Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние

Как только враг приготовился покончить с сентинельцами, им в спину пришёлся ещё один выстрел по приказу командира всего отряда. Болты завязли в рясах и чумных бубонах сектантов и с нечестивой стойкостью еретики встретили рыцарей свечи. Засада цели не достигла – удалось уничтожить не более десяти культистов из тридцати

– Убейте иерарха! – прокричал Азариэль, понимая, что архиеретик есть ключ к обороне в этом комплексе. – Оставьте его гвардию!

Несомненно, сейчас они встретились не просто с рядовыми почитателями культа, но с самыми умелыми и наиболее «одарёнными» дарами великого врага, еретиками.

Высокая фигура, в чёрной рясе, утянутой тройным орарем болотного цвета, в самом центре еретической гвардии подняла посох, смахивающий на засохшую палку, и невнятно отдала приказ, указав на альтмера.

Азариэль рассёк грудь первому сектанту и на него дыхнула страшная вонь гниющего тела, но враг не умер. Бывший рыцарь знал, что так просто не прорвёшься к архиеретику, а посему применил магию. Бумага свитков в одно мгновение стала скопленной энергией, и левая рука озарилась ревущим пламенем. Огонь был столь яркий и жаркий, что культисты в страхе и со жмуренными глазами отступили, пятясь назад и расступаясь, давай Азариэлю пробиться к главе.

Архисектант резко направил посох на парня, прорычав булькающим, словно у него в глотке вода, голосом заклятье и конец посоха вспыхнул буро–зелёным. С конца древка сорвалась липкая, смердящаяи разъедающая жидкость, плотной струёй направленная в грудь Азариэля. Но парень ловким кувырком в сторону ушёл от струи, и она клейкой лужей легла на брусчатку, и сию секунду старый камень зашипел и стал испаряться паром, как будто его проедает концентрированная кислота.

Вокруг завязался вихрь битвы, и рыцари ордена Свечи скрестили клинки с чумными сектантами, преисполненными страшным рвением забрать жизни во имя Намиры и Периайта. Звуки яростной битвы заполнили внутренний двор, и примечательней всего было наблюдать за тем, как воин без дома и сословия вступил в яростный и смертельный бой с чемпионом чумы и отвращений.

Азариэль нанёс левый верхний рубящий удар, но клинок лишь с музыкальным звоном рассёк воздух и прошёл в сантиметрах от балахона, увернувшегося сектанта. Но парень не остановился и тут же совершил выпад, на что культист резко ответил тычковым ударом посоха по корпусу. Мифрил выдержал атаку и удар не причинил даже боли, однако сектант отпрыгнул назад и с разворота замахнулся посохом, целясь Азариэлю в голову. Альтмер мгновенно нагнулся, и оружие пролетело в миллиметре от его седых волос, в то время как раздался сухой голос сектанта:

– Умри!

Посох продолжил своё движение по инерции, чем и воспользовался ахисектант. Он за доли секунд приложил ещё силу, игриво развернулся, словно безумно приплясывая, и сокрушающий удар направил в ноги. Древко посоха попало парню чуть выше щиколотки, и жгучей болью отозвалась вся нога. Магическая энтропия проникла через толстую кожу сапога и волной прошлась по мягким тканям бывшего рыцаря, вызывая ни с чем несравнимую агонию мышц. Ноги Азариэля от нахлынувшей волны слабости и боли не устоял и рухнул на каменную плитку.

Торжествующий культист не растерялся и за секунду приготовился нанести добивающий удар. Он занёс проклятый посох для удара плашмя, словно это не кусок дерева зачарованного тёмной магией, а мощный боевой молот. И усмехнувшись, архисектант со всей силы рванул посох вниз, неистово желая добить парня. Азариэль предвидел это, и когда посох рванул вниз, его встретила металлическая ладонь, сжавшая дерево до сухого хруста.

Еретик потянул его назад, но магическая палка даже не шелохнулось. Культист опешил, ибо боль, вызванная магией чумы и болезней, должна была просто разорвать эту руку от ломи, но архисектант не знал, что магию даэдра невозможно распространить по нержавеющему металлу.

Тем временем Азариэль резко встал и, удерживая посох, одним молниеносным сокрушительным ударом клинка разрубил его пополам. Магический кусок дерева обратился в гнилую труху и рассыпался по мокрой брусчатке с глухим стуком.

