Дар Авирвэля

На этом странный диалог подошёл к концу. Мерлин унёсся прочь из затхлой темницы, со внутреннего двора, из огромного сада, и вновь юркнул в собственный подкоп, желая как можно быстрее встретиться с Артуром. Ведь юноша наверняка проснулся и очень сильно переживает из-за пропажи своего самого близкого друга! Но волею судеб, пёс не пробежал и половины намеченного пути. Артур встретился на главной дороге, и вид его, мягко говоря, вызывал не то отвращение, не то сожаление: детские синие глаза покраснели и намокли от слёз, нос постоянно шмыгал, пытаясь сдержать в себе сопли, а лицо побагровело и набухло. Оказалось, что мальчик уже битый час ходил среди незнакомых горожан и спрашивал о своём псе у каждого из них! Вот, они пересеклись взглядами. Один – твёрдо уверенный в будущем, другой – плачущий о настоящем. И как только это случилось, Артур кинулся к бесценному псу, как к единственной надежде на светлое будущее. Он крепко прижал друга к себе, а тот принялся вылизывать заплаканное лицо, и этот момент вновь наполнил Артура жизнью!

– Мерлин… – прошептал мальчик, поглаживая любимого пса. – Никогда не бросай меня вот так! Я же подумал, что тебя украли! И что бы я делал, если бы ты не нашёлся? Ты же знаешь, как дорог мне…

Он по-отцовски нежно чмокнул питомца в мягкую тёплую щёку и потёр его лапку, данную в ладонь для выражения своей преданности и любви. Мерлин делал так ещё с щенячества, и каждый раз Артур чувствовал некоторое успокоение. И сейчас, после небольшой нервотрёпки, они с радостью потопали на главную площадь, ибо, как сказала одна из местных гражданок: «Локас Майт будет торжествовать, даже когда звёзды погаснут и язык упразднится».

Вечерняя Локас Майт поражала разнообразием красок: каждый дом украшали цветные ленточки, треугольники и прочие праздничные прелести; на каменную кладку набросали конфетти, отчего серые безжизненные булыжники превратились в нечто милое. Но что самое главное – вся огромная улица наполнилась танцовщицами и танцовщиками, музыкантами и художниками, и даже поэтами c артистами! И все они старались угодить своей публике, и каждый из них выкладывался по всем своим возможностям! Но особенно сильно Артура поразили несколько девочек, одетых в красные, жёлтые и чёрные наряды. Цвета их кожи прекрасно ложились под всевозможные оттенки коричневого, а лица выглядели так незнакомо (в соответствии с увиденными прежде, конечно), что юноша сразу же повесил на них ярлык иностранок. Они танцевали изящно, грациозно и пленительно, как настоящие художницы Востока, Арабии и Африки. Оголённые животы некоторых из них – исхудалые, но гладкие – постоянно совершали свой собственный танец, не обращая внимания на остальное тело. На некоторых из девочек бренчали металлические украшения в виде блестящих пластинок, вшитых в одежду; другие же носили менее откровенные наряды, и весь их танец, похожий на единую систему, будоражил разум. Более прочих Артура зацепила девушка индийской внешности – смуглая, с блестящей кожей, тёмно-русыми, почти чёрными волосами и изгибными реснитчатыми глазами, во мраке которых отражался весь окружающий мир. Её губы ярко выделялись из губ всех остальных танцовщиц, ибо имели ярко-ярко красный оттенок, старательно приданный помадой. И со щеками случилось то же, но, к счастью, в гораздо меньших масштабах.

Её танец выбивался из общего ритма – именно поэтому она исполняла свои движения поодаль от основной группы. Она танцевала не как маленькая девочка, а как настоящая женщина, и вкладывала в своё искусство всю страсть, всю любовь, всю ненависть и всё величие, которые имела её безгранично взрослая душа! И чтобы осознать это, не было необходимости досконально изучить её; нужно было только посмотреть на её технику, столь совершенную в своей зрелости. Эта девочка, явно ставшая настоящей женщиной, зацепила Артура так сильно, что он не сумел противиться соблазну и подошёл к ней, чтобы познакомиться и спросить, где она научилась такому танцу.

После небольшой повседневной беседы он узнал, что её зовут Киама – сокращение от Анкиаматше, – что ей совсем недавно стукнуло шестнадцать, и что её словарный запас ограничен самыми банальными словами, такими как: очень, рада, красивый, танец (а слово «танцевать» она, по неизвестной причине, произносила как «танцувать»). Но, несмотря на эту нелепость, в ней ярко полыхала зрелость, философский взгляд на мир и такая грубая непринуждённость, что любое бранное слово – коих в её запасе было чрезмерно много – становилось каким-то невинным и не страшным для произнесения. А самое главное, что узнал Артур, выплыв на один поток с мыслями знакомки, так это её буквальную скованность. Она преподнесла себя частью класса безродных, безропотных и бесцельных, но была, в целом, совершенной противоположностью этого определения. Называя себя «увурук», что трактовалось схоже со значением «раб», она нисколько не подозревала о своём ужасном положении. Она называла себя скованной – таковой и представлялась, – но искренне заявляла, что гордится своим положением, что оно приносит ей деньги, удовлетворение и желанную безответственность. Кто бы не хотел такой жизни? Но единственным условием, под которым стоял столь большой список удовольствий, было это самое «уртувурук», имеющее под собой значение слова «рабство» соответственно. И всё же, она, привыкши к роскоши и отдыху, совсем не желала бежать. Стоило Артуру заикнуться об этой идее, она сразу же шикнула и пригрозила, что позовёт своего охранника. Мальчик решил, что она слышит такое предложение уже не в первый раз, и потому вежливо извинился за причинённый моральный ущерб.

Конечно же, сделал он это не всерьёз. Он задумался над тем, как вызволить девушку из этого рабского плена, и на всякий случай уточнил, будет ли она здесь в ближайшие дни. Услышав положительный ответ, он загадочно улыбнулся и пообещал, что придёт к ней на следующий день – ибо узнал, что её труппа выступала лишь после заката, чтобы платья и драгоценности привлекли ещё большую публику. Она, не подозревая о тайных планах новообретённого знакомого, согласилась принять его у себя и напоила потрясающими травами, внешне схожими с чаем, но совсем иными по своему вкусу и свойствам. После этого они разошлись. И Артур с Мерлином вернулись в гостиницу, в свой номер, где юноша заставил себя заснуть. Ему не терпелось воплотить свою задумку в жизнь, и голова заполнилась мыслями о том, как же ему подговорить своевольную девушку бежать из её золотой клетки.

Вероятно, можно просто попросить. Уверенно рассказать ей о тех преимуществах, которые даёт свобода! Но скорее всего, она уже сотню, если не тысячу раз слышала любые аргументы, и не отнесётся к ним с должной внимательностью. Тогда, можно пригрозить. Пригрозить тем, что сулит ей вечное заточение, вечные танцы и отсутствие работы ума!.. Но вряд ли она так уж сильно печётся о своих умственных способностях. В этом случае, следует обратить внимание на её увлечённости. Танцы, шантх – тот доселе неизвестный чай, внешняя красота, которую она, вероятнее всего, бережёт, словно зеницу ока. Она зависима от этих трёх вещей, которые Артур заметил при первом знакомстве. Значит, нужно играть с ними. Чему может поспособствовать свобода именно в этих направлениях? Танцы можно «танцувать» в любое время, в любом месте, за любую плату без процентов. Шантх можно варить даже в самой дешёвой ночлежке, и всё так же получать с этого деньги без какого-либо налогообложения! Ну а красота… Да, в самом реалистичном случае этим аспектом придётся пожертвовать. Любой труд, особенно женский, взымает плату, берёт проценты и осыпает большими налогами, в которые входят блестящие льющиеся волосы, нежные и гладкие руки, прекрасные глаза без единого признака усталости и, конечно же, свободное время. Артур переживал, что такой риск вряд ли будет по нраву себялюбивой девушке, но иного пути нет, и никогда не будет. Любой успех требует жертв! Даже свобода, в конечном парадоксе, забирает у нас часть собственной независимости и душевного комфорта. Всё, что нужно сделать Киаме – понять эту простую истину. Осмыслить, бороться и принять это так же, как когда-то ею было принято рабство. В ином случае, Артура ждёт поражение как собственное, так и её личное. Но он не собирался думать о поражении, как о факте, потому оставил его где-то в дальнем углу, просто как напоминание о том, что он – всего лишь пятнадцатилетний ребёнок, и даже поражение не имеет под собой так много стыда, ведь было бы принято после значимой попытки перевернуть жизнь другого дитя.

