Чёрная книга

Левой рукой юноша принялся ощупывать кандалы, холодные и довольно тесные. И мокрые. Но, даже несмотря на это, выдернуть руку не получится – кисти у Эдвина были по-мужски крупные. Замок, который скреплял две их половинки – самый обычный на ощупь, с небольшим отверстием для ключа. А у Эдвина ни ножа, ни куска проволоки.

Эдвин поднялся, шаря по стене. Цепь оканчивалась железным кольцом со штырем, вбитым в щель между камнями. На всякий случай он потянул за кольцо, а затем попытался его провернуть. Не получилось. Судя по слою ржавчины, эти цепи сковали еще при короле Эдгаре, и кольцо сидело в камнях прочно, как будто составляя одно целое со стеной.

Юноша пыхтел от натуги, дергая его то вправо, то влево. Кольцо было слишком маленьким, так что даже хорошенько ухватиться за него не получалось. Цепь громыхала и скрежетала ужасно громко, и он порадовался, что возле камеры не оставили охрану. Иначе бы уже давно кто-нибудь заявился, услышав этот шум.

Обессилев, Эдвин вновь опустился на пол. Если и получится выдернуть кольцо из стены, ему не за что не выломать дверь. Насколько он успел заметить, она была дубовой, почти в ладонь толщиной, да и заперта снаружи.

Юноша вдруг затаил дыхание. Показалось, или нет? Под дверью как будто мелькнул неяркий красноватый свет. Опять появился, и снова исчез, словно с той стороны по коридору кто-то тихонько ходил со свечой в руке.

Неужели… убийца?

Нет, вряд ли. Если его, Эдвина, сейчас убьют, все поймут, что настоящий преступник еще не найден. Он сейчас затаился и радуется, попивая вино.

– Эд… – послышался шепот. – Эдвин, ты где?

О, боги, Гвендилена.

– Я здесь.

Свет стал поярче: судя по всему, она поставила свечу на пол. Спустя мгновение из-под двери показались кончики пальцев. Щель была довольно широкой.

– Как ты там?

– Я не убивал его, Гвен!

– Да я знаю. Я тебе верю. Похоже, только я одна и верю. Никто не стал бы убивать, а потом на озеро мчаться, за голыми девушками подглядывать.

– Ну, что ты говоришь такое…

– Шучу. Слушай, – быстро продолжила она, – тебе надо выбираться отсюда. Они завтра к обеду герцогского человека ждут. Догадываешься, зачем.

– Хорошо бы выбраться, но на мне кандалы. Ключ у Мадауга.

Эдвин торопливо рассказал ей про штырь в стене.

– Большая дырка-то в кольце?

– Дюйма два, наверное. Может, чуть больше.

– Понятно. Подожди немного.

Чуть погодя – Эдвину показалось, что прошла целая вечность, – она просунула под дверь палку, судя по виду – черенок от лопаты.

– Вот, попробуй этим.

Вытянув цепь на всю длину, Эдвин едва дотянулся до конца палки.

– А потом-то что? – спросил он.

– Я постараюсь ключ от двери раздобыть. От кандалов-то вряд ли, а вот от двери попробую.

– Это как же? Он тоже у Мадауга.

Гвендилена фыркнула.

– Глупый. Ты что, думаешь, тут от каждой двери свой ключ? Да тут в кладовых три десятка дверей и дверок. Наверняка к половине из них одни и те же ключи подходят. Здесь, знаешь ли, монастырь, и народ не особо вороватый. А на кухне этих ключей целая связка на стене висит. Я попробую найти. Верхняя дверь вообще только на засов закрывается. Так что ты к середине ночи будь готов.

– К середине ночи… я уж тут потерялся.

– Сейчас вечерня. Весь народ на службе. А я сбежала. Все, пошла.

Она подняла с пола свечу.

– Гвен!

– Что?

– Я твой должник.

Девушка тихонько рассмеялась.

– Уж будь уверен – не забуду.

*      *      *

С той палкой, что Гвендилена просунула ему под дверь, все оказалось намного проще. Эдвин засунул черенок в кольцо и принялся расшатывать штырь. Спустя всего несколько мгновений штырь с каменным хрустом начал поворачиваться, и юноша наконец выдернул его из стены. Железка была длинная – в две трети локтя, и вся покрытая зазубринами – для того, чтобы крепче цепляться за кладку.

Умница Гвендилена, подумал он. Без ее помощи ему бы никогда не вытащить эту штуку. Только бы ей остальное удалось.