Но еретик не собирался так легко сдаваться. Он занёс руку заспину и из ножен, спрятанных в кучах, прогнивших и склеившихся от гноя лоскутах ткани балахона, и в руках появилась огромная сабля, покрытая слоем рыжей ржавчины.

Мощный и сокрушительный, но неумелый удар был пропущен Азариэлем, и сабля разбила старую каменную плитку. Ещё и удар и альтмер осознал, что сектант мало упражнялся с клинком. Под этот выпад Азариэль подставил одного из еретиков Периайта и ржавое лезвие рассекло ему плечо, но архиеретика не волнует смерть соратника. Архисектант снова нанёс рубящий удар, но в ответ раздался лишь звон камня, на которое упало лезвие клинка. Еретик попытался ещё раз атаковать увернувшегося парня и для этого занёс огромный меч над головой, что и оказалось ошибкой. Широкая сабля была довольно тяжела для главы культа и только затормаживала все его движения. Вознеся клинок над головой, его движения зависли на пару секунд, но и этого противнику хватило.

Азариэль молнией подскочил к еретику и левой рукой зажал рукоять сабли культиста, всей силой передавив и пальцы врагу, остановив ещё даже не начавшиеся движение оружия, выдавив из руки нечестивца хруст костей. Еретик поспешил взвыть от боли переломанных пальцев, но его голос был оборван.

Правой рукой Азариэль направил свой клинок прямо в брюхо еретику, удерживая меч под наклоном. Сверкающее лезвие меча вышло через спину между лопатками, неся на себе густую тёмно–багровую кровь почитателя отвращения и чумы.

Бывший рыцарь выдернул меч и снова его направил в грудь, острие прорвалось через твёрдую плоть, через кость и пронзило чёрное сердце еретика. Тело тут же потеряло жизненную силы и, попятившись назад, сектант упал на полированный камень, распластавшись и залив плитку гнилой кровью. Меч снова поднялся в ожидании вражеского клинка.

Азариэль оглянулся и увидел, что гвардия противника подавлена. Местность вокруг него завалили три десятка смрадных тел, и рыцари Свечи вновь стоят с мечами наперевес и ждут, пока им отдадут приказ.

– Брат-командир Тассад, – обратился Готфрид к главе рыцарей. – Что теперь?

– Ладно, идём дальше.

Пока все шли к часовне, парень посмотрел на поле битвы. Вокруг валялись лишь искромсанные тела сектантов, и среди груды тел не попалось не одного мёртвого рыцаря ордена Свечи. Азариэль безрадостно улыбнулся тому, что никого смерть не унесла и у них всё ещё сохраняется преимущество.

Бывший рыцарь подбежал к воротам часовни и присоединился к остальной группе. Рыцари ордена Свечи стояли и думали, как можно открыть запертые ворота, но Азариэль долго не разбирался с этой проблемой, ибо вход в часовню являлся ничем иным, как проеденными временем старыми деревянными воротами, которые практически стали дровами для топки.

В руках Азариэля показался ещё один свиток и бумажная суть растаяла, уступая место сокрытому в нём огню. Пара взмахов руками и с ладони сорвался плотный шар огня, и страшный пламень рванул к воротам, высекая после себя след из искр в воздухе. Прикосновение огненного шара и ворот ознаменовал взрыв, и доски разлетелись на салют щепок.

– Это быстрее, чем их ломать, – холодно произнёс Азариэль – И эффективней.

Рыцари переглянулись между собой. Их взгляды были переполнены самыми различными эмоциями, которые только возможны: от глубокого и неописуемого удивления до вскользь промелькнувшему глубоко душевному недоверию, но никто не стал оспаривать метод, которым была устранена преграда.

– Заходим! – Приказал брат-командир и вошёл внутрь часовни.

Азариэль был среди первых, кто вошёл вовнутрь. Держа свой арбалет наготове, он смотрел через примитивный прицел, тщательно всматриваясь в каждый уголок и ища возможной угрозы.

«Тут, наверное, было прекрасно» – сказал себе Азариэль, рассматривая образы часовни, ставшие обликом разрушения и запустения. Подобных маленьких часовен пруд пруди в Сиродиле у незначительных городков и деревень, но тут царит бардак. Она небольшая размерами, даже тесная для пятнадцати рыцарей. Скамьи всюду перевёрнуты, опрокинуты или даже сломлены, нигде нет нормальной и прямостоящей скамейки. В самом конце стоит потрепанная временем кафедра, у которой когда-то проповедовал настоятель Акатоша, теперь же это призрачное напоминание святости сия места.

