Степное проклятье

Когда Элина вошла в лазарет, лекаря не было, а на одной из коек спал молодой солдат. Элина подумала, что давно уже не бывала в лазарете и почти забыла его запах. В помещении остро и приятно пахло полынью, шалфеем и другими травами, пучки которых были, по совету Леонарда, развешаны по стенам. Травы освежали воздух и всегда были под рукой, если нужно было приготовить лекарство или мазь. Она уже повернулась, чтобы выйти и отправиться на поиски лекаря, как вдруг парень открыл глаза. Элина подошла к нему и села на соседнюю койку.

– Что с тобой случилось? – спросила она.

– Королева, – удивленно пробормотал солдат. Он был совсем еще мальчиком, наверное, чуть постарше Алека. – Боюсь, что у меня степное проклятье, – в голосе мальчика звучал ужас. – Мысли путаются в голове и засыпаю все время. А лекарь в отлучке, на границу его вызвали.

Элина положила руку ему на голову. Мальчишка весь горел, как в огне.

– Ты просто простужен, – твердо сказала она. – Степное проклятье совсем не так начинается.

Она хотела рассказать ему о болезни короля Томана, но сдержалась, решив не навешивать на юного солдата лишние тайны. Официальной версией смерти короля была смерть от старости, хотя никаким уж особенным стариком он не был.

В глазах мальчика вспыхнула надежда. Потом он снова нахмурился.

– Если до утра мне не полегчает, и температура не спадет, меня священники уведут в храм и … я боюсь. Они всегда больных солдат туда уводят, а из храма пути назад нет.

– Что ты имеешь в виду? – Элина почувствовала, что ее голос дрожит от волнения.

– Ну как же, ты разве не знаешь, как у нас тут в армии устроено? Если заболел степным проклятьем, священники тебя в храм заберут, а там ты либо сойдешь с ума и станешь вечным солдатом, либо – смерть. Говорят, там в храме мертвых солдат и хоронят, потому что из храма ты можешь выйти только их слугой.

Элина знала, что священники уводят в свой храм кого-то из солдат, но всегда считала, что туда попадают самые сильные и умелые, те, которых священники специально тренируют и превращают в вечных солдат. Похоже, туда уводили и больных солдат. Неудивительно, что мальчик так испуган. Что же происходило в храме за закрытыми дверьми, какие жертвоприношения и обряды совершались там?

Мальчик помолчал, тяжело дыша, а потом добавил, – Утром священники придут проверить, и, если я не выздоровею, уведут меня. А как я выздоровею, если и лекаря нет, уехал в соседнюю деревню.

Мальчик отвернулся и накрыл голову одеялом, ей послышалось, что он всхлипнул.

– Подожди-ка, – воскликнула она. – Сейчас принесу тебе лекарство от жара и простуды. Мы тебя живо вылечим. Нечего придумывать всякие глупости.

Элина сняла со стен нужные травы и бросилась на кухню, чтобы приготовить отвары. Вернувшись в лазарет с отварами, она обнаружила, что жар сменился у мальчика ознобом, что еще больше убедило ее в том, что его болезнь была обычной лихорадкой, вызванной простудой. Он пил отвар, стуча зубами от охватившего его холода.

– Ты добрая, королева, – пробормотал он, отрываясь от горького отвара. – Такая же добрая, как твой сын. Не верю я во все эти разговоры о нем.

– Какие разговоры? – спросила Элина.

– Ну, о том, что он предал королевство и связался с валгалианами, чтобы отдать им и лесным чудовищам власть в королевстве, – смутился солдат. – Но никто из нас, солдат его отряда, этому не верит, королева, уж поверь, – поспешил добавить он. – Если сможешь ему передать, пусть знает, что мы его ни за что не предадим. Его отряд его знает и любит.

– Спасибо тебе, – Элина была искренне тронута. Итак, Шпион уже пустил слух среди солдат, но не все из них поверили ему.

– Вот только лучше ему не появляться в замке, – прошептал мальчик. – За любой донос о нем назначена награда. Его ищут, королева. За свой отряд я поручусь, мы его не выдадим, а за других – не знаю.

Элина сжала его руку и кивнула, давая ему знать, что поняла его.

– Я приду рано утром и принесу новый настой. А ты пей этот по глотку каждый час. Священникам мы тебя не отдадим, обещаю, – твердо сказала Элина, накрывая мальчика одеялом.