Они проснулись ни свет ни заря и сразу же отправились на площадь. Так как вечером Киама, с позволения «господина», разрешила юноше посетить свою комнатку в снятом на три месяца отеле, Артур знал верное направление, и они вдвоём уже подошли к нужному переулку. Завернувши, сразу наткнулись на здание с непонятным названием по две стороны от дверей. Зашли внутрь и после вопроса о месте нахождения хозяйки указанного номера двинулись к ней.

Она не ждала их так рано. Взглянув в окно, на желтеющее сливочным маслом небо, она поняла, что её разбудили в районе шести часов утра. При этом легла она только два часа назад и собиралась проспать до полудня! Но Артур выглядел так умоляюще, а понравившийся Мерлин сидел у его ноги с таким жалобным взглядом, что девушка позволила им войти. Налила им шантха, пахнущего свежими листьями южных деревьев, и спросила, какая беда принесла ноги знакомого в такую рань. Тут Артур задумался над верными словами, которые не спугнут сонную Киаму и побудят её к действиям. Поразмыслив немного, он начал свою речь:

– Я же сказал, что мы ещё встретимся. Ты… такая милая, – в этот момент его пронзила молния осознания! Что заставит девушку действовать быстрее, чем признание в симпатии? – Я хотел провести с тобой ещё некоторое время.

– Правда? – она скосилась на Артура, как на вора, и её речь стала осторожнее. – Я уже слышала эти слова. От одного эльрина. Он обещал мне любовь и всякое такое, но бросил, когда… потерял интерес. Ты такой же? – её вопрос звучал грубо и строго, на что Артур невольно нахмурился. Но не из-за вопроса девушки, а из-за собственной узколобости. Как он мог подумать, что манипулировать чужими чувствами – правильный шаг?! Хотя, честно сказать, есть в этой Киаме что-то пленительное…

– Нет, я другой. Я не хочу пользоваться тобой и не хочу врать тебе. На самом деле… – он подумал дважды, прежде чем сознаться. – На самом деле, я пришёл, чтобы попросить тебя кое о чём.

– Это связано со вчерашним разговором?

– Да. Если мы думаем об одном и том же. Я хочу, чтобы ты сбежала вместе со мной. Сейчас. Пока твой «господин» спит и не может помешать. Это идеальное время для побега, и я хочу им воспользоваться.

– А ты не подумал о моём желании? Как я уже сказала, мне нравится жить вот так. Мне не нравится работать ради еды и денег, я хочу делать любимое дело ради себя! – она прикрикнула, но тут же смерила голос, чтобы не разбудить «господина». – Я не хочу на волю, Артур. Мне хорошо здесь.

– Но ведь свобода!..

– Нет. Я не хочу тебя слушать, – она закрыла уши, как малое дитя, и начала напевать весёлую песенку.

– Я могу помогать тебе с работой! Ты можешь танцевать, можешь заваривать шантх, можешь красиво наряжаться и каждый час расчёсывать волосы, а я буду искать работу!..

– Тогда чем это рабство отличается от твоего?

– Ты можешь танцевать за деньги. Сама обеспечивать свою жизнь. Можешь ехать, куда душа пожелает, и делать, что тебе важно. А здесь ты живёшь в золотой клетке…

– В золотой клетке? Это как?

– Пусть ты имеешь роскошь и комфорт, но ты не можешь позволить себе ни гулять одной, ни ходить по любимым местам, ни купаться, ни слушать любимых исполнителей. Всё, что ты можешь – танцевать и повиноваться своему хозяину. Это же не настоящая жизнь! Это… подделка.

– Я не против таких подделок. Уходи. Уходи и не возвращайся. Мне не нужны твои советы и не нужна твоя помощь. Ты вообще никто! Не думай, что можешь руководить мной только потому, что считаешь себя выше и умнее!

