Отец в золотистой обертке

После отдыха он снова вышел из корабля и продолжил работу. Плутонский день подходил к концу. Солнце приближалось к горизонту, из-за чего освещенность упала до минимума. Работать приходилось со включенными фонарями скафандра. Надвигалась плутонская ночь длиной 6 земных суток. Оставалось еще много работы, и он решил задержаться. Тем более что вернуться сюда в обозримом будущем однозначно не предстоит.

Плутонской ночью Дэниел вышел из корабля и разглядывал звездное небо. Если не замечать скафандра, то могло показаться, что он находится на Земле. Звезды располагались точно также, как при наблюдении с Земли, за исключением ближайших, да и то определить их смещение можно только методом наложения. Все созвездия на своих местах, как и родной Млечный Путь. Словно это небо около его дома в Австралии. Отсутствовали только планеты. Они все располагались ближе к Солнцу, которое скрылось за горизонтом. Над горами висел огромный спутник Харон, который отбрасывал слабый отраженный свет, не идущий, конечно, ни в какое сравнение с мощным отраженным светом земной Луны. Ночью здесь иная тишина. Температура упала до минус 250 по Цельсию, и породы вокруг и льды словно потрескивали, противостоя неведомым силам. Один из приборов, которые Дэниел поставил вокруг корабля, записывал звуки на чувствительные микрофоны. Первый микрофон расположен на выносной треноге, а два других воткнуты в поверхность. Остальные приборы замеряли радиоактивный фон, освещенность, колебания температур, атмосферное давление, сейсмические колебания поверхности, изменения гравитации и прочие параметры. За время стоянки они наберут массив ценных данных, которые потом на Земле можно будет исследовать годами.

Дэниел решил попробовать откопать гребные винты яхты и осмотреть их. Установил фонари. Выбрал место. Воткнул титановую лопатку. Лед оказался вязким, словно вот-вот готов перейти из твердого состояния в газообразное. Сделав небольшой подкоп, астронавт остановился, осмотрел еще раз место около днища и решил отказаться от своей затеи. “Вега” может попросту увеличить крен и завалиться набок. В любом случае, если винты пострадали, осмотр ничего не решит. Вместо этого Дэниел сосредоточился на ремонте других поврежденных узлов.

Спустя шесть земных суток забрезжил слабый плутонский рассвет. Подождав еще 24 часа, чтобы Солнце поднялось выше и, хотя бы немного разогнало сумерки, Дэниел собрал систему закачки атмосферного азота, чтобы пополнить запасы корабля. На Плутоне атмосфера на 99 процентов состоит из азота. Несмотря на такой подходящий состав, насосы работали целых 40 часов из-за того, что атмосфера крайне разрежена. Пока закачивался в систему азот, Торрес затащил в корабль полтонны водяного льда, собираясь отфильтровать полученную из него воду и также пополнить запасы.

Работа спорилась. Нужно было успеть покинуть планету, пока на ней относительно светло. Один за другим он собрал научные приборы, оставшиеся контейнеры, прошел по тем местам, где бывал ранее, и сделал множество снимков. Оставаться дольше здесь не имело смысла, да и космическая радиация незаметно атаковала организм. Доза получалась не смертельная, но выше критической.

В любом полете по космосу на корабле скапливается много отходов, которые даже несмотря на герметичную упаковку и переработку, начинают испускать з

ловоние. Дэниел основательно подчистил корабль, вынес наружу и сложил мешки с отходами под высокую глыбу. Ветра на Плутоне нет, собак и ворон тоже, мешки так и останутся на месте на долгие тысячелетия, законсервированные холодом.

Перед взлетом Дэниел в последний раз осмотрел горизонт ставшей ему родной планеты. За две земные недели или одни местные сутки ему полюбился сумрак Плутона. Всегда чистое небо. Почти вертикальные склоны гор. Отсутствие ветра. Еле уловимый иней, оседающий словно с самих звезд. Тишина и покой. Он здесь один, и этот небесный объект, островок в Солнечной системе, принадлежит сейчас только ему.

Дэниел взял контейнер с прахом отца, который все это время безмятежно стоял на пригорке, и вставил в специальный держатель на корме. Затем зашел в шлюз, выровнял давление, открыл дверь в кабину пилотов, снял скафандр, сел за панель управления и произвел нужные переключения. Зашумели системы корабля, подготавливая "Вегу" к старту.

