Отец в золотистой обертке

После символического завтрака безо всякого аппетита он снова лег. В организме бушевал воспалительный процесс, спутывая мысли. Вдобавок шум внутри “Веги” давил на мозги. Ему стало безразлично, что будет дальше. Сгинет ли в он холодной бескрайности или вернется домой. Не все ли равно? В потоке вечности ничего не изменится.

По телу волнами пробегала крупная дрожь. Дэн укутался в одеяло, но не мог согреться, не мог полноценно заснуть и проснуться тоже не мог. Он бредил, то и дело выныривая из забытья от собственного стона. Непонятные и тягостные видения ходили по его сознанию, оставляя следы и мутные разводы, наполняя ужасом от каких-то невообразимых объемов пространства, словно проходящих сквозь его больное тело. И вот на него наваливается этот плотный объем пространства всей своей громадой, не принимая во внимание, что в человеке еле теплится жизнь. И рвет его на части, рвет в первые же секунды, не напрягаясь и не чувствуя сопротивления. И человек, готовый развалиться на сотни осколков, отдавался силе, многократно превосходящей его, не имея ни малейшего желания выжить. Но всякий раз, когда вал проходил, он обнаруживал с удивлением, что еще жив. Зачем-то еще жив. Один, на космическом корабле, вращаясь вокруг Плутона, втайне от всех. На панели желтым пятном одиноко выделялась коробочка с прахом его отца. А вокруг был только космос и ледяные миры сумрачной карликовой планеты, которая не скрывала своего искреннего безразличия.

Провалявшись в бреду почти сутки, Дэниел с трудом открыл воспаленные глаза. Страшно хотелось пить. На подкашивающихся ногах он спустился на средний уровень и подошел к крану резервуара с водой. Алюминиевой кружки нигде не было. Обхватив дрожащими губами носик крана, он жадно выпил воды – и его тут же вырвало. От спазмов Дэниел упал и зашелся в кашле. Пролежав на полу несколько минут, он собрался с силами и поднялся. Закружилась голова. Он набрал воды в рот и понемногу продавил в себя. С трудом удержал внутри. Так он боролся с обезвоживанием. Незаметно для себя Дэниел снова приходил в норму, сопротивляясь манящему желанию поддаться безысходности, которое тысячекратно усиливалось его одиночеством в космосе. Он закричал от злости. Его надорванный голос разлетелся внутри корабля, отражаясь от стен. На четвереньках он поднялся в кабину, оперся о кресло и с трудом ввалился в него. Тело снова била крупная дрожь. Собрав все свои силы, пилот смог осмотреться.

Харон, массивный спутник Плутона, повлиял на орбиту корабля. Плутон и Харон – опасная двойная система, которую невозможно предсказать. С любым следующим витком корабль может выкинуть из системы или направить на столкновение с одним из пяти спутников из-за того, что Харон своей гравитацией вызывает непредсказуемое возмущение орбиты «Веги».

Дождавшись, когда корабль достигнет перицентра – минимального расстояния от центра Плутона, Дэниел скорректировал орбиту маневровыми двигателями. Ему пришлось дважды «ловить перицентр», поскольку первого тормозного импульса оказалось недостаточно. Точно также, как и в первый раз, дождавшись нужного места орбиты, он включил двигатели ориентации на торможение. Теперь, когда орбита корабля снова стала похожа на круговую, Торрес младший без аппетита проглотил консервированный паштет и лег на спальное место, чувствуя страшную усталость.

На следующий «день» по сиднейскому времени, он пересчитал массу азота в баллонах. Оказалось, что на коррекцию орбиты уходило слишком много газа. Появилась опасность при посадке остаться без топлива для двигателей ориентации. Спустившись в трюм, Дэниел отключил от общей системы часть баллонов, чтобы случайно не истратить неприкосновенный запас.

Лихорадка проходила, но температура все еще держалась высокой. Когда наступало время для сна, он вновь погружался в полубредовое состояние, часто просыпаясь в поту. На третий и четвертый день никаких улучшений в его состоянии не произошло.

