Стервочки Кирилла Граненкова

Александр Бурлаков

Стервочки Кирилла Граненкова

Часть 1. Вечерние сюрпризы

Пролог 1. В середине Семидесятых.

Наверное, эта удивительная история началась ещё в то время… гигантская и воинственная держава собиралась с имперским размахом отпраздновать полвека плюс ещё десятилетие революции, породившей её. Стремились к заоблачным высотам космические экипажи, одна за другой стартовали или финишировали ударные стройки, газеты наперебой кричали о великих достижениях.

Июньское жарево царило над Приазовьем – малейшее колебание воздуха обжигало кожу. Даже портрет Брежнева,– четырёхэтажный, пока лишь с тремя звёздами на кителе, возле «Интуриста» в Ростове-на-Дону,– заметно выгорел на таком солнцепёке.

А по соседству, напротив памятника Кирову, в густом облаке желто-бурой пыли надрывно грохотала тяжёлая строительная техника. Сносили целый квартал старинной застройки. Здесь расчищали площадку для возведения музыкального театра,– о чём свидетельствовала пёстрая вывеска на заборе.

Огромный дизельный кран, непрерывно лязгая тросовыми лебёдками, разворачивался и бил с размаху в здание пятитонной булавой. С противоположной стороны орудовал могучий гусеничный экскаватор: яростно упираясь стальной, зубастой лапищей, он пытался расшатать и завалить стену на втором этаже. Однако дореволюционная кладка из парамоновского кирпича, знаменитого на юге и по сей день, поддавалась с великим усилием.

– И какой умник придумал тут всё ломать? Пустырей что ли кругом не хватает?! Третий зубец на ковше меняю! Чёрт! Стрела выгибается! – с досады выругался машинист: – В Сибири на вечной мерзлоте легче приходилось! Ёлки-моталки!

Недавно Михаил вернулся с северной ударной стройки, так что считался одним из лучших в своём деле. Да собственно, закладка музтеатра в Ростове, уже тоже превратилась в ударную: сюда собрали всех самых опытных в городе, плюс в области. Рядом с экскаватором рычал свирепообразный бульдозер – его механик-водитель полтора года назад усердно коптил солярой небо в дружественном Ираке. Только даже немалое мастерство профессионалов не помогло с одного взмаха сокрушить качество былой работы.

– Срубков! Чего ты там возишься?! Второй день завалить не можешь! – послышался раздражённый голос прораба.

– Саныч! Сам, поди, погрызи! – Михаил развернул кабину, дабы лучше видеть начальника:– здесь тебе не фанерные коммуналки. Эти дома фугасы немецкие выдержали да ещё полвека простояли, даже не треснув – а ты хочешь…

– Ты ещё повыступай мне. Грамотный стал! На парткоме за срыв графика повыступаешь!

– Саныч, а ты атомную бомбу закажи на парткоме – тогда ты за раз весь котлован выроешь. Для двадцати театров!

– Срубков! Ты видно забыл, что квартиры вне очереди обещали и двойные премии?

– Нам коммунизм уже без малого шестьдесят лет обещают плюс светлого будущего в дырявый карман – кто насколько унесёт?! – огрызнулся Михаил, тем не менее, повернул стрелу и с особой яростью врезал по стене. Многотонная машина вздрогнула, но стена подалась: пошла трещина. Ещё нажим.

Вдруг из ниши, открывшейся в покосившейся стене, вывалилось нечто необычное: сверкнув на солнце глянцем отделки, стукнулся о ковш, за тем упал в крошеный кирпич небольшой синенький сундучок.

– Это ещё что? Ого! Вот так подарочек, – Михаил мигом застопорил ковш и, надев каску, подбежал предмету.

– Что это ты откопал? – присоединился к нему коллега с бульдозера: – Миша – сокровища! Ларец?! А ключ есть?

– Если таковой и значился – то уже явно под кирпичом отдыхает.

–Длинной отвёрткой давай попробуем – вот у меня. Возьми,– Виктор вынул из спецовки целый набор отвёрток в аккуратном футляре.

Ларец открылся?!

– Фиу-у! Да тут – если даже четвёртая часть – то на новый «Москвич» хватит! – Присвистнул Виктор от восторга.

– Ну-у… Хватит, скорее, на половину…

– Точно: половину тебе, половину мне – остальное подзаймём!

– Ха! На то ещё через стакан посмотреть надо!

– Посмотрим! – заверил бульдозерист. – Вечером пойдём.