Она готовилась перейти на самый настоящий крик, поэтому Артур предпочёл удалиться. Напоследок он сказал ей лишь, что она может положиться на его помощь, потребуй того случай, и ушёл. Ни с чем и ни с кем. Лишь Мерлин шёл бок о бок, постоянно поглядывая на своего двуногого друга с любовью и верой. Ах, если бы и люди глядели так же…

Когда выход с этажа показался прямо перед носом, юноша почувствовал на плече чью-то крепкую ладонь. Он повернул голову, скосился так, что зажгло белки глаз, и увидел перед собой бледного мужчину с короткими чёрными волосами и выразительным авгитовым взглядом. Незнакомец был неплохо слажен, пусть и не имел обилия мышц, и очень походил на стража. Говорят же, что первое мнение может или точно передать суть незнакомца, или явиться совершенной противоположностью этого самого мнения. Так вот, Артуру посчастливилось совершенно точно определить его род деятельности, некоторые наброски характера и чрезвычайную картавость. Всё это он вычислил, когда незнакомый мужчина с прищурым разрезом глаз потребовал указать причину пребывания конкретно в этом отеле.

– Я ходил к знакомой, – вырвалось само собой, и тут же оставило на лице стража неясный след.

– Так значит, это тебя госпожа Анкиаматше назвала Артуром? – в ответ кивок. – Проследуй за мной. С тобой хочет побеседовать мой наниматель.

Мужчина развернул Артура на сто восемьдесят градусов и повёл к одной из двойных дверей, на которой висела нечитаемая записка. Он произвёл стук-пароль, дверь открылась и удивлённому взгляду юноши предстала следующая картина:

Над потолком – облако дурнопахнущего дыма, на полу – сотни разнообразных ковров и подушек, под которыми потонули диванчик и кресло. На большой кровати с искусственно приделанными шторами – полная женщина с прямой продолговатой табачной трубкой в руке, окружённая снующими слугами. Её богатые одежды пропускали через себя несколько слоёв жира, и глядеть на это безобразие было просто отвратительно. Лицо данной особы, уничтоженное чревоугодием, заплыло и расплылось по широченной шее, на которую она каким-то волшебным образом умудрилась нацепить дорогое ожерелье из белых и чёрных жемчугов, и ещё одно, сделанное из разноцветных каменьев. Это бы добавляло ей шарма, не простилайся она на все четыре стороны комнаты. Бедные девушки – истощённые и не очень – то и дело услуживали ей. Несколько из них делали педикюр и маникюр, другие же – подавали документы, в которых толстенная женщина тут же расписывалась, неизвестным образом держа перьевую ручку в своих сосисчатых пальцах. И даже завидев незнакомого ей юношу, она не перестала требовать от слуг бумаги. Только причмокнула из-за горьких курительных трав и приказала подойти ближе, на что Артур ответил полным (даже более полным, чем эта женщина) безразличием. Поэтому нанятый охранник тут же толкнул его вперёд, но совсем слабо и мягко, будто боясь причинить какой-то значимый вред. Впрочем, Артур нехотя подчинился. Его интересовало, что же будет дальше. Поругание? Казнь? Рабство? А может, свободная вакансия?

– Выходит, это ты склонял мою девочку ко греху? Какой нехороший…

– Я не понимаю, о чём вы говорите.

– Я всё слышала. Она поступила благоразумно, отказавшись идти с тобой. И даже с тем условием, что наивно полагает, будто я сплю в том же режиме, что и она, – женщина хохотнула. – Благодаря своим наёмникам вроде этого эльрина – она указала на стоящего позади Артура мужчину, – я узнаю всё, о чём шепчутся мои подчинённые. А то, что ты называешь «освобождением» и «волей», в моём родном Селените называют грехом. И так и есть. Девушки вроде неё не заслужили свободу и волю. Она безродная и нищая простушка. У таких должны быть хозяева.

– У каждого есть род. Всё зависит от того, кем вы считаете её предков. И знаете ли их вообще.

– Мне всё равно на её родителей и дедов. Я нашла её грязной, в каком-то заброшенном районе. Значит, она моя собственность.

Артуру хотелось как-то едко прокомментировать это, но он решил, что это повлечёт за собой лишь новые неприятности. К тому же, он ещё не знал, чего ради эта огромная антиреклама фитнеса послала за ним охрану.

– Но я хотела видеть тебя не для того, чтобы доказывать свою правоту. На моей родине за склонение ко греху тебя бы повесили на мёртвой змее. Но здесь, в этом высокомерном государстве, я не могу позволить себе и толики справедливости. Так что, придётся действовать по здешним законам. За первый «проступок» я позволю тебе уйти. Но если это повторится снова, то у меня будет вся полнота власти, и я отвезу тебя в Селенит, чтобы судить относительно наших законов и справедливости. Ты понял свою ошибку? – она заговорила с Артуром, как со слугой.