– А, – Азариэль дотронулся до лица, когда у глаза упала капля. Он посмотрел вверх, и на него взглянуло пасмурное небо через множество дыр и пробоин над сводами часовни. Вся крыша покрыта разломами.

– Холодно, – грузно проговорил Готфрид, зайдя в часовню.

Прямо за кафедрой располагался огромный, массивный, выплавленный из железа, покрывшийся ржавчиной и лишайником люк. Он закрывал ту дыру, которая вела в сеть пещер, способных привести отряд в цитадель. Брат-командир подошёл к люку и кинул на него оценивающий взгляд, после чего хотел отдать приказ, чтобы его отодвинули, как на плечо рыцаря легла тяжелая левая рука Азариэля.

– Нужно подготовиться, прежде чем начать спуск, – спокойно потребовал бывший рыцарь.

– Здесь я решаю, что делать, – недовольно возразил глава группы. – На каком основании вы меня просите дать отдых и подготовку?

– Кто знает, что нас ожидает в пещерах. Там могут оказаться и твари похуже разъярённых сектантов. Да и чемпион почитателей Намиры и Периайта не был уничтожен.

– А время?

Азариэль достал из кармана специальные песочные часы. Их дал ему лично Айк’Аран. На них были специальные отметины, показывающие каждые десять минут. Песочные часы были рассчитаны на час. Бывший рыцарь их приподнял на уровень лица брат-капитана и тихо начал говорить:

– У нас есть пять минут в запасе. Со временем всё в порядке.

– Хорошо, – в полголоса вымолвил рыцарь и тут же на повышенных тонах обратился к остальным. – Даю вам три минуты, чтобы подготовить своё снаряжение и проверить амуницию. Ох, лучше сделайте это сейчас, чем потом будете молить богов о помиловании там внизу.

Рыцари Свечи разбрелись по всей часовне и стали готовиться к спуску. Кто-то ещё раз проверил оружие, кто-то подтянул доспехи, а кто-то сел и тихо стал твердить молитву Аэдра о защите. Все делали, то, что считали нужным, чтобы не сгинуть в пещерах и канализационных стоках.

Азариэль отошёл в сторону и занял место в углу рядом с кафедрой. Он открыл кисет и в его ладони промелькнули два маленьких стеклянных флакона. В первом плескалась багровая густая жидкость, а во втором тёмно–синяя, но изливающаяся светом от странной лазури вода.

– Что это? – вопросил подошедший Готфрид.

– Зелья.

– Да видать. Я спрашиваю – что это за зелья?

– Наш маг сказал, что первое повышает жизнеспособность, а второе поможет собрать и увеличить магическую силу, что усилит мощность заклятий.

– Я понимаю, зачем первое, но куда второе собрался применять? Ты же не обладаешь даром магии?

В ответ парень лишь открыл второй кисет, висевший на поясе, и продемонстрировал весь сноп чародейских свитков, таивших в себе искусства боевой магии.

Готфрид слегка усмехнулся и оглядел помещение, пребывавшее в густом мраке, посмотрев в единственное окно, в котором мелькали капли ливневого дождя.

– Странное место выбрали сектанты для организации своей крепости.

– Далеко не странное, а самое верное, – поучительно начал Азариэль. – В совокупности с расположением других культов, это становится ловушкой для трона Империи.

– Почему? – удивлённо вопросил подошедший Азарий. – Разве легион или иные силы не защитят Сиродил?

– Основная часть легионов расквартирована в провинциях Империи и в самом центре остался довольно маленький контингент, оставшийся чисто для поддержания порядка. А расположение культов блокировало бы или замедлило продвижение имперских сил. Секта в Эльсвейре отрезала бы путь легионам из Валенвуда и силы из самой родины катжитов. Культы под Чейденхолом и Бравилом создавались для того, чтобы отрезать Морровинд и Чернотопье. Еретики под Танетом предназначались для противодействия наступлению из Хамерфелла. А этот кровавый культ нужен для того, чтобы предотвратить натиск подкреплений из Хай Рока.

– А Скайрим? – внезапно вставил своё слово Готфрид.

– Под Брумой был один культ в зарождающемся виде, как и под Чейденхолом. Если он бы получил развитие и прибавку в живой силе, то у него может и хватило сил для того, чтобы хоть на немного задержать помощь из Скайрима.

