Luftwaffe-льники. Часть 3

Полковник Серов с «отеческой заботой» посмотрел в наши лица и с неизменно-ехидной улыбочкой подал команду.

– Газы!

Вытащив зажигалку, Пиночет многообещающе хмыкнул и поджег фитиль у ведроподобной шашки.

На плацу было жутко холодно. Порывистый ветер безжалостно трепал полы тонюсеньких курсантских шинелей, пробирая почти до самых костей. Естественно, никто из ребят не горел желанием расстегивать сумки противогазов. А те, кто уже достал противогазы, не торопились надевать вставшие колом резиновые маски. Все заворожено смотрели на быстро убывающий фитиль.

Откровенно скучая, Пиночет искоса наблюдал, как веселый огонек щедро разбрасывает многочисленные магниевые искры. Огонек постепенно подобрался к верхней крышке «ведра». Замерев на короткое мгновенье: как бы о чем-то раздумывая или колеблясь, он ярко вспыхнул на прощание и шустро исчез внутри зеленой банки. Пиночет оживился. Его улыбка стала заметно шире. В глазах загорелся гаденький огонек любопытства и азарта. Веки слегка прищурились, зрачки сузились. Комбат замер в ожидании чего-то «этакого» особенного.

Через секунду ведро весело пыхнуло белым облаком и начало активно дымить клубами желто-горчичного газа, показывая весьма достойную производительность.

Желто-горчичный дым сначала поднимался вертикальным столбом. Затем его горчичная часть начинала стелиться вдоль поверхности земли, желтая поднималась выше и рассеивалась. Комбат был явно доволен, но недолго.

Травля тараканов

Сильный уральский ветер милостиво сносил вонючую дрянь в сторону от курсантов и она. фактически, не цепляла наш строй. Видя, что ядовитое облако расходуется напрасно, фактически, «в никуда», не производя ожидаемого эффекта на курсантскую братию, Пиночет обиделся, как капризный ребенок. Он смешно выпятил нижнюю губу и раздраженно повторил любимую команду раз десять.

– Газы! Газы! Газы! Я кому сказал «Газы»?!

Мы не спешили ее выполнять, потому что на сильном ветру даже шевелиться было противно и холодно. Все ребята уже основательно замерзли и замерли с оттопыренными в разные стороны руками, стараясь вообще не двигаться. 1-й батальон напоминали стадо арктических пингвинов перед взлетом. При малейшей попытке прислонить руки «по швам», промерзшая насквозь одежда соприкасалась с относительно теплой кожей тела и начинала безжалостно ее холодить, вызывая очень неприятные ощущения.

Но армия  это есть дисциплина! Поэтому получив команду «Газы» в двадцатый раз, пересиливая себя, мороз и ветер, зябко поеживаясь, ребята начали расстегивать брезентовые сумки. Кое-кто даже нехотя снял свои шапку, чтобы освободить голову для надевания маски противогаза. Тихо ругаясь, курсанты засовывали эти шапки в самые различные места. Кто себе под мышку, кто в промежность между ног, кто на освободившееся место в противогазную сумку. Но делалось все так медленно, так неторопливо, что ни о каких нормативах даже и говорить нечего. Стрелка на секундомере Пиночета замыкала далеко не первый круг.

Короче, народ упирался «до последнего», а Пиночет настаивал. Полковник грозился ввести два «химических дня» в месяц. Он обещал сгноить всех в газовом бункере за штабом училища, как вдруг случилось неожиданное.

Двое «рецидивистов» из числа курсантов нашей роты, быстро надев противогазы, подбежали к дымящему «ведру».  Схватив металлическую хрень за боковые ручки, парни бегом затащили источник газообразной горчицы в фойе главного учебного корпуса.

Изумленный безмерной наглостью, полковник Серов не успел даже крякнуть, как из всех щелей четырехэтажного здания повалил густой горчичный дым. А через некоторое время, вынося входные двери побежали преподаватели, включая суточный наряд и женщин с кафедры «Иностранных языков». Бежали все, причем наперегонки и не соблюдая военной иерархии и каких-либо рамок приличия.

Картина массовой эвакуации плачущей и активно сопливящей толпы, которая в панике ломилась в единственную открытую дверь стеклянного аквариума, повергла всех курсантов в состояние ужаса и неудержимого смеха одновременно. Такое зрелище не забывается, поверьте на слово.

