Играя выбери игру

– Большинство беженцев из Мьянмы – представители народа рохинджа, они исповедуют ислам, – пояснила она.

Из бараков начали появляться их обитатели, расстилая циновки прямо на мокрой глине. Верка и Сашка подошли к лестнице на краю оврага, и под хоровое «Аллаху акбар» стали спускаться к своим палаткам.

– Вер, а ты не знаешь, где тут можно железные боксы достать? Вот такие примерно, – Сашка показал габариты руками.

Улыбка сошла с лица Верки, и она наклонилась, чтобы поймать его взгляд.

– Ты что? Ты серьезно сюда приехал делать свой человекинг? – она посмотрела на него с удивлением, словно не могла поверить в услышанное.

– Человендинг, – Сашка опустил глаза в землю и стал рассматривать гусеницу.

– Да какая разница! Да ты бы хоть… Хотя знаешь что? – Верка отошла на шаг назад, – Делай! Ты прав, народу тут много, да и не видели они никогда такого. Уверена, у тебя все получится! – она развернулась и побежала к лагерю.

Огромная капля приземлилась на Сашкин нос и через несколько секунд начался очередной ливень.

«Ну и чего она взъелась на меня? Я же кофейную культуру в массы принесу, не буду цены задирать. Я ж и себе и людям чтоб. Странная», – Сашка брел к палаточному лагерю, шлепая мокрыми ботинками по грязным лужам.

Приходилось ли вам бывать в палатке с кондиционером? Вот Сашке, к примеру, так и вовсе удалось там поселиться! Огромные армейские палатки внутри были оборудованы всем необходимым. В отделенной тонкими перегородками комнате стояла вполне удобная кровать, шкаф, тумбочка, телевизор и стол с ноутбуком. Конечно, душ и туалеты находились в отдельном помещении, да и кондиционер был один на всю палатку. Но это на голову превосходило то, что в понимании Сашки могло называться «палаточный городок».

Вечером Сашка-Бизнесмен с группой волонтеров пришли на площадь у парковки, где должен был состояться праздничный ужин-знакомство по случаю новой смены в лагере Красного Полумесяца. Над бараками был натянут импровизированный шатер из сшитых тряпок, на земле расстелены разноцветные циновки, по которым ползали дети. В центре в огромном котле варилось что-то, похожее на плов, рядом пара пожилых женщин жарили необычные лепешки, которые надувались как шарики. Сашка разглядел в толпе детей Верку и помахал ей, но та, едва заметив его – отвернулась. Еще обижается.

Послышался шум двигателей, и пять старых автобусов, облепленных мужчинами, с лязгом остановились на парковке. Дети и старики высыпали на дорогу, встречая своих родных. Стивен-Степка подошел к Сашке с чумазым худым бенгальцем, которого за руку держала Наврин.

Степка подошел к Сашке с чумазым худым бенгальцем, которого за руку держала Наврин.

– Саша, это Саад, отец Наврин. Он хотел с тобой познакомиться.

Сашка протянул руку мужчине. Тот какое-то время смотрел на нее, словно раздумывая, затем осторожно пожал.

– Моя приятен очень, – старательно выговорил он, широко улыбнувшись остатками зубов.

– Вы говорите по-нашему? – глаза у Сашки округлились.

– Моя учиться, хотеть работа туристы. Саша говорить с меня, моя учить, харошо?

– Конечно, хорошо! – обрадовался Сашка. Вот и партнер из «местных» для запуска проекта!

– Но сейчас – еда! Пошли! – Саад поманил Сашку за собой и они подошли к циновке, на которой уже сидели две женщины.

– Это Баруни, мой жена, – Саад указал на женщину в ярко-зеленом сари, она поклонилась Сашке, приложив руку к сердцу, – а это Чайтали, мама, часто ворчать, – пожилая женщина бросила на Саада суровый взгляд и тоже поклонилась Сашке.

Тот тоже приложил руку к груди и церемонно поклонился в ответ, отчего Баруни рассмеялась, пряча лицо за накидкой.

– Саша садиться, еда, харашо, – Саад пригласил его на свою циновку.