Проходя через замковый двор, она старалась идти в тени, ближе к стенам, чтобы избежать встречи со священниками или их солдатами. Тени на снегу казались фиолетовыми, да и сам снег был синим в эти последние минуты уходящего вечернего света. После всего, что произошло в последнее время, она чувствовала себя в замке чужой. Сыпал снег, но особенного холода она не ощущала. Скорее бы зима сменилась весной, но до этого было еще далеко.

Из окна своей комнаты она увидела, как солдаты стаскивают доски для того, чтобы соорудить помост для коронации. Получается, Шпион уже назначил день своего восхождения на престол.

Она прислонилась лбом к холодному стеклу. Когда-то оконные стекла были зеленоватыми и толстыми, сильно искажавшими перспективу. Но не так давно, еще на ее памяти, домовики стали создавать тонкое и совсем прозрачное стекло, которым они снабдили некоторые замки.

Неожиданно ее рука нащупала на подоконнике бумагу, подсунутую под оконную раму. Записка, написанная мелким почерком. Как она могла там оказаться, если дверь в комнату была заперта, а окно находилось высоко над землей?

Она сразу же посмотрела на подпись. Записка была подписана Ксандром. У Элины от волнения перехватило дыхание. Как валгалианин сумел доставить записку? Послание было очень кратким. Валгалианин просил не запирать окно на ночь, чтобы он мог увидеться с Элиной.

Она открыла окно и взглянула вниз на замковый двор. Заснеженный двор был далеко внизу. Единственный человек, который когда-то спустился с такой высоты по почти отвесной стене из соседнего окна, была ее дочь, её несчастная больная дочь, превращенная в чудовище. Ну что ж, Элина не так уж много знала о валгалианах и их возможностях. Посмотрим, на что способен Ксандр.

Теперь ей предстоял нелегкий разговор с дочерью. Чутье подсказывало ей, что девочка не придет к ней в спальню и не захочет говорить с ней сразу же после дня, проведенного со священниками. Она отправится в свою комнату и постарается избежать встречи с матерью.

Вечер за окном постепенно сгущался в черную непроглядную ночь. Синий вечерний мир становился непроглядно черным. Элина терпеливо дождалась скрипа открываемой двери в комнату дочери, прислушиваясь ко всем звукам, доносящимся из коридора, и толкнула дверь в спальню дочери в тот момент, когда девочка уже собиралась запереть дверь изнутри.

Круги под глазами девочки поразили её. Ива выглядела не просто уставшей. Она была похожа на человека, который провел день, занимаясь непосильным трудом, осунувшаяся, с трудом передвигающая ноги. Она была совершенно не похожа на решительную девочку, которая утром говорила о спасении степняков. Казалось, она была тяжело больна.

– Что случилось? – с ужасом, почти шепотом спросила Элина.

– Ничего, просто устала, – безжизненным голосом отозвалась её дочь.

– Что с тобой сделали священники? – Элина чувствовала, что должна добиться от девочки ответа, ради ее же блага.

Ива опустилась на постель и легла, не раздеваясь.

– Да ничего, все было как обычно, – сказала она тихо, с остановками. – Просто я пыталась запомнить все, что происходило, когда священники начали погружать нас в сон наяву. Я устала, потому что это было страшно тяжело. Как-будто плыть против тячения или пытаться не спать, когда не можешь не спать. Мне нужно отдохнуть.

Элина присела рядом и погладила Иву по плечу.

– Просто ответь на мои вопросы. Не засыпай еще минуту, хорошо? Что за сон наяву ты видела сегодня?

– Черный Лес, берег Валги, чудовища, много чудовищ. Но я не боялась их, я их знала, – с трудом выдавила из себя Ива.

– Откуда? Откуда ты могла их знать?

– Ниоткуда. На самом деле, это не я их знала, а сестра.

– Сестра? – с ужасом выдохнула Элина.

– То существо, которое живет во мне. Я её так называю, сестра. Её оживили священники. Она много всего знает о Черном Лесе. Она умная, сильная и опасная. Хоть священники и оживили её, но сами её боятся. Боятся, но не могут обойтись без неё. Им нужны её знания и её память.

– Она – это ловец?

– Нет, не ловец. Ловцов она ненавидит.

– Тогда кто же? – Элина подождала немного и снова осторожно тронула Иву за плечо. Девочка спала. Элина сняла с нее сапоги, накрыла одеялом и вышла из комнаты.