 В результате, занятия в тот февральский вторник были сорваны вчистую. Учебный корпус проветривали целый день, отрыв настежь окна на всех этажах. И это при -32 и сильном ветре. В придачу к загазованности и нестерпимой вони, в аудиториях и бесконечных коридорах учебного корпуса, чуть было не разморозили систему отопления огромного четырехэтажного здания.

Полковник Серов был срочно вызван на аудиенцию к генералу. Суровый старик ни в чем себе не отказал. Начальник училища исключительно качественно вздрючил Пиночета, который целую неделю имел бледный вид и неровную походку.

Пиночет навсегда отменил проведение «химических дней» в вверенном ему батальоне. Ура, ура, урааааааааа!!!

Уязвленный и злопамятный, полковник Серов неоднократно предпринимал попытки, напрягая прикормленных осведомителей и ручной комсомольский актив, установить личности двух «мерзавцев», которые затащили газовую шашку в учебный корпус. Но все титанические усилия ни к чему не привели. Ибо форма одежды у всех курсантов одинакова, в противогазах – подавно.

Участники происшествия благоразумно держали язык за зубами, сохранив тайну  дерзкой операции вплоть до выпуска из училища в звании лейтенантов.

А Пиночет рвал и метал. Комбат, буквально, заходился в приступах бессильной злобы, переходящей в неудержимую ярость. При его патологической подозрительности, мстительности и фантастической памяти, он мечтал вычислить ребят любой ценой. Это стало для него делом чести и навязчивой идеей.

Осознавая, что время неумолимо приближается к выпуску, а отмщение не предвидится и заслуженная кара в виде самого засраного распределения остается нереализованной, в порыве отчаяния, Пиночет объявил награду «за их головы». Комбат поклялся перед строем курсантов, что обеспечит любое распределение для дальнейшей службы по желанию и выбору того стукачка, который предоставит достоверную информацию оличности двух «камикадзе». Но тщетно. Эта тайна так и осталась не раскрытой.

Лично от себя могу выдвинуть предположение, что не пойманными героями были Артур Рудась из 43-го классного отделения и наш незабвенный Витя Копыто. Причем, Артур Рудась – без вариантов. Его узнали однозначно. А вот Витя под вопросом. Но тот факт, что Витя исчез из строя 45-го отделения, когда мы стояли на плацу и не спешили натягивать противогазы, а появился лишь по пути в казарму, наводит на соответствующие выводы и раздумья.

Более того, при многократных обсуждениях случая с дымовым ведром, Витя, всегда заводной и словоохотливый мгновенно менялся в лице. Заметно бледнея, он замолкал словно рыба, всячески уводя тему в другое русло.

Тем не менее, кто бы это ни был, спасибо вам парни!

Мороз

Во попали, так попали! За окном казармы на градуснике целых -42 градуса по Цельсию! *здец! Фантастика! Аж представить страшно. -42, куда деваться?! И такая радость на Урале?! Как вспомню, до сих пор мурашки по спине бегают. Каждая размером с приличного бегемота.

Слов не хватает, чтобы выразиться адекватно и в рамках разумного приличия. Остались одни эмоции и те все больше с явновыраженным нецензурным уклоном.

У национальных кадров «а-ля-Кавказ, очень средняя и весьма южная Азия» случился непроизвольный, но весьма продолжительный ступор с неконтролируемо-паническим выпучиванием угольно-карих глаз.

Вечно смуглая кожа теплолюбивых ребят, которую не смогла отмыть  суровая училищная баня с хозяйственным мылом и стандартной армейской мочалкой, похожей на пучок колючей проволоки,  неумолимо побледнела и стала землисто-серой с явно синеватым оттенком, словно у бройлерной курицы отечественного образца, самопроизвольно усопшей в глубокой старости. Еще совсем немного и кавказско-азиатские мачо начнут превращаться в блондинистых арийцев. Причем, абсолютно истинных и с нордическим характером. Сдвиги уже налицо… и на лице.

С резким понижением температуры за бортом казармы и внутри нее, горячий темперамент «настоящих мужчин» заметно поостыл. А куда деваться, когда персональная тушка неумолимо остывает, а нижняя челюсть начинает самопроизвольно, то есть независимо от желания хозяина, отбивать отчаянные сигналы «SOS» по азбуке незабвенного Морзе! Громко… и непрерывно.