На огромном банановом листе принесли приготовленный плов и положили на расстеленную на земле клеенку, рядом поставили несколько щербатых мисок с соусами. Наконец Баруни принесла второй банановый лист с надутыми лепешками. Сашка искал глазами вилку и вопросительно посмотрел на Саада.

– Вот так – он вытер правую руку о штаны и зачерпнул ей пригоршню плова, левой схватил лепешку, макнул в соус и отправил вслед за рисом в рот, громко чавкая.

Сашка вздохнул, понимая, что забыл бутылочку с дезинфектором в палатке, вытер правую руку о штанину и взял надутую лепешку.

– Лучи, – прокомментировал Саад, показывая на лепешку, – Кхичди, – добавил он, показав на плов.

Сашка макнул лепешку в первый попавшийся соус и отправил в рот. Соус был слегка сладковатым и приятным на вкус. Саад улыбаясь смотрел, как Сашка сосредоточенно жует и приглашающе показал на рис. Гость с благодарностью наполнил рот кхичди, рассыпая рис по дороге.

Чуть левее котла мужчина поставил на колени бочонок с двумя палками, и стал извлекать из него звуки. Музыка переливалась, словно мелодия вначале взбиралась на горку, а затем спускалась с нее. Иногда она напоминала звук, который издает гнущийся лист стали, иногда это было похоже на звуки цимбал.

– Наш Пранджал играть на эктара, – гордо сказал Саад. Молодая девушка рядом достала барабан, и к переливам эктара добавился медитативный ритм таблы.

– Саад, я хочу с тобой обсудить бизнес-проект. Можем поговорить? – Сашка заговорщицки придвинулся поближе к собеседнику.

– Солнце заходит, Саад намаз делать, потом говорить, харашо?

– Хорошо, – улыбнулся Сашка и взял еще одну лепешку.

Уже стемнело, когда Сашка и Саад сидели на крыше барака и смотрели на звезды. Саад раскурил трубку и протянул Сашке. Тот кивнул и с благодарностью принял ее. Сигареты закончились еще вчера. От души затянувшись, Сашка закашлялся с непривычки, чем вызвал бурю восторга у Саада.

– Бенгали гашиш, харашо. Саша хотеть говорить про бизнес? – он вопросительно смотрел на него, улыбаясь.

– Да, Саад, я хочу открыть сеть кофейных автоматов. Человендинг называется.

– Не понимать, что такой автомат, что такой чело… Как твоя говорить?

– Неважно. Ты знаешь, что такое кофе? – Сашка улыбнулся.

– Кофе пить один раз. Пакетик есть. Принесу, – Саад спрыгнул вниз прежде, чем Сашка успел что-то сказать и скрылся в бараке. Через минуту он вернулся с небольшим блокнотом. Бережно раскрыв его, он перебирал страницы, между которыми лежали его «сокровища». Обертка от Sniсkers, десять польских злотых и пустой пакетик от растворимого Nescafe.

– Вот, моя пить кофе, – он торжественно продемонстрировал пакетик Сашке.

– Ну нет, мы будем продавать хороший кофе, из зерен. Не такой, как этот.

– Совсем хароший? – Сашка кивнул.

Саад вздохнул и опустил голову.

– Жаль, совсем хароший дорого стоить. Никто не покупать. Денег нет.

– А мы будем его дешево продавать, – Сашка улыбнулся и подмигнул Сааду.

– Ты продавать очень дорогой кофе дешево?

– Не совсем, – Сашке стало неловко, – мы будем делать вид, что кофе дорогой, а продавать будем дешевый.

– Мы будем говорить неправда?

– Совсем чуть-чуть. Никто не узнает.

– Саша, зачем говорить неправда?

– Ну, чтобы заработать деньги.

– Если я обманывать мой жена Баруни, обманывать дядю Пранджала, даже старую Чайтали – им будет плохо. Разве деньги это стоить?

Сашка ковырял палкой глину на крыше и не отвечал. Снова начался дождь, и потенциальные партнеры спустились с крыши.

– Саша, если ты хотеть, моя помогать тебе сделать автомат. Но обманывать – давай сам, – Саад похлопал Сашку по плечу и улыбнулся, – Пойдем пить чай, харашо?

Сашка-Бизнесмен какое-то время постоял под дождем, размышляя о чем-то, затем поплелся вслед за хозяином в открытую дверь барака.

