Я оставляю выбор за собой

– Кровь на сифилис уже готова, положительная, а результаты мазка узнаем завтра, но кровь дает стопроцентный результат.

– Но… я знаю девушку, – Настя вспомнила о сестре, – у нее тоже отрицательный резус-фактор, она недавно сделала аборт, и врачи ее не пугают бесплодием.

– Так она, наверное, сделала медикаментозный и на раннем сроке, – Чернова посмотрела на нее как на сумасшедшую, – а ты, пока лечишься, все сроки пропустишь! А обычный аборт для тебя запрещен, ты что, хочешь совсем без детей остаться? Кстати, говори мне, где работаешь, мы обязаны сообщать о всех выявленных результатах сифилиса на работу.

У Насти закружилась голова, полтора месяца назад, до свадьбы Ксении, она проходила обязательную медкомиссию, которая необходима при трудоустройстве в школу. Там был и результат посещения гинеколога, она была совершенно чиста. Значит, ее заразил Андрей…

– Я ничего не скажу. – Насте захотелось кричать только при одной мысли о том, что в ее школе все узнают, что она болеет сифилисом. Конечно, ее теперь больше никогда не подпустят к детям и на пушечный выстрел.

– Ну, тогда мне придется передавать дело участковому, – улыбнулась доктор Чернова.

– Татьяна Олеговна, – наконец-то очнулась мать Насти, – умоляю вас, не порочьте мое доброе имя! Не надо отдавать информацию участковому! Еще не хватало, чтобы наши соседи и мои коллеги узнали о таком позоре! Я вам обещаю, она сегодня же пойдет и сама напишет заявление по собственному желанию! Только не позорьте меня на старости лет! – И Ирина Михайловна разразилась громкими рыданиями.

Настя смотрела на весь этот цирк со стороны, ее мозг не успевал воспринимать всю информацию, которая на нее свалилась. Раз – и она оказалась беременная. Два – у нее сифилис, и ей нельзя делать аборт. Три – она только что потеряла работу, которую так ждала. Что же будет под номером четыре? О том, что грядет продолжение шоу, Настя больше не сомневалась, похоже, она открыла ящик Пандоры, и теперь ее дары сыпятся на нее как из рога изобилия.

– Ну, хорошо, – нехотя согласилась доктор Чернова, – но вы должны понимать, что я это делаю исключительно из уважения к вам, Ирина Михайловна, и при этом сильно рискую. Вы это, надеюсь, хорошо понимаете?

– Да, конечно, – пробормотала зареванная Ирина Михайловна, она дрожащими руками полезла в сумочку и вытащила оттуда кошелек. – У меня с собой только тридцать тысяч, завтра я принесу еще столько же, хорошо? – Она смотрела на Татьяну Олеговну как побитая собака.

– Ну так уж и быть, – смилостивилась доктор Чернова, – тогда я не буду выписывать направление на стационарное лечение для Насти, вот эти уколы и таблетки пропьете дома сами. Через две недели придете снова ко мне, мы сдадим анализы повторно, и если все нормально, то я вас официально поставлю на учет по беременности. Только не забудьте, что вы мне обещали, если я не сообщаю ей на работу о сифилисе, то она увольняется. Ирина Михайловна, я же помню, вы мне рассказывали, что одна дочь у вас пиарщик, а вторая учительница. Эта на пиарщика ну никак не похожа, уж простите, из чего я делаю вывод, что Настя работает учителем. А с таким диагнозом к детям я ее не подпущу, это уголовное дело, и ваши смешные деньги мне не помогут. Поэтому завтра принесете мне трудовую книжку Насти с отметкой об увольнении, и тогда наша сделка будет считаться закрытой.

– Хорошо, спасибо вам, – Ирина Михайловна поднялась со стула, – пошли! – Она взглянула на Настю с ненавистью. – Устроила ты мне на старости лет веселую жизнь!

До дома они ехали на такси, Ирина Михайловна демонстративно села спереди, а Настя, до сих пор растоптанная и оглушенная, сжалась сзади.

– Стойте! – опомнилась мать. – Давайте сначала заедем в школу.

Настя тяжело вздохнула и кивнула:

– Да, конечно, сейчас я напишу заявление.

Вот так, проработав всего один день, Настя снова стала безработной.