– А в чём смысл? Зачем вся эта система? – вкрадчиво вопросил Азарий.

– Скажем так, их целью был центр Сиродила – Имперский город. Пока силы культов удерживала бы внешние силы Империи, ударная группа попыталась бы захватить город и уничтожить династию Септимов. И тогда рубинной амулет остался без носителя, а чем это чревато, знают все. – Пояснил Азариэль, намеренно скрыв рассказ про Люция.

Бывший рыцарь совсем не хотел рассказывать про архипредателя, получившему благословение от всех Даэдра сразу и по своим способностям, в несколько раз усиленными тёмными силами, превосходил возможности имперского легиона. Он не стал пугать рыцарей Свечи, что есть воитель Даэдра, способный перерезать их всех без особых трудностей.

– Рыцари, приготовиться! – скомандовал брат-командир и встал возле люка.

Когда все пятнадцать бойцов собрались у точки спуска командир группы отдал приказ о проникновении. Два крупных воина, сквозь собственные кряхтения, применив всю свою силу, подняли этот люк и положили его на пол. И как только люк коснулся пола, под железом послышался звук хлюпанья и писк раздавленных насекомых.

Тессад поднёс факел к месту, где раньше был люк и рассеял тьму. На свет проступила винтовая лестница из камня, уходящая в самые недра.

– Похоже, между крепостью противника и этой часовней есть проход, – констатировал командир группы и вступил во мрак.

– Только вот кто его сделал? – спросил один из рыцарей.

«Похоже, Люций долго готовился ко дню своего триумфа. Как же прекрасно, что он никогда не состоится», – таковы мысли единственного альтмера в отряде.

Азариэль оказался среди первых, кто ступил на лестницу. Спускаясь, он провёл ладонью по каменным стенам. Через кожу перчаток его нервные рецепторы уловили шероховатость и даже то, что камень местами изъеден временем и близостью к морю. И всё то время, пока он спускался, парень замечал, что чем глубже, то тем сильнее становиться вонь гнилья и сам воздух становится гуще. На стенах становится всё больше и больше странных и необычных растений. Мох приобретал гротескные и ужасающие формы, медленно источая гной. Плесень и грибок стали просто огромными, выделяя в воздух клубы едкого смрада, отчего дышать, становилось практически невозможно, ибо лёгкие даже не хотели втягивать этот воздух, а желудок спешил избавиться от всего употреблённого. Но каждый рыцарь ордена вспомнил, что служит трону Синтенела, а посему, несмотря на те все ужасы, которые им предстояло испытать, они должны идти вперёд несмотря, ни на что.

Отряд спустился на самый низ, достигнув предела спуска, и в один прыжок от лестницы Азариэль оказался по щиколотку в жуткой и смердящей, донельзя густой, напоминавшей болотную жижу, жидкости. Бывший рыцарь почувствовал, как его сапоги при каждом движении буквально вязнуть в зеленоватой клейкой массе, больше похожей на гной.

Оказавшись в канализации, Азариэль сразу осмотрелся и увидел картину, заставившую биться его сердце быстрее, а в руках ещё сильнее сжать арбалет. По своему типажу коллектор был похож на то, что являлось канализационными системами Имперского Города. Такие же отёсанные каменные стены и высокие потолки. Такая же прямоугольная форма построения канализации. Всё как в Имперском Городе, только более проще устроено. Но стены были покрыты махровым ковром из странного сгнившего мха и огромной плесени, в которых игриво копошились, издавая противный и мерзкий писк, сотни самых различных насекомых. Этих тварей было столько много, что складывалось впечатление, что этот ковёр, в большинстве мест накрывший стены, был живой и прибывал в постоянном движении.

Азариэль сдержал приступ омерзения и продолжил разглядывать стены и потолок, отмеченные «благословением» даэдра.

Также сквозь стены то и прорываются растения, сильно отличавшиеся от тех, что росли на землях Тамриэля. Это тёмные, словно поражённые смертельной энтропией, похожие на папоротники листья, почковавшиеся в самых различных местах стен. С потолка свисают странные мясистые лианы, больше напоминавшие вытянутый почерневший кишечник, развешанный подобно гирляндам. И с потолка постоянно капает бурая тёмно–зелёная вода, очень схожая с мокротой горняка.