На четвертый день – снова коррекция орбиты, во время которой Дэниел заметил, что левый передний плазменный двигатель не работает. Автоматика может его компенсировать, переворачивая «Вегу» вдоль оси на 180 градусов и задействовав правую сторону, однако при посадке однозначно должны работать все двигатели. Торрес младший знал «болячки» этих аппаратов – у них выходила из строя ненадежная система розжига плазмы. Эти двигатели представляли собой недоработанные опытные образцы по чертежам Райана. В трюме хранилась пара запасных, но заменить их можно только снаружи корабля.

На пятые сутки силы стали возвращаться скупыми порциями. Дэниел заменил насос охлаждения маршевого двигателя и провел испытания. Система работала безотказно. На шестые сутки, все еще чувствуя слабость, он принялся за подготовку выхода в открытый космос. Первым делом достал из трюма новый маневровый двигатель – дюралевый ящик размером с арбуз с соплом для выхода струи плазмы, тщательно проверил его, и поместил в шлюз вместе с набором инструментов для его установки. Следующие двое суток он готовил скафандр. Понимая важность мелочей, от которых будет зависеть жизнь, Дэниел проверял по нескольку раз каждый модуль и соединение. Прочность материалов, швов, проклеенных стыков, герметичность всего скафандра, работу системы терморегуляции, адсорбирующего устройства, поглощающего углекислый газ, системы осушения воздуха, системы мониторинга жизненных показателей, заряд аккумуляторов, четкость работы всевозможных переключателей и клапанов. Модуль радиосвязи ему не понадобится, поэтому он снял приемо-передатчик, а на его место внутри ранца закрепил еще один аккумулятор.

На девятые сутки вращения вокруг Плутона, он почувствовал, что сможет выйти из корабля. Плотно позавтракав, он выпил немного воды и наполнил трехсотграммовый резервуар питьевой воды в скафандре. Обычно космонавты берут с собой больше, но Дэниелу всегда хватало триста грамм. Неизвестно, сколько времени займет ремонт модуля, а питьевая вода в скафандре должна быть. Он также надел специальные адсорбирующие шорты, способные впитать все, что выйдет из организма, если захочется в туалет. Непременный атрибут в скафандре – охлаждающий костюм с трубочками, по которым циркулирует вода. Надевается на хлопчатобумажное белье, под которым на груди расположены датчики системы жизненных показателей.

Дэниел облачился в охлаждающий костюм, отключил симулятор внутренней гравитации и защитное поле корабля. К невесомости, или точнее – к микрогравитации, нужно привыкать, поскольку предстоят маневры посадки, да и на Плутоне вес в 15 раз меньше, чем на Земле. Торрес забрался внутрь скафандра и присоединил трубки охлаждающего костюма к системе. Прикрыл дверцу скафандра, в невесомости добрался до шлюза, где присоединил специальные колодки к системам корабля и начал продувку чистым кислородом. Это нужно, чтобы выгнать азот из скафандра, который может «закипеть» в крови из-за проблем с давлением внутри. Дэниел застегнул замки и скафандр стал герметичным сосудом. Русский образец мог работать при более высоком давлении, чем американский, из-за чего астронавту не требовалось всю ночь дышать чистым кислородом. Достаточно продуть скафандр перед самым выходом.

Через 10 минут давление в шлюзе упало до нуля. Системы скафандра работали исправно, размеренно шелестел воздушный вентилятор и жужжала помпа охлаждения. В космосе астронавт нуждается больше в охлаждении, чем в обогреве. Хотя вокруг царит жуткий холод, но так как воздуха нет, ничто не может забрать тепло от скафандра. А вот сам человек становится в изолированном объеме настоящей печкой. Без системы охлаждения выйти в космос крайне сложно из-за перегрева.

Дэниел отсоединил коннекторы от бортовых систем корабля и переключился на внутренние кислород и электричество. Еще раз проверил системы и открыл внешнюю дверь. На запасной трос он прикрепил новый двигатель ориентации, который предстоит установить, а также сумку с инструментами. Вытолкнув груз в открытый космос, он выбрался следом.

Снаружи ярко светили звезды. «Вега» на фоне сумрачного Плутона, освещаемая отраженным от его поверхности светом, казалась чем-то нереальным.

Дэниел прикрепил страховочный фал к поручню шлюза. Если случайно отделиться от корабля, будучи непривязанным к нему, можно сразу проститься с жизнью. Даже если между астронавтом и кораблем всего метр, в космосе нет опоры, от которой можно оттолкнуться и преодолеть расстояние даже в один метр. Важно не забывать прикрепляться к поручням корабля.