Глава 7

Пока Настя лечилась дома от сифилиса, родители вызвали клининг-службу, и две бойкие женщины отмыли всю квартиру с хлоркой. Ирина Михайловна выбросила все старые простыни и пододеяльники и купила новые, а Владимир Николаевич первые три дня ходил по квартире в маске. Настя чувствовала себя чудовищем, которое может заразить семью вирусом Эбола, поэтому она все дни лежала у себя в комнате на диване, отвернувшись лицом к стене.

Три раза в день к ней приходила нанятая медсестра и ставила уколы, а мать давала ей таблетки и еду, причем пища была на одноразовых тарелках.

Родители Насти были настолько испуганы ее диагнозом, что перестали совсем с ней контактировать, а Владимир Николаевич даже привез откуда-то со стройки новенький биотуалет, который они и поставили у нее в комнате.

За все время, что ее лечили от сифилиса, родители с ней совсем не разговаривали, а между собой общались лишь шепотом, чтобы Настя их не слышала. Ксении же они строго-настрого запретили приезжать к ним домой даже в гости, еще не хватало, чтобы бедная девочка заразилась от гулящей сестры. Поэтому Ксения Насте просто звонила на сотовый и как могла ее успокаивала.

Все эти дни Настя находилась в какой-то прострации, она старалась ни о чем не думать, потому что любые мысли повергали ее в истерику, а больше плакать она физически не могла.

Сегодня утром они с матерью съездили в больницу, Настя еще раз сдала все анализы и получила результат: сифилиса у нее больше нет.

Доктор Чернова сдержала слово, и теперь ее официально поставили на учет по беременности и даже завели на нее отдельную карту роженицы.

Пока они ехали домой в такси, Ирина Михайловна успела позвонить отцу и обрадовать, что Настя больше не представляет угрозу для всей семьи.

Когда они вернулись домой, биотуалета уже не было, а вечером к ним заехала Ксения.

– Ну как ты? – Она вошла в комнату к сестре и сморщилась: – У тебя здесь как-то плохо пахнет, не чувствуешь?

– Это от биотуалета все провоняло. – Настя лежала на диване.

– Они что, – Ксения села на краешек и кивнула в сторону двери, – совсем съехали? Они тебе сюда биотуалет, что ли, притащили? Это папа додумался?

– Ага, он. – Настя повернулась к сестре, за то время, что они не виделась, Ксения сменила прическу, она осветлила свои пшеничные локоны, что-то сделала с ресницами и теперь перед Настей сидела ослепительно красивая блондинка. – Ты шикарно выглядишь! – Настя ахнула.

– Да ну, это просто мне завтра лететь в Вену, на переговоры, вот я немного и привела себя в порядок. Так где туалет?

– Отец его выкинул сегодня утром, когда узнал, что я чистая, но вонь еще, видимо, осталась. Я уже почти не чувствую.

– Слушай, Настя, – Ксения дотронулась до ее руки, – я, конечно, понимаю, что у тебя черная полоса и все такое, но ведь у тебя не рак, а теперь еще и малыш родится. Ну да, ну ты его не хотела, как и я не хотела, но раз тебе нельзя аборт делать, значит, это судьба? Родишь, потом отдашь в ясли, снова устроишься в школу, благо о сифилисе, спасибо маме, никто не знает. Потом переедешь от родителей в нашу квартиру, мы к тому времени свою купим, и выйдешь замуж за хорошего человека. Разве не так? Кстати, ты этому уроду не сообщила, что он тебя заразил? Вроде по закону это обязательно надо делать.

Настя сморщилась, разговаривать с Андреем она точно не собиралась, она вычеркнула его из своей жизни раз и навсегда.

– Он уехал из города, телефон вне зоны доступа! – пожала плечами Настя.

– Ну и черт с ним тогда, – согласилась Ксюша, – что тебе привезти из Вены?

– Веревку и мыло, – мрачно пошутила Настя, на самом деле ей стало намного легче, когда она узнала, что полностью здорова. Вот только теперь она начала переживать о младенце, как бы лечение на сказалось на его развитии.

– Ну это всегда успеется! – рассмеялась Ксения. – Если хорошенько подумать, а что плохого произошло? Ничего! Все живы, теперь все здоровы! Родишь ребенка, предки отойдут от шока и начнут помогать, куда они денутся. Потом замуж выйдешь, все же хорошо, да?

Настя слабо улыбнулась:

– Ну, что-то вроде того, хотя я, конечно, не так представляла себе свою жизнь. Как ты думаешь, а лечение от этой заразы (она даже вслух не хотела произносить это страшное слово «сифилис») не навредило малышу?