Ночью Сашке снились кошмары. Он сидел верхом на человендинговом автомате из чистого золота, в одеждах древних жрецов, как в фильме про мумию. Рядом стояла продавщица сельмага Оля и бутылку за бутылкой выливала болгарский кетчуп в желоб. Кетчуп стекал по нему, огибая золотой автомат, создавая впечатление кровавого жертвоприношения. К автомату и Сашке тянулась длинная очередь из жителей лагеря, которые поклонялись ему, как божеству. Голову Сашки-Божества венчала кепка Sex Instructor. Среди паломников были все – и взрослые, и старики, и дети. Каждый, подходя к алтарю, бросал золотые монеты в монетоприемник автомата и, опускаясь на колени, целовал пальцы Сашкиных ног в золотых сандалиях. Это было ужасно щекотно, но Сашка старался сохранять невозмутимый вид, как и положено божеству.

Паломников становилось все больше, и терпеть щекотку уже не оставалось никаких сил. Наконец-то Сашка проснулся. Он разглядел в сумраке дежурного освещения длинный прут, который щекотал его пятку через щель в приоткрытом окне палатки. На улице было темно, но показавшийся в окне нос и беззубую улыбку Сашка узнал сразу.

– Саша хотеть делать автомат. Ехать вместе Саад в Читтатонг к старый корабли.

– Саад, так ведь темно же, – Сашка посмотрел на часы, – Три часа ночи!

– Ехать долго, успеть делать намаз и работа в 8 начинать.

Сашка натянул штаны и выполз на улицу. Он успел поспать пару часов. На площади у парковки уже стояли заведенные автобусы, полные мужчин из лагеря.

– Все ехать работа, харашо, – Саад улыбнулся и, пропустив Сашку вперед, энергично начал запихивать его в автобус.

Внутри была жуткая духота и, кажется, Сашка наступил на чьи-то ноги. В ухо сопел тощий бенгалец с огромным шрамом на месте правого глаза, с другой стороны над ним нависал необъятный громила, и, судя по его налитому кровью взгляду, Сашка стоял на его ногах. Стало неуютно и он попытался было вырваться назад, но в автобус втиснулся Саад и бодро поприветствовал обоих соседей, кивнув в сторону Сашки.

– Этот большой звать Дарук. Ты не бояться, он добрый. А без глаза – Вахин, работать уже четыре года на разборка корабли. Много знать.

Сашка кивнул новым знакомым и попытался поймать ноздрями немного воздуха. Наконец, автобус двинулся и дышать стало легче.

Спустя почти четыре часа тряски с обязательной остановкой для утреннего намаза, автобус со скрежетом остановился. Солнце встало достаточно высоко, и снова начался дождь.

– Как подойдет толстый Параг, скажи, что ты из Красный Полумесяц делать инспекция, иначе денег платить, – прошептал Саад, подходя к контейнеру с желтыми касками. Он протянул одну Сашке, а вторую надел на голову.

– Если удача – сможем быстро забрать детали для автомат, – прошептал Саад, но его речь прервал оглушительный крик, местами срывающийся на визг.

Источником шума был толстый мужчина в красном комбинезоне, который на удивление быстро для своей комплекции подбежал к Сааду. Он вжал голову в плечи и молча слушал обрушивающиеся на него проклятия. Наконец, Параг (Сашка догадался, кто был этот толстяк) повернулся к нему и на ломаном английском спросил:

– Турист? Вонна пикчерз? Экскёршен? – его маленькие поросячьи глазки суетливо обшарили Сашкины карманы в поисках кошелька.

– Ноу турист, – Сашка гордо показал на повязку волонтера, – Рэд Крэсент Инспектор!

Параг подозрительно прищурился, но одобрительно кивнул и поковылял к автобусу, выкрикивая ругательства в адрес очередного работяги.

– А за что он на тебя кричал?

– Моя не привести новый рабочий вместо Калим, – Саад махнул рукой.

– А что случилось с Калимом?

– Калим три дня назад умирать. Отрезать кусок корабль, упасть, умирать. Обычный дело, – Саад пожал плечами.

– Обычное дело? А почему не закрыли завод? Где техника безопасности?