Поразмышляв с минуту, Эдвин засунул штырь обратно так, чтобы легко выдернуть его при неоходимости.

Судя по всему, вечерня уже давно закончилась, и монастырь сейчас укладывался спать. Кормить, похоже, Эдвина никто не собирался, хотя его желудок отчаянно журчал, требуя еды: последний раз он ел прошлым вечером. Ну и ладно, подумал юноша. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы кому-нибудь пришло в голову заявиться сюда раньше времени или, чего доброго, перевести его в другое место.

Эдвин вновь уселся на пол, в сотый раз раздумывая обо всех обстоятельствах этого дела. Ничего нового сообразить он не смог: одни и те же мысли круг за кругом прокручивались в голове, пока, наконец, его не сморил тяжелый сон.

Очнулся он от шороха в коридоре.

– Эд…

– Я здесь.

– Хорошо. Сейчас попробую.

Эдвин вытащил из стены штырь и, намотав цепь себе на руку, подошел к двери. Цепь была не меньше четырех футов длиной, но, слава богам, не особенно толстая и тяжелая.

В течение некоторого времени с той стороны слышался только негромкий скрежет: Гвендилена один за другим вставляла ключи в замочную скважину.

– Ну как?

– Сейчас…

Эдвин начал уже переживать не на шутку, когда дверь с негромким скрипом отворилась.

– Тихо, – произнесла девушка, для убедительности приложив палец к губам, – спят все. Только у ворот два стражника.

Эдвин кивнул и на мгновенье задумался.

– Вот те раз… а как же можно отсюда сбежать?

Гвендилена, состроив гримаску, неопределенно повела плечами.

– Не знаю. Я думала спрятать тебя где-нибудь, а потом незаметно выбраться.

– Дурная идея. – Эдвин привалился спиной к стене. – Если меня утром тут не найдут – а ворота-то заперты всю ночь, – весь монастырь обшаривать начнут. Мышь не проскочит.

Гвендилена закрыла себе рот руками.

– Ох, какая я дура. Что же делать?

– Подожди. Выбора нет. Подумаю, где можно спрятаться.

Эдвин кусал губы от волнения, отчаянно припоминая все то, что он знал о монастырских закоулках.

– О-о… – вдруг произнес он.

– Что?

– Безумная затея, но лучше, чем наверняка голову в петлю совать.

Он торопливо принялся рассказывать о том, что видел в скриптории дверку, ведущую куда-то вглубь горы Сидмон.

– Не знаю, что за дверь. Но во всех господских замках – мне отец про это рассказывал – есть тайные ходы на случай осады. Даже иногда несколько. Думаю, в монастыре так же. Надо только тихонько на верхний двор пробраться – вход в скрипторий где-то там. Из двора послушников не войти, там дверь изнутри запирают.

Гвендилена слушала, не прерывая.

– Отлично. Пойдем.

Сделав пару шагов, он мягко положил руку ей на плечо. Обернувшись, девушка вопросительно на него посмотрела.

– Гвен… это дело опасное. Я не знаю, куда тот ход идет, это во-первых. Думаю, что наружу, но вдруг – нет? А если тебя со мной поймают, тебе тоже несдобровать. Решат, что ты моя сообщница. Я один пойду. Если выберусь, буду тебя ждать. Надо только договориться, где.

Нахмурив брови, Гвендилена помолчала несколько мгновений. И вдруг неожиданно улыбнулась.

– Ты молодец. Хороший. Но я с тобой пойду, я решила. Надоело здесь торчать.

– Гвен…

– Все равно пойду. За тобой следом. Кроме того, у меня есть еда, – она потрясла перед его носом небольшой котомкой, – а у тебя ее нет.

Эдвин вздохнул, собираясь с мыслями. Похоже, она действительно пойдет, что бы он ни сказал.

– Хорошо.

Ступая на цыпочках, они выбрались в узкий проулок за стеной кухни. Гвендилена затушила свечу. Прямо над ними в невероятно высоком темно-синем небе висела огромная луна, заливая все вокруг мертвенным светом и отбрасывая жутковатые тени. Стрекотание сверчков висело в свежем ночном воздухе.

Эдвин вдохнул полной грудью. И чертыхнулся, больно ударившись босой ногой об обломки печной трубы, которые все еще валялись в проходе. Цепь звякнула.

– Тихо ты…

Повернув налево, они оказались у развилки: одна лестница, спускаясь, вела к странноприимному дому и монастырским воротам, другая – в верхний двор. Гвендилена начала легко взбираться по высоким ступеням, но внезапно остановилась перед очередным поворотом, прижавшись к стене и предостерегающе подняв вверх руку. Эдвин осторожно выглянул за угол.

До верхнего двора оставалось не больше двух десятков ступенек, но прямо на входе, на том же самом месте, где поутру он видел Соила, под торчащим из стены факелом на каменной скамье сидел послушник. Он дремал, уронив голову и спрятав руки в широкие рукава.

– Проклятье… – пробормотал Эдвин. – Я и не думал, что по ночам здесь тоже кто-нибудь сторожит. Он крепко спит?

Гвендилена покачала головой. В самом деле: послушник время от времени ежился и взмахивал рукавом, отгоняя ночных насекомых.

Эдвин скрипнул зубами.

– О, боги. Пойдем обратно. Надо что-то другое придумать.

– Постой, – зашептала Гвендилена. – Я знаю его. Это Освен.

– Ну и что?

– Я ему нравлюсь.

Эдвин пожал плечами.

– Послушнику?!

– Ну да. Послушник – не человек, что ли? Не всем же святыми быть.

– И что из этого?

– А вот что: когда дам знак, подкрадешься к нему сзади.

– Чего?!

Не ответив, девушка распустила свою роскошную шевелюру и, подобрав юбку, направилась прямо к Освену. Оторопев, Эдвин стоял в тени скалы и смотрел ей вслед.

Заслышав шаги, Освен повернул голову в сторону лестницы, чуть приподнялся и тут же опять плюхнулся на скамью. Гвендилена медленно подошла к нему; до Эдвина донесся неясный звук ее голоса. Они о чем-то говорили; девушка встала таким образом, что послушник повернулся к ней, оказавшись спиной к лестнице. Она подошла совсем близко; Освен воровато огляделся по сторонам и вдруг положил руки ей на талию. Гвендилена тихо засмеялась, запустила пальцы ему в волосы. Даже издали Эдвин увидел или, скорее, почувствовал, как послушника начал колотить озноб. Дрожащими руками тот принялся шарить по ее телу, пытаясь развязать платье. Гвендилена вся прогнулась в его объятьях и запрокинула голову, как будто глянув в сторону Эдвина. Эдвин стоял, вытаращив глаза. Она что-то тихо говорила послушнику, а тот не находил покоя, пытаясь прижать ее к себе все сильнее. Она обхватила голову Освена, притянув его лицо к своей груди, и его руки сошли с ума.

Вдруг Гвендилена прямо и открыто посмотрела в сторону Эдвина.

Очнувшись, он ринулся вверх по лестнице, крепко держа цепи, чтобы те не гремели. В последний момент Освен что-то услышал, попытался повернуться на шум, но Эдвин оказался быстрее. Подскочив к послушнику, он со всей силы ударил его по голове кандалами. Цепи негромко звякнули.

Освен мешком свалился на каменный пол. Эдвин стоял рядом, тяжело дыша.

– Ты чего долго-то как? – зашипела Гвендилена, торопливо завязывая платье на груди. – Замучилась тебе кивать. Уж думала, самой придется искать, чем бы его треснуть…

Эдвин промолчал.

– Не стой, сандалии с него сними. Босиком по горам ты далеко не убежишь.

– Знаю, – сердито ответил Эдвин.

Опустившись на колени, он оторвал несколько полос ткани от рясы, запихнув один Освену в рот. Тот по-прежнему лежал без сознания. Связав ему руки за спиной другим куском, Эдвин принялся стягивать с него сандалии. Цепь оглушительно громыхала на каменной брусчатке.

– Знаешь, – сказала Гвендилена, – сдается, ты мне уже дважды должен. Или даже трижды.

– А третий-то раз за что? – хмуро спросил Эдвин.

– Да так…

– Знаешь что?!..

– Что?

– Объяснить надо было, какие знаки ты собралась мне давать…

Они уставились друг на друга, пыхтя, как парочка филинов над трупом убитой белки. Глаза у Гведилены сверкнули в темноте.

– Ты ревнуешь, что ли? – тут же хитро спросила она.

Эдвин ничего не ответил, искоса глянув в ее сторону.

– Давай помогу, – сказала девушка.

Вместе они оттащили недвижное тело Освена подальше от скамьи, в тень.

Тишину на верхнем дворе по-прежнему нарушал только стрекот сверчков. Или им действительно удалось проделать все незаметно, решил Эдвин, или все эти небольшие строения по обе стороны от храма, за исключением домика Эльфина, были нежилыми. Во всяком случае, ни в одном из них не мелькнул свет, и никто не вышел.