– Конечно, нет, – успокоила ее Ксения, – сейчас такие препараты, что и со СПИДом рожают, кстати, скажи спасибо, что он тебя ВИЧ не заразил. Это не сифилис, уколами не вылечить. Ты его где подобрала, на помойке?

Настя хотела сказать, что он врач, и тут ее осенило, что если он врач, то, значит, ежедневно подвергает своих пациентов опасности. Он вообще знает, что у него сифилис?

«Придется звонить», – с тоской подумала Настя, допустить, чтобы пострадали невинные люди, она не могла.

– Да, все помойки обошла! – кивнула Настя.

– Так оно и понятно, – Ксения поднялась с дивана, – привезу тебе одежду для малыша, раз ты сама сообразить не можешь, чего надо. Или лучше коляску, австрийское качество, все дела.

– Спасибо! – Настя помахала сестре. – Будь осторожна, я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – Ксения на секунду замешкалась, – видишь, как бывает, я не захотела стать матерью, так стану родной теткой. Видимо, от судьбы не уйдешь.

Настя в ответ лишь кивнула, а что здесь скажешь?

После того, как Ксения уехала, Настя взяла телефон и написала смс Андрею, говорить с ним она не хотела.

«Это Настя. Ты меня, негодяй, заразил сифилисом. Я уже здорова, иди, ублюдок, и лечись».

После этого она внесла Андрея в черный список и окончательно выкинула этого случайного человека из своей жизни.

Глава 8

Настя теперь очень много гуляла, даже несмотря на зимнюю погоду, которую она никогда не любила.

Постепенно все наладилось, отец и мать смирились с происходящим и уже с гордостью примеряли на себя роли дедушки и бабушки.

Ирина Михайловна отошла раньше, она уже давно секретничала с Настей, шутила, а сегодня они собрались пойти покупать малышу одежду.

Владимир Николаевич сердился немного дольше, но в конце концов и он смирился с неизбежным и купил для внука или внучки кроватку. Коляску ей, как и обещала, привезла из Вены Ксения.

Ксюшку они теперь видели очень редко, ее карьера стремительно пошла вверх, она часто бывала в загранкомандировках, а недавно купила себе машину, о которой, Настя знала, она мечтала с детства. Шикарный черный «Фольксваген»-«жук» нового поколения, который больше походил на игрушку, чем на автомобиль.

Настя была уверена, что, когда роскошная блондинка Ксения садится в свой черный «жук», все прохожие вокруг сворачивают головы.

Ксения обещала на днях найти время и заехать к родителям, чтобы похвастаться машинкой и посмотреть на беременную сестру. Тем более что сегодня сразу после покупки одежды для малыша Настя с мамой шли на УЗИ, где скажут пол ребенка.

Конечно, Настя немного волновалась, все-таки беременность началась у нее чудовищно плохо, стресс на стрессе, да еще и это заболевание.

Но сейчас все шло хорошо, она правильно набирала вес, у нее ничего не болело, плод развивался нормально, доктор Чернова каждый месяц проводила необходимые обследования.

И все-таки сегодня они с Ириной Михайловной сначала решили съездить в ТРЦ и купить маленькому одежду, чтобы поднять себе настроение, а потом уже идти на УЗИ.

– А в чем смысл? – удивился отец, когда Ирина Михайловна поделилась с ним предстоящими планами. – Вы скоро узнаете пол ребенка, так вот потом и езжайте в магазины и покупайте уже все голубое или все розовое. Разве так не будет логичнее?

Настя улыбнулась, а ведь действительно отец прав, и так будет куда правильнее. Кстати, бизнес Владимира Николаевича действительно пошел в гору, и он даже купил себе автомобиль, не такой шикарный как у Ксении, но все-таки новая «Мазда» тоже имела право называться машиной.

Отец вызвался, чтобы самому подвезти их до женской консультации, Настя подумала, что ему не терпится покрасоваться своим приобретением перед знакомыми.

Владимир Николаевич высадил их у входа в больницу, а сам, немного помедлив (знакомых так и не встретили), уехал на работу, он уволился из своего НПО и теперь всецело был занят строительным бизнесом. Смена деятельности пошла ему на пользу, он даже как-то помолодел и перестал бурчать, как старик, Настю это радовало.

Кабинет УЗИ находился в конце коридора, Настя и Ирина Михайловна разделись в гардеробе и подошли к заветной двери. Пригласили их почти сразу же, хорошо, что теперь во всех больницах была электронная очередь и больше не надо было сидеть часами в женской консультации.