А глаза. Глаза! Какие у них были глаза! Глаза –  это нечто! Огромные, выразительные, наивно-трогательные и жалостливые. На столько неприкрытого страха и абсолютной потерянности в темно карих глазах ребят с уютно-комфортного юга «генацвали and аксакалы», мы никогда не видели.

Все, наступил тотальный *здец! Для нац.кадров – никакой формы жизни, включая «неразумную и спонтанную», за пределами казармы уже не существует.

Там космос, вакуум, бабай-кирдык-кальтен-жопа. Причем, слово «жопа» исключительно с заглавной буквы «Ж» и с двумя «п».

– Жоп-па!

Легендарный «*здец» рядом не стоял и  банально отдыхает.

– Там Жоп-па! У-уууу, страшно!!!

Выставить представителей национальных меньшинств за дверь –  верная смерть. И наверное, почти мгновенная! Причем, даже не от самого небывалого мороза, а просто от элементарного шока и всепоглощающего ужаса.

– 42?! Жоп-па, бля!

Действительно, страшно. Конец света!

Потом, между степенными затяжками душистого кальяна на малой родине можно будет всю оставшуюся жизнь, если выживешь, конечно, неторопливо и солидно рассказывать «глЮпому и зеленому» молодому поколению в тюбетейках героические эпосы из своей армейской жизни. И обязательно о «шайтан-урал-земля», где живет невиданный и жестокий «лютый-капец-*здец-морозяка». Слушайте и удивляйтесь! Был, видел, мерз, как собака, но чудом выжил. Хвала Аллаху! И заклинаю вас всеми святыми: в ту сторону, куда показывает единственная стрелка непонятных и странных часов под идиотским названием «компас», которые почему-то не тикают, ездить нельзя! Там живет «холодная белая смерть»! УУуууу!!!

Говорят где-то в Оймяконе… по дружному и единогласному мнению нац.кадров –  проклятая небом земля… стоит памятная стелла с табличкой и надписью в -67,7 по Цельсию. Сподобилось такое счастье в 1933 году. Сам не видел ни стеллу, ни табличку, ни того мороза. Честно говоря, не горю желанием. Совсем! Никогда!

Абсолютно не желаю ни только лично засвидетельствовать рекордную температуру, но и слышать о ней. Упаси Господи! Эту бы пережить без потерь обмороженных конечностей, а так же без других пагубных последствий для персонального здоровья! Не смейтесь, один придурок из соседней роты, на спор решил пописать на улице. Потом в медсанчасти отдыхал почти календарный месяц, крайнюю плоть обморозил. Был бы обрезанным, вообще –  без конца бы остался.

Все-таки товариСТЧ Гитлер был законченным кретином. Факт! Перед тем, как идти воевать на землю русскую, ему бы к товарищу Сталину за льготной путевочкой обратиться. И неспешно прокатиться на паровозике в туристическую поездку до Дальнего Востока через Урал-батюшку и Сибирь-матушку. И обязательно зимой! С чувством, с толком, с расстановкой. Чтобы самолично убедиться в неописуемой красоте земель русских и прочувствовать на себе, любимом, всю прелесть уральско-сибирского резко-континентального климата. А то икалось ему долго бедненькому, не иначе. Особенно, когда благодарные солдаты вермахта и люфтваффе, отбывая стандартную трудовую повинность на гостеприимной Урале и в не менее гостеприимной Сибири, в качестве военнопленных, естественно, вспоминали «добрым сердечным словом» «мудрого и прозорливого» фюрера с его патологической мечтой о мировом господстве. Ладно бы, начал с америкосами на курорте Багамских островов воевать или высадил бы десант во Флориде или в Калифорнии, вопросов нет. А то поперся сразу в таежную Россию! Придурок, одним словом! Эх, Адольф, Адольф, дубина немецкая, Бисмарка читать надо было внимательно, а не по баварским пивнушкам шастать.

Шутки-шутками, а долбанный гидрометеоцентр с каким-то издевательски-патологическим и жизнеутверждающе-убогим оптимизмом продолжает вещать о дальнейшем «кратковременном» понижении температуры на ближайшие сутки.

Причем, радостно так вещает! Типа, идем на рекорд, дорогие жители сурового, но очень гостеприимного края! Мол, такой уникально низкой температуры не было зафиксировано на Урале еще со времен первобытно-общинного строя! А сейчас, нате вам, дорогие сограждане, получите и наслаждайтесь. Рекорд!