– Надеюсь, что вы тоже поймёте.

После этих слов, вогнавших женщину в злую краску, юноша стал свободен. Однако эта «государыня» приказала черноволосому охраннику довести Артура до самых парадных дверей, на что он нейтрально согласился. Они вышли в коридор, прошли несколько номеров, и юноше захотелось узнать этого странного эльрина поближе. Надеясь на удачный диалог, он завёл свою шарманку. В ходе попытки выяснилось, что этот мужчина – гордость своей профессии, ведь он не ответил ни на один вопрос и даже не глянул на подопечного болтуна! Но когда они подошли к указанным дверям, он сказал лишь одно картавое слово: «Скоро».

Понять смысл этой нелепой фразы, да ещё и с акцентом, оказалось трудно. К тому же, мужчина очень быстро ушёл обратно, не давши Артуру и шанса на вопрос. Поэтому, ведомый негодованием, он отказался покинуть это место. И Мерлин охотно поддержал такое решение, прильнув к хозяину, рассевшемуся на недалеко стоящей скамье из резной стали и гладких досок. Их мысли (по крайней мере, с точки зрения Артура) вращались вокруг двух важных проблем: слова, нелепо брошенного охранником соответственно, и еды. Вторая стремилась заполучить всё внимание, отчего живот начал недружелюбно урчать, а потом и вовсе засосало под ложечкой. Но и этого не могло хватить, чтобы Артур перестал надеяться на ответы. Он сидел и сидел, дожидаясь чего-то, но ничего не происходило. И, чтобы хоть как-то унять растущий голод и свербящее любопытство, он согласился поиграть с Мерлином. И действительно: как давно он играл с ним? Прошло уже несколько дней, а этот активный, вроде бы, пёс не издал ни звука, ни малейшего шороха. Артур всерьёз забеспокоился насчёт здоровья своего любимца, и решил проверить собственную теорию в той самой игре. Но Мерлин будто специально вёл себя в крайне степени заинтересованно и так игриво, что несколько раз подпрыгнул прямо на плечи Артура. Мысли о болезни выветрились из головы, но вопрос его самочувствия так и остался витать где-то поблизости. После пропажи Мерлин вёл себя, не как Мерлин.

По прошествии часа или двух, которые Артур потратил на ожидание, двери с грохотом распахнулись, и из них вылетела зарёванная Киама. На её оголённых руках, ногах и животе появились броские синяки и даже царапины, а на щеке отпечатался красный след от жирной ладони. И думать не пришлось над тем, кто сотворил подобное с бедной девушкой. Она подбежала к Артуру, даже не задаваясь вопросом, почему он здесь появился, и вцепилась в него, как в последний оплот надежды. Она рыдала и рыдала, прямо в его пыльную футболку, и прижималась к нему в желании быть спасённой от тирании «господина».

– Ты сказал, что поможешь мне… если я попаду в проблемы… – она икала через каждое слово, и дыхание постоянно сбивалось. – Помоги мне… пожалуйста…

Почти сразу после этих слов двери вновь распахнулись, и в них появился тот самый мужчина. Его руки крепко сжимали два стальных трезубца, очень похожих на саи, которые Артур наблюдал во множестве фильмов. Взгляд мужчины был полон фокусировки на чём-то внутри помещения, и он ни разу не глянул в сторону девушки! А спустя несколько мгновений Артур осознал, почему: сверху, из окна второго этажа, спрыгнул воин, одетый подобно странному мужчине. Он имел иное оружие – меч, и с первого же удара оказался в крайне невыгодном положении. Один из клинков знакомца проткнул противника, вознамерившегося напасть незаметно. Меч выпал из дрогнущей от боли руки, а сам немолодой воин, как только оружие оказалось вытащенным из его живота, повалился на землю.

Артур увидел настоящий бой впервые.

Пока он глядел голубыми незрячими глазами на убитого негодяя, молодой мужчина убрал клинки и быстро подбежал к подросткам. Он спрашивал что-то, говорил и даже кричал, но Артур отказался воспринимать это. Всё, что он видел – поражённого воина с беспокойным лицом, застывшим и замороженным, как при нажатии паузы. Остекленевшие глаза заставили молодые плечи содрогнуться, а бледная кожа, ставшая почти белой, создала такую беспокойную атмосферу, что хотелось зажмуриться и представить себе нечто другое, более мирное и доброе. Но стоило сомкнуть глаза, и в неисчерпаемой черноте вновь замигал этот терзающий образ. Страх, непринятие, душевная боль и мнимое безразличие – всё это давило, давило очень сильно и так разобщённо, что чувство тошноты подступало от каждого органа, от каждой клеточки парализованного тела. Наверное, именно так ощущается присутствие смерти… А кровь… Кровь потекла из убитого незнакомца, заполняя прорехи между камнями, заливаясь в засохший песок и маленькие камешки. Алая, багряная, бордовая и бурая… Красная-красная кровь. Артур никогда не видел столько крови. Она текла из него, из его рта, она окрасила его щёки, тёмно-зелёную одежду…

Реальность проникла в разум, когда до ушей донёсся отдалённый лай Мерлина. Такой же суровый лай, какой слышался каждый раз, стоило обстоятельствам или людям угрожать жизни юноши. Сейчас же такой угрозы не было. Был только молодой мужчина, пытавшийся потащить Артура за шкирку. Но преданный пёс воспринял это по-своему, и без конца лаял, кусался и пинался, пытаясь доказать величину своего полуметрового роста.

Когда же рассудок окончательно прояснился, юноша задался несколькими весьма важными вопросами. Самым главным из них был вопрос о произошедшем в отеле. И о том убитом мужчине. Ведь вся эта ситуация – начиная от странного сообщения не менее странного мужчины, и заканчивая тем, что они вчетвером бегут куда-то или откуда-то – не давала бедной голове Артура ни секунды покоя. Любопытство лежало на нём тяжким бременем, а этот потрясающий мир словно чувствовал подлинное счастье, пытая незадачливого мальчика сплошными загадочными происшествиями и непонятными людьми!

Как сказал Айва – тот самый мужчина, что вёл двух своих подопечных и пса сквозь город, – они направляются к выходу. Но не к тем главным воротам, которые почти наверняка охраняются людьми «господина», а к запасному выходу, известному ограниченному кругу лиц. Этот небольшой проходик служил государству добрую службу, когда шла затяжная война: через него юркали гонцы с ценными сведениями и, по неподтверждённой информации, сама королевская семья воспользовалась этим ходом отступления, когда на кону стояли их ценнейшие жизни. Сейчас же он прозябал в безызвестности. Отчасти, потому что война завершилась несколько сотен лет назад, отчасти, из-за раскрытия этого лаза простыми людьми. Айва, как и некоторые другие, частенько посещавшие столицу, ещё с детства знал про это место. Он пользовался этими дверьми, чтобы прятаться от друзей, от матери с отцом и просто чтобы найти приключения на свою голову. И он так обрадовался, что давние знания могут помочь им спастись в этот трудный час!

Они сумели упросить кучера подвезти их до определённого места, которое мужчина оптимистично нарёк районом А́йвун – «районом страданий». Артур натужно улыбнулся, услышав подобное название, и поинтересовался его скрытым значением. Айва сначала не понял вопроса, сославшись на то, что про это место знает буквально каждый гость и уроженец, но вскоре осознал свой промах. Когда троица села в украшенное цветами ландо, мужчина достал из набедренной сумочки маленький блокнот и карандаш, и принялся писать что-то, что Артур, сколько ни пытался, так и не смог прочесть. Но, исходя из собственных познаний, сделал вывод: Айва составлял список. И писал – это самое примечательное – справа налево, по строчкам, расчерченным вручную. Когда же он закончил, то предоставил Артуру ответы на все интересующие вопросы.

– Этот район прозвали так в честь пленных горожан, которые были казнены за промахи своих правителей. Её Верховное Величество королева А́йзара Бельтайн, правящая в те годы, отказалась принять капитуляцию и позволила погибнуть нескольким сотням своих подданных. За это злодеяние её прозвали Айзарой Бескровной, и через несколько лет заставили отречься от престола в пользу своего старшего сына. Тот же, по итогу, решил почтить память убитых и возвёл в центре местной аллеи памятник. Вы его увидите.

– Получается, у вас не всё так гладко, как выглядит?

– Да. Не чета Йере, конечно, но и мы хороши в своих проступках и преступлениях. Даже самые лучшие из нашего рода хоть раз, да ошибались. Но главное, что мы помним места, где оступились, и не повторяем ошибок. Конечно, тоже с парой редких исключений…