– И вообще – мне мощный мотоцикл с коляской больше по душе: «Урал» либо «Днепр». На нём на рыбалку сподручней мотаться!

– О-о! Уж это… – Виктор не успел высказаться.

– Срубков! Опять ты стоишь – черти тебя дери! Ну, сколько можно, трактор в холостую соляру жжет – леший трижды раздери твою селезёнку!

– Оставь, начальник, свою нечисть в покое – я крещёный.

– А парторг об этом знает? Антиобщественной пропагандой занимаешься! Работу саботируешь?! Вот я…

– А ты не пужай дюже – я на Колыме уже побывал, видел – и там жить можно!

– Ладно-ладно – сейчас ты у меня довыступаешься! Ты о жене и сыне уже позаботился!

– Да чё ты дободался! Саныч! Ты видишь: здесь что нашёл!

– Ну и что? Какое мне дело?! Ударный объект – ты хочешь, чтобы нас в обкоме на ковре петлеполоскали?!

– Хочу, конечно! Пусть полощут – у них должность такая – дюже нервная…

– Ты мне…

– Тут же история! – вовремя вмешался Виктор с примирительным тоном; зная норов Михаила и чувствуя, что атмосфера накалилась не на шутку.

– Да вам лишь бы не работать – вот ваша история! Плевать мне…

– Так и всё вокруг заплевать недолго – ступнуть негде будет.

– Хорошо – пойдём в прорабскую, там поглядим… А то сейчас все свои дела побросают да сюда припрутся поглазеть. Зла не хватает! Леший трижды раздери твою селезёнку!

– Людоед – ты, Саныч… – в полголоса буркнул Михаил.

В прорабской, поверх чертежей будущего театра, разложили содержимое синенького ларца, с изящной серебряной рамкой и отделанного орнаментом. В нём находились фигурки загадочных животных. Виктор и Михаил со всей осторожностью вынимали и поочерёдно рассматривали: небольшой тройной подсвечник в виде деревца, о кору которого, грациозно выгнув спину, точила когти диковинная, крылатая кошка,– крылатый ягуар; брошь – краб, несущий на спине крупную чёрную жемчужину. Вот робкий оленёнок с непривычно разветвлёнными у основания рогами, рвущий листки с кустика; а за ним из ларца появилась насторожившаяся вислоухая волчица с прижавшейся к ней парой волчат на пригорке. Дальше из ларца «вылезла» крылатая ящерка,– маленький парящий дракончик; двух головый орёл, сидящий на краю гнезда, из которого высовываются два двуглавых орлёнка (орлиное семейство сиамских близнецов); влюблённая пара лошадей (конь уже чуть отступил к хвосту своей избранницы, и по оскалу его морды чувствовалось, что он уже набрасывается на свою возлюбленную в неудержимом страстном порыве),– самой же удивительной и совершенной показалась миниатюрная бабочка на цветке. Как и все статуэтки, она была из серебра, с замысловатыми, узорчатыми крыльями; а сидела она над голубым полупрозрачным камнем в венчике цветка. Изящная подставочка из четырёх листиков удерживала всё творение в вертикальном положении. Благодаря чему возникал эффект почти неестественной лёгкости – полувоздушности хрупкого изделия. Бабочка зачаровывала своей утончённой художественной образностью. И Михаил, и Виктор по очереди бережно повертели её в своих огрубелых, механизаторских руках. Каждая серебряная фигурка лежала в ларце в своей ячейке, отделанной бардовым бархатом.

– Надо звонить в Краеведческий – заявить о…

– Что?! Я тебе позвоню! Никаких звонков – Теничков! – прораб даже как-то взвизгнул:– Ты не понимаешь, что говоришь! Они же остановят стройку. Будут рыться месяц! А то и больше! А осенью по грязи тут лазить! Чуешь, что говорю!

– Танки – грязи не боятся! – решительно насупился экскаваторщик. – Я по сибирским болотам прошёл вдоль и поперёк, комаров тоннами глотал – а он меня кавказским дождичком испугал! Не раскисну!

– Да кому нужны эти безделушки?

– Хм! Это же искусство! Театр доверили возводить… – недоумённо покачал головой Виктор.

– Не вам о том судить! Сверху виднее – кому доверять – что и когда! Поняли?!

– Понять-то поняли. Но мы действуем в соответствии с правилами: может там ещё что-то есть? Более ценное? Вдруг… – Теничков недоговорил.

– Это меня не касается! В обкоме не интересуются всяким хламом. Их там интересуют лишь сроки сдачи объекта! И на раскачку нам не отпущено ни полсекунды!

