он нужен, когда там пусто. Миссия, Путь, Дух, Сердце становятся ложью по сравнению с той азартной борьбой, которая происходит во внешнем, материальном мире. Духовный мир, внутренний мир скорее превращается в опустевший Храм, где можно хранить пригодные для материальной жизни вещи: логику, иногда железную; критическое мышление; холодный расчёт; способ торговли, захвата, наживы, обмана, убийства…

Но Ребёнок пришёл в земную жизнь с богатым духовным миром и надеялся, что мы поможем сделать его ещё богаче. Он любил свой духовный мир и ждал, что мы научим искать там свои богатства, открывать свои таинства, находить ответы на вопросы жизни.

Надежды не оправдались.

Он повзрослел и теперь может только грустить о своём духовном мире, как об утерянном рае.

Если же мы соберём по крупицам воспоминания о нашем детстве, то хотя бы отчасти поймём, какой дар Небес мы в себе утратили. Может быть, тогда и скажем решительно: надо сохранить, уберечь от разрушения этот Храм Духа в наших детях; надо воспитывать в них духовную жизнь в своём духовном мире; надо обогатить этот мир всеми лучшими чувствами и образами, которые только можем сотворить. Надо сделать так, чтобы наши дети, повзрослев, остались детьми. Может быть, в этом загадка души Благородного Человека.

Крупицы из детских воспоминаний: чем же мы занимались тогда в своём духовном мире, в этой удивительной воображаемой действительности, где нет времени и пространства?

Мы летали к звёздам, мы познавали Вселенную, Вечность и Беспредельность.

Мы строили воздушные дворцы на самых высоких облаках и поселяли в них весь мир.

Проявляли мужество и свершали подвиги.

Мечтали быть Маленьким Принцем и становились им.

Там мы разговаривали с нашими ангелами и слушали их наставления.

Выясняли отношения с нашими обидчиками.

Стыдились и корили себя за свои проступки перед любимыми людьми, просили у них прощения.

Мечтали прославиться своим талантом, радовали людей и срывали аплодисменты.

Познавали самих себя.

Искали разгадку жизни и смерти, преодолевали страх перед смертью.

Плакали от обид.

Ругались, дрались.

Исповедовались.

Прощали.

Общались с образами и впечатлениями, которые вливались из внешнего мира – через книги, через фильмы, через встречи, через жизнь в целом.

Страдали, переживая первую любовь.

Созерцали себя взрослыми.

Переживали и страдали из-за ссор между родителями.

Боялись, что папа бросит маму, страдали и плакали.

Помышляли о самоубийстве, чтобы наказать родителей или учителей или кого-либо, кто обидел нас.

Видели загадочные цветные сны.

Обретали веру, размышляя о Боге.

Молились.

Это была самая захватывающая жизнь, из которой кое-что мы выносили во внешний мир.

Там, в своём внутреннем мире, мы воспитывались, не замечая, что воспитываемся.

В нём мы обновлялись, становились другими, взрослели.

Стоило ли нам терять эту жизнь в себе?

Она поблекла в нас, она уже не радует нас.

И получается, что если мы не убережём и не разовьём духовный мир и духовную жизнь нашего Ребёнка, то в суете каждодневной жизни, в мнимой заботе о его воспитании прихлопнем дверцу этого мира, чтобы он не забавлялся там и не отворачивался от дел внешней жизни. Если мы это сделаем даже нехотя, то нанесём ему – нашему чаду – непоправимый вред, и этому не будет прощения.

Гимн. Чтение

Нам будет трудно воздать хвалу тому великому значению, что может сделать Книга и Чтение в духовно-нравственном становлении Ребёнка, а далее – во всей его культурной жизни.

Книга и Чтение будут утончать его чувства, мысли, отношения, расширят сознание, обогатят фантазию, помогут в определении мировоззренческих взглядов.

Книга и Чтение станут неиссякаемыми источниками прекрасных образов, которые обогатят духовный мир.