– Ну, какая у нас идет неделя? – Молодой врач в белом халате излучал позитив и хорошее настроение. – Двадцатая или двадцать первая?

– Двадцать первая! – ответила Ирина Михайловна, присаживаясь на стул, пока Настя раздевалась, чтобы лечь на кушетку.

– Отлично, – неизвестно чему обрадовался доктор, он намазал Настин живот гелем и принялся водить по нему какой-то штукой. – Так кого мы ждем? Мальчика? Девочку? Чего папашу с собой не взяли? – хуже любой бабы трещал неугомонный позитив.

– Мальчика ждем, – снова ответила за Настю Ирина Михайловна, – у нас полно девок, мой муж уже хочет внука.

– Ну, тогда давайте сейчас посмотрим, кто там у нас! – завопил врач, и Настя невольно замерла. – А у нас тут девочка! Поздравляю вас, у вас очередная девочка! – И доктор счастливо рассмеялся. – А теперь удостоверимся, что с ней все в порядке!

И он принялся водить этой штукой по животу Насти, делая какие-то замеры и что-то постоянно отмечая на компьютере.

Настя настолько глубоко ушла в себя, переваривая новость о том, что у нее родится дочка, что упустила тот самый момент, когда из жизнерадостного врача доктор превратился в мрачного и хмурого.

– Что-то не так? – спросила Настя, и сердце у нее ушло в пятки.

Врач ничего не ответил, лишь нахмурился еще больше. Он пристально вглядывался в экран монитора и наконец ответил:

– Мне не нравится ее голова, мне кажется, там какие-то генетические проблемы, но сказать точно без дополнительных исследований я не смогу. Поэтому сейчас с результатами УЗИ вы идете к своему врачу, а уже она объяснит вам, что делать дальше. Мужайтесь.

Первой разревелась Ирина Михайловна, она так громко закричала «нет!», что у Насти на мгновение отключился слух.

На крики в кабинет забежала медсестра, пока она успокаивала бьющуюся в истерике Ирину Михайловну, Настя поднялась с кушетки, оделась и снова на нее села. Ее била нервная дрожь, стало очень холодно, стучали зубы, и Настя не могла справиться с дрожащими руками.

– Беременной поставьте успокоительное! – позитивный доктор, который был теперь мрачнее тучи, догадался посмотреть на смертельно бледную Настю.

Медсестра оставила Ирину Михайловну в покое и подошла к Насте:

– Вы как?

Настя не смогла ответить, у нее стучали зубы, ее колотило.

– Укол ей поставьте! – заорал на медсестру доктор. – Вы что хотите, чтобы она прямо сейчас тут и родила?

Вокруг Насти все засуетились, ей что-то вкололи в вену, Ирине Михайловне накапали в стаканчик с водой, а затем их зареванных и до смерти напуганных, отправили к Черновой.

Татьяна Олеговна долго рассматривала результаты УЗИ, а потом подняла глаза на Настю и Ирину Михайловну:

– Ничего хорошего я вам не скажу, поэтому держите себя в руках. Предварительно – у ребенка генная мутация, которая пока не понятно, чем вызвана. У плода большой череп, непропорционально большой, отсутствует левая почка, и мне кажется, плохо видно, не развит правый глаз. Насте надо срочно пройти генетическое обследование, но это стоит немалых денег, а уже потом мы решим, что делать дальше.

Настя сидела, оцепенев от ужаса, а Ирина Михайловна спросила:

– А что делать дальше? Я не поняла.

– Либо вызывать искусственные роды, либо дохаживать и рожать ребенка естественным путем. После рождения, видимо, предстоит масса операций. Мужайтесь, Анастасия.

Пока Чернова выписывала направление, ни Настя, ни Ирина Михайловна больше не произнесли ни слова, они были полностью шокированы услышанным. Но едва они вышли из кабинета, как мать сразу принялась звонить всем подряд: мужу, Ксении и даже зятю Вадиму. Она рыдала на все больницу, вопила в телефон и совершенно не обращала внимания на бледную Настю, которая чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

Очнулась Настя в палате, к счастью, здесь было тихо, Ирина Михайловна больше не вопила в трубку: «Да за что нам такое горе!», здесь вообще, кроме нее, никого не было. На Насте уже была больничная пижама, в палате пустовала еще одна кровать, что ее очень устраивало, она не представляла себе, как сейчас сможет вынести любопытную соседку и ее банальные вопросы: «А чего ты здесь делаешь? А какой у тебя диагноз?»

