Блики прошлого. Наследие

Глеб внимательно следил за дорогой, крепко сжимая, своими сильными руками, штурвал новенького автомобиля. Но не машина была сейчас для него главной фигурой. Его внутренности пульсировали от радости и счастья, что он наедине с ней, пусть, даже и несмелы его первые шаги в этом направлении…

«Черт! Черт! Черт! – неожиданно пронеслось в мужской голове. – Я же обещал себе держаться от неё подальше… Похоже она сама есть та сила, с которой мне не справиться.… А если вновь повторится…»

Горчевский украдкой взглянул на Дею, поглощенную созерцанием природы. Хотел, было, он отделаться от мыслей, в которой молодая женщина занимала большую их часть, играла основную роль, да не тут-то было. Он вспомнил, сколько раз просыпался среди ночи и бисер пота, как пузырьки взволнованной воды покрывали все его тело, от того, что снилась она. Как перехватывало его дыхание, каждый раз, когда Николай Романович, мимолетом, упоминал о дочери. Сколько трудов ему стоит сейчас, встречаться с ней, говорить, и при этом держать дистанцию.… Миновав еще одно поле, небольшую липовую рощицу, попутно окунувшись в незабываемое благоухание соцветия, джип выехал к Ардыгели и по мосту выскочил на другой берег, на асфальтированную дорогу. Наконец, перестало трясти и рукотворное достижение современности представилось ровной, уложенной по последнему слову технического прогресса, дорогой, превратив её в совершенство, что позволяло до Нейвы домчаться быстро.

Дея взглянула на Глеба.

– Мне показалось, что в вашей жизни амазонит, каким-то образом оставил след? Я не права?

– От чего же – правы.

Во мне… живет змея воспоминаний,

Недвижно спит она под бурями страданий,

Но в безмятежный день терзает сердце мне, – улыбаясь отшутился он строками Адама Мицкевича, взглянув на спутницу.

– Ну-ну…

Того змея воспоминаний,

того раскаянье грызет…

– поддержала Дея весёлый тон строками Пушкина.

Горчевский весело рассмеялся. Было видно, что все, происходящее, на данный момент с ним, доставляет ему удовольствие. Ей же понятно, что он не хочет и не готов делиться своим тайным.

«Что ж, пусть так! – подумала Дея. – В конце концов, у каждого свои скелеты, в его собственном шкафу…»

Больше она не стала о чем-либо спрашивать Горчевского. Лицо его было чуть напряжено, но незнающему этого человека, показалось бы каменно-спокойным. За темными стеклами очков, скрывался взгляд, устремленный вперед, в тоже время, способный выдать думы Глеба. При каждом их движении, он еще с большей силой сосредотачивался на дороге. Ему хотелось спрятаться от тех мыслей, которые сейчас копошились в голове, словно червь в осенней листве. Одно Горчевский знал точно, что не хочет ни внимать им, ни принимать их.

Через пятнадцать минут въехали в небольшой и старый городок со странным названием Нейва, сохранивший в себе тот безупречный дух былого, что так нравится нам сейчас, когда мы касаемся прошлого.

Низкорослые, одно и двухэтажные, постройки перекликались со старинными особняками, горделиво выпячивающими свой изумительный фасад, утопая в пышной растительности. Короткие улицы и улочки, плавно соединяясь, вели в следующий переход, и так было бесконечно, отчего казалось, что улиц здесь великое множество, и все они запутанные, напоминающие паутину. Население примерно в пятьдесят тысяч и обилие улиц, улочек ничуть прибывших не смущало, да и городок от этого свою самобытную прелесть не терял. Напротив, глядя на нескончаемое движение людей, приходила на ум только одна святая истина – движение – это жизнь. И все же центр у него был. На нем то и находилась городская ратуша. Ну, хорошо, хорошо, пусть здание Администрации района, хотя сути это не меняет. А по выходным площадь заполнялась торговыми рядами и отдельными лотками со всевозможными товарами. Нейва, как провинциальный городок, ничем особенным не отличалась в своей этой обыденной жизни от других таких же малых городов со своей неповторимой историей и исключительным прошлым. У первого встречного постового Горчевский уточнил направление.

– Порядок в танковых войсках, – весело сказал он, вернувшись в кресло водителя.

– Не уж то так все весело?

– Именно! Прямо знаменитость наш Михал Михалыч! Этот постовой, то же оказался его родственником.

Дея рассмеялась.