За время стоянки корпус корабля погрузился в плотный снег со льдом еще на полметра. Дэниел включил антигравитационный экран, и “Вега” перестала испытывать притяжение Плутона. Затем он подал управление на маневровые двигатели, из них с хлопком вырвались потоки направленной плазмы, но корабль не шелохнулся. По всей видимости, он примерз к ледяной поверхности.

Дэниел включил нагрев теплоносителя. Когда температура достигла 100 градусов, он включил заполнение системы теплообменников, вмонтированных в борта яхты. Снаружи от судна поднимался пар. Снег на стенках трюма начал таять и снизу повеяло сыростью. Скоро осушитель удалит лишнюю влажность из воздуха. Корпус яхты заскрежетал, словно почувствовав, что Плутон отпускает его.

Отработала система подготовки маршевых двигателей. Дэниел сжал ручки маневров, послышался характерный свист двигателей, “Вега” качнулась, задрожала, но не поднималась. Пилот принялся раскачивать яхту, попеременно работая то одной стороной двигателей, то другой. Затем он догадался, что примерзли гребные винты, ведь теплоноситель не обогревал их. Досадно то, что подобное можно было заранее предвидеть.

Снова осушив теплообменники, чтобы уменьшить таяние снега и льда вокруг яхты, Дэниел облачился в скафандр, вышел наружу, и принялся копать траншею. Весьма непросто копать в скафандре. Облегчало задачу то, что под яхтой был не водяной, а азотный лед, который намного мягче, местами напоминая спрессованный снег где-нибудь в Гренландии.

Взлет был отложен. Чтобы полностью очистить гребные винты яхты, требовалось выйти на поверхность как минимум еще один раз. Солнце скрылось за горизонтом и опустилась кромешная тьма. Дэниел теперь не торопился. За время второго выхода винты были освобождены из ледяной ловушки. Можно уже взлетать, но пилот решил дождаться светлого времени, поскольку если на старте что-то пойдет не так, безопаснее видеть под собой рельеф.

Длинная плутонская ночь завершалась. Появилось тусклое солнце, осветив беловатым светом склоны гор и выступы скал. Дэниел подождал еще 24 часа, чтобы солнце поднялось выше и тени укоротились.

Наконец, когда подошло время, “Вега" беспрепятственно поднялась. На этот раз Плутон отпускал свою пленницу. Плавно поднимаясь, она оставляла позади холодный мир, который удостоился ее посещения; словно абориген на затерянном острове, он имел счастье принять у себя девушку, ведомую страстью к путешествиям. И не удержать ее, не соблазнить тихой жизнью и всеми богатствами острова. Он будет долго смотреть ей вслед, скорбя о своем вековом одиночестве, а она совсем скоро забудет его в бурном круговороте событий.

– Покойся с миром, отец, – сказал Дэниел. – Я сделал то, что ты хотел.

С этими словами он включил ускорение. Крышка контейнера с прахом открылась, и серый пепел высыпался наружу, начав собственное путешествие по просторам космоса еле заметным облачком. Ускорение прижало Дэна к ложементам кресла. Он возвращался назад, домой, на Землю. С этого времени начиналась новая жизнь. В мире, где нет отца, но есть сын – как продолжение, как итог, как стрела, выпущенная в неведомую цель.

А впереди светило далекое Солнце, служа ориентиром, обещая становиться ярче и крупнее. Звезда-госпожа, звезда-мать, звезда-жизнь.

ГЛАВА 8

Прошло еще два месяца с тех пор, как Дэниел покинул Плутон и взял курс на Землю. Дерик Рингер уже знал, что объект Х и "Вега" Райана Торреса – это одно и то же. Знал по нескольким косвенным доказательствам. Ученые подчас и целые теории строят на основании косвенных доказательств или даже откровенных догадок. Единственное, что не давало ему покоя, – это потрясающая невозможность. Не может ни один объект ни летать на такой скорости, ни скрываться от радаров, ни подниматься в небо без обычных ракетных двигателей. Человечество пока не изобрело ничего, что могло лежать в основе этого.

Итак, по расчетам Рингера, "Вега" вот-вот должна была появиться в окрестностях Земли. Пока неизвестно, есть ли на ней команда или она автоматически управляется с командного пункта, затерянного среди островов. Непонятна и ее миссия. Возможно, она не скоро вернется, если полетит дальше Плутона, сопровождая зонд. Всякий раз, когда появлялась возможность, Рингер проверял радиотелескопами направление на Плутон, но радиоэфир молчал, а неизвестность раздражала. Каждое утро он просматривал записи данных спутников и, ничего не обнаружив, беспокоился все сильнее. А Скотти считал, что объект может появиться хоть через год, хоть вообще никогда.