Настя спокойно пролежала в палате часа два, когда к ней наконец зашла медсестра, чтобы забрать девушку на процедуры. Оказывается, когда она упала в обморок в женской консультации, ее сразу же увезли в больницу, где теперь и будут проходить все необходимые генетические исследования. Насте вернули ее сотовый телефон, и она сразу же набрала мать.

Ирина Михайловна уже не рыдала в трубку, но голос у нее дрожал:

– Мы уже оплатили и палату, и анализы, главное, чтобы с Сонечкой все было хорошо, – прошептала Ирина Михайловна и снова расплакалась.

– Вы уже придумали ей имя? – неприятно поразилась Настя, хотя в ее-то ситуации какая разница, как родители решили назвать ее дочь, непонятно, появится ли она вообще на свет.

– Это папа, – Ирина Михайловна всхлипывала, – тетя Аня говорит, что анализы могут опровергнуть результаты УЗИ, у ее знакомых так было. А бабка Зина считает, что надо сменить клинику, может, врачи из нас деньги трясут? Увидели, что семья хорошая, порядочная, вот и решили нажиться. Но я бабке Зине сказала, что я доктору Черновой верю, я ее давно знаю, она на такое не пойдет. Вот если бы это была не доктор Чернова…

Настя без сил положила сотовый рядом на тумбочку, она слышала, как мать что-то там бормочет, но не понимала ее слова. Значит, уже все в курсе, что у ее непутевой дочери, которая принесла в подоле, может родиться больной ребенок.

Настя закрыла лицо руками, неужели этот ужас никогда не закончится?

– Мама, мне пора, – она остановила словесный поток Ирины Михайловны, – я потом перезвоню.

Ее действительно позвали на анализы, и Настя, борясь с подступающим чувством страха, пошла следом за врачом.

– Раздевайтесь, садитесь на кресло. – У Насти дрожали ноги только при виде этого самого ненавистного кресла, ей хотелось убежать куда подальше.

Но от себя не убежишь и от того (существа?), который притаился у нее в животе.

Настя старалась не думать, как может выглядеть новорожденная девочка с огромной головой, без одного глаза и с отсутствием почки, если бы она об этом думала, то сошла бы с ума.

Настя забралась на кресло и раздвинула ноги.

– Потерпите, сейчас будет немного больно, – пообещала врач и засунула внутрь Насти какую-то мерзкую штуку, живот сильно затянуло, Настя сморщилась от боли.

– Терпите! – приказала ей врачиха и что-то там повернула, да так, что Настя заорала в голос и дернулась с кресла.

– Если вы еще раз дернетесь, я вас привяжу, – пообещала врач, – наркоз вам нельзя, эпидуралку тоже, поэтому возьмите себя в руки и терпите.

Слезы текли по щекам Насти, она извивалась на кресле как выброшенная на берег рыба, внутри у нее все горело и так противно тянуло, словно врач наматывала ее кишки себе на руку.

– Все! – Когда доктор вытащила из нее эту страшную штуку, Настя от боли уже не могла не то что шевелиться, даже плакать.

– Осторожно спускайтесь с кресла и идите к себе в палату, через неделю будут готовы результаты.

Настя едва доползла до своей палаты и, обессилев, упала на кровать, тело ломило, живот горел огнем, кишки выворачивало так, словно ей туда засунули битое стекло.

Промучившись всю ночь, к утру Настя, когда боль начала отступать, наконец-то уснула.

На следующее утро, как только Настя проснулась, к ней пришла Ксения, хорошо, что палата была платная и посещения родственников не были запрещены.

– Ну ты как? – Ксения выглядела очень расстроенной. – Я переживаю за тебя, мама сказала, что у твоего ребенка какие-то дикие диагнозы.

– Привет! – Настя едва разлепила потрескавшиеся губы. – Результат будет только через десять дней, так что…

– Ну я даже не знаю, что и сказать, – Ксения развела руки в стороны, – разве что – держись. Кстати, после рождения ребенка можешь переезжать в нашу квартиру.

– Что так? – Настя была настолько расстроена всем происходящим, что с трудом понимала, о чем ей говорит сестра.

– Мы с Вадиком купили трешку на набережной, ну, пока ремонт, пока то, пока се, как раз к тому моменту, как ты родишь, мы уедем. – Ксения рассказывала спокойно, она не хвасталась, но Настю начала душить зависть.

Почему так несправедливо? У одной сестры есть все, и муж, и любимая работа, и машина, и квартира… а у нее… в перспективе ребенок-инвалид?

– На набережной, это по Маяковского? – Настя не поверила своим ушам, в этом квартале были самые элитные квартиры в городе.

– Ну, мы взяли со скидкой… – смутилась Ксения и замолчала, разговор явно не клеился. – Я пойду, ты, если что надо, звони, – Ксюха наклонилась и поцеловала Настю в макушку.

Когда за ней закрылась дверь, Настя попыталась взять себя в руки. Почему она так болезненно отреагировала на хорошую новость? Ведь не на ее же деньги Ксения покупает элитное жилье, она сама работает, у нее обеспеченные муж и свекор. Тогда почему ей так плохо?

Ответ был очевиден, Настя чувствовала себя неудачницей по всем фронтам, она так глубоко ушла в себя, что даже не заметила, как в палату зашла Ирина Михайловна.

– Я сейчас разговаривала с врачами, – мать начала сразу, без приветствий, – они говорят, что есть очень большой шанс, что все будет хорошо.

Ирина Михайловна села на стул возле кровати дочери:

– И еще я по дороге сюда в церковь зашла и с батюшкой поговорила, он мне сказал, что особенные дети – это божья благодать.

Настя смотрела на мать как на умалишенную.

– Ну и в чем же здесь благодать?

Ирина Михайловна растерялась, к такому вопросу она, видимо, не подготовилась заранее.

– Давай подождем результатов анализа, а там уже решим, что делать дальше.

В ответ Настя лишь промолчала, а что здесь скажешь?

Десять дней тянулись как десять лет, Настя просто с ума сходила от тоски и неизвестности. В палате был телевизор и поэтому, чтобы отвлечься, она смотрела все сериалы подряд. Но так как наше кино, особенно на женских каналах, уже давно отличается откровенной тупостью, сериалы типа «Вечная любовь» или «Коварная секретарша» бесили Настю еще больше.

Пришлось искать какие-то другие каналы, но оказалось, что наше телевидение – это одна большая помойка, которую нормальному человеку смотреть не под силу. Тогда Настя решила читать, отец завез ей электронную книгу и последние дни перед объявлением приговора (результатов анализов) Настя провела за чтением.

Накануне дня икс Настя долго не могла уснуть, а когда наконец задремала под утро, то ей приснился сон: она была в темной комнате, на диване неподвижно лежал младенец. Когда Настя подошла к ребенку поближе, то увидела, что у малыша синие губы и белое лицо. Ребенок был мертв.

Настя вздрогнула всем телом и проснулась, часы на стене показывали без четверти семь утра.

Девушка встала с кровати, пошла в туалет и умылась ледяной водой, ее трясло от ночного кошмара и от холодной воды, стекающей по рукам.

– Настя, – в палату вошла Ирина Михайловна, – ты где?

– Мама, я в туалете! – Настя вышла в комнату.

– Через час у нас встреча с доктором, но до этого я хотела с тобой поговорить.

– Нет, только не разговоры, – Настя покачала головой, – я не могу больше слушать про божий дар, особенных детей и прочую чушь. Если ребенок окажется с патологиями, я сделаю аборт, я уже решила.

– Это на двадцать третьей-то неделе? – возмутилась Ирина Михайловна. – Это уже не аборт, это убийство!

– А ты мне предлагаешь родить глубоко больного ребенка, без почки, без глаза, с… с… огромной головой, – Настя разревелась, – и на всю жизнь стать ее сиделкой? Зачем?

– Доброе утро! – В палату зашла врач, но мать и дочь в пылу ссоры ее даже не заметили. – Настя, если вы о своем ребенке говорили, то не все так плохо. Глаз у нее на месте, голова большая, но без отклонений в развитии головного мозга, а вот почки нет. Но с такой патологией дети живут долго и счастливо и превращаются в не менее счастливых взрослых.

В палате стояла напряженная тишина, Настя и Ирина Михайловна переваривали только что услышанное.

– Значит, девочка без патологий? Наша Сонечка? – первой очнулась Ирина Михайловна.

– Ну все-таки она не такая, как все, – смутилась врач, – но ничего такого страшного, поэтому прерывание беременности мы не инициируем. Настя, возвращайтесь домой и спокойно дохаживайте, об остальном уже поговорим после рождения ребенка. Так, значит, вы ее решили назвать Соней?