– Да – наша история, никого уже не интересует, – с грустью заметил Виктор.

– Историю делаем мы: театр строим и выкапываем сокровища! Не переживай, Витя, – успокоил Михаил и стал бережно укладывать содержимое ларца на место, – Ну, ладно, я сам до Краеведческого смотаюсь, за час думаю управлюсь.

– Ты что – бросаешь работу? – взвыл прораб.

– Можешь считать, что у меня технический перерыв: главный цилиндр подтекает, вызови пока техпомощь. Надо манжеты сменить.

– Наручники будут твои манжеты! Ударный объект, под контролем ЦК КПСС, к 7 Ноября сдать любой ценой! И никакие цацки никого не оправдают!

– Так, Саныч, не горячись! – попросил Виктор, поняв, что страсти раскаляются не на шутку. – Мы с Михаилом согласны взять повышенные обязательства, работать без выходных.

– Но за это можно получить солидное вознаграждение! – резонно напомнил Михаил.

– Хм! Какое там вознаграждение: здесь ведь не золото – на всю жизнь не хватит, того вознаграждения. Лучше о квартальной премии подумайте!

– Ха-ха-ха! Так её хватит до ближайшей пивнушки!

– Это уж кому как… – не сдавался прораб.

– Да, ежели каждый руб в чулок прятать, то в золочёном гробу и похоронят. – Возразил Теничков.

– Если сыновья не пропьют всё раньше, – вставил Срубков, – Ладно – Саныч: такой случай выпадает раз в жизни. Отдай нам с Витей ларец, мы сами что-нибудь придумаем. А ты сиди здесь – на своей стройке! – Твёрдо заявил Михаил.

Прораб, зло скрипнув зубами, замолк на секунду, по всей вероятности он не ожидал такого разворота. Вдруг прозвучал сигнал клаксона. Все посмотрели в окно. На площадку въезжал мощный «КрАЗ-трал», который подвозил на объект дополнительную технику. На его платформе стоял тяжёлый гусеничный погрузчик. Сейчас в вагончике появятся ненужные зрители. Спор надо было прекратить до более удобного момента.

– Нет, мужики, не горячитесь – приедет директор управления или начучастка – тогда и придумаем что-нибудь! Погоди-ка,– Саныч порылся в потёртом бумажнике, затем протянул машинистам двадцатипятирублёвку:– возьми – Витя! Это от меня магарыч! Пожалуйста, надо торопиться! От вас сейчас зависит годовой показатель всего коллектива «СУ-40»!

– А ларец?

– А-а – я в сейф его положу – лично буду охранять! Ключ вот – всегда со мной,– он показал, где носил ключ от сейфа.

Больше никто не захотел спорить. Мужики не рискнули лезть на рожон: притихли и оба побрели к своим машинам.

Приехал начальник объекта и вечером сообщил разволновавшимся работягам, что ларец покажут археологам в субботу:

– Все выйдем на комссубботник, повкалываем до обеда, а тогда уже вызовем учёных – скажем: мол, нашли в подвале. Пусть себе покопаются дня два, и для науки хорошо, и стройку надолго не задержат. А пока ларец останется под общим контролем в сейфе у прораба.

Весть о ценной находке быстро облетела весь объект. Мужики из бригады Виктора и Михаила даже приводили на ночь сторожевую овчарку, едва не покусавшую сторожей. Каждое утро Саныч демонстрировал Михаилу, что ларец находится на месте.

В субботу, ближе к полудню, все столпились вокруг прорабской. Из краеведческого приехали двое. Первый – совсем юный – видимо ассистент. Второй – худой, с небольшой бородкой. Его взгляд, отчаянно сопротивляясь жаре, выражал слабый интерес к происходящему. Однако в целом они казались не очень довольными – их выдернули в выходной в такую жару,– а они уже привыкли, что строители в развалинах что-нибудь да находят. Что-либо надёжно припрятанное от кого-то в своё время, в результате надолго пережившее своих хозяев. Да только не каждая находка действительно стоит того. На лицах сотрудников музея был заметен лёгкий, но устойчивый скептицизм. Тем не менее, когда сейф открыли – их выражения переменились:

– Что-то интересное…

Срубков с Виктором услужливо приготовили свои супер отвёртки.

– Нет, нет! Этим вы можете повредить механизм. Мы своими методами,– заявил старший сотрудник музея, и повернулся к помощнику:– Андрюша, достань, пожалуйста, инструменты – посмотрим: что там?