Держась за перила, Дэниел добрался до левого двигателя ориентации, вмонтированного в серебристый корпус. Оказавшись на месте, он закрепился запасным фалом к прогулочным перилам. Работать будет крайне сложно, поскольку рядом не хватало опор. Он укоротил страховочный трос, чтобы ближе прижаться к поверхности корпуса, расположил левую ногу так, что коленом смог упереться в корпус, а ботинком в ограждение. Очень неудобно, но по-другому не получится.

Подтянув к себе инструменты, Дэниел взял специальный ключ, которым можно повернуть неисправный двигатель, чтобы освободить зажимы. Вставил в пазы и снова постарался нащупать опору ногой. Левой рукой он взялся за ограждение, напряг мышцы всего тела и повернул. Первая попытка оказалась неудачной. Ключ сорвался. Дэниел постарался вставить нехитрое приспособление глубже. Следующие несколько попыток утомили его. Злополучный кусок металла словно приржавел к своим креплениям, а пытаться крутить его, лежа в неестественной позе, находясь внутри жесткого скафандра – так себе удовольствие.

Торрес сделал перерыв. У него в запасе еще пять часов. Он обратил внимание на показания датчиков скафандра. Где-то происходила небольшая утечка кислорода. Даже идеальный скафандр будет пропускать. Для компенсации утечек служит второй баллон с кислородом, который покроет потери и не даст давлению упасть ниже нормы. Дэниел позволил себе расслабиться, даже не представляя, что можно такого придумать, чтобы отвернуть неисправный модуль. Он отпустил поручни, высвободил ногу и спокойно парил рядом с «Вегой», закрыв глаза, привязанный к ней двумя страховочными тросами. Под ним проносился сумрачный Плутон. Если Дэниел не сможет заменить двигатель ориентации, посадка станет намного опасней.

Ему в голову пришла идея. Он достал из сумки небольшой молоток, дотянулся до нужного места и забил молотком приспособление глубже в пазы. Теперь эта деталь надежно сидела на месте. Затем Дэниел обхватил перила двумя руками, а ботинком уперся в ручку ключа. Одно движение ногой и механизм провернулся.

Все дальнейшее было делом техники – вынуть модуль, отсоединить колодку с электроконтактами, открутить и отсоединить шланг подачи газа, затем установить на место новый блок.

Дэниел сделал перерыв. Харон в этот момент зашел в тень Плутона и стал абсолютно невидимым. Зловеще-черное пятно, безмолвно затмевающее звезды. Внутри скафандра размеренно шумел мотор вентиляции и еле слышно циркулировала по трубкам вода. Менялись цифры на нагрудном табло компьютера, показывая температуру, давление и прочее. Самочувствие было еще вполне сносным. Жаль, что он не взял с собой плеер, чтобы работать под музыку.

После перерыва Дэниел приподнял неисправный модуль, специальным крючком поддел замок коннектора и вытянул провода, изогнутым ключом открутил гайку шланга, полностью вынул модуль и прицепил к перилам яхты. Вместо него он вставил, проделав все манипуляции в обратном порядке, исправный двигатель ориентации. Четыре часа – и работа сделана!

Вернувшись на борт корабля, Дэниел внимательно осмотрел старый двигатель и обнаружил, что одна из трех пружин на защелках отсутствует. Небольшой изогнутый кусочек проволоки длиной не больше двух сантиметров. Пружина могла либо находится в космосе, либо выпасть и остаться внутри ниши двигателя. Ничего опасного не произойдет, если только злосчастный кусочек проволоки не попал внутрь электрической колодки. В таком случае сгорит схема управления, а запасной схемы на яхте нет.

Включать и проверять систему он не стал, опасаясь сжечь схему управления. Удовлетворение от хорошо проделанной работы быстро сошло на нет. Не исключено, что понадобится выйти снова и проверить, все ли в порядке, для чего потребуется вынуть уже установленный блок и внимательно осмотреть. К утомлению после выхода в открытый космос добавилось неприятное чувство, когда что-то идет совсем не по плану. Требовалось качественно «подзарядить батарейки». Пилот включил симулятор гравитации, хотя изначально планировал привыкать к микрогравитации для комфортного пребывания на Плутоне в дальнейшем, затем принял прохладный душ, поужинал, выпив 50 граммов виски, включил художественный фильм и уснул. Таймер выключил экран монитора над спальным местом и «Вега» погрузилась в привычный шум внутренних систем. Настенные светильники тускло освещали кабину пилотов, где на панели приборов стояла коробочка, обернутая в золотистую термоизоляцию.