– И кем же приходится постовой?

– Племянником! Так что, нам велено еще один ПРИВЕТ передать.

– Не так уж это обременительно.

Короткие улицы провинциального, но чистенького городка быстро привели путешественников к заветной цели. Старинное здание красного кирпича видно было издали. Без лишней вычурности и помпезности, он скромно хранил в своем облике задумку архитектора или быть может, учтено и исполнено пожелание бывшего хозяина.

Фасад его отделан необычным орнаментом, и это было единственным украшением трехэтажного здания, бывшего аристократического особняка с большими окнами.

Автомобиль Глеб остановил напротив входа в Государственный Архив, о чём свидетельствовала табличка, прикрепленная к стене здания. Дея вошла первой, следом шел Горчевский, о чем-то размышляя.

– Вы к какому специалисту идете? – спросила пожилая женщина, сидевшая за письменным столом, перекрывавшим вход в длинный коридор.

– А-а, простите… – начала было Дея, так как не сразу обратила внимание на нее и немного растерялась от неожиданного вопроса.

– К нам просто так нельзя. Не положено! Нужно записываться заранее.

В коридорах здания стоял гул, будто гудел пчелиный рой. Люди негромко переговаривались, а движение совершалось не просто суматошливо, а озабоченно беспорядочно. Одни ходили из кабинета в кабинет, другие сидели на лавочке возле двери, кто-то списывал образец, кто-то тут же заполнял бланки. Эта суета отвлекала внимание, так что заметить сразу маленькую женщину, да еще такой значимой должности, как дежурный, было вполне естественным.

– Мы не знали, что нужно записываться… Мы ищем Михал Михалыча… – нашлась Дея. – Подскажите, пожалуйста…

Женщина окинула изучающе-холодным взглядом и строго произнесла:

– Я сейчас ему позвоню… – и с важным видом стала быстро набирать внутренний номер. – Михал Михалыч, тут к вам пришли.… Откуда? Сейчас все узнаю. Откуда вы?

– Мы из… Е…

– Из Екатеринбурга говорят, – опередив Дею, продолжила она, не обращая никакого внимания на присутствующих, сосредоточившись полностью на разговоре. – Хорошо…

Это так здорово, когда видишь специалистов, неважно больших или малых постов, способных вносить свою правду жизни, в собственное понимание должностного регламента и так четко, и чутко относящихся к собственному труду, а также, не забывая о великом уважение к собственной значимости.

Женщина положила трубку и совсем мягко, почти добродушно обратилась:

– Сейчас дойдите до конца коридора и по лестнице поднимитесь на второй этаж. Кабинет № 34, с правой стороны будет.… Там увидите…

– Спасибо, – поблагодарила Дея.

Долго искать не пришлось. Глеб и Дея подошли к двери кабинета №34, увидели небольшую табличку с надписью.

– Старший специалист 1 разряда Михаил Михайлович… – успел прочитать Глеб, когда неожиданно дверь отворилась и на пороге очутилась невысокая, лет пятидесяти, полноватая женщина, в прозрачной блузе, темной юбке до колен, с вырезом спереди и цветастом платке. Пришлось чуть посторониться, чтобы особа, с озабоченной миной оглядев стоявших возле двери, скривив тонкие, накрашенные яркой помадой, губы, прошла, рисуя полукруглыми боками знак бесконечности, при этом тяжело ступая, будто каждый шаг ей давался с огромным усилием.

Пока внимание Глеба и Деи отвлеклось на удаляющуюся женщину, перед ними возник среднего роста, худощавый, пожилой мужчина в черном костюме, в синем галстуке поверх светло-голубой рубашки, лет под шестьдесят пять, с редкими, седыми, вьющимися волосами, чуть длинноватыми сзади. Его маленькие, серые глазки в очках золотистой оправы быстро и оценивающе пробежали по мужчине и женщине. Типичный представитель своей профессии, архивариус вежливо пригласил войти.

– Доброе утро, – мягко, с едва заметной хрипотцой, приветствовал архивариус. – Я, Михаил Михайлович Далина, но все меня привыкли называть Михал Михалыч, так что, не думаю, что откажу в любезности, позволив и вам называть меня также.

– Здравствуйте, – негромко поприветствовала Дея, слегка улыбнувшись.

Радушным приветствие Далина сразу расположил к себе гостей.

– Дея Мальвиль, хозяйка… Нынешняя хозяйка особняка Кирьяновича, – представил Глеб. – Горчевский, – пожал руку специалиста. – Глеб, руководитель бригады восстановительных работ.