Идиоты, нашли чему радоваться. Этот рекордный мороз уже в нашу казарму пробрался и решил тут поселиться на постоянной основе, пока весной не выгонят. Если, конечно, она еще будет,  весна, в смысле. Что-то уже как-то и не особо верится в такое чудо. А если зима вообще не кончится?! Вот это будет засада… Упаси, Господи!

А улыбчивый диктор из замерзшего телевизору знай себе, радуется и зубоскалит с раздражающим оптимизмом беспросветного дауна.

– По уточненным данным авторитетных метеорологов, в ближайшие сутки ожидается очередное понижение температуры. Ориентировочно показание термометра может опуститься ниже отметки в -50 градусов по Цельсию!

Атас! *здец! Помогите! Маааааааа-мааааааааа! Куда же еще ниже?! Куда еще опустится?! Я вас спрашиваю! Ниже только конец шкалы термометра. Некуда дальше опускаться, некуда! За -30 градусов нету больше на шкале ничего…нету и дорисовать не успеем. Товарищи метеорологи, Вы что там, совсем йопнулись умишком с вашими прогнозами?! Поимейте совесть. Нам еще жить хочется! И что характерно, жить долго и счастливо, но не внутри холодильника с гигантской морозильной камерой! Сделайте одолжение, посмотрите еще разок повнимательней на градусник, а?! Снимки из космоса проананизируйте… тьфу, то есть проанализируйте получше. Ну нельзя же так! Может где потепление какое-никакое проглядывается?! Ну, пожалуйста…

Откровенно говоря, складывалось впечатление, что градусник за окном казармы окончательно замерз. Реально и конкретно превратился в жалкую ледышку с красной каплей спиртосодержащей жидкости на самом дне стеклянной колбочки. Кстати, сама капля была уже совсем не красная, а какая-то бледно-розовая! Наверно остыла и безнадежно замерзла, родимая. Честно говоря, не видно того градусника за приличным куском намерзшего льда вперемешку с инеем.

В помещении казармы всего +4 градуса. Все окна изнутри покрылись толстенным слоем льда. Причем, толщиной в палец, не меньше. И это несмотря на то, что перед входной дверью в роту повесили штору из шерстяных одеял на манер «тепловой завесы». Все щели в окнах повторно и тщательно проконопатили и загерметизировали. Но все тщетно. Товарищ Мороз уже прописался внутри казармы на постоянной основе, хрен выгонишь.

Батареи в помещении роты еле-еле теплые. Можно не щупать. Только примерзнешь. Складывалось впечатление, что горячая вода из училищной котельной не успевала добежать по трубам до ближайшего здания, мгновенно остывая в промерзшей насквозь земле.

В курсантские головы лезли абсолютно дурные мысли. Например, что остыла планета Земля! Вся! Целиком! Повсеместно! Вот ужас-то, а?! Или что Солнце перестало греть. И так далее и тому подобное.

Почистить зубы или умыться считалось подвигом. Повторить судьбу генерала Карбышева никому не хотелось, ибо вода из крана текла не просто холодная, а супермегагиперледяная. Вода походила на некую густую субстанцию с пограничными физическими свойствами. От любого контакта с ней кожу рук и лица мгновенно обжигало нестерпимым холодом. А при малейшей попытке прополоскать рот, чтобы почистить зубы, на них начилали скрипеть кристаллики льда, а сами зубы ломило вплоть до корней.

Тут уже не до личной гигиены и общественной санитарии. Из двух зол надо выбирать меньшее. Будем надеяться, что всякая хренотень, типа вшей, чесотки, бактерий, микробов, вирусов и прочей мерзости –  достаточно теплолюбивая дрянь,  поэтому давно и благополучно вымерла, не пережив скотских условий.

Нет, ну что за *дство?! Что за климат, я вас спрашиваю?! Как в таких нечеловеческих условиях можно жить?! От проклятого и всепроникающего холода ведь никуда не спрячешься. Он везде и повсюду. Холод был не только внутри помещений, но фактически, и внутри каждого из нас. Медленно циркулирующая по венам кровь практически не согревала безнадежно закоченевшие тушки.