Рингер снял дом на юго-востоке Вашингтона. Неподалеку протекала река Анакостия. Бракоразводный процесс был в самом разгаре. Его бывшая жена переехала к доктору и наслала на Рингера свору своих адвокатов. Он плохо спал по ночам. Лишь под утро удавалось провалиться в дрему, чтобы тут же услышать звук будильника и очнуться на скомканных простынях. К этому времени он уволился из проекта Р-2006 и полностью погрузился в работу со спутниками. Помощников не хватало, Скотти валился с ног, а строгая секретность связывала руки.

В этот день, 16 октября, Рингер, как обычно, приехал на базу ВВС ровно в 6.55, зашел к себе и сразу сделал двойной кофе. Сев за компьютеры, он увидел маленький значок в самом углу экрана. Поперхнувшись, поставил кружку на стол, но одеревеневший от волнения палец зацепился за ручку, не давая хозяину открыть файл так быстро, как того хотелось. В молниеносном порыве гнева он разбил кружку с кофе об пол, откашлялся, открыл файл с данными и неожиданно вскрикнул. Это была она – "Вега", с присущим только ей искажением фона! В половине четвертого утра EFX-4 заметил ее и с тех пор вел запись параметров. Скорость 5 километров в секунду. Она подбиралась к Земле с теневой стороны.

Никто больше не имел доступа к четвертому спутнику и его сигналам. Только Дерик Рингер. EFX-4 проходил стадию отладки и настройки, и только после всех положенных процедур его получат военные. Но это будет потом, а сейчас спутник под его единоличным контролем. И Рингер был уверен – никто больше не знает о приближающемся объекте. Его не видит ни один локатор, ни один прибор и ни один спутник. Внутренне ликуя, он вытер пот со лба рукавом и прилип к мониторам. Маленькая точка летела к Земле в узком теневом коридорчике. Неожиданно Дерику вспомнилось, почему он когда-то выбрал этот сложный, но увлекательный путь ученого. По телевизору тогда крутили кадры миссии «Аполлонов», и смышленый юноша загорелся идеей быть в авангарде человечества, чтобы… нет, не летать в космос, а зарабатывать на том, в чем не разбираются другие. У него с детства был превосходный ум. Науки давались на интуитивном уровне. И в раннем возрасте он понял, что лучше работать головой, а не руками.

К восьми пришел Скотти и сел за работу, изредка поглядывая на возбужденного шефа, находящегося на грани катарсиса. НЛО Скотти не интересовали. К 9 утра в штате Мэриленд "Вега" подошла к Земле вплотную. Рингер не отрываясь следил за ней, словно дикий гепард из засады. Снизив скорость до 300 метров в секунду, “Вега” вошла в верхние слои атмосферы в районе между Антарктидой и Австралией. Плавно снижаясь, она достигла уровня океана и растворилась среди фона, который создавали волны. В Мэриленде было утро, но на стороне Австралии – самая ночь.

Когда "Вега" исчезла из виду, Рингер повернулся к Скотти, и разгоряченно прошипел:

– Никому ни слова про него, ясно?

Его красные от недосыпа глаза придавали убедительности словам.

– Естественно, шеф, – равнодушно ответил Скотти.

– Я мог бы его уничтожить, – пояснил Дерик злобно. – Мне просто интересно, кто сделал эту хрень.

– Зачем его уничтожать?

Рингер снова повернулся к мониторам и процедил:

– Никто не имеет права на такие игрушки, ясно?! Небо и космос принадлежат военным. У них свои законы. Все эти мирные программы – всего лишь ширма, дымовая завеса, отвлечение для толпы дураков.

– Ну так и сообщи о нем военным, – предложил Скотти.

– Все дело в том, что я слишком добр, – раздраженно ответил Рингер. – Какие-то чудаки сделали нелегальный аппарат. Тут надо действовать аккуратно.

Рингер постарался расслабиться, нервно зевнул и водрузил ноги на стол. Заметив на лакированных туфлях полоску грязи, он недовольно поморщился.