– Саша, тут любой месяц умирать десять-двенадцать человека. Какой безопасность? – Саад рассмеялся, и Сашке стало жутко.

Саад подозвал Дарука и Вахина, и, убедившись, что Параг поглощен извержением порции ругательств на очередного бедолагу, все четверо завернули за огромный кусок корпуса корабля. Сашка увидел, что такое крупнейшая верфь по разборке кораблей в мире. Начиная от берега и далеко в море стояли пришвартованными пара десятков огромных танкеров. У некоторых уже были демонтированы части корпуса, какие-то стояли целыми, словно отдыхали перед новым рейсом. Обнаженный отливом берег из серой глины ужасно вонял серой.

Чуть левее Сашка увидел современных «бурлаков». Но если бурлакам на Волге в школе он пририсовывал рога и усы, то бурлаков Бангладеша Сашке было определенно жаль. Около тридцати человек тянули по серой жиже огромный кусок танкера на металлическом тросе.

– Отрезать кусок, когда отлив – тянуть кусок, потом на берег резать, – пояснил Саад, – Саша, идти, времени мало, надо забрать части.

Пройдя чуть дальше, мимо пилящих ручной пилой, стучащих молотками и зубилами рабочих, они подошли к огромному остову очередного нефтяного танкера, напоминавшему скелет динозавра. Саад показал на свалку дверей от кают и остатков переборок с иллюминаторами. Все они были ржавые и облезлые.

– Это плохие части, на переплавка. Мало забрать, мало денег платить.

– Платить? Это же хлам! – Возмутился Сашка, – Я думал мы тихо заберем и все.

– Украдем? – встревоженно спросил Саад.

– Нуу, – Сашка замялся, – Нет, не украдем. Это же никому не нужно. Давай я поговорю с толстяком?

Саад подошел вплотную к Сашке и заглянул в его глаза. Тот поежился.

– Саша, обманывать и брать чужое – грех. Параг говори, но платить все равно, харашо?

Сашка кивнул, и Саад сказал что-то друзьям. Дарук и Вахид обвязали несколько кусков переборок и пару дверей тросами и потянули к автобусам. Саад и Сашка толкали хлам сзади. Не прошло и десяти минут, как послышался знакомый крик Парага. Сашка сделал знак товарищам и вышел вперед.

– Хеллоу, май френд! Ай нид зис ту мэйк инспекшн, – уверенно начал Сашка.

Параг рассмеялся и поставил ногу на хлам, который тянули Дарук и Вахид.

– Ю нид ту пэй, ор ай колл полис, – в его глазах сверкнул алчный огонек.

– Окей, хау мач? – Сашка пытался сделать безразличное лицо, но получилось плохо.

– Ван хандред саузанд така, – Параг расплылся в улыбке.

У Сашки округлились глаза и он беспомощно посмотрел на Саада. Тот понимающе кивнул и заговорил с толстяком на бенгальском. Спустя пять минут эмоциональных торгов Саад подошел к Сашке.

– Согласен за тридцать тысяч така. Меньше нет.

Сашка удрученно посмотрел на металлолом и выгреб все из карманов.

– У меня есть только десять, я не думал, что будет так дорого.

Саад кивнул и перекинулся парой фраз с Даруком и Вахидом. Они оставили хлам и побежали к рабочим неподалеку. Саад достал трубку и предложил ее Парагу. Тот брезгливо поморщился и замотал головой, не снимая ноги с металлолома, показывая, что сделка не закрыта. Через полчаса Дарук и Вахид вернулись, неся завернутые в тряпку деньги. Саад пересчитал их, достал из кармана несколько смятых бумажек и протянул всю кучу Сашке.

– Вот, тут еще двадцать тысяч. Теперь заплати. Вечером делать твой автомат.

– Саад, спасибо большое! Но зачем вы даете мне деньги?

– Красный Полумесяц помогать нам, Стивен помогать, мы помогать тебе. Ты помогать нам, – Саад похлопал его по плечу.

Сашка ошарашенно протянул деньги Парагу, и тот хищно бросился пересчитывать пачки. Наконец, он кивнул и снял ногу с деталей. Сделка состоялась.