Азариэль кинул взгляд дальше в тоннель. Проход предполагает длинный, уходивший вперёд коридор, без каких-либо зигзагов и поворотов. И на протяжении всего длинного коридора были расставлены горящие канделябры и жаровни, полностью освещавшие канализацию, предоставив на вид всё разнообразие флоры и фауны.

Но, ни это сильнее всего поразило Азариэля. Весь этот коридор был заполнен существами, что раньше были людьми и эльфами. Теперь же они совсем иные, чем были раньше. У каждого существа проглядывается серая, цвета мертвечины, кожа, изъеденная гнойными язвами из которых сочился зелёный ихор, но поимо этого на теле каждого монстра «пестрят» царапины, ставшие чёрными отметинами в которых весело и игриво копошились трупные черви. Некоторые части тел больных раздулись под напором плоти, поддавшейся плоти мутации и покрылись странными огромными наростами, словно их поразила бубонная чума из самого Обливиона.

Лицо каждого существа выражало глубокое отчаяние и нестерпимую боль, но их глаза показывали, что тела и души теперь служат тёмным принцам, став бусинами расцветки бездны. Пасть каждой твари черна как распахнутый зольник печи.

– Именем Акатоша, что это? – Азариэль ощутил испуг в словах Азария.

– Это корпрус в сочетании с чёрной магией Даэдра, – легко ответил высший эльф. – Они совсем не страшные, если рядом с ними не появляться.

Как только прозвучали первые слова толпы поражённых тяжёлой болезнью, исказившей и тела, и души, стали постепенно ковылять в сторону рыцарей Свечи. Твари подходили медленно, издавая странное кряхтения и кажется, будто они безопасны, но их мотивы были понятны.

– И что нам делать? – с дрожью в голосе, точно взмолившись, кинул вопрос один из рыцарей.

– Нам остаётся делать то, чему меня учили мои наставники в Ордене. Нам остаётся только сражаться! – вдохновенно крикнул альтмер и мгновенно развернулся в сторону существ.

Арбалет в руках Азариэля задрожал и свистящий болт угодил в глаз одному из ползучих существ, уложив его на месте. Его примеру последовали и остальные бойцы, открыв залповый огонь, стараясь скосить первые ряды проклятых тварей, но едва ли болты причинили существенный вред объятым проклятой чумой существам. Они вязли в пропитанной гноем плоти и чумных бубонах, не причиняя вреда.

В тот момент, когда рыцари атаковали, стаи многих насекомых сорвались со своих мест и взмыли в воздух, образовав целую тучу живой плоти и хитина. Как только насекомых стало достаточно, они подобно единому организму ударили по рыцарям и тысячи мелких тварей попытались попасть под доспехи воинов, желая забраться под тёплую кожу и смаковать плоть и кровь неприятеля.

Азариэль перекинул арбалет за спину и с клинком наперевес ринулся в отчаянный бой. Своим сверкающим клинком он сразу проткнул насквозь заражённую тварь в области сердца, но едва ли проклятый это почувствовал. Он продолжил махать когтистыми руками, в надежде задеть парня по лицу. Бывший рыцарь краем глаза заметил, как его обступают другие проклятые, и выдернул меч, а на месте раны обильно потекла чёрная смердящая жидкость.

– Сволочи! – выругался Азариэль и перешёл к действу.

Парень, вынув клинок, направил его в голову заражённой твари. И как только лезвие коснулось черепа существа, проломило кость и разрезало протухший мозг, нечестивая сила покинула больного и его тело обмякло. Азариэль одёрнул меч и отступил из круга, в который его попытались взять пронзённые корпрусом существа.

Обстановка оказалось поганой. Сорок практически неуязвимых кусков гноящегося мяса пытаются их порвать на части. Насекомые забиваются под доспехи и лезут прямо в рот, оттого приходится отмахиваться клинком.

Внезапно на парня кинулась ещё одна тварь. Её удар Азариэль успел блокировать, отрезав руку существу и пройдясь лезвием по спине. Клинок разрезал спину больного, местами лопая гнойные бубоны. Через рану обильно потекла густая, практически чёрная кровь, но это его не убило. Существо в один момент развернулось лицом к Азариэлю и вновь атаковало. На этот раз парень сделал два шага назад и нанёс колющий удар в лицо. Блистающий лазурью меч вышел через затылок больного, пронзив также и огромный горб. Заражённый корпрусом человек упал на спину, распластав конечности.