На следующий день по сиднейскому времени Дэниел проснулся с необычайно ясной головой. Выпив свой утренний кофе, он водрузил на стол снятую вчера конструкцию, включил максимальный свет и тщательно осмотрел разъем управления двигателем, чтобы выяснить – можно ли случайно оставить внутри небольшой кусочек проволоки? Все говорило о том, что нельзя. Герметичный корпус разъема попросту не закрылся бы до конца. Когда Торрес вчера защелкивал этот узел – ничто внутри не мешало, значит пружина осталась либо в нише двигателя, либо выскочила в космосе. И в том и в другом случае проблемы маловероятны.

Чтобы еще больше обезопасить миссию, он взял инструмент и, найдя провода, которые шли внутрь от левого переднего маневрового двигателя, проверил, нет ли короткого замыкания там, где его быть не должно. Убедившись, что все в порядке, он подал на двигатели питание и опробовал в действии. Новый двигатель работал исправно, как и остальные. Выдохнув с облегчением, пилот приступил к планированию посадки. Всего он провел на орбите Плутона 10 суток.

В полдень 24 июля 2015 года по сиднейскому времени маршевые двигатели начали торможение. "Вега" двигалась задом наперед, погружаясь в легкую дымку разряженной атмосферы. Внешний антигравитационный щит исключил влияние притяжения Плутона на яхту, и теперь абсолютно все зависело от траектории и скорости. Плутон на глазах вырастал в размерах. Когда движение корабля сравнялось с расчетным, торможение прекратилось и "Вега" развернулась носом вперед. Все дальнейшие корректировки взяли на себя двигатели ориентации.

Для надежной посадки подходили только старые надежные поверхности, израненные кратерами. В таких местах грунт более крепкий, чем на азотных равнинах, похожих на замерзший океан. На Земле яхта весила 84 тонны. На Плутоне – около 7 тонн. Из-за ожидаемой низкой плотности вещества грунт мог преподнести сюрпризы – провалиться под весом судна. Хотя по расчетам, "Вега" была способна сохранять устойчивость из-за своей формы даже на рыхлых грунтах.

Место с названием Череп Динозавра идеально подходило под все критерии. К тому же там было позднее утро – достаточно света для посадки и относительно много светлого времени на несколько выходов из корабля. Один день на Плутоне длится дольше шести земных. "Вега" снижалась. Кратеры, выбитые крупными астероидами, сверху казались незначительными, но чем ниже спускалась земная посудина, тем очевиднее становились их истинные размеры. Кратер Белый Глаз, на краю которого решил остановиться Дэниел, занимал площадь целого мегаполиса. Он напоминал гигантскую чашу с остатками еды на самом дне. Его ровные покатые стенки завораживали своей идеальной формой. При снижении взгляду открывались и более мелкие кратеры, совсем небольшие. Их оказалось много, очень много.

"Вега" зависла над ровной площадкой, покрытой слоем красно-бурой пыли, в сотне метров от края кратера, за которым начинался спуск в воронку. Заработал механизм, и задняя площадка, расположенная за кормой, предназначенная для спуска на воду, медленно повернулась и встала на ребро. Теперь это была задняя посадочная опора, которая защищала рулевой плавник и гребной винт. Эта площадка выдерживала вес кормовой части яхты, даже будучи на Земле.

Видеокамеры на носу и корме судна передавали на главный монитор изображение места посадки. «Вега» начала плавное снижение и через минуту качнулась от касания поверхности, раздался гул от всего корпуса, проваливающегося в снег, и яхта замерла.

Затихли все двигатели. В работе осталась только система жизнеобеспечения. Защиту от радиации также пришлось отключить, поскольку из-за близкого расположения материи вокруг корабля генератор поля выйдет из строя за каких-нибудь полчаса. Яхта стояла с небольшим креном влево. Оставалось надеяться, что она не завалится со временем набок из-за просадки льда и снега.