Вечером, когда автобусы вернулись в лагерь, а Дарук снял купленные детали с крыши автобуса, началась сборка человендингового автомата. Сашка и Саад держали части, пока Вахид со сварочным аппаратом собирал все воедино. Вокруг собралась толпа советчиков и зевак, а между ними крутился добрый десяток детей и их приходилось постоянно отгонять. Сашка заметил, как в толпе показалась Верка, но, увидев происходящее, резко развернулась и скрылась в толпе. Он вздохнул и вернулся к работе. Ничего, он ей все объяснит и она поймет.

Утром следующего дня слегка корявый и облезлый, но вполне реальный автомат стоял на площади лагеря. Он больше напоминал бронированный ларек с корабельными иллюминаторами вместо окон. Внутри было пусто, лишь на главном окне висела записка, написанная корявой бенгальской вязью. Сашка старательно переписал слово «сондхай» (что означало «вечером») с написанного Саадом на земле примера.

Сам Сашка этим утром был в другом месте. Еще вчера вечером он упросил Стивена-Степку съездить с ним в Читтатонг, чтобы закупить самый лучший кофе (из того, что он мог себе позволить, конечно). Денег у него осталось немного, после вчерашних работ руки были в пузырях от мозолей, но зато впервые в жизни он абсолютно точно знал, что делать.

Наступил вечер четверга, последнего рабочего дня, когда весь лагерь собрался на площади, чтобы обсудить прошедшую неделю, поесть кхичди и послушать, как Пранджал играет на эктаре. Сегодня главным объектом обсуждения безусловно был автомат Сашки. Он был увешан разноцветными лампочками, а некогда облезлые стенки украшали мандалы, нарисованные заботливыми руками Баруни. Внутри автомата, в открытом окне, ритмично раскачиваясь под звуки эктара, стоял Сашка и наливал кофе жителям лагеря. Очередь к автомату собралась под сотню человек, но Верки среди них не было. Заметив, как Сашка обеспокоенно вглядывается в толпу, Баруни шепнула что-то на ухо своей дочке, и Наврин умчалась в ночь. Наконец из-за пригорка появилась Вера в расшитом голубом сари, которую буквально тащила за руку Наврин. Саад рассмеялся и подошел к ним.

– Вера не хочет кофе? Вкусный, харашо! – Саад приглашающе отошел в сторону и поклонился.

– Пусть сам свой кофе пьет! Он вас уже обобрал до нитки или еще нет? – Верка тяжело дышала и то и дело сдувала челку, которая падала на глаза.

– Саша давать бесплатно кофе, – удивленно возразил Саад.

– Как бесплатно?

– Бесплатно! Че-ло-ве-кинг называться. Без денег!

Верка растерянно огляделась и направилась к человекинговому автомату. Наврин бежала рядом, держась за подол ее сари. Подойдя к будке, Вера встала в конец очереди, а Наврин подбежала к окну и, протянув руки, попросилась внутрь. Сашка поднял ее и усадил рядом с прилавком. Через несколько минут у окна оказалась и Верка.

– Значит все-таки человекинг? – спросила она с напускной строгостью, облокотившись на стойку.

– Ага, я подумал, что это название больше подходит. Желаете кофе? – Сашка улыбнулся и протянул стакан Верке.

– Саша, а как же деньги?

– Деньги не самое главное в этом мире.

– Рада это слышать от тебя, – Верка улыбнулась, отхлебнув из стакана, – Но где ты будешь брать кофе для всего лагеря?

– Стивен пообещал включить кофе в программу помощи. Красный Полумесяц будет моим поставщиком, – Наврин передала Сашке очередной стакан и тот потрепал ее по волосам.

– Еще помощников принимаешь? – Верка кивнула в сторону Наврин, – Или все вакансии закрыты?

– C удовольствием, – Сашка протянул ей половник. Наврин слегка подтолкнула его, и Сашка, приобняв Верку, нежно поцеловал ее.

Под звуки эктара и таблы лагерь медленно погружался в ночь, укутываясь в безоблачное звездное небо и вдыхая аромат стопроцентной арабики.

Федя Денисов

г. Санкт-Петербург

Учился в Ленинградском санитарно-гигиеническом медицинском институте им. Мечникова. Работает плотником. Стихи пишет всегда. Иногда читает на людях.