Укутанный в кучу шарфов и свитеров, диктор по телеку знай себе вещает про морозную погоду с радостной ухмылкой клинического олигофрена. Причем, почти без перерыва вещает. Типа, детям в школу однозначно не ходить, взрослым дядям и тетям  на работу как бы и надо… но, если не очень далеко… по самочувствию, так сказать, не в ущерб персональному здоровью. Короче, по личному усмотрению, дорогие товарищи, как вам подскажет ваша социалистическая совесть!

Мне бы точно подсказала: «Оденься потеплее и сиди дома безвылазно до самой весны, периодически посасывая водку с медом!»

Но не тут то было, 45-му классному отделению завтра во внутренний караул заступать. Однозначно и без вариантов. Внутреннюю службу никто не отменял, поэтому никакие отговорки не принимаются и не рассматриваются.

Аномальная погода и трахнувшийся умом мороз-извращенец, потерявший последние остатки совести, абсолютно побоку. Боеготовность  это, понимаешь, боеготовность! Независимо от температуры забортного воздуха боеготовность была, есть и должна быть. Куда деваться?!  М-де, приехали мальчики, перемерзнем все поголовно, к бабке не ходи.

Капитан Хорошевский экстренно построил 4-ю роту в центральном коридоре казармы. Курсанты встали в строй прямо в шинелях. Пока еще без шапок, но уже засунув руки в карманы. На фоне понижения температуры окружающей среды, понизились и требования к воинской дисциплине. Володя Хорошевский тоже был в шинелке, причем, в основательно застегнутой на все пуговицы и с поднятым воротником. Когда офицер заговорил, от его губ отделилось облачко теплого воздуха.

– Товарищи курсанты, проявляя постоянную и своевременную отеческую заботу о личном составе, то есть о вас, господа юнкера-кадеты, командование училища приняло решение разрешить вам одевать под военную форму одежды любые «вшивники»  и прочую хрень из «гражданки», которую вы спрятали для самовольных отлучек. В дополнение к спальным принадлежностям, всем курсантам надлежит срочно получить второй матрас, чтобы использовать вместо одеяла. А то окочуритесь на хрен, не дай Бог. Все учебные занятия кроме строевой и физ.подготовки будут проводиться строго по плану и в соответствии с утвержденным расписанием, но в учебных аудиториях можно сидеть в шинелях. Как только потеплеет хотя бы до -30, все послабления автоматически отменяются. Понятно? До всех дошло? А то будете потом блеять, что не слышали, не поняли, не вьехали…

– Ага, понятно! Только сейчас по радио и по теле****еру передали, что к завтрему мороз окончательно офигеет. Он, типа, берет на себя повышенные социалистические обязательства разменять минус полста градусов. Причем, легко и со свистом! А 45-му классному отделению, как бы это… в караул заступать…надо… вот! Это ничего?!

– Да знаю я. Сам слышал этот ублюдочный прогноз. Совсем метео охренело, дибилоиды мудоковатые, не могут что-нибудь потеплее намастрячить и спрогнозировать. Некому в бубен постучать, что ли?! Поворожить над картой, в жертву чего-нибудь или кого-нибудь принести, чтобы небеса задобрить?! За что только деньги получают?! Непонятно! Так! Слушай сюда, я все продумал и о вас позаботился. Господа мундеркинды, цените своего отца-командира!

Итак, заступающим в караул, надлежит немедленно получить в каптерке роты вторые портянки и валенки. Старшина! У тебя где-то завалялось несколько шинелей 56-го размера?! Выдай личному составу караула. Пусть по две шинели на себя натянут, кому налезет, естественно. А сверху еще постовой тулуп. Надеюсь, что поможет ближайшие сутки пережить. В караул обязательно взять лицевые полотенца. Всем! Будете их вокруг «морды лица» наматывать, чтобы щеки и носы не поморозить. Далее, морозонеустойчивых нац.кадров, по возможности, расписать на посты внутри помещений. Первый пост –  знамя в штабе, 4-й пост –   училищная гауптвахта. Золушек, у кого размер ноги немыслимо огромный и валенки не налезут, приказываю назначить разводящими. Пусть бегают каждый час и посты меняют.  Тогда, точно, замерзнуть не успеют. Некоторым сержантам славянской наружности придется заступить обычными часовыми,  куда деваться?! Нац.кадров надо беречь. Все, все свободны! Вечерней поверки не будет! Надеюсь в такую погоду ни один Казанова в самоволку не побежит?! Себе дороже!  Рота, отбой!