Эдвин торопливо завязывал сандалии – слава богам, они подошли в самый раз, – продолжая слегка злиться на Гвендилену. В чем причина – он и сам себе объяснить не мог. Неужели правда заревновал, глядючи, как она прижимается к этому Освену, а тот лапает ее по всему телу? Глупец. Бросив взгляд на девушку, Эдвин разозлился на самого себя. Стоит и смотрит на него. Насмехается, что ли?

– Пойдем, – мягко сказала она, – торопиться надо. А то придет сейчас в себя…

Эдвин кивнул и, подхватив свои кандалы, направился вслед за Гвендиленой.

Вход в скрипторий нашелся сразу же. Они поднялись по лестнице и оказались у задней стены дома, совершенно глухой, без окон, а в двух десятках шагов дальше обнаружилась и дверь: небольшая, обитая железом, и с огромным висячим замком. Напротив скриптория к почти отвесной скале лепились хозяйственные постройки. Эдвин облегченно вздохнул: судя по всему, монахи жили где-то в другом месте, еще выше. На всякий случай он поднялся по следующей лестнице на несколько ступенек, чтобы убедиться, что им никто не помешает. Кельи были там: по обе стороны длинного и узкого двора виднелись многочисленные дверцы.

Внимательно осмотревшись, Эдвин вернулся к Гвендилене. Та стояла возле входа в скрипторий, задумчиво перебирая связку ключей.

– Не подходят, – пожала она плечами в ответ на вопросительный взгляд Эдвина. – Да мы могли бы и сами догадаться, что вряд ли от этой двери ключи на кухне висят…

Вдруг они посмотрели друг на друга, одновременно выдохнув:

– Освен…

– Я сейчас. А ты здесь жди, чтобы цепями не греметь. – Гвендилена, подобрав юбку, побежала обратно. Спустя несколько минут она вернулась, с победным видом показывая ему несколько ключей, висевших на большом кольце.

– Все еще лежит, не шевелится, – мимоходом сообщила она, – крепко ты его… Готово!

Без всякого шума дверь отворилась.

Глава 4. Подземелье

Эдвин осторожно прикрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. Правое запястье, натертое кандалами, ощутимо болело. Сейчас уже цепь не казалась настолько легкой, как поначалу.

В скриптории царил полумрак: лунный свет едва пробивался через небольшие витражные окна. Гвендилена, резво сбежав вниз по ступенькам, встала на колени и принялась копаться в своем мешке. Судя по уверенным движениям, в темноте она видела куда лучше Эдвина. Спустя несколько мгновений тишину залы нарушил звук кресала, чиркающего о кремень. Юноша внутренне хмыкнул: надо же, какая предусмотрительная.

– Есть! – удовлетворенно заявила Гвендилена, подняв зажженную свечу. Остатки тлеющего трута она затоптала ногой, размазав его по каменному полу, и обернулась к своему товарищу. – Показывай, где.

– Подожди.

Внимательно осмотревшись вокруг, Эдвин выбрал одну из скамеек и подпер ею дверь, постаравшись закрепить край доски в щели между плитами ступенек.

Довольно хмыкнув, юноша направился в противоположный конец скриптория, к той самой кафедре на возвышении, за которой он в прошлый раз заметил открытую дверцу. Стена вся была обшита деревянными панелями, покрытыми грубой резьбой, изображавшей хитросплетения ветвей, среди которых прятались странного вида двухвостые птицы. И никаких следов двери.

В ответ на вопросительный взгляд Гвендилены он пожал плечами и, взяв у нее свечу, начал внимательно осматривать стену.

– Ты уверен, что дверь здесь? – шепотом спросила девушка.

Эдвин кивнул и принялся легонько обстукивать панели костяшками пальцев. Прямо за кафедрой дерево отозвалось глухим звуком.

– Здесь, – сказал он, – но двери не вижу. Не видно под резьбой. Ни замочной скважины, ничего нет. Может, с той стороны заперта?

– Да нет, это глупо, – отозвалась Гвендилена, – если это тайный ход из Сидмона, то она должна отсюда открываться, разве не так?

– Угу, – согласился Эдвин.

Немного подумав, он стал нажимать на все выпуклости подряд. Его пальцы скользнули по причудливо изогнутой виноградной лозе, что-то тихонько щелкнуло, и дверца, как будто под действием пружины, сама отворилась на пару дюймов. Вот ведь, подумал Эдвин, если кто не знает, что где-то здесь есть потайная дверца, то и вовек не догадается. Он потянул за створку. Вниз в темноту вела крутая лестница.