Андрей неторопливо, со знанием дела разложил необходимый инструмент, больше похожий на джентльменский набор бывалого медвежатника.

После вскрытия, однако…

– Увы – это не представляет ценности для истории. – Казалось, что сея фраза вертелась на языке у сотрудника с бородкой с самого утра.

– Что?! – в один голос изумились Виктор и Михаил, но и сами уже увидели, что в ларце сейчас лежат вовсе не те предметы.

– Эти вещи – обыкновенные сувениры. Кто-то из жильцов собирал их для украшения интерьера по праздникам и складывал обратно в этот сундучок, доставшийся от отца или деда. Это можно определить по списку выселенных владельцев. Ну а сундучок – если владелец согласится, мы могли бы взять – за вознаграждение конечно. Хотя это тоже – не очень старинная вещица,– археолог покрутил предмет в руках,– судя по состоянию посеребрённой отделки: конец прошлого столетия – самое большое! Более того – работа кустарная – я в том уверен – хотя и довольно качественная. Только стоимость её всё равно не высока.

– Но здесь лежали другие украшения!

– Что?! На что вы намекаете! – вскричал побагровевший прораб, – К сейфу никто не прикасался! Я лично…

Рабочие стояли будто вкопанные: они понимали, что единственное, неосторожное слово теперь может круто изменить судьбу не только прораба…. Одно было уже очевидно: новенький «Москвич», также как и «Урал», проплыл мимо. Переглянувшись и стиснув зубы, Виктор и Михаил вышли из прорабской.

– Загонял ты, Саныч, людей по эдакой жарюке! Клады уже им мерещатся – скоро двенадцать стульев искать начнут в котловане! Беречь надо советских людей! – наставительно упрекнул начстройки: – Передай, тем двоим благодарность, за проявленную заботу о сохранении родной истории – оформи отгулы до среды. Отвезёшь их на базу отдыха за счёт профкома, как передовиков…. Извините за беспокойство – служители науки! Мы-то полагали: действительно что-то ценное. Шкатулочку заберите, список жильцов и квартир я Вам пришлю: сами всё и уладите! А теперь, прошу в столовую бытовку: отведайте нашей окрошечки. Есть безалкогольное пиво «Солодок»….

Инцидент всем показался исчерпанным.

Пролог 2. В середине Девяностых.

*

Вечерело. Едва начавшаяся осень пока не вступила в свои права, и в распахнутое окно незаметно влетали сладостные запахи по-летнему ласковых дней. Гардины повисли без движения. Внизу, в крошечном скверике отчаянно голосил озабоченный кот. Тем не менее, жёлтые хризантемы, возле беседки напротив, уже зацвели, и в воздухе ощущалась некая – трогательная, горечь неизбежности. Небо стало сплошное, повсюду звонкое, а утомлённые солнечные лучи дышали зрелым успокоением.

Дверь в соседний зал была закрыта, из-за неё доносились звуки работающего телевизора. Привлекательный мужчина средних лет и его восхитительная подруга лежали, слегка утомлённые, совсем не стесняясь своих не прикрытых тел, не торопясь покидать просторную кровать. Их красивые тела хорошо гармонировали с дорогим интерьером спальной, лишь чуть-чуть испорченным лёгким беспорядком в комнате. Изрядно помятая постель и розовое игристое вино, немного задержавшееся в двух высоких фужерах, рядом с фруктами и большой коробкой конфет на итальянском журнальном столике свидетельствовали о том, что ничего ими не упущено и не обойдено. И вопреки всему он, – да вероятно она тоже – чувствовал себя недовольным подобным общением. Сегодня ему мечталось о чём-нибудь особенном. Странная для зрелого, закалённого жизнью, мужчины чувствительность завладела им этим вечером. Он невольно ловил себя на том, что опять наслаждается даже простым присутствием рядом с нею. Точно юнец перед первой своей дивой, мужчина обволакивал наготу молодой женщины преданным взглядом; готов был обласкать её, по-новому удивляясь девственной нежности кожи… Он снова посмотрел на неё. Совсем не изменилась, разве немного укоротила красивые светлые волосы. Он не осуждал её, хотя больше всего любил в ней именно ниспадающие на спину густые локоны. Что ж – лето выдалось очень жарким. Похоже, угрозы экологов о глобальном потеплении климата постепенно сбываются – только кому теперь дело до превышения каких-то там токсинов?.. «Чёрт! Что это со мной?! – Изумился он собственным мыслям. – К зелёным понесло – к лешему?! Неделя была напряжённой…»