“Вега” тем временем плюхнулась днищем на воду и по инерции проплыла в полной темноте сотню метров. Зажглись бортовые огни, открылась овальная дверь, и на площадку вышел Дэниел. Больше всего на свете ему хотелось подышать свежим воздухом. Он давно позабыл, как ветер треплет одежду, как проникает холодом за шиворот и как пахнет океан. Свежий воздух после месяцев на борту космического корабля обладает поистине наркотической силой.

Винты, которые воткнулись на Плутоне в азотный снег, к счастью, оказались не повреждены. Дэниел благополучно достиг берегов Австралии, завел яхту в гавань, пришвартовался у причала и ступил на землю. Родная гравитация, трава, песок и даже асфальт ощущались как нечто приятное. Море цвета и запахов, жизни и движения, звуков и событий. После красивого однообразия космоса обыденный день на Земле дарил невообразимые впечатления. Так бывало каждый раз при возвращении на родную планету. Дэниел гулял по улицам и паркам Аделаиды, наслаждаясь присутствием людей, животных, птиц, насекомых, растений, обилием звуков и запахов. Так заполнялась пустота, образовавшаяся в мировосприятии после долгого путешествия.

Отдохнув несколько дней, он принялся за работу. Первым делом нужно было отремонтировать "Вегу". В любом межпланетном перелете происходит плановый и незапланированный износ. Больше двух месяцев ушло на восстановление изношенных систем и дозаправку. За исключением генераторной ячейки № 3. Она годилась только в утиль.

Райан оставил после себя много научной информации. На бумагах и в компьютере. Закончив работы с яхтой, Дэниел принялся за сохранение документов отца. Это была целая комната со шкафами по периметру, заполненными стопками бумаг и книг. Еще больше информации хранилось на компьютере. Дэниел работал днем и ночью, скрупулезно собирая в одно место все секретное. Он отсканировал и спрятал бумажный архив, а электронный вариант сохранил на удаленном сервере надежной компании. Так же он поступил со своими личными чертежами и записями.

В январе 2016-го, по завершении всех дел, он отправился самолетом из Аделаиды до Нью-Йорка. По прилету, выйдя из здания аэропорта имени Джона Кеннеди, Дэниел арендовал машину и направился в Балтимор. Он снял дом в одном из современных районов на севере города и договорился о встрече с Бейкером. Старый ученый позвонил Санчесу, и вечером они втроем собрались у Бейкера. Большой двухэтажный дом с запахом холостяцкой берлоги встретил Дэна крепкими объятиями друзей отца.

– Сынок, как же мы рады тебя видеть… – Бейкер запнулся, – живым, черт возьми!

– Ты все-таки сделал это! – качал головой Алистер. Его аккуратная борода моталась из стороны в сторону. Он был в сером костюме, при галстуке и в начищенных туфлях.

– Проходи, будем ужинать. Только что привезли доставку, – глухим басом проговорил Бейкер, облаченный в мягкую домашнюю одежду.

– Это было потрясающе, – глаза Дэниела горели, его переполняло желание рассказать им все в подробностях.

Они прошли в столовую, и за ужином Торрес младший поведал историю своего путешествия: о Плутоне, опытах и результатах, а самое главное – как бесподобно вела себя "Вега". Рассказал и про заминку с P-2006, чем вызвал непонимание Бейкера, который нравоучительным тоном произнес:

– Все это никчемные шалости, Дэн. Тебе не следовало этого делать. Не следовало даже приближаться к нему. Твой отец был великим физиком, но зачем же так по-хулигански себя вести? Затея с зондом – не самая удачная.

Дэниел пожал плечами и промолвил:

– Вы правы, мистер Бейкер. Но… что получилось, то получилось. Самое главное – я был на Плутоне и проделал много работы.

В это время напротив дома Бейкера стояла машина. В ее темных недрах сидел частный сыщик, которого нанял Рингер. Достав телефон, он написал сообщение: “ Сын в доме Бейкера”. Тут же получив ответ: “Бросай стариков, переключайся на Торреса”, детектив вышел из машины и прикрепил радиомаяк к машине Дэниела.

Дэн заночевал в доме Бейкера, а наутро они продолжили обсуждение полета, в основном говоря научными терминами, которые простой обыватель не поймет. Разговор продолжался до следующего вечера. Когда стемнело, Дэниел распрощался с учеными и отправился к себе.