Книга и Чтение могут свершить чудо в жизни Ребёнка, но при соблюдении трёх условий:

– любить Книгу,

– уметь выбирать Книгу,

– уметь размышлять над Книгой.

В чём же наша – родительская забота? Она в том, чтобы воспитать в Ребёнке любовь к Книге и умение избирательно относиться к Ней, умение размышлять над Книгой и извлекать уроки из прочитанного.

Чтобы Ребёнок полюбил Книгу, давайте начнём с того, чтобы с раннего детства он воспринимал человека с Книгой. Пусть Ребёнок, пока ещё маленький, не раз увидит: у нас в руках Книга, мы листаем Её, читаем; стоим у книжной полки, достаём Книгу, раскрываем, что-то находим, кладём обратно.

Если это будет обычная картина нашей семейной жизни, или же мы, зная, что, воспитывая в Ребёнке любовь к Книге, должны воспитывать то же качество в самих себе, тогда великолепный образ любви к Книге и Чтению пустит в душе Ребёнка свои корни.

Далее сделаем так: при любом удобном случае, но часто, сажаем Ребёнка-младенца (до двухлетнего возраста) себе на колени, раскрываем перед ним детскую книжку с прекрасными, добрыми и умными рисунками и текстом, говорим ему, что это Книга, перелистываем страницы, показываем картинки и читаем текст. Читаем медленно, выразительно, с интонацией, соответствующей содержанию.

Пусть нас не смущает, что Ребёнок не всё поймёт. Главное, что он впитывает в себя образ Книги и Чтения, образ трепетного отношения к Книге, чувствует, что в Книге есть что-то очень интересное и важное.

Это занятие, эмоциональное и содержательное, длится всего несколько минут, но повторяется в день два-три раза. Настанет время, когда Ребёнок сам покажет пальчиком на Книгу и потребует дать Её, почитать Её.

Потом в три-четыре годика начнётся великая эпоха в жизни Ребёнка: мы читаем ему книги. Читаем постоянно, читаем выразительно, образно, с интонациями. Мы увидим, что Ребёнок будет просить читать и перечитывать одну и ту же книгу много раз, может быть, выучит наизусть весь текст. Увидим ещё, что он сам раскрывает страницы книги и «читает». Мы радуемся, видя это и, тем самым, поощряем его.

Мы разнообразим книги, читаем их Ребёнку в день по несколько раз, опять выразительно, останавливаемся, размышляем, смеёмся, грустим. Далее уже без книги, общаясь с Ребёнком, вспоминаем о прочитанном, о героях книги, об их поступках, связываем их с нашей жизнью.

Если Ребёнок научится узнавать буквы, складывать из букв слова или даже вычитывать из книг слова и предложения, это не значит, что он уже Читает, и потому пусть дальше читает сам.

Конечно, пусть читает сам как может. Но мы не прекращаем наше Чтение. Никогда не отказываем ему, когда он просит, чтобы мы почитали ему Книгу. Находим время, располагаемся уютно и читаем, читаем увлечённо. Он останавливает нас, спрашивает, уточняет, мы размышляем вместе с ним, тревожимся, сочувствуем героям и даже слёзы льём. Нельзя читать безразлично, безучастно, надо жить жизнью, которая в Книге. Мы не скрываем свои слёзы, они укрепляют дух.

Бросим наивную хитрость, когда вдруг на «самом интересном месте» прерываем чтение и говорим Ребёнку: «Дальше читай сам!» Это не лучший метод развития интереса к Чтению и любви к Книге. Это есть принуждение к Чтению.

Ребёнок, конечно, научится читать сам, но слушать, когда ему читают мама или папа, тоже есть Чтение. Притом он ещё не владеет умением схватывать эмоциональные краски текста, без чего смысл контекстов и подтекстов не раскрывается. А выразительное чтение есть прекрасное условие для сопереживания героям и полного восприятия содержания текста.