Открывая дверь своей комнаты, она вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. Пока ее не было, свеча на столе погасла. Либо догорела, либо была погашена сквозняком из незапертого окна. В комнате было темно, но она чувствовала, что у окна кто-то стоит. И все-таки страха у нее не было.

Через долю секунды она поняла, что это мог быть только валгалианин, и сердце дрогнуло от радости. В тот же момент она услышала его голос.

– Не пугайся, Элина. Спасибо, что оставила окно открытым.

Она быстро заперла дверь и бросилась к нему. Она хотела схватить его за руку, но неожиданно оказалась у него в объятьях и обнаружила, что они оба смеются, пытаясь рассмотреть друг друга в темноте. Смущенно, она высвободилась и зажгла свечу. Валгалианин не отходил от нее ни на шаг, и сел не напротив, на стул по другую сторону от стола, а опустился на кровать рядом с ней.

– Как же ты смог подняться по отвесной стене, да еще ночью? Как доставил мне записку? – спросила она тихо, пытаясь не выдать голосом смущение.

– Секрет, – весело сказал он. – Как вы добрались до замка ночью? Что у вас тут происходит?

– Много всего, – ответила Элина. И она рассказала валгалианину все, что только что узнала от Ивы и от мальчика-солдата из отряда Алека.

Он слушал ее, не перебивая, опустив голову, словно обдумывая каждое ее слово. Покачал головой, когда она кончила говорить.

– Мне многое не понятно. Я не понимаю, как существо внутри Ивы может не быть ловцом. А что, если существо просто обманывает её?

– Не знаю! Хотела бы я знать! – голос у Элины предательски задрожал, и она едва сдержала слезы.

Он сразу же почувствовал ее смятение и сменил тему.

– Я хочу, чтобы ты знала, Элина, что в Землях Валги есть силы, которые могут справиться со священниками и ловцами. Прошу, не поддавайся отчаянию. В дальней части леса – мы называем её паучьей, – старый лесовик собирает силы, чтобы нанести удар по ловцам со стороны Надежного Королевства. В нашей части леса немало чудовищ и волшебных созданий, которые способны противостоять ловцам, поверь. Игра еще только начинается. Степняки, ты, твоя дочь и твой сын – не одни, поверь.

Элина впилась глазами в лицо Ксандра. Он просто утешает ее или действительно у нее и ее детей есть надежда? Он осторожно дотронулся до ее плеча, но потом его рука медленно и нерешительно опустилась.

– Самое главное решение, которое ты должна сейчас принять, Элина, – это бегство из замка. Тебе здесь нельзя находиться, – закончил он, и в его голосе ей послышалось отчаяние. Элина не выдержала и положила ладонь ему на руку. Он сразу же положил сверху свою ладонь. Элина почувствовала, как к щекам начала приливать кровь.

– Ты знаешь, Ксандр, что я не могу покинуть замок без Ивы, – сказала она как можно спокойнее. – Я обещаю, что сделаю это, как только смогу, но не все в моей власти. Как только мы сможем уйти, мы исчезнем из замка.

Со стены прозвучал караульный рог. Ксандр вскочил и подошел к окну.

– Я должен исчезнуть, пока луна не поднялась, иначе стража меня может заметить. Я отправляюсь в пещеры и скоро принесу тебе весть о сыне, а ему и Леонарду расскажу то, что узнал от тебя. Элина, обещай беречь себя и готовиться к побегу из замка, обещай мне это.

Он уже снова стоял рядом с ней, а потом порывисто обнял и отпустил, словно сам испугался того, что сделал.

– Не подходи к окну и не смотри.

Пораженная, она села обратно на кровать. Валгалианин вскочил на подоконник и просто шагнул в черноту ночи, так, как будто там и не было страшной высоты. А когда она выглянула в студеную ночь, двор был пуст, покрытый свежим, девственно чистым снегом.

***

Когда переводчик вошел в пещеру, Леонард уже ждал его с книгами, разложенными на столе. Переводчик был очень похож на горного провожатого, но чуть пониже ростом. Под мышкой у него были несколько поленьев, и он сразу же развел огонь в камине.