А утром на пороге его дома неожиданно появился сам Рингер. В костюме с иголочки, лакированных летних туфлях, несмотря на выпавший ночью снег. Он уверенно прошел в дом, когда ему открыли дверь.

– Я Дерик Рингер, радиофизик, – представился он, протянув холодную руку.

Дэниел только что встал и не ожидал гостей. Он вяло пожал протянутую руку. Рингер продолжил:

– Я по поводу вашего отца, мистера Райана Торреса.

– Он умер, – произнес Дэн.

– Позвольте пройти, – гость указал на диванчик с журнальным столиком напротив.

Дэниел прошел на кухню и через минуту принес две чашки кофе. Поставив одну перед гостем, он расположился в кресле напротив. Рингер еле заметно ёрзал, стряхивая пылинки с брюк, и с неким искусственным восхищением рассматривая обстановку в доме.

– Что вы хотели? – спросил Дэниел.

Его друзья предупредили о Рингере, поэтому нынешний визит не стал полной неожиданностью. Непонятно только, почему он пришел так быстро, ведь по прибытии из Австралии прошло меньше двух суток.

– Я знаком с работами вашего отца, – Рингер откинулся к спинке дивана и соединил пальцы рук в замок.

Дэниел осмотрел его. Худощавый, с нервными губами, большими серо-голубыми глазами и короткой военной стрижкой. И по голосу, и по дыханию было видно, что он волновался. Рингер проговорил:

– Хочу вас заверить, что ваш отец – самый настоящий гений. Так может мыслить только гениальный человек! – он старался сделать грубый наглый голос более мягким и восхищенным, но это выглядело комично.

Визитер словно заигрывал с ребенком в песочнице, чтобы отобрать у него машинку.

– По каким работам моего отца вы определили, что он гений?

Рингер задумался. Дэниел неторопливо пил кофе.

– Я изучил патенты, зарегистрированные на имя вашего отца, – начал Дерик.

– Какие именно?

– Все, но только, разумеется, официальные.

– Чем могу быть вам полезен? – Дэниел поставил на столик чашку с отпитым кофе.

Рингер подумал, пристально глядя на него, набрал в легкие воздуха и максимально мягким голосом произнес:

– Я хочу ознакомиться с работами Райана.

– Все его работы есть в общем доступе.

– Я не про эти работы…

– Про какие же тогда?

Рингер с заискивающим видом произнес:

– Ну, ваш отец перестал публиковаться, поэтому я решил, что существуют неофициальные работы. Возможно он не успел их завершить.

– Мистер Рингер, расскажите лучше о себе, – Дэниел устало потер лоб, предполагая менее торопливую беседу.

Гость слегка нахмурился, криво улыбнулся, стряхнул очередную пылинку с рукава, поправил брюки, мечтательно приподнял брови и произнес:

– Я закончил Стэнфорд в 1990 году. После этого работал в разных проектах НАСА. Работал и с частниками. Наука – это моя жизнь.

Наступила пауза, но Дэниел молчал и продолжал смотреть на собеседника.

– Сейчас я работаю с НАСА. Проект межпланетного космического зонда P-2006. Я отвечаю за траекторию и управление. Это потрясающий проект! Мы провели зонд мимо Плутона, а теперь направили к следующему объекту в поясе Койпера. Теперь у нас масса данных, с которыми будут работать все, кого это интересует…

Он соврал, поскольку уже не работал с этим гражданским проектом. Но если кто-то усомнится, то проверит и найдет его имя в списке недавних сотрудников, и тогда неправда не будет выглядеть вопиющей. При упоминании проекта P‑2006 глаза Дэниела сощурились. Это заметил Рингер и несколько оживился. Но хозяин перебил его вопросом:

– Мистер Рингер, что для вас наука?

– Не понимаю.

– Наука для вас – слава или бизнес?

Рингер нахмурился. Спала напускная радость. Его глаза из-под приспущенных век смотрели холодно.

– А вы невежливы, Дэниел Торрес. Если бы не авторитет вашего отца, то я бы даже не заговорил с вами.

– Дверь там, мистер Рингер.

Гость нервно выдохнул, закрыл ладонями лицо, помассировал его, затем передвинулся ближе к столику. Он плохо спал эту ночь и усталым чувствовал себя с самого утра.

– Я буду с вами честен, мистер Торрес. Я обычный человек, и меня интересуют деньги. Слава в меньшей степени. Вы и сами знаете, что наука – это прибыльный бизнес для таких, как мы с вами. Взять хотя бы патенты вашего отца.