Ребёнок любит, когда ему читают, когда он не один, а ещё с кем-то вместе – с братом, с сестрой – слушает чтение. Может быть, подумаем, как нам возродить добрые традиции семейного чтения?

Ребёнок взрослеет, он уже школьник, перешёл в третий, в пятый класс. А мы всё равно находим время, может быть, по субботам-воскресеньям, во время каникул, по вечерам: «Почитаем вместе!» И читаем уже более серьёзные произведения. Опять переживаем, грустим и радуемся, останавливаемся и размышляем, перечитываем. Читаем с продолжениями – «Отдохнём, потом продолжим!» «Когда потом?» – спросит Ребёнок.

Он видит, как мы выбираем книгу. Вовлекаем его тоже. «О чём эта книга?» «А вот эта очень интересная!» Начинаем читать Дюма, часами сидим на диване, увлекаемся сами.

Жизненные события героев, их образы, деяния, идеалы, страсти, да ещё стиль речи писателя наполняют духовный мир Ребёнка и наш духовный мир тоже. У нас с Ребёнком возникают темы для бесед и размышлений, появляются мотивы, чтобы общаться. Между нами зарождается, расширяется, закрепляется духовная общность, которая несёт нам взаимное доверие, взаимопонимание.

Мы – Ребёнок наш и вместе с ним родители – растём, воспитываем друг друга, воспитываем самих себя. Мы познаём нашего Ребёнка, он познаёт своих родителей.

Тем временем пополняются книги на полках. Мы специально откладываем деньги для покупки книг. Научились брать интересные книги на пару дней у соседей, у друзей. Надо успеть прочесть и вернуть обратно. Охотно рекомендуем понравившиеся нам книги другим, советуем почитать.

Настанет время, когда Ребёнок, уже подросток, а потом юноша увлечётся чтением самостоятельно. «Что ты читаешь?» – спросим мы. «Новый роман!» – скажет он. «Дашь мне потом почитать?»

Порой он сам рекомендует нам: «Почитайте эту книгу. Она интересная!» И мы принимаем рекомендацию, читаем.

В семье устанавливается традиция: среди разных подарков, по случаю или без, дарим друг другу книги с доброй надписью. Надо уметь принимать такой подарок от нашего Ребёнка: с чувством радости, восхищения, признательности.

И когда мы убедимся, что он умеет выбирать книги, покупает и читает хорошие книги (ибо есть и плохие), делится с нами и друзьями своими мыслями о прочитанном, и когда нам то и дело приходится говорить ему: «Хватит читать, прогуляйся немножко», или же – «Хватит читать, поздно уже, завтра тебе рано вставать!» – то в душе в это время можем торжествовать: нам удалось взрастить в нашем Ребёнке такое великое личностное качество, каковым является любовь к Книге и Чтению. Он прильнул уже к величайшему источнику духовно-нравственной пищи – к Книге, к Культуре.

Фантазия. О дорисовывании

Ребёнок проявляет хорошие качества – надо их закрепить. Ребёнку не хватает каких-то хороших качеств – надо их взрастить.

Какие-то качества в нём искажены – надо их выправить.

Ребёнок набрал дурные качества – надо их отстранить от него.

Как нам это сделать?

Назовём приём этот дорисовыванием.

Писатель Михаил Пришвин прекрасно выразил идею дорисовывания: «Тот человек, которого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше самого себя».

Мы ещё не видели нашего Ребёнка, ему предстоит родиться, но мы уже любим его таким, каким он представляется нашему воображению. А воображению рисуется самое прекрасное.

У нас уже есть Ребёнок – он родился.

Мы любим его таким, какой он есть, но лелеем в нём такого, каким хотим его видеть.

Ребёнок будет расти. Но в период взросления он будет расти ещё и в нашем воображении: там он более совершенный и прекрасный.

Не было бы у нас более совершенного воображаемого образа нашего Ребёнка, проблема воспитания исчезла бы бесследно. Наши воспитательные старания, как правило, направлены к тому, чтобы приблизить Ребёнка к этому образу, к образу Благородного Человека.