Поближе к камину Леонард и переводчик подвинули и небольшой стол, который домовик обнаружил в дальнем углу библиотеки. На стол он положил книги, среди которых поместил книгу о вечной войне. Внешне она была не особенно примечательной. Не очень толстая, с обложкой из черной кожи, на которой были выдавлены буквы на неизвестном Леонарду языке.

– Я уже покопался на полках, и кое-что нашел, что хотел бы прочитать в первую очередь, – Леонард торопливо подвинул раскрытые книги поближе к горному человеку.

Его опасения, что переводчик заподозрит похищение самой ценной книги библиотеки, были напрасны. Переводчик даже не взглянул в сторону сталагмита, и по книге в черной кожаной обложке его взгляд скользнул рассеянно.

– Прости мое нетерпение, – Леонард подвинул ближе к переводчику книгу о магической войне. – Давай начнем с этой книги. Я бы с удовольствием делал заметки, но здесь нет ничего похожего на бумагу, а второпях я из замка не успел ничего прихватить. Поэтому придется полагаться пока на память.

Бумагу домовики изготавливали из вымоченного конопляного лыка, разглаженного после просушки с помощью камней. Бумага в книгах горной библиотеки отличалась от грубой бумаги домовиков. Она была тонкой и необычайно гладкой на ощупь, почти белой. Даже запах был от нее совершенно другой. Кроме того, она была совершенно не подвержена влиянию сырости. Это он понял по ее особому блеску, похожему на блеск листьев, по которым вода скатывается бусинами, не оставляя следа. Но чистой бумаги в библиотеке Леонард не нашел, а писать на полях книг он бы не решился.

Переводчик кивнул и не торопясь начал переводить. Акцент у него был сильным и переводил он очень медленно, но то, что слышал Леонард, впечатывалось в его память.

Книга о вечной войне начиналась с рассказа о Синем Мире, его гибели и о том, как во вселенной появились ловцы душ или, как они назывались в книге, мертвые маги. Синий Мир существовал очень давно и был миром вулканов, гроз и наводнений. Ничто в нем не было постоянным. Все виды магии Синего Мира имели единый исток, а именно естественную способность обитателей этого мира подстраиваться под прихотливую природу их мира и быстро менять свою форму. Маги просто усилили эту естественную способность и отточили её. Идея магов заключалась в том, что существа и их формы меняются быстрее и им легче выжить, если они прикладывают совместное усилие и становятся единым целым. Однако пути к смешению форм маги видели совершенно по-разному.

Они разделились на два клана, которые практиковали два разных вида магии: магию поглощения и магию слияния. Магия поглощения подразумевала, что более сильное существо захватывало и полностью поглощало более слабое существо, используя его способности себе на пользу. Маги слияния действовали по-другому. Они заметили, что существа и их формы сливаются быстрее и надежнее, если между ними уже существует естественное притяжение. Они практиковали слияние форм, то есть добровольное соединение существ в единую форму.

Маги клана поглощения победили в войне магов, потому что они были напористы, их магия действовала быстро, и они не останавливались ни перед чем. Их магия опиралась на простой и естественный принцип: побеждает сильнейший, и они не сомневались, что за ними было будущее. Однако вместо того, чтобы служить целям приспособления к Синему Миру, магия поглощения превратилась в орудие завоевания слабых сильными. А победившие маги вместо того, чтобы быть частью Синего Мира, сделали усилие покорить его. В самом центре Синего Мира была выстроена Твердыня – башня, в которой ничто не менялось, символ победы клана поглощения.

Именно эта башня и рухнула первой, когда Синий Мир потряс катаклизм, и он исчез, рассыпавшись на тысячи осколков. Последним отчаянным усилием маги заключили свои души и души кого-то еще из обитателей мира в разлетающиеся осколки, превратив их в волшебные артефакты и сделав живую вселенную ареной магической войны. Осколки Синего Мира стали злом, которое ищет и жаждет воплощения, но не может этого сделать по своей воле. Злу нужно присутствие магии слияния, живой магии, силу которой мертвые маги оценили только после своей гибели.

– Прости, что перебиваю тебя, – остановил он переводчика. – А где в пещерах хранятся артефакты Синего Мира? Где хранилище синих камней?

– Глубоко под землей, – ответил переводчик. – Большего я не могу тебе сказать. Мы постарались сделать так, чтобы к ним больше не было доступа. Они представляют слишком большую угрозу для всех нас. Когда настоящие горные люди вернуться, они решат, что делать с камнями.