Посадка вышла столь успешной, что ее можно было сравнить с обычным заходом в гавань острова Кенгуру. Дэниел проверил корабль, попутно решая, можно ли выходить наружу сразу, без перерыва на отдых. Хотя усталости почти не ощущалось, эйфория от успешной посадки могла притупить внимание. В таком состоянии ошибки почти неизбежны. Он решил отложить выход, чтобы как следует отдохнуть. В запасе останется половина плутонского дня, то есть еще двое или трое земных суток.

В днище корабля вмонтированы трубки теплообменника, по которым циркулирует раствор этиленгликоля, отдавая избыточное тепло в виде излучения во время полета. Во время стоянки тепло не будет выделяться в избытке, и чтобы не переохладить яхту, а заодно и не растопить лед под корпусом, Дэниел откачал жидкость в резервуар. Стенки трюма в таком случае быстро покроются снегом из-за влажности в воздухе.

После всех манипуляций он устроил королевский ужин, завершая напряженный день. Только подумать! «Вега» находилась на Плутоне! Не в компьютерной симуляции, а на самом деле! На столе оказались самые лучшие консервы и лимонад. Гравитация планеты настолько мала, что Дэниел мог запросто допрыгнуть до потолка, взяться за поручень и долго висеть на нем, держась одной рукой. А если уронить свежее яйцо, оно отскочит от пола и не разобьется. При такой гравитации все другое: от ощущения прилива крови к голове, до мытья в душе и ходьбы, выходившей поначалу жутко неуклюжей. После ужина Торрес приготовил скафандр для выхода, погасил весь свет и лег спать. Кабина тускло освещалась солнцем через лобовое стекло.

На следующее «утро» он забрался в скафандр. У него на поясе висел контейнер, обернутый в золотистую термоизоляцию. Неуклюжим шагом астронавт вошел в шлюз, запер за собой дверь, и начал обычную процедуру продувки скафандра. Когда давление в шлюзе упало до нуля, Дэниел выждал паузу, затем повернул механизм, нажал на рычаг и распахнул дверь в форме овала. Держась за перила, он вышел наружу и осмотрелся.

Солнце стояло почти в зените и скудно освещало поверхность планеты. Яркость света оказалась примерно сопоставима с земными сумерками. Местами снег поблескивал, а местами выглядел грязным и матовым. За кормой до самого горизонта раскинулись горы – около километра в высоту. Линия горизонта была заметно ближе, чем на Земле. Справа куда-то вглубь проваливался широкий каньон. Слева в небо возносилась ледяная гора со сверкающими на солнце гранями. Со стороны носа яхты вдаль простиралась ровная поверхность моря Авокадо, похожая на замерзший океан, из которого торчали высокие белые вулканы. А правее раскинулся огромный кратер – один из двух кратеров Черепа Динозавра. Над головой темно-серое небо, а все пространство вокруг подернуто серовато-коричневой дымкой. В разреженном воздухе поблескивали кристаллики льда. Полное безветрие. Ярчайшие звезды видны даже днем, но все же солнечный свет на небе доминировал.

Дэниел спустился по ступеням и встал на азотный снег. Снизу из-под ног пошел пар, он поднимался до уровня колен и растворялся в пространстве. Это из-за теплого скафандра. Температура здесь в среднем минус 230 градусов. Дэн сделал несколько осторожных шагов, привыкая к скафандру и поверхности. Ноги проваливались в снег, как на Земле. Под его рыхлым верхним слоем находился плотный слой, который выдерживал вес

человека. Идти по такой поверхности оказалось совсем не сложно. Отойдя на десять шагов, Дэниел обернулся и осмотрел “Вегу”.

Вокруг днища корабля струился точно такой же пар, как из-под ног. Это испарялся азот. Стенки корабля были все же слишком теплыми для этих мест. Задняя опора глубоко провалилась в поверхность вместе с гребными винтами. Дэниел обошел яхту вокруг. Все остальное было в порядке, кроме винтов. Они сделаны из особой стали, которая способна выдержать сверхнизкие температуры, но винты никогда не проверялись в таких условиях. Оценить их работоспособность получится только в условиях земной температуры, когда в шланги гидромотора можно будет закачать специальную жидкость.