– Вот как?! Что ж очень приятно.… Проходите, присаживайтесь… Чему обязан вашему визиту?

– Для начала, Михал Михалыч, разрешите передать вам «Приветы»…

– Мы, конечно, не на «Поле чудес», но мне приятно, что кто-то еще помнит старика. Рад услышать. Так от кого «Приветы»?

Серые, почти бесцветные глаза пожилого человека весело улыбались, собрав морщинки в кучу в уголках глаз.

– От Агафьи и Федора, от племянника вашего Олега…

– Спасибо, спасибо… Я действительно с ними давненько не виделся. Устаю на работе, а в выходной хочется дома побыть.… Так, что вас привело к нам?

Дея и Глеб рассказали о цели своего визита. Михал Михалыч помолчал, но потом встал, сосредоточенно смотря в центр своего рабочего стола, на котором были разложены всевозможные бумаги. И, как успели заметить Глеб и Дея, часть из них были довольно сильно потрепаны временем.

– Да-а, придется поискать эти записи… – разговаривал сам с собой Далина, потирая подбородок. Немного погодя, уже обратился к сидевшим напротив него Глебу и Дее: – Вот уж не думал, что это кого-нибудь может заинтересовать.… Хм… Я ведь, признаться, тоже в одно прекрасное время пытался об этом особняке материал собрать… да потом так и забросил… Чем-то меня другим отвлекли… Вы правильно сделали, что сюда пришли. Вся историческая документация, как раз хранится здесь. У нас есть еще один корпус, там в основном весь досоветский период с 1900 года и по нынешний день.… Пойдемте со мной в подвал.… А, вы, душа моя, – он обратился к Дее, – можете накинуть кофточку.

– Ничего, я потерплю.

– Ну, как знаете…

Выйдя из кабинета Далины, все трое прошли по коридору буквально до следующей двери. Пожилой архивариус достал ключи и отпер. Компания очутилась на небольшой площадке, а дальше виднелась винтовая лестница, ведущая вниз. Как оказалось, это был спуск на цокольный этаж. Спускались недолго, и в скорем времени пред глазами предстал безразмерный зал, конца и края, которому, казалось, нет. Архив занимал всё пространство под зданием. Высоких шкафов, где хранились документы, было бесчисленное множество, но это только на первый взгляд. Все они были одинакового стандартного размера, покрытые светло-серой краской. На каждом из них стояла своя нумерация цифровая и буквенная, да каждый ящик имел краткий справочник.

– Исторические документы у нас хранятся на нулевом этаже, при особой температуре…

– Михал Михалыч, у вас редкая фамилия, – сказал Глеб для поддержания разговора, пока архивариус вел, известными только ему, тропами меж шкафов.

– О-о, это да! Хорошо хоть не Бухта и не Утес…

Раздался веселый смех. Его внешность никак не соответствовала его внутренней энергии и юношескому задору. Было в этом пожилом человеке, что-то необыкновенно живое и энергичное, что так располагало к нему. Чувствовалась в нем жизнь, которую, он явно спешил опередить, в чем бы то ни было, не уступая ей ни полсекунды своего пребывания на земле.

– А сколько вам лет, извините за нескромный вопрос? – спросила Дея.

– Столько не живут, душа моя, – пошутил Далина. – Мне – 78…

– 78?! – удивились Глеб и Дея в один голос, приостановившись.

– Да, а чему вы удивляетесь? Мне давно уже пора сидеть дома и внуков нянчить, да дело свое люблю.

– Вам не дашь больше 60-ти, – проговорил Глеб, все еще изумленный.

– А, в нашем роду все такие, как я – худосочные, жилистые и долгожители.

– У вас вполне отличная физическая форма, я бы даже назвала спортивной, – вставила Дея. – Зря вы на себя наговариваете.

Троица, быстро найдя общий язык, друг с другом между тем продвигалась все дальше и дальше вглубь безразмерного хранилища.

– Это вы, верно, подметили, что спортивная. Я же бывший атлет. Так сказать, моя спортивная карьера идет плюсом к моим генам. Как привык свое тело в определенной форме держать, так всю жизнь с этим и живу, не меняя распорядка.… Ну, вот, почти пришли…

Пока шли меж шкафов, Дея почувствовала легкое головокружение, но это продлилось недолго и прошло.