Леонард уже собирался задать свой следующий вопрос, но в эту минуту в библиотеку вошел очень высокий горный человек. Самый высокий из всех, кого Леонард встречал до сих пор.

Горные люди обменялись приветствиями на незнакомом языке, а потом высокий обратился к домовику на степном, который звучал почти без акцента.

– Приветствую, мастер Леонард. Много слышал о тебе от моего друга Ксандра! Я Крылатый, и я только что прибыл в Горный Чертог. Со мной прибыл кто-то, кто будет очень рад встрече с тобой. Принц Алек.

Леонард вскочил от волнения. – Алек? Алек в пещере? А Элина? Что с королевой?

– Не волнуйся, мастер Леонард. Я все расскажу тебе по дороге. Поспешим.

Глава 14 ПОЛЕТЫ

Леонард едва поспевал за Крылатым по каменному коридору, а у Крылатого от быстрой ходьбы даже дыхание не сбилось.

– Боюсь, Алек не очень-то мечтал оказаться так далеко от замка, мастер Леонард, – говорил его новый знакомый. – Юный принц в гневе. Я буквально вырвал его из-под носа у его дяди, но мальчик не понимает, в какой опасности он был. Он уверен, что произошла какая-то ошибка, и что он сумел бы объяснить своему дяде, как он оказался на кладбище вне стен замка ночью в сомнительной компании.

И Крылатый рассказал домовику, как они с Алеком бежали из замка.

– Какое счастье, что ты нашел пещеры и что ты с нами, мастер домовик! Надеюсь, тебе удастся успокоить мальчика, и мы все вместе придумаем какой-то план дальнейших действий. Без тебя нам не обойтись!

А потом домовик увидел толпу, окружившую Алека, и на секунду испугался, потому что представил себе, как одиноко было Алеку в этом незнакомом месте. А еще через секунду он уже обнимал мальчика, который совсем не показался ему гневным или обиженным.

***

От резкого подъема в воздух в объятьях Крылатого у Алека перехватило дыхание. Он не мог открыть глаза, не мог вдохнуть, в ушах стоял шум, сердце бешено колотилось.

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он, наконец, смог сделать вдох. Подъем вверх стал медленнее, и сквозь слезы, наплывающие из-за бьющего в лицо ветра, он разглядел землю внизу, но ни кладбища, ни замка уже не было видно. Под ним была снежная пустыня, которая вдруг осветилась вышедшей из-за тучи луной.

Он попытался что-то сказать, но воздух, бьющий в лицо, не дал ему этого сделать. Все происходящее казалось сном, и мальчик вдруг понял, что голова у него кружилась не только из-за высоты, но и от того, что он не мог поверить в происходящее. Он не чувствовал своего тела, не знал, было ли ему холодно, он перестал слышать стук сердца. Этого ночного полета просто не могло быть, как и множества других вещей, которые произошли с ним за этот день.

То ли Крылатый случайно пролетал над такими местами, то ли специально выбирал путь, где ничей глаз не мог бы их увидеть, но под ними время от времени появлялись совершенно опустевшие деревни с разрушенными домами и обвалившимися крышами. Ни разу не видел Алек обычной ночной степной деревни, вплоть до самых гор им встречались только развалины. Но и это казалось сном, частью ночного безумия, в которое от так до конца и не мог поверить.

Горы приблизились после несколько часов полета, но подступы к горам защищали высокие холмы. В какой-то момент Алек понял, что Крылатый начал снижаться, и они плавно опустились на дно глубокого оврага между двумя холмами. Темнота была полная, луны уже давно не было на небе. Алек сразу же упал на землю, стоять после безумного полета он был не в состоянии.

– Куда ты меня несешь? Где мы? – спросил Алек. Звук собственного охрипшего голоса удивил его.

– Дай мне еще минуту, – голос Крылатого прозвучал откуда-то издалека. Потом он услышал приближающиеся шаги, и руки Крылатого снова обхватили его и подняли в воздух. Вот только теперь они спускались куда-то вниз, в колодец на дне ущелья, казавшийся бездонным.

– Заброшенные шахты валгалиан, – услышал он голос Крылатого.

Воздух становился все теплее. Неожиданно они оказались на дне колодца, и Крылатый поддержал Алека, чтобы он снова не упал на землю.