Сделав над собой нечеловеческое усилия, курсанты почистили зубы ледяной водой. Помыть ноги и ополоснуться никто не рискнул. И это правильно, дурных в училище не берут, ПФЛ не дремлет.

Вместо того, чтобы раздеться и лечь баиньки, парни повытаскивали из чемоданов и секретных тайников всю «гражданскую одежду», что была старательно заныкана и хранилась «пуще глаза».

Напялив любое мало-мальски пригодное домашнее тряпье, ребята стали напоминать немчуру, плененную под Сталинградом. Старательно укрывшись вторым матрасом поверх одеяла, каждый попытался совладать с ознобом и непроизвольным клацаньем зубов. Чтобы хоть как-то согреться, многие укрылись с головой и усиленно дышали вовнуть «спального мешка».

В ночной тиши было отчетливо слышно, как дневальный по роте всю ночь тупо шарахался по коридору, нарезая километры, пытаясь согреться в движении. Суточный наряд вместо влажной уборки активно играл в «два притопа, три прихлопа».

Наступившее утро гарантированно «порадовало» очередным планово-предсказанным понижением температуры до -45 градусов.

Наутро желающих умыться и почистить зубы набралось значительно меньше, чем вечером. Оно и понятно, вода из крана, фактически, не вытекала, а грациозно тянулась. А на зубах задорно похрустывали уже не кристаллики льда, а мелкие льдинки.

Выходить из казармы не хотелось. Даже для того, чтобы пойти в столовую на завтрак. Тем не менее, питаться надо, чтобы организм грел самого себя изнутри. Максимально плотно натянув шапки и завязав ушные клапана у подбородка, 4-я рота нехотя выползла на улицу. Пока спускались по леснице, все курсанты спонтанно подняли воротники шинелей.

А на улице – красота неимоверная! Небо чистейше-голубое, ни облачка. Вся влага в воздухе давно вымерзла. Видимость «миллион на миллион»! Невесомый снег задорно хрустит под ногами.

И все бы ничего, но настырный морозец как-то по-хозяйски полез под полы курсантских шинелей и начал кусать колени. Сапоги мгновенно задубели и перестали гнуться. Всепроникающий холод противной волной пробежался по спине, повсеместно обжег кожу и начал неумолимо пробираться вовнутрь остывающих тел. Курсанты мгновенно замерзли и начали хлопать себя по бокам, пританцовывая на месте. Особенно усердствовали «товарищи с юга». Их незамысловатые движения напоминали «пляску святого Витта» или брейк-данс сломанного робота, получившего приличный разряд молнии.

Старшина роты, видя, что рискует потерять личный состав, причем, весь и сразу, подал команду.

– Рота, бегом марш!

Пробежавшись до столовой и хватанув в легкие приличную порцию колючего морозного воздуха, многие парни надрывно закашлялись. Но хотя бы не замерзли на полдороге и то ладно.

Без энтузиазма поковырялись в заиндевевшей пище. Запив предыдущее «мороженое» откровенно холодным чаем, мы шустро разбежались на учебные занятия, которые прошли в режиме пассивных лекций. А как иначе, если шариковые ручки безнадежно замерзли. Шутки-шутками, но паста отказывалась перемещаться из стержня на лист бумаги, несмотря на титанические усилия по разогреву ручки методом интенсивного трения между ладонями.

Чернильные ручки оказались на высоте, хотя вели себя не совсем адекватно. Но, откровенно говоря, были на голову выше шариковых. Что ни говори, а чернильная ручка –  это классика жанра! Шедевр научно-технической мысли, особенно, поршневая! Тем не менее, держать чернильную ручку в безнадежно замерзших руках со скрюченными пальцами, на которые натянуты трехпалые армейские рукавицы, не совсем удобно, поверьте на слово.

 Пообедали безнадежно замерзшим супом с неизменным комбинжиром, застывшим вдоль окантовки тарелки в виде противной коричневой пленки а-ля-солидол. Попытались погрызть кусок заледеневшей геркулесовой каши. Пить компот с плавающими кусочками льда почему-то желания не возникло и мы потянулись к выходу из столовой.

Быстро выскочив на улицу, сразу  двинулись в сторону казармы, ибо любое промедление было смерти подобно. Максимально оттопырив руки в разные стороны на манер крыльев у самолета, курсанты побежали в роту, принимая вид приблизительного строя уже практически на бегу.