На бортах виднелись замерзшие останки морских рачков и прочей живности. К сожалению, любое судно быстро покрывается ими, находясь в морской воде. Запуская в космос аппараты, люди стараются сделать их стерильными, чтобы не разносить жизнь вокруг. Во-первых, чтобы не нарушать некий баланс и не разносить жизнь вокруг искусственно, а во-вторых, чтобы ненароком не обнаружить позже в космосе жизнь, которую сами же и занесли туда с Земли. Но Дэниел в этом отношении был космическим хулиганом, игнорируя столь важный постулат. Он и его отец успели “намусорить” и на Марсе, и на Луне.

Неподалеку возвышался пригорок, который покрывал слой рыхлого снега. Через стенки скафандра Дэниел слышал его хруст. Азотный снег выглядел более мягким, чем водяной. Под снегом располагался азотный лед. Взойдя на пригорок, Дэн опустился на колено, бережно поставил контейнер с прахом отца и спустился вниз. Теперь Райан словно сам присутствовал здесь, ощущая холодную поверхность Плутона. Его замысел исполнился. И отец будто сделал это вопреки власти смерти. Торрес младший, проникнувшись моментом, ощутил горький ком в горле. Для него крайне важно было попасть сюда как в некую отправную точку, откуда можно начать движение вперед. Здесь и начиналась его свобода.

Он постоял немного, глядя на контейнер с прахом его отца, затем направился в сторону кратера. Шагалось сравнительно легко. Вес тела вместе со скафандром ощущался так, словно он в одних шортах прогуливался по набережной, покрытой рыхлым песком. В то же время скафандр сопротивлялся движениям, поэтому полностью вкусить прелести свободной прогулки не удавалось. Вскоре путник оказался на краю кратера, перед самым спуском. В центре кратера виднелось огромное поле, заполненное серым снегом. До него было примерно 15 километров. Идти на такое расстояние в скафандре можно только при крайней нужде. Дэниел вернулся и осмотрел место вокруг корабля, чтобы в следующий свой выход можно было расставить где-то здесь приборы для измерений.

Он сделал большой круг по окрестностям. Снег на Плутоне мелкий, похожий на пыль, он покрывает все вокруг тонким налетом. Видимо, он иногда сыплется сверху. В некоторых местах проступали каменные породы, выброшенные из кратера во время удара астероида. Дэниел потрогал перчаткой выступающий край глыбы и отломил немного сероватого камня. Отряхнув перчатки, он направился в сторону корабля, завершив на этом осмотр места посадки. Прогулка заняла три с половиной часа. Сделано вроде бы мало, но в космосе темп иной, осложненный тщательными приготовлениями и прочими неудобствами. Остановившись на площадке яхты, Дэниел еще раз осмотрелся вокруг, испытывая необычайные чувства первооткрывателя – торжество и любопытство.

Войдя в корабль, он проверил скафандр, заправил кислородные баллоны и сделал записи в судовом журнале. Разряженная атмосфера вытягивала тепло из корабля. Включился электрический подогрев воздуха. Снаружи плутонский сумрачный день все еще продолжался. Из-за малой гравитации спалось на Плутоне плохо. Разболелась голова, а ноги, наоборот, чувствовали легкость. Вокруг корабля стояла кристальная тишина. Лишь иногда трещали глыбы льда, словно не желая мириться с оковами холода.

После отдыха Дэниел загрузил в шлюз научные приборы и контейнеры, расставив их как можно компактнее, чтобы поместиться самому. Снова шипение кислорода, нулевая отметка указателя, лязг механизма. В этот раз Плутон встречал его легкой туманной дымкой. Белесый пар поднимался по всей поверхности. Облаков не было. Все то же темное небо, слегка светлеющее у самого горизонта. Солнце клонилось к закату, и от гор тянулись длинные сумрачные тени. Стараясь не спешить, Дэниел по одному вытащил из шлюза приборы – и следующие три часа расставлял их.

Покончив с этим, он стал собирать образцы для исследований в контейнеры, орудуя небольшой лопаткой и инструментом, похожим на долото. В контейнеры отправились несколько видов плутонского снега, порода и куски льда. Незаметно пролетело время, и шестичасовой запас кислорода закончился. Все эти измерения на Плутоне и образцы грунта понадобятся старику Бейкеру. Дэниела больше всего интересовали технические возможности корабля. Но из уважения к старому другу он делал двойную работу.