Рингер метнул на него испытывающий взгляд. Дэниел никак не отреагировал.

– Я предлагаю вам бизнес, сотрудничество, финансирование. Мы можем работать официально, если угодно. У меня много связей, даже среди военных, поэтому от заказов не будет отбоя. Половина моих коллег доит завышенные бюджеты, не принося пользы, я же, в отличие от них, правильный прагматик. И все это стоит немалых денег.

Дэниел неторопливо принес еще кофе, сел в свое кресло и спросил:

– Почему вы решили, что я нуждаюсь в ваших деньгах?

– Я не знаю тех, кто бы отказался от денег! Построить научный центр, заниматься своим любимым делом – и при этом не считать деньги! Это ли не идеальная жизнь для такого человека, как вы? Известное на весь мир имя!

– Я подумаю над вашим предложением, – ответил Дэниел, показывая, что разговор окончен.

– Мистер Торрес, вы ведете себя, как девица, – от ласкового тона Рингера не осталось и следа. – Что за бред! Я предлагаю вам деньги и славу, а вы?! Полно народу ходят за мной по пятам, лишь бы я выслушал их сопли и вложил хоть немного денег в их безнадежные проекты. Обивают пороги венчурных фондов, организуют стартапы, идут на краудфандинг, лишь бы наскрести хоть немного для начала. Всем нужны деньги!

Рингер перешел на эмоциональную жестикуляцию. Дэниел сохранил спокойствие и произнес:

– Назовите предмет спора. Почему вы уверены, что у меня есть то, за что вы готовы заплатить?

Гость порозовел от злости:

– Я знаю многое про вас, даже больше, чем вы думаете! И я знаю, что вы скрываете, – Рингер выждал паузу, словно отчитывал школьника. – Ваш отец построил яхту. Таких яхт сотни на западном побережье. Но яхта Райана напичкана специальным оборудованием и новейшими разработками. Я сейчас не буду перечислять возможности этой уникальной яхты. Но поверьте, я все досконально изучил. Она способна достигать космоса. В ночь с 12 на 13 мая этого года "Вега" покинула Землю.

Дэниел почувствовал себя так, будто получил удар в живот. Усилием воли он заставил свое лицо не изменить выражение. Лишь на секунду сузились зрачки.

– 4 июля, – продолжал Рингер, – "Вега" была замечена около межпланетного зонда P-2006, который приближался к Плутону. Еще предстоит выяснить, что она там делала и как повлияла на сбой в системе. 16 октября яхта вернулась на Землю. Браво, мистер Торрес! "Вега" способна спрятаться от всех, но не от меня! Теперь вы понимаете, что это значит?

Дэниел взял паузу и пошел за третьей чашкой кофе.

– Мистер Торрес, если вы будете пить столько кофе, вы сожжете сердце, – усмехнулся гость, чувствуя, что попал в точку.

– Простите, мистер Рингер, но после того, как я побывал на Альфе Центавра, могу проснуться только после 3 чашек.

Рингер еще больше разозлился и произнес:

– Так это был пилотируемый полет?

– Какой?

– На Плутон!

– Не знаю, вам виднее, вы же видели НЛО, не я. Или вам приснилось? – издевался Дэниел.

– Мистер Торрес, шутки в сторону. "Вега" представляет собой опасность стратегического значения. Если она попадет в руки русским или китайцам, то мир никогда больше не останется прежним. Их оружие станет угрожать безопасности американского народа, а также всего мира. Вы скажете, что это высокопарные слова, мистер Торрес. Но поверьте мне, военные и Конгресс думают только такими понятиями. И когда я представлю им сведения, закрутится маховик, и вам больше никто не будет предлагать сотрудничество. Вас обвинят в госизмене, а разработки Райана Торреса обратят в пользу Америки!

Рингер встал, бросил на журнальный столик визитку, отряхнул брюки, посмотрел на свои начищенные туфли, дошел до двери, обернулся и надменным тоном сказал:

– Надеюсь на твое здравомыслие, Торрес. Не хочу создавать тебе проблемы. Будь хорошим мальчиком и не зли меня. Я предлагаю тебе покровительство. Ты все равно не удержишь это в тайне. Твой отец подложил тебе бомбу, и ты сейчас даже не знаешь, что с ней делать. Ты слишком слаб для "Веги", парень.