– Да хранят нас боги, – пробормотал Эдвин и, пригнувшись, скользнул в проход.

Дверка была невелика – немногим выше груди обычного человека, но сам подземный ход, слава богам, оказался вполне достаточной высоты: юноше приходилось только слегка склонять голову, чтобы не задевать за неровно обтесанный потолок, из которого торчали острые края камней.

Проход начал плавно забирать вправо, потом влево, потом снова вправо, и Эдвин в скором времени потерял направление движения. Когда они уже спустились достаточно глубоко, не меньше чем на сотню футов от уровня скриптория, после очередного поворота резкое дуновение воздуха затушило свечу, которую Эдвин нес в руке.

Он недовольно фыркнул, остановившись, и в то же мгновение почувствовал на своем плече ладонь Гвендилены.

– Тихо, – шепнула она.

Эдвин застыл. Откуда-то снизу лился едва заметный красноватый свет.

Они постояли с минуту, прислушиваясь. Никого и ничего.

Затаив дыхание и ступая на цыпочках, Эдвин спустился еще на несколько ступеней и выглянул за угол. Спуск кончился. Его взору открылся уходящий вдаль коридор, скудно освещенный железными светильниками, которые висели на стенах через каждые десять шагов. Эдвин махнул рукой, подзывая свою спутницу.

Коридор был узок и довольно высок; прямо под фонарями справа и слева в щербатых стенах виднелись глубокие ниши, в которых стояли небольшие каменные ящики с письменами на боках. Эдвин замедлил шаг, пытаясь при дрожащем свете разобрать грубо вытесанные буквы.

– Что это? – прошептала Гвендилена, вцепившись в руку Эдвина.

– Имена, – сказал он. – В самом начале – Лейн, затем – Кербалл, потом Анлуан, Санрит и другие. После каждого написано – епископ.

– Ты умеешь читать? – Гвендилена потрясенно заглянула ему в глаза.

– Да, – сказал Эдвин, слегка улыбнувшись: ну что ж, хоть что-то он такое умеет, чего не умеет она.

– Ух ты, – с уважением в голосе произнесла девушка, – здóрово.

Спустя мгновение добавила:

– Но зачем здесь написаны эти имена?

Эдвин пожал плечами.

– Не знаю. Сейчас посмотрим.

Навалившись всем телом, он толкнул крышку одного из ящиков. После небольшого сопротивления она поддалась, отодвинувшись в сторону с легким каменным скрежетом. Эдвин снял с крюка светильник и заглянул внутрь. Помедлив немного, поставил фонарь и, запустив в ящик руку, достал оттуда пригоршню серой пыли.

– Пепел, – задумчиво произнес он.

Гвендилена с ужасом уставилась на его ладонь.

– Они сжигают своих епископов?

Вздрогнув, Эдвин стряхнул пепел и судорожно принялся вытирать руку об штаны. Покойников сжигать нельзя – это закон, не человеческий, но божеский. Иначе души никогда не взлетят к вершинам Гленкиддираха и будут мучить своих родичей, являясь к ним по ночам. Все истинно верующие жители королевства Корнваллис, умершие достойно, должны быть похоронены в освященной земле, а кости их по истечении времени помещены в специальные склепы в церквях. Сжигают только еретиков и колдунов – выродков, продавших себя Вилу, ведьм, превращающихся по ночам в суккубов с когтистыми ногами и перепончатыми крыльями, лисиц-оборотней, и мар, выпивающих души мужчин во время совокупления, но пепел, оставшийся от них, никогда не хоронят. Ибо он – зло, и может заразить даже при прикосновении, оставить внутри человека черное маслянистое пятно, которое будет пожирать изнутри, разрастаясь щупальцами, пока не погубит совсем. Вспомнив мать, Эдвин ощутил холодок в груди. Да, только колдуний и еретиков. А то, что случилось с его матерью – это была ошибка, никакая она не мара, и ее по распоряжению герцога Эдана похоронили в церкви.

– Не понимаю… – наконец выдавил из себя Эдвин.

– Пойдем, – сказала Гвендилена.

Он кивнул в ответ и заторопился. Действительно, кто знает, может Освен там наверху уже очухался и даже веревки развязал.

Коридор оказался не таким уж длинным, как показалось поначалу, просто дальний его конец поглощала темнота. Остановившись перед последним каменным ящиком – их оказалось около четырёх десятков – Эдвин снял с крюка светильник, внутри которого в плошке с воском плавал фитиль.