Из интервью с автором:

Друзья в основном музыканты и раздолбаи. Детей четверо, жены тоже были. Люблю… – ну, это длинный список. Не люблю… – здесь короче, значительно.

© Денисов Ф., 2020

Из цикла «Недетские стишки»

Про маму

Почемучка-мальчик маленький,Пучеглазый и с соплей.Тыкал ручкой, топал валенкой,И все спрашивал ее.…Маму. Ну конечно, маму.Каждый знает с малых летМаму.Спрашивал у папы:– Почему же мамы нет?– Мама есть. Она, конечно,Будет.У нее дела.Мама нас не позабудет.Нету? Значит, не смоглаБыть сейчас,Но будет после.Мы дождемся, мать твою,В полночь или где-то возле.Вытри сопли,Я споюПесенку «про серый волк»,Как он кусит маму в бок,Если ты не будешь спатьИ не сходишь на горшок.Скажет кроха простодушно:«Ну, какие там дела?Мама стала непослушнойИли вовсе умерла!»– Лучше б ты молчал, засранец,На язык тебе типун!Вынь из носа грязный палец,Чистый палец в нос засунь.Знай, она дойдет до ручкиНашей двери.И откроет!Мамам, детка, лучшеВерить.Это, брат, залог здоровья!Если ты не веришь маме,Нервно куришь и не спишь,Думаешь: «Она обманет»,Значит ты плохой малыш.Ну а если ты встречаешьМаму радостно и так,Что совсем не замечаешь,Что она пила коньяк,Обнимаешь маму крепко,И ложишься спать в кроватку,МамаДаст тебеКонфетку,Что бы жизнь казалась сладкой.

Иван

На дорогу вышел из лесу Ванюша.Мокро. Лужи. С веток елей льется струями вода.Может быть, сидел бы дома лучше?Не ходил бы лучше никуда.Лес дождем пронизанный, промытыйНабухает, и слегка парит.…Эх, Иван-Дурак, зачем, куда ты,Прешься пьяный, Богом позабыт?!Взять хотя бы зайку – он боится.Волк – понятно, голоден и зол.А Ивану – дома не сидится.Ходит, расширяет кругозор.Дома печь да скатерть-самобранкаПобранится, но потом дает пожрать:Суп с котом, закусочка, сметанка……Но Иван решил не есть – не спать.Вышел в лес, поллитру кинул в торбу,Перекинул торбу за плечо,И ушел, обруган и оборван,Лесом, полем и куда-нибудь еще.У Ванюты на сердце тревога:Дальний путь, казенный дом, тоска.– Погоди, дружок, постой немного,Обернись, послушай мой рассказ.Много было, знаешь ли, Иванов,Уходивших на ночь глядя в лес:Психов, дураков, бомжей, болвановИ царевичей, что в поисках невестБродят по холмам, лягушек мучат,Думают: «Которая она?»Может быть, сидел бы дома лучше.Все равно ведь не выходит ни хрена.Ну, допустим, как в былые годы,Встретишь указатель: три пути.Что терять? Коня? Жену? Свободу?– Все потеряно! Зачем туда идти?Или вдруг Амур возьмет на мушку,И в упор засадит свой снаряд?И опять ты влюбишься в лягушку.(Я не в курсе, но в народе говорят).И пойдет по новой: сёстры, шкурка,Коробчонка, чтоб кататься по делам.…И опять в ярмо, как Сивка-Бурка.– Ну зачем оно тебе, Иван!?

Облако

Кучерявое плыло облако,Плыло облако в небе синеньком.Муравей тащил травку волоком,Бармалей точил зубы напильником.И дырявые рты на бабушках,И корявые пальцы на дедушкахУлыбались, сидя на камушках.Грели ножки в валенкахНа поленушках.Плыло облачко в небе без краюшка,Было тенью под стогом у колышка.То ли – зайка зимой,То ли – варежка,То ли клякса на травке от солнышка.Повстречалось с птичками стайкою,Повенчалось с серою тучкою,И расплакалось над лужайкой,Умываясь слезами колючими.Утром с новым туманом подниметсяИ как детский кораблик бумажныйБудет двигаться, двигаться, двигаться,В синеве потерявшись однажды.