**

Эта встреча с бывшей женой для Алексея Николаевича сразу пошла как-то нетрадиционно. Всё происходило как-то не так. Главная же беда состояла в том, что Алексей Николаевич не знал, какими фразами выразить то, что ему сейчас необходимо. Поэтому, не говоря пустых слов, он наслаждался теплом своей бывшей семьи, старался запомнить любую деталь вечера. Ему хотелось подольше поиграть с дочуркой Оксаночкой или почитать ей что-нибудь забавное перед сном. Даже к домашней кошке, в этот визит, Алексей Николаевич проявил исключительную заботливость – обычно он её просто не замечал. А то вдруг – купил персональный подарок в зоомагазине: банку «Виска-с» и смешной бантик; правда пушистая Виола была давно уже не игривым котёнком. И серый кот, скучающий под окном, уже не первый год приглашал на любовную прогулку именно грациозную Виолу…

Алексей Николаевич не совсем разлюбил свою первую, пока единственную законную, супругу, да и Арина – кажется – ещё не охладела к нему. Просто она не желала понимать реалий современного российского бизнеса. Его Ариадна ничего не пожелала слышать ни о престиже фирмы, ни об эффективной рекламе золотых украшений, – когда у мужа в кабинете стали появляться манекенщицы. А, тем более, после того, как одна из них: фигуристая, рыжеволосая стервочка; вся увешенная рекламируемым товаром, демонстративно уселась возле двери шефа в качестве длинноногой секретарши – Арина недвусмысленно дала понять, что терпеть такое не намерена. …

Короче говоря: когда домашние скандалы и истерики переросли в сильно затянувшийся кошмар, Николаевич настоял на разводе, даром что его сердце в тот миг раскололось надвое. Он оставил им новую квартиру в центре Ростова-на-Дону плюс дачу в престижном предместье. Позже подарил два автомобиля: малолитражный «Фиат» и новенький «Иж», приятного салатного цвета – он очень понравился Оксаночке, особенно после хорошего тюнинга. А сам Алексей Николаевич перебрался в скромную для его уровня однокомнатную квартирку в спальном районе. Здесь хоть можно поваляться в люльке в редкие выходные.

Благодаря сохранившимся неплохим отношениям, Арина до сих пор надеялась, что счастливое прошлое ещё вернётся. Однако Николаевич чувствовал, что за какой-то год – полтора стал совсем иным: жёстче, злопамятней. Он уже не сочувствовал своим корешам, – таким же начальникам фирм – поочерёдно попадавшим под жернова криминальных либо финансовых катастроф. Охолостяковев, Алексей Николаевич пристрастился к скачкам. Лошади ему нравились с самого детства: когда-то мечтательному Алёше запомнились кони, грациозно танцующими в цирке. Теперь он даже принял долевое участие в реконструкции ипподрома, за что получил постоянное место в элитной ложе. Овладев в совершенстве специфичным жаргоном жокеев, Николаевич – теперь крутой фирмач – для себя устанавливал некую связь между тем либо другим коммерсантом и кличкой скакуна, периодически участвовавшего в забегах; и сочинял, записывая в отдельный блокнотик, едкие шуточки; забавляя рыжеволосую секретаршу, чаще остальных бывавшую с ним наедине. Но накапливалась усталость, а сил на всё прочее, кроме налаживания перспективных связей, оставалось всё меньше; в результате: характер становился всё ершистей, – и Алексей Николаевич не хотел, чтобы жена или дочь без конца толклись у него перед носом и оказались невольными свидетелями подобных перемен в нём.

К тому ж – рыжеволосая красавица постепенно стала его любовницей. Словом – до сегодняшнего вечера, Алексей Николаевич не очень жалел об их разрыве с Ариадной. Зато сейчас, отдыхая возле ещё неодетой бывшей жены, ощущая её нежное тепло, он неотрывно всматривался в облик родной некогда красавицы, да и не мог наглядеться.

Алексей Николаевич успокаивал себя: что быстро вернётся из Москвы, опять тайком завернёт сюда своего роскошного «Опеля». Они снова поедут всей семьёй кататься по городу, на весеннюю набережную Дона, в залитую солнцем Кумжинскую рощу, – а в завершение пикника, конечно, в цирк, где танцуют великолепные кони…

Только что-то подсказывало ему невозможность осуществления таковых мечтаний в обозримом будущем… Его ждала не простая командировка. Ростовские торговцы украшениями нажимали, чуть ли не многотонным катком, – его предприятию пытались подрезать финансовые корни. Однако Николаевич полагал, что его ставки отнюдь не побиты: ещё успеет слетать в златоглавую к влиятельным своякам. Только всё сегодня делалось неправильно. И причина нарушений жизненного ритма притаилась где-то в нём самом: сегодня он изменил многим своим привычкам…

– Как мне не хочется уезжать! – признался вслух Алексей Николаевич.