Дорисовывание отчасти поможет нам сделать так, чтобы Ребёнок дальше сам занялся бы своим совершенствованием.

Что же для этого нужно?

Вспомним слова Льва Николаевича Толстого: «Родившись, человек проявляет собой первообраз гармонии, правды, красоты и добра».

Кому он несёт этот Первообраз?

Всем нам, кто его примет, всему миру.

Потому этот Первообраз (разумеется, образ Творца), в котором мы видим нашу мечту, имеет импульс к проявлению. Но ему – носителю Первообраза – понадобятся от нас стимулирующие ориентиры.

Чтобы понять наше отношение к Первообразу, представим следующее.

Великий Художник – Бог – создал эскиз будущей картины и сказал своему ученику – то есть – нам:

– Дорисуй и доведи до совершенства! Мы поняли, что Учитель испытывает нас. Но мы верим в нашего Учителя и чувствуем, что в эскизе скрыт шедевр.

Мы призвали все наши способности и попытались представить этот шедевр.

И начали дорисовывать эскиз: осторожно наложили первый штрих, первую краску, отошли в сторону, чтобы взглянуть, что получается.

И видим: эскиз оживает.

Без спешки, осторожно, с верою и любовью делаем другой штрих и накладываем краску.

Эскиз ещё более оживает.

Но нам понадобится не день, не месяц, а долгие годы, чтобы закончить весь эскиз. Ведь надо, чтобы у нас получился шедевр!

О чём же мы будем молить Творца, чтобы довести дело до конца?

О трёх вещах. О том, чтобы даровал Он нам: веру в Первообраз, веру в себя, что делаем всё правильно, и творящее терпение.

Мы, конечно, поняли, что шедевр – раскрытый в Ребёнке Первообраз, Образ Творца.

Кто же тогда мы – родители, воспитатели?

Мы – художники жизни, мы – соработники у Творца.

Младенец наблюдает, как красиво мы его любим и как бережно о нём заботимся.

Не только любим, не только заботимся, а делаем это красиво, бережно, мудро.

Это наши первые штрихи и краски.

Видим: он оживляется, улыбается нам, тянет к нам ручки.

Значит, Первообраз порадовался нам.

Он взрослеет – видит и слышит: мы говорим с ним о том, какой он у нас хороший и чего мы ждём от него; рассказываем сказки, читаем молитвы, учим стишкам; говорим не по всякому, а чисто, красиво, умно, ласково; показываем, какие мы у него хорошие, добрые; любим друг друга, помогаем друг другу. Мы не знаем, что такое грубость, что есть ненависть. Делаем так, чтобы он всё это замечал, запечатлевал в себе.

Это – наши краски.

В ответ он начинает говорить. Говорит чисто, образно, радует отзывчивостью и любовью к нам. Интересуется миром, цветами, бабочками, птичками, животными. Мы замечаем, как он удивляется и восхищается.

Он уже школьник.

В нём тяга к учению. Надо закрепить это состояние. Потом мы радуемся, удивляемся и восхищаемся его познавательной воле, советуемся, спрашиваем и внимательно слушаем, соглашаемся. Звоним по телефону близкому человеку, чтобы сказать, какой он у нас пытливый, как любит книги. Говорим тихо, чтобы он «не услышал», но он слышит.

Но что-то мы упустили – может быть, это возраст, может быть, влияние среды – он начинает грубить. Надо дорисовать его. Грубость грубостью не искоренишь. Нагрубил маме. Мама удивлена: от него такого не ожидала, села в углу и тихо заплакала. Он видит – мама плачет.

Что в нём сейчас происходит? Дорисовывают ли слёзы матери красками благородства его чувства? Пройдёт время, папа скажет: «Сынок (доченька), меня восхищает твоё великодушие!» И будет ждать проявления великодушия. А потом мама, забыв о прошлом, присядет перед сном на кроватке, посмотрит в глаза с надеждой и верой и шепнёт: «Глаза – зеркало души. В них вижу – какое у тебя доброе сердце». Дорисовывание великодушием – кипяток для грубости.