Через несколько шагов фонарь осветил дубовую обшитую железными полосами дверь, закрытую на засов.

Гвендилена дернула Эдвина за рукав.

– Я боюсь, – словно извиняясь, прошептала она, – плохое место. Неправильно это, что они со своими епископами такое сотворили. А дальше там что? Может, гули… или умертвия какие. Я слышала, они в пещерах водятся…

Чуть поколебавшись, Эдвин легко погладил ее по руке.

– Назад еще опаснее возвращаться. Тот послушник, Освен, первый на тебя укажет. А гули – ты хоть раз их видела? Люди нам сейчас страшнее.

Девушка слабо улыбнулась.

– Хорошо. Надо быстрее выбираться.

Эдвин поднял засов и решительно толкнул дверь. Сделав шаг, остановился на пороге, открыв рот. Беглецы оказались внутри круглой башни, напоминавшей гигантский, не меньше пятидесяти шагов в диаметре, колодец.

Они стояли под самым потолком, на небольшой площадке, от которой вправо и влево уходили узкие лестницы и, причудливо переплетаясь, кольцами спускались на пугающую глубину. От ступеней вверх тянулись сотни тонких витых колонн – прямых, изогнутых, раздваивающихся, – и стены башни напоминали каменное кружево, оплетавшее лестницы подобно паутине. А в самом низу, в центре покрытого цветными узорами пола зияло отверстие, которое время от времени выплевывало языки пламени, порождавшие жутковатые тени.

Стены башни были расписаны сотнями фресок – иногда маленьких, с ладонь размером, а иногда очень больших, в два человеческих роста, как будто все они создавались разными людьми и в разные времена, и постепенно заполнили собой все пространство. Чудовищные драконы, одно-, двух- и многоглавые, извергали огонь из разверстых пастей; безобразные твари с безглазыми и безносыми мордами, будто затянутыми синеватой кожей, широко раскрывали отвратительные рты с десятками мелких зубов; фиолетово-черные горгульи кружились, издавая почти слышимые крики; однорукие и одноногие фоморы, сверкая горящими глазами, выползали из пещер, а в центре каждой картины – люди в странных красно-коричневых одеяниях. С их рук срывались молнии, поражавшие уродливых монстров, языки пламени, заставлявшие чудовищ извиваться в предсмертных муках, но на место погибших, казалось, изо всех щелей появлялись новые, визжащие, рычащие и клацающие челюстями, снедаемые безумной жаждой крови.

Но люди в красном не сдавались. А на груди каждого из них – Эдвин застыл на месте, едва поверив своим глазам, – виднелась как будто вышитая на сутане буква «ƒ». Точно такого же вида и формы, что была выгравирована на рукояти отцовского меча.

– О боги… – пробормотала Гвендилена, – что это?

Эдвин взял ее за руку.

– Пойдем. Если отсюда есть выход, то он внизу.

Девушка согласно кивнула. Они торопливо двинулись вниз по лестнице, все более и более ускоряя шаг и поеживаясь от вида мерзких чудовищ, что окружали их со всех сторон. Заросли колонн мелькали перед глазами, а гул огня, вырывавшегося из отверстия внизу, достигал иногда такой немыслимой силы, что закладывало уши. Пот струйками стекал по их лицам.

– Не знаю, что это, – задыхаясь, проговорил Эдвин, – но это не похоже на подземный ход из монастыря.

– Вода! – невпопад отозвалась Гвендилена, указав пальцем в сторону.

По всему периметру залы из отверстий в стене, устроенных через равные промежутки, текла живительная влага. Отверстий – довольно больших, толщиной с ногу человека – насчитывалось не меньше дюжины, и каждое из них представляло собой каменное изображение солнечного диска со змеевидными лучами, из центра которого через равные промежутки времени низвергались потоки воды. По желобам в полу вода стекала в ту самую дыру, из которой вырывалось пламя.

Потоки обрушивались вниз, и на несколько мгновений пламя затихало. Затем словно кто-то невидимый закрывал заслонки, преграждая путь воде, и из дыры вновь вырывался столб огня. Вода, огонь, вода, огонь. Какое-то безумие, подумал Эдвин, вытирая мокрый лоб.

Прячась от нестерпимого жара за колоннами, они подбежали к ближайшему источнику, и с наслаждением подставили головы под прохладную струю.

– Уф – пробормотала Гвендилена. – Что дальше?