– Так не уезжай! Останься! – Ариадна восприняла сей возглас как вещий знак; что вот теперь всё может повернуться вспять. Увы – она сильно ошибалась!

– Я должен! Пойми – обязательно должен….

– С рыжей шлюхой?!

– Прости – но мне нужна помощница…

– Тебе нужна бл…! Ни разу ты не предложил съездить вдвоём нам!

– Ариша – прошу! Родная – не начинай.…

Она не произнесла больше ни слова: рывком встала и ушла в ванную. «Только скандала тут мне не хватало!»– с горькой досадой подумал Алексей Николаевич: – «Ну, какими фразами ей можно ещё раз объяснить, что рыжеволосая – недавно стала дипломированной выпускницей экономфака и в результате главным бухгалтером их предприятия – незаменимым помощником! Они отлично сработались! – «Бесполезно что-либо говорить!»

***

Пушистый серый кот возле беседки продолжал звать капризную Виолу на свидание. А красивые жёлтые цветы источали вокруг нежные потоки, но царственно не обращали никакого внимания на страдающего кота. «Все бабы противные…» – Николаевич отвернулся от окна.

– Пожалуй, мне действительно пора… – негромко произнёс Николаевич вслух, однако сердце наполнилось гнетущей тоской и усталостью. Почему же ему так не хочется лететь в Москву?! Ведь он не редко оттягивался по полной программе в столичных увеселительных заведениях. Кроме того – в Москве у него имелась пара прелестных подруг ранней молодости, коих Николаевич по-прежнему щедро одаривал роскошными «донскими сувенирами» из жёлтого благородного металла. И они не оставались не отблагодарёнными. Странно – почему вдруг его терзают какие-то сумрачные предчувствия: у него есть деньги, восхитительные любовницы; у него есть проверенные связи. Да и Арина, скорее всего, поворчит, поворчит, но не станет рвать с ним. Он – её благополучие…

Николаевич оделся и вышел в зал. Оксаночка, едва досмотрев мультики по видику, защебетала, выдавая накопившиеся за день новости и турзуча бедную Виолу, так и не откликнувшуюся на призывы серого красавца за окнами. И в это же время большие, антикварные часы на стене били молотом по вискам: билеты заказаны; в столице ждут; интересы фирмы – интересы фирмы!

Расстались более чем холодно. Ариадна даже не предложила поужинать на дорогу, и не подняла на него жёстких глаз. Оксаночка как всегда расхныкалась, провожая отца, но Арина решительно захлопнула дверь за бывшим супругом: он сам разрушил её надежды.

«Хочет обидеть. Ладно – сейчас некогда, потом всё улажу», – решил про себя Николаевич и спустился к своей машине.

Серый кот проводил его печальным взглядом. Жёлтые хризантемы еле заметно кивнули своими дивными шапками.

****

Оставив «Опеля» на платной автостоянке, Алексей Николаевич проехал несколько кварталов на автобусе. Через полчаса он – полностью переодетый в тёмных очках – пересел в серо-зелёную «Волгу», которая стояла в самом дальнем от дома гараже, куда редко кто-нибудь заглядывал: здесь хранился его стратегический «НЗ». Рыжеволосая секретарша поджидала шефа на условленном углу в другой части города, неподалёку от своего такого же гаража. Ехали молча. Николаевичу было не по себе, на сердце свинцом лежала коричневая тоска. Он часто оглядывался в зеркальце заднего вида и несколько раз, будто случайно, замечал контур синего «Мерседеса». Алексей сунул руку под пиджак и нащупал рукоять пистолета: «Неужели выследили?! Ничего – успею проскочить! Главное нигде не задерживаться».

Когда они свернули на Российскую улицу и помчались вдоль железной дороги; синий «Мерс» незамедлительно направился за ними. Внутри у Алексея Николаевича похолодело: улица малолюдна – вскоре все дома окажутся позади, последуют овраг и роща. И когда до рощи оставалось метров сто, «Мерс» включил все фары и, словно голодный гепард за антилопой, рывком бросился на сближение.