Еще раз, повернув налево, Далина остановился. Откашлялся, выдвинул один из многочисленных ящиков с № 134528.

– Сейчас мы их явим свету…

С этими словами он принялся аккуратно перебирать костлявыми пальцами папки с надписями, файлы, листы. Дея и Глеб внимательно следили за движениями его рук и, несмотря на то, что не совсем понимали, что именно Михал Михалыч ищет, глазами переворачивали документы.

– Ага, вот они…

Далина вынул папку с кучей бумаг внутри.

– Пойдемте к столу…

Он направился к стене, возле которой стоял довольно таки скромный грубоватый стол, образца советских времен, застеленный плотным темно зеленым сукном. Положив папку посередине, развязал верёвку, сдерживавшую её внутреннее содержимое, которое сразу покатилось на стол каскадом. Далина из всей кучи выбрал нужные документы. Все склонились над пожелтевшими страницами.

– «В 1237 Старая Шуйца была сожжена ханом Батыем, но княжество еще долго сохраняло самостоятельность. С 1520 по восточной границе княжества была проложена оборонительная линия от татарских набегов. Часть мужского населения, составляло основную массу ополчения, и ушло в леса. Частыми неожиданными набегами приводили в бешенство монгольских военных начальников. В 1615 после предательства собственного князя, на Старую Шуйцу совершили набег ногайцы. Город был разграблен и сожжен дотла. Население подверглось насилию и уничтожено. К моменту нападения, ополченцы находились далеко и не успели вовремя вернуться. После того, как засечная черта прошла южнее, край утратил свое оборонительное значение. Недалеко от сожженного города, оставшиеся в живых, ополченцы, отстроили новое поселение Елань…» Так-так.… Ну, с этим понятно. – Горчевский читал очень быстро. – Это историческая справка о Старой Шуйце, но об истории Еланьки всего два слова….

Старый архивариус ненадолго отвлекся от бумаг, которые просматривал и аккуратно складывал в стопку, затем вновь вернул свое внимание к ним.

– Это… для общего представления о местах вашего пребывания…Так-так-так.… Ну, вот, смотрите… Я очень долго копался в различных документах и нашел такую запись в одной старинной книге. Оказывается, Кирьянович откуда-то привез свою жену, настоящее место не указано, но она точно не была православной.

– А как вы об этом узнали, насколько я вижу, здесь данных нет на этот счет?

– Верно, вы заметили, молодой человек, но есть другой… так сказать момент, – Далина стал быстро перебирать бумаги своими крючковатыми пальцами. – Документ, пока не нашел, но… где-то он есть.… Очень… нужный документ… Ага, вот он, – архивариус, торжествуя, аккуратно достал очередной желтый лист. – Глядите, запись мелким шрифтом… Она перед венчанием приняла православие. Обвенчался с ней Самойла по всем правилам и канонам.

–Может быть с Урала? – спросила Дея.

– Почему именно с Урала? Может быть с Сибири. Главное, что там мог делать Кирьянович?! Тут предположения будут появляться одно за другим. Нееет, это скорей всего не такая даль…. – Глеб подозрительно смотрел на документ, как-будто пытался заставить его сказать правду. Но даже через многообещающее презрение разглядеть ответ на свой вопрос у него не получилось. Состарившийся лист бумаги этим не возьмёшь. Он остался глух и нем.

Дея пребывала в молчании, ровным счетом ничего не понимая.

– Я в тех краях не была и даже не представляю, себе, те места, но судя по возгласу Глеба, это далеко.

– Далеко, но надо учесть следующее, – изрек скромный «канцлер» великого мира исторических документов, поправив очки. – Во-первых, Кирьянович был купец; во-вторых, бизнес без процесса перемещения по различным территориям невозможен, тем более в то время, и, в-третьих, возможно, у него имелись свои на то причины, чего мы с вами узнать не сможем, и даже если захотим. Здесь еще есть интересные записи, вам стоит на них взглянуть.

Далина передал папку Глебу.

– Мы выявили персонажей, но основные действия остались покрытые темной вуалью таинственности.

– В вопросах истории, молодой человек, спешить нельзя, особенно когда вы хотите глубже проникнуть в ее недра. Как только она почувствует вашу поверхностную в ней заинтересованность, попросту говоря, дилетантство, доступ в свою вотчину тут же заблокирует.

– Я понимаю, но человеческое нетерпение берет верх.

