– Не мне, но говорил же, и я это знаю, как почти всё, что ты говорил и думал. Ты же умный парень, книг вон сколько прочёл, трансёрфинги всякие и практики разные делал. Я – то, что ты хотел получить. Я безопасна и стерильна для тебя. Ты вон даже не дёрнулся маску или перчатки надеть, пока я тут. И кстати тебя и не тошнило ни разу за все это время.

Звуки рвотных спазмов смешались с шумом льющейся воды.

– Ну, почти ни разу, – с досадой сказала Вера. – Но до этого-то ни разу… Ладно, сгинуть по твоей просьбе я не могу, поэтому успокаивайся и выходи.

Выходить Грише совсем не хотелось, но и сидеть в ванной было глупо.

Укутавшись в халат и превозмогая страх, он открыл дверь. Его стало одолевать странное чувство: всё вокруг было знакомо, но он не чувствовал себя дома.

– Голодный? – послышался голос Веры из кухни.

– Не знаю.

– Иди есть.

Гриша настороженно заглянул в кухню. Вера деловито накрывала на стол, бормоча себе под нос детскую считалочку:

– Раз, два, три – берём тарелку.

Раз, два, три – кладём еду.

Раз, два, три – налево вилку.

Раз, два, три…

Она на мгновение замолчала: – Ты не помнишь, как там дальше?

– Помню, – угрюмо ответил Гриша, стоя в дверях.

Он смотрел на неё и не мог поверить своим глазам: она так ловко управлялась на кухне, как будто жила здесь. Открывая нужные ящики, она доставала посуду и расставляла на столе всё именно так, как ему было удобно и привычно. Даже салат она положила не в одну тарелку с горячим, а в отдельную. Хотя то, что он не любит, когда холодный салат смешивается с теплой едой, знала только его мама.

– Ешь, – сказала она, жестом приглашая к столу.

– Но как это возможно? – спросил Гриша, уставившись на Веру.

– Что именно? – переспросила она. – Тебя научить, как есть? Это просто: еду на вилку, вилку в рот – жуй, кайфуй, глотай.

Он сел за стол.

– Да нет же, – стараясь сохранить спокойствие, ответил Гриша. – Всё это – как возможно? – он развёл руки в стороны. – Ты знаешь про меня то, что не знает почти никто, ты знаешь, что и где лежит на кухне, считалочку эту… Я в детстве её придумал и сам уже почти забыл о ней. В конце концов, тебя не видит мой отец, а я вижу. Как это возможно? Как ты вообще возможна?!

Вера улыбнулась:

– Возможно всё, во что мы верим.

– Это моя мысль. Ты постоянно говоришь моими словами, кстати, это тоже стоит объяснить, – сказал Гриша и ткнул вилкой в салат.

– Хорошо, – согласилась Вера. – Я знаю не многим больше тебя, а может и столько же, но постараюсь объяснить. Я не знаю, откуда я и что было до момента моего появления здесь. Всё, что я знаю – это то, что знаешь ты – всю твою жизнь, всех людей, которых ты встречал, все книги, которые прочёл. Только понимаю это по-своему. Ты столько лет меня рисовал, общался со мной в дневниках, что рано или поздно я должна была появиться. А другие не видят меня, потому что ты сам в меня не веришь. Как может быть реальным то, во что ты не веришь? Ты сам, так сказать, меня навизуализировал и сам же отрицаешь. Это всё равно, что пытаться подпрыгнуть, стоя на своих яичках, – она улыбнулась.

– Опять шуточки твои, – с упрёком сказал Гриша. – Мне не до смеха, я себя сумасшедшим чувствую.

– Потому и шучу, что всё очень серьёзно, и если это с такой же серьёзной миной воспринимать, точно рехнёшься. По-твоему, семь лет здоровому мужику сидеть тут, как в монастыре, и с пылинками воевать – это нормально? А как я появилась, так в психи себя записал?

– Ну, хорошо, а что дальше? – спросил Гриша, внимательно глядя на Веру.

– Не знаю, – спокойно ответила она. – Наше «дальше» зависит от того, что мы делаем сейчас. А сейчас я хочу, чтобы ты поел, – она кивнула на тарелку, стоявшую перед ним.

– А ты? – спросил Гриша, ковыряясь вилкой в салате.

– У меня пока нет никаких желаний. Как только появятся, я тебе сообщу.

– Так неправильно, – сказал он, вставая. – Вместе поедим, – он взял чистую посуду и, разделив свою порцию на две части, поставил тарелку перед Верой.

– Ешь.

– Я же сказала – не хочу, – ответила Вера, отодвигая тарелку.

– Тогда и я не буду, – повторяя её движение, Гриша отодвинул свою порцию.

На мгновение Вера задумалась.

– Да ты же боишься, – догадалась она, уставившись на Гришу. – Ты думаешь, что я хочу тебя отравить?! – она вскочила, с трудом сдерживая возмущение.

– Ничего такого я не думаю, – испуганно пробормотал Гриша.

– Тогда ешь, – сквозь зубы процедