Легенда

Старший всегда бегал в одиночестве – ему ни с кем не хотелось делить эти минуты, когда он сливался с лесом, становился с ним одним целым. Они были слишком драгоценными, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Впрочем, он и так был единственным, кто мог бежать часами. Отец вначале не одобрял этого, но вскоре, когда мальчик подрос, нашел применение его способностям и стал часто отправлять на разведку. Его выносливость быстро снискала уважение среди соплеменников.

Едва заметив сигнальный дым и поняв, откуда он поднимается, отец незамедлительно отправил сына в путь, а сам с отборными воинами двинулся следом. Его не отпускала необъяснимая тревога. Вожак старательно скрывал свою любовь к младшему, и на людях всегда был с ним суров и холоден. Но он прекрасно видел, как тот отчаянно пытается заслужить такое же уважение, как старший брат. С одной стороны, он поощрял его амбиции, в конце концов, именно это должно было сделать из него не просто мужчину, а лидера, который унаследует власть, с другой – он места себе не находил от беспокойства, когда мальчик в одиночку отправлялся на охоту. Он понимал, что ручной волк не сможет защитить младшего от всех возможных опасностей. И поэтому, не мешкая, тронулся в дальний путь, прекрасно зная, что его люди устали.

Они добрались до заброшенных жилищ перед самым рассветом, измотанные, голодные, замерзшие. Вожак оставил спутников поодаль, под сенью деревьев, и в одиночестве направился туда, где несколько лет назад напал и перебил пришельцев с юга. За это время следы пребывания людей практически стерлись, единственным свидетельством были только деревянные изгороди да постройки, порядком обветшавшие, но еще вполне пригодные для ночевки.

Кирилл

Не знаю, чувствует ли человек, когда его жизнь дает трещину. Наверное, он улавливает что-то, какой-то глухой звук, который иногда можно услышать перед ледоходом. Когда идешь вдоль берега, и до тебя доносятся мощные хлопки, словно кто-то запускает фейерверки под водой. Это трескаются огромные, со стадион, льдины. Их поверхность до поры до времени остается цельной, но многочисленные трещины ослабляют ее, и порой достаточно одного толчка, чтобы казавшаяся несокрушимой глыба легко распалась на осколки, а потом была перемолота в крошево.

Это напоминает тектонические процессы, которые происходят под землей – напряжение копится годами, веками, тысячелетиями, чтобы выплеснуться в один миг. И тогда извергаются вулканы, земля уходит из-под ног, рушатся города, проваливаются в небытие озера и острова. Но мало кто может вовремя уловить знаки, предшествующие катастрофе.

Мы с братом говорили о многом, он единственный человек, с которым я мог затрагивать любые темы без страха задеть его чувства. Он не мог быть неискренним, и всегда старался отвечать на вопросы предельно честно. Это меня обезоруживало – его неумение притворяться. Если я заступал на запретную территорию, он умолкал. Или уходил.

Однажды он сказал, что мои бестактные, казалось бы, вопросы, помогают ему лучше понять себя. Странно, что его склонность к анализу всего и вся не затрагивала его самого. Я до сих пор не могу понять, каково ему было тогда. После возвращения он только и делал, что пытался разобраться в себе и искал какой-то свой путь. По крайней мере, со стороны метания брата выглядели именно так.

Может, он искал ту самую трещину, которая разделила жизнь на до и после, искал, чтобы обнаружить нулевую точку и начать заново. Самым первым и очевидным вариантом стал выстрел Айзека.

Стыдно признаться, в тот день я проявил себя не лучшим образом. Черт возьми, я ведь доктор, меня учили оказывать первую помощь! Я столько лет потратил на обучение! Но годы лекций, семинаров, практики не подготовили к тому, с чем мне пришлось столкнуться. Да, я не имел дела с огнестрельными ранениями, но это не может служить оправданием. Если бы не Август, который, в отличие от меня, не растерялся…

Я был в курсе прошлого дяди, в самых общих чертах, конечно – у нас в семье строго придерживались официальных биографий, в которых не было ничего такого, о чем нельзя рассказать посторонним, только общие факты. Где учился, служил, единственная запись в трудовой. Не скажу, что подобное умолчание насаждалось; мы привыкли соблюдать осторожность в таких делах. С той же целью, наверное, весь прошлый век вожаки и старейшины скрупулезно уничтожали данные о нашем роде. Мы никогда не узнаем истинных причин, сподвигнувших наших предков на столь радикальный шаг.

Те, кто начал это дело, давно покоились в земле, когда Айзек перенял бразды правления. Может, наш дед успел ему сообщить то, что хранили в строжайшем секрете десятилетиями. Но он погиб рано и внезапно, ему было за сорок. По нынешним меркам – совсем молодой. К сожалению, возраст не способен застраховать от несчастного случая. Перед гибелью он успел женить младшего сына. Я до сих пор не в силах понять, почему его выбор пал на девушку, в которую был влюблен старший, и чем объясняется поспешность и категоричность в принятии такого решения. Вряд ли дело было в неведении – деревня маленькая, и скрыть отношения что сейчас, что тогда было невозможно. Дед наверняка знал все и обо всех, как и Айзек. Мама же никогда не рассказывала об этом периоде своей жизни, даже свадебные фотографии прятала в самом дальнем углу шкафа. Хотя про мое детство она говорила часто и с удовольствием, и все снимки держала под рукой, на самом виду. До моего появления – тишина. Сейчас я думаю, что была какая-то история, которая незримыми нитями связывала всех действующих лиц. И никто из них так и не удосужился открыть правду.

Может, это и была та самая трещина, которую надеялся обнаружить Алек. Но он начал распутывать историю с конца, когда большинства ее участников не было в живых.