– Ни наше мнение или даже критическое замечание в ее адрес, ни попытки ускорить процесс, не помогут заставить ускорить процесс раскрытия всех тайн. Всему свое время.

– Михал Михалыч, вы можете подтвердить или опровергнуть, тот слух, что Кирьянович нашел необыкновенный камень, который принес ему несметные богатства? – спросила Дея. – Будто он рыл пещеру недалеко от Еланьки?

– Подтверждения этому я не получил и сам, когда занимался данным вопросом. Нет совершенно никаких сведений на этот счет, …если только вы найдете что-нибудь внутри дома. Что до пещеры, слышал о ней, но не более.

– А сами не хотите присоединиться к нам? Думаю, если для вас этот дом уже однажды представлял крупный интерес, то совместными усилиями мы могли бы накопать гораздо больше значимых фактов и, возможно, артефактов…

– …если они там есть, …а в том, что они там есть, я нисколько не сомневаюсь… Предложение, конечно заманчивое… – задумался архивариус. – Да, засиделся я давненько на одном месте.… Ну, хорошо. Завтра поговорю с руководством и приеду.

– Ой, вот порадуете Агашу с Федором, – радостно воскликнула Дея.

– Так-то оно так, а вот я, молодые люди, не спросил о самом главном. Любопытство мной владеет полностью, а есть ли свободные комнаты? Насколько я понял, отреставрировано только очень незначительная часть усадьбы, а стеснять кого-либо, знаете ли, мне бы очень не хотелось.

– Комната, небольшая есть на первом этаже, – сказала Дея. – Там живут Федор с Агашей. Мы с ней, на время, поселимся на втором этаже, нам места хватит, а вы могли бы устроиться с Федором Никифоровичем – внизу, тем более, что он спит в основном днем и то немного. Комната, рядом с кухней, в которой – царица Агафья. Газ привозной, проблем с готовкой – нет.

– Тогда меня все устраивает.

– Эти комнаты, – вставил Глеб, – тоже будут ремонтироваться, как и все остальное. Из всех сохранившихся, эти более-менее пригодные для житья. Там косметический ремонт произведен из расчета, что жилье, как временное пристанище, может послужить нескольким людям. Касаемо восстановления, Михал Михалыч, здание только-только начинает исследоваться. Реставрационные работы как таковые, пока только мечты. Слишком большие разрушения.

– Кстати о разрушениях.… Там среди бумаг есть проект усадьбы.

– Вот это особая ценность, Михал Михалыч! Было бы здорово, если бы и вы смогли принять серьезное участие, – с надеждой на согласие изрек Глеб.

– Поглядим.… Ну-с, молодые люди.… К великому сожалению, я более не располагаю временем. Дея, Глеб, завтра созвонимся. Эти бумаги можете взять с собой. Приедете, посмотрите, может, найдете то, чего не заметил я.

– Спасибо, Михал, Михалыч, за помощь.

– Ну, пока еще особенной помощи не было. Пойдемте, провожу.

Далина вышел вместе с Деей и Глебом на улицу. На крыльце здания мужчины обменялись номерами телефонов и, когда попрощавшись, уже собирались разойтись, Глеб неожиданно обернулся.

– Михал Михалыч, а как вы будете добираться?

– Как-нибудь доберусь, – махнул рукой Далина.

– Так не пойдет. Я послезавтра за вами приеду.

– Созвонимся, – кивнул пожилой архивариус. – До свидания.

– Всего доброго, Михал Михалыч, – почти в один голос попрощались с архивариусом Глеб и Дея.

Солнце стояло высоко и припекало основательно. Дея ждала возле автомобиля. Она рассматривала прилегающую небольшую мощеную площадь, в центре которой виднелась высокая башня с часами.

«Кажется, что пробыли немного, а уже полдень!» – подумала она.

Глеб опустился в нагретое кресло автомобиля и недовольно поморщился. Не проводя аналогию с горячими углями, ощущения были такие, словно присел на перегретую скамейку в сауне. Внутри автомобиля создалась духота. Горячий воздух проникал в легкие, будто обволакивал их изнутри пленкой. Дышать становилось трудно. Горчевский открыл окна, но легче не стало, извне влетел суховей. Он быстро поднял стекла и включил кондиционер. Повеяло долгожданной прохладой.

– Вы голодны? – заботливо, спросил он, наклонясь так, чтобы Дея могла видеть его лицо.

– Я вполне могу потерпеть, но вот что действительно не терпится, так это вернуться и полистать эти бумаги. Лучше пусть Агаша нас покормит.