– Здесь проведем ночь, – объяснил Крылатый. – А несу я тебя в пещеры в предгорьях, где ты увидишься со своим народом. С теми, кому нужна твоя помощь, Алек. Мне нужно немного отдохнуть прежде, чем я полечу дальше. Можешь снять плащ и лечь на него, здесь тепло. Постарайся уснуть хотя бы ненадолго.

– Ты понимаешь, что похитил меня из замка? Понимаешь, что мне нужно назад? Произошла ошибка, и я должен ее исправить. Иначе меня сочтут предателем, а я никак не могу позволить, чтобы это случилось! – выпалил Алек.

На него неожиданно навалились мысли о невозможности вернуть назад то мгновение, когда он мог бы выйти навстречу своему дяде и все ему объяснить. Шпион был тем еще дядюшкой, но не мог же он вот так вот просто арестовать своего племянника, не выслушав его? Ведь он же с детства, с младенчества знал Алека! Юноша собирался продолжить свою пылкую речь, но ответ Крылатого его остановил.

– Сейчас нужно выспаться, Алек. Я всё равно не могу никуда лететь. Мне нужны сон и тепло. Спокойной ночи.

Алек скрипнул зубами, но понял, что ничего больше не добьется от крылатого человека, лег на плащ и почти мгновенно провалился в сон. Когда он проснулся от прикосновения руки Крылатого к своему плечу, темнота уже не была такой кромешной, но узкий и почти вертикальный колодец был все же очень плохо освещен. На самом деле, от колодца вглубь холма уходил тоннель, но идти туда Крылатый явно не собирался.

– Если не будем терять времени, успеем в пещеры к обеду и не останемся голодными, – весело сообщил ему Крылатый.

– А в замок когда? – нарочито резким голосом спросил Алек.

Реакция Крылатого была совершенно спокойной.

– Вот встретишься со своим народом, и сам решишь. В конце концов, принц ты или не принц? Ты же должен знать, что твои люди думают и чувствуют, правда?

Алек не стал отвечать, хотя грубые слова так и рвались с языка.

– Видел брошенные деревни? Возможно, встретишь в пещерах их обитателей. Поверь, это будет полезная встреча, – добавил Крылатый.

И снова Алек промолчал. А что он мог ответить? Что не нужны ему были беглые крестьяне, которые его предали? Что он не собирается слушать их оправдания?

Он вдруг вспомнил, как его мать и её бабушка спасали от голода простых рыбаков, копаясь в речном иле и выращивая своими руками овощи. Вспомнил солдат своего отряда, которые по вечерам тайком плакали о своих родных деревнях. Вспомнил, как простые солдаты боялись священников и вечных солдат, которые по приказу священников могли арестовывать и убивать их, не спрашивая разрешения командиров отрядов. Из страха потерять вечных солдат его отец соглашался даже на такой произвол.

И он промолчал. Нахмурился в темноте и опустил голову. Что-то очень неправильное было в голых скелетах домов в брошенных деревнях, в болезни и смерти его отца, в том, как Шпион упорно отстранял его от военных советов, ссылаясь на его юный возраст, в странной ране на ноге его сестры, в том, как вела себя его мать, в том, наконец, как вчера он летел по воздуху в объятьях человека с крыльями. Крылатый был прав, он должен был попасть в пещеры и понять, что происходит.

– Я готов, – сказал Алек.

И они снова поднялись в воздух, но на этот раз Алек даже не пытался разомкнуть глаз, таким головокружительным был подъем. Приступ тошноты прошел только, когда они были уже очень высоко, так высоко, что ни один человек не принял бы их с земли за что-либо иное, кроме птицы.

Под ними были холмы Красных Предгорий, засыпанные снегом и сияющие под зимним солнцем. Ледяной воздух и ветер не давали возможности говорить, но Алек все-таки крикнул, наперекор ветру.

– И много вас, таких как ты, летучих людей?

Крылатому отвечать было легче, ему было нужно всего лишь нагнуть голову, чтобы Алек мог расслышать его.

– Нас очень мало, – откликнулся он. – В древние времена мы пришли в горы из Черного Леса в поисках подземного тепла. Но нас становится все меньше. А еще мы потеряли большой отряд, который ушел в Черный Лес пять лет назад, чтобы оттуда напасть на черных священников и отнять у них камни с ловцами душ. Они не смогли выдержать холода внешнего мира. Я один из немногих, кто способен несколько дней выдерживать холод. Большинство вообще не покидают пещер.