Жизнь прекрасна, священна, она создана для возвышенной любви, вдохновлённого творчества, духовного подвига. Но многие люди, может быть, большинство, мусорят её, загрязняют, затмевают, насаждают в ней соблазны и ставят непорочным тенета.

А Ребёнок уже Подросток. Когда же ему понять, что есть предательство и что есть служение, что есть долг и что есть совесть? Надо будить в нём эти чувства. Мы верим, они в нём есть в прекрасном Первообразе. Они помогут ему прожить возвышенную, а не падкую жизнь. Надо дорисовывать Эскиз Великого Художника. Бабушка «случайно» находит пачку треугольных писем погибшего на фронте мужа, достаёт коробочку с его орденами. Читает письма и плачет. Плачет она и вместе с ней плачет сама жизнь. Подросток до глубины души тронут слезами бабушки. Забирает письма и коробочку с орденами, запирается в комнате и долго не выходит. Нелегко познавать в себе чувство долга и совести, преданности и служения. И он расспрашивает всех – не только бабушку, но и незнакомых ветеранов. И недоволен учебником истории, где нет достойных слов о служении, о долге, о преданности и о совести, а только о разрушителях и разрушениях. Возмущение его – это пробуждение и бунт совести в нём, понимание священного смысла духовных понятий.

Он уже юноша.

И как хорошо, что мы заметили: ложные обстоятельства вот-вот отравят его чувством собственности. Он заговорил о бизнесе, о богатстве, о роскоши. И мы прочли ему письмо, которое отец послал своей дочери: «Моя идея была с самых юных лет наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не покидала меня во всю мою жизнь». А дальше сказали: он достиг этого. Владел текстильными предприятиями и «наживал». И было ему 24 года, когда начал собирать произведения отечественных художников, спасая их от бедности и помогая им создавать шедевры. Свою богатую коллекцию он разместил в специально построенном им музее и передал в дар народу. Так мир получил Третьяковскую галерею.

Ну как? Хорошо иметь собственность без чувства собственности?

И оставляем у него на столе малюсенькую книжечку о мудростях и мудрецах. С закладкой. А там такая история: ученик спросил Благословенного: «Как понять исполнение заповеди отказа от собственности? Один ученик покинул все вещи, но Учитель продолжал упрекать его в собственности. Другой остался в окружении вещей, но не заслужил упрёка». Благословенный ответил: «Чувство собственности измеряется не вещами, а мыслями. Можно иметь вещи и не быть собственником».

Вот такое дорисовывание чувства блага, чтобы не было оно унижено чувством собственности. Получится ли у нас Шедевр? Выдержим ли мы испытание? Не будем спешить. Жизнь покажет.

Если хоть на минуту покинет нас творящее терпение в воспитании Ребёнка, то этот священный и гармоничный процесс превратится в хаос или полыхающий огонь, пожирающий и прошлое, и настоящее, и будущее.

Творящее терпение – это процесс творческого проявления Первообраза в Ребёнке, а не выжидание того, что будет после нашего доброго наставления.

Скажет кто-то: «А если Ребёнок не слушается? Если он всё делает нам назло? У нас ведь тоже есть нервы?»

У нас есть нервы, но они особенные.

Если струна скрипки оборвётся при исполнении ноктюрна, оборвётся мелодия. Если оборвутся наши нервы от строптивого нрава Ребёнка, оборвётся само воспитание – питание духовной оси. Потому мы грустно и тихо, с сочувствием сказали бы Ребёнку, действующему нам на нервы: «Что же, делай, как знаешь!» И это было бы дорисовывание творящим терпением. А в следующий раз он бы услышал от нас: «В тебе просыпается мудрость! Мы счастливы!»