– Извольте. Вернемся.

Заглянуть в глаза женщины ему не получилось, так как Дея уже была в очках, защитив их от палящего солнца. Пока выезжали из города ни Дея, ни Глеб не говорили между собой: он – думал, она – не напрашивалась на разговор. Уже на трассе, лишь раз, Глеб взглянул на Дею и спросил:

– Каковы впечатления от поездки?

– Вполне довольна. А вы?

– А я буду доволен, когда получу результат реальный.

– Это, конечно, правильно. Во всяком случае, я довольна даже тем результатом, который уже есть.

Глеб ничего не сказал в ответ. Но когда выехали за город, неожиданно сказал:

– Меня заинтриговала эта Кирьянкина нора… Что он там мог искать и найти?

Теперь Дея замолчала и погрузилась в свои мысли. Не проронив более ни слова, они доехали до усадьбы. Въезжая во двор Глеб отметил:

– Так, ребята молодцы, уже и электричество протянули. Будет теперь во дворе ночью, как днем.

Дея обратила внимание, что над усадьбой и сейчас было светло – бескрайнее, чистое небо, с бледной лазурью. Макушки деревьев, врезавшиеся в небо, как-будто пытались его проткнуть в поисках прохладительных капелек, но – увы! Летняя жара началась в мае, так что сейчас она была уже в самом разгаре, и о дожде оставалось только мечтать.

Двор был, как обычно, оживлен, и напоминал муравейник. Рабочий люд суетился. Каждый был занят своим делом. Автомобиль остановился возле крыльца, на котором путешественников уже ждала Агаша.

– Добрый день… – громко поприветствовала Агафья.

– Привет, Агаша, – чмокнула в щечку экономку Дея, выйдя из машины.

– Добрый день, Агафья. Привезли, вам, хорошие новости. Михал Михалыч обещал завтра, но я, так думаю, скорее, послезавтра приедет в гости.

– Ой, Глеб! Да, что, вы?! – всплеснула руками Агаша. – Нечаянная радость!

– Да уж нечаянная?! Дел у него много, вот и не мог выбраться. Если бы не Дея, неизвестно, когда б он еще собрался в эти края.

– Ой, Дея, спасибо.

– Нашла, за что благодарить…

– А я вас давно жду. Стол накрыт. Пойдемте, пойдемте в дом. Сейчас кормить буду. Небось, проголодались?

– Да не то слово, – пошутил Глеб. – Хозяйка, как услышала подробности про имение, так и о еде забыла.

Все дружно рассмеялись. К ним подошел один из рабочих.

– Бригадир, электрику, для ваших работ, провели, – отчитался он.

– Вижу, вижу, хорошо, Руслан. Я посмотрю, спасибо. Ты хотел уехать сегодня, изменились планы?

– Да, решил, что вам буду полезней…

Руслан Казарцев крепкий, смуглый молодой мужчина, тридцати семи лет, ростом чуть ниже Горчевского, виновато опустив, свои чуть раскосые, глаза, топтался на месте, не решаясь уйти. Всем своим видом мужчина показывал, что имеет нечто важное сообщить, но не знает с чего и как начать.

– Руслан, что ты мнешься? Что-то случилось? – внимательно наблюдал за мужчиной, ставший серьезным Глеб. – С кем-то из ребят?

– Ладно, потом поговорим… Глеб, подойди, как освободишься.

Казарцев повернулся и собирался уже уйти.

– Постой. Рассказывай.

Дея и Агаша, поняли, что мужчинам нужно побеседовать друг с другом наедине, зашли в дом.

– Похоже, что-то нашли, но без вас не стали смотреть?

– Пойдем, покажешь.

– Может ты…

Глеб уже его не слышал. Перебирая в голове все предположения, какие может таить неизвестность усадьбы, насупив брови, большими шагами он направлялся в ту часть дома, где были приостановлены работы. Бригада получила передышку. Мужчины сидели на бревнах, лежащих тут же во дворе. Некоторые весело переговаривались, кто-то, молча, курил, выпуская клубы сизо-ядовитого дыма. Ни на кого, не обращая внимание, Глеб прошел мимо. Ноги подгоняло любопытство. Разум влекла «тайна», очарование, которой в том и состоит, что человек никогда не будет ни слишком молод, ни достаточно стар, для того, чтобы перестать любить различного рода секреты и загадки от чего или кого бы они не исходили.