Из цикла «Город»

«Стеною дождь стегал…»

Стеною дождь стегал                         Пустырь,СтекалС деревьев на кусты.И перебрасывал             Мосты                 По вертикали.На пустых        Ладонях набережных, вскользь,Линуя город вкривь                И вкосьИ струнами его насквозь                   Перерезая.

«Может быть, это слон…»

Может быть, это слон,По крыше моего дома шляется,Пока я сплю?Все шатается.Очертанья предметов знакомыхПугают.Мучаюсь.Но терплю.Знаю,Что все когда-нибудь кончится.Только не знаю, когда.Может быть, этого мне и хочется?Может быть, это проводаЗвенят от ветра,От электричестваИли от чего-то еще?Изгибаются,Дышат,И увеличиваютсяХоды городских трущоб.…Сквозь сон узнаю место знакомое.Сквозь ужас двигаюсь,Вижу сквозь тьму,Проникаю сквозь стены,Мыслю сквозь словоИ сквозь сновидение сплю……Сплю…Потому, что боюсь проснуться.Как боится найти прошлогоднюю шкуру свою змея,БоюсьВернуться,В бесконечное повторениеВчерашнего дня.

«В этом городе надо летать…»

В этом городе надо летать.Невозможно ходить ногами здесь.Лишь крылами махать и оратьЗаунывную волчую лунную песнь,Над кварталами спальными проносясь,Вспоминая, что прожито здесь, за мгновенья……В этом городе – жить нельзяИз-за силы его притяженья.Из-за сил растяженья пространства,КогдаКаждый третий шагПриближает старость.…Этот город… в его убранстве…Лишь то, что осталосьОт бетонных блоков,Гранитных камнейИ плит,Нелепо выдуманныхИ вкопанных здесь однажды.В этом городеКаждый Богом забыт,Так же, впрочем,Как Бог забыт в этом городе каждым.Здесь сны страшнее, чем явь.А явь напоминает вчерашний сон,Но все же…В этом городе ЯВстречаю ТЕБЯ,И кажется, мы похожи.

Шарик

Обычный шар,Надутый воздухом,В пространстве медленно качается.То невесомо вверх поднимется,То вниз легонько опускается.Он движется как будто облако,Что ветром по небу ведомо.И нет покоя, сна и отдыха,Досуга, очага и дома…Воздушный шарВ пространстве дремлющем,В прострации себя не помнящий,В волшебный ветер свято верующий,Уже не явь, но и не сон еще…Воздушный шар несется в вечности,И след его нелепо тянетсяМеридианом в звездной млечности,Что ясной ночью нам является.

Из цикла Просто…..ь

«Просто любовь…»

Просто любовь,Что еще скажешь.Опять лицо тяжелеет слезами,Которые по нему размажешь.Сплошная любовь,Без конца и края.Слезаю утром с кровати на пол,В общественный транспорт сажаю тело,Теперь не вспомню, когда вскрылся клапан,И что-то внутри заскребло и запело.Терпеть, как будто, приятно даже:Фонтаном чувства, и нету кожи.Как шмотки кучами на распродаже:Берите сейчас – потом будет дороже!Берите кто хочет! Куда мне столько!Немыслимо, ни приподнять, ни взвесить.Мне бы хватило маленькой долькиУютной, словно лубочный месяц.Минуты тянутся бесконечно.И в каждой по вечности,Как матрешки,Срываясь с небес, садятся на плечи,Их пригибая к земле понемножку.Безумие,         Над которым нетуВласти                 Ни в этом,                    Ни в следущем мире.Бездонная пропасть                         С разинутой пастью,И каждому выдано по билету.                         Чтоб падать туда,Беспомощны крылья.Для крыльев нужно,                         Чтоб ветры дули.А здесь без труда                         Световые милиМелькают,                         Рябя,                             Обгоняя пули.Инстинкт выживанья – другое дело.Любовь – скорее инстинкт смерти,В котором зародыш чужого телаВместо тебя головою вертит.Сплошная любовь.Справа и слеваГвоздями             В горстях                         Растопыренных пальцев,Что посягнули обнять неумело                                                  Необъяснимое.Распяты на пяльцахДля вышивания крестикомДуши, чтоб вновьИглою                         Вонзалось в них                                                  Слово                                                    Любовь.