Как-то брат упомянул слова Акима, что все мы являемся суммой действия и бездействия наших предков. Они заставили меня по-другому взглянуть на историю своей семьи. Казалось бы, как отсутствие действия может повлиять на потомков, ведь если кто-то чего-то не сделал – значит, и последствий не должно быть. Но ведь Август так и не посмел пойти против неписаных законов рода, и не увез маму прочь, как хотел с самого начала их отношений. Он предпочел отойти в сторону.

Алек всегда был скептиком, и упорно отрицал участие неких мистических сил в жизни людей, при этом признавал случайное влияние обстоятельств. Он не верил в проклятие, якобы довлеющее над нашим родом и искал причины происходящего в конкретных событиях и людях, их словах и поступках. Ему следовало копнуть глубже и обратить внимание не на известные моменты истории семьи, а на белые пятна, которые старшее поколение упорно замалчивает. Но брату не хватило времени распутать этот клубок. Алек знал, что времени у него немного, и старался успеть как можно больше. Он торопился, бежал, не в силах остановить эту гонку.

Брат не верил в проклятия, он был убежден, что это душевные травмы, передаваемые из поколения в поколение, растущие как снежный ком, усугубляющиеся со временем, потому что родители неосознанно причиняли своим детям ту же боль, что и их собственные отцы и матери. Он надеялся разобраться со всем этим и разомкнуть порочный круг, но не сумел. Ему хватило сил встретиться лицом к лицу с тем, что преследовало его по пятам всю жизнь. Хватило мужества признать их присутствие – это его едва не сломало, но он выкарабкался. Почти.

Алек

Август, убедившись, что к приему гостей все готово, решил сходить к месту стычки. Не знаю, что он собирался там обнаружить. Минуты, что я провел в тишине квартиры в полном одиночестве, показались вечностью. Нелегко выстоять в бою с собственными мыслями, куда сложнее, чем с противником из плоти и крови. С последними проще – ты знаешь, куда и с какой силой надо бить, чтобы вывести их из строя. Их реакция предсказуема и ожидаема. С мыслями все не так – порой невозможно справиться с их потоком. Особенно когда перед этим впервые потерпел сокрушительное поражение в борьбе со своей темной половиной.

В ожидании Августа я нервно вышагивал по комнате, но потом вышел на балкон. К вечеру жара ослабила свою удушающую хватку, и город вздохнул с облегчением. В выцветшем почти до белизны небе стали проявляться и другие цвета. Ласточки без устали носились над двором, уверенно рассекая воздух острыми крыльями и искусно маневрируя между проводами. Их гнезда прилепились под шиферными крышами деревянных домов, откуда и подавало свой голос многочисленное голодное потомство. Я провел несколько минут, наблюдая за полетом взрослых птиц и испытывая чувство, близкое к восхищению – стремительные, легкие, прекрасно знающие, зачем они здесь. Их жизнь была расписана буквально по минутам: зайдет солнце, они отправятся спать, как рассветет – вновь вылетят из гнезд. Совсем скоро на крыло встанет новое поколение; не пройдет и месяца, как они большой стаей отправятся на юг, чтобы вернуться весной в этот же двор. Может, кто-то из родителей не сможет преодолеть долгий путь, и их гнездо займет один из птенцов.

Я стою, облокотившись о перила, когда появляется Август, он шагает быстро и уверенно. Издали пытаюсь понять, что он выяснил, но его лицо непроницаемо, заходя в дом, он коротко машет рукой – то ли мне, то ли кому-то из соседей.

– Все в порядке. Не тревожься. Судя по следам, ты не натворил чего-то непоправимого, – он каким-то шестым чувством улавливает мое настроение и первым делом выдает то, что я так ждал.

Я поверил ему. Сразу. Без оглядки. Он все-таки Следопыт, и лучше, чем кто-либо другой, способен восстановить произошедшее. Признаю, мне очень хотелось ему верить, и это придало его словам больший вес.

Через полчаса приехали Петр и студенты. В однушке стало тесно и многолюдно.

– Рад новой встрече, – Петр, успевший с весны набрать еще пару килограммов, протянул свою пухлую руку Августу, – И спасибо, что согласились приютить усталых путников. Знакомьтесь, это Дарья, она первокурсница, но успела заявить о себе на нескольких научных конференциях, – он подтолкнул вперед застенчивую девочку, – Ну, а с остальными вы знакомы – Мир, Диана, Денис, костяк нашего кружка.

– Ванная – прямо, кухня – за углом, распределяйтесь, кому что важнее – помыться или поесть, – непривычно видеть Августа в роли радушного хозяина, он раздает указания, успевая и пошутить между делом, – Ужин готов, прошу не судить строго, чем богаты, тем и рады. Переночуем, а завтра с утра отплывем в деревню. Вещи можете оставить в коридоре, места хватит.

Я стою чуть позади, за границами освещенного тусклой лампочкой круга, прячусь в полутьме и жду, когда гости пройдут в комнату. Мир бросил на меня удивленный взгляд, Диана улыбнулась было, но тут же нахмурилась, я заметил, что в этот раз ее волосы обычного темного цвета, новенькая робко держалась рядом с ней и испуганно отвела глаза, когда увидела мои синяки, Петр замешкался, раскладывая багаж, а когда выпрямился, присвистнул:

– Что, опять участвовал в уличных боях?

– Нет, сходил в аптеку, – невольно усмехаюсь, ведь, по сути, так и было.

– Ну-ну, – недоверчиво качает головой Петр. Замечаю тревогу в его глазах – с чего бы вдруг? Он раньше не проявлял такого участия. Видимо, что-то изменилось. Пока я ломаю голову над этой загадкой, подходит Денис:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.