Бывший рыцарь продолжил битву, ни взирая на остальных, продолжив разить нечестивых тварей, а у рыцарей тем временем дела были не лучше. Нескольких воинов ордена Свечи забили когтистыми лапами, просто разорвав им лицевую кость на части. Ещё нескольких сумели повалить в смердящую под ногами жижу и там вскрыть доспехи, вместе с телом, а ещё одного убили насекомые. Они нашли оголившееся место кожи и залезли под неё. Мерзкие насекомые набили бедолагу, словно он обычный мешок. После чего тысячи мелких убийц устремились прочь из его тела, летя в самых различных направлениях, и бедного рыцаря разорвало в клочья.

– Сколько наших пало!? – отбивая выпад лапы кривым ятаганом, спросил брат-командир.

– Семь! – ответил Азарий.

Лучше всех держался Готфрид. Его северный двуручный топор оказался просто превосходен в такой ситуации. Лезвие его секиры украшал северный орнамент, одновременно ставший и символом зачарования, наложенного на это оружия. При каждом ударе секирой раны проклятых существ начинали обугливаться, а кожа превращалась в сажу. Его топор летает, как взведённый, отражая в чёрных зеницах тварей огненный путь оружия, несущий смерть. Могучий и яростный норд размахнулся и провёл удар широкой дугой по ногам существ и твари как подкошенные колосья. Готфрид нанёс тычковый удар древком в живот наступающего рычащего существа, отчего оно покачнулось и отступило, и резким движением приголубил лезвием больного, попросту разбив ему череп одним ударом.

– Готфрид! – предупредил Азариэль друга, когда проклятые стали заходить к нему с тыла.

Норд в ответ отдал лёгкий кивок и в мановении ока развернулся, заводя с собой топор. От быстрого удара, проклятого он ушёл в сторону и мощным ударом секиры отделил голову от остального тела существа.

Сделав шаг назад, он столкнулся спиной с Азариэлем, которых теснили всё сильнее волнами проклятой мерзости.

– Плохи дела! – сквозь безумное стрекотание крыльев насекомых, вои больных и звуки боя, крикнул Готфрид.

Отмахнувшись от организованной атаки насекомых, Азариэль сделал отскок вправо, и схватил левой рукой больного за лицо. Через несколько секунд передняя часть головы больного лопнула, как перезревший фрукт, а кожаный рукав испачкался в ихоре и прогнившей крови.

– Уводи всех к лестнице! – сквозь звуки битвы прокричал высший эльф.

– Что?! – исказив лицо в гримасе непонимания, криком спросил нордлинг.

– Выполняй, что я сказал!

Готфрид так и не услышал ответа, но поспешил исполнить указания Азариэля, ибо знал, что их исполнение наверняка единственный способ выжить. Высокий норд, размахивая секирой, прорвался через чумные толпы и доложил брат-командиру об словах своего друга:

– Нам надобно отступить! – Готфрид «приласкал» очередного проклятого секирой.

– Что?! – удивился Тессад, размахивая мечом и пытаясь разрезать плотную кожу монстров. – Куда!?

– Под лестницу! Бегом!

– Зачем?! – брат-командир легко отбился от когтистой лапы и отрубил её вышел локтя, дав Готфриду секирой разбить череп врага.

– Бегом! – одёрнул нордлинг редгарда и сам побежал в укрытие.

Лестница была настолько узкая, что один рыцарь мог спокойно сдерживать толпу, а посему орда проклятых и больных существ и тучи насекомых, что роились в воздухе, обратили внимание на единственного стоявшего высшего эльфа.

Азариэль не чувствовал усталости, ибо некая магическая аура в нём самым быстрым способом восстанавливала весь утерянный запас сил. «Может броня так помогает?» – смекнул Азариэль. Его постепенно обступало около тридцати выживших монстров. На теле многих были видны свежие порезы и ссадины, черной кровью рассекавшие серую больную плоть каждого больного. Тучи самых разных насекомых окутали парня, пытаясь залезть ему в каждую щёлочку или трещину в броне. Азариэль лишь отмахивал их от своего лица и головы.

Из кисета показался необычный золотой свиток, от которого так и сочились массивы скрытой разрушительной энергии, способной нести лишь рок и разрушения. Это оказался свет божий, сокрытый в бумаге и твари учуяли его. Каждый проклятый не в силах смотреть на неестественное сияние, которое реальнее самого сотворённого мира, будто это частичка небесного обиталища. Проклятые, под собственный скулёж отступили, а волна насекомых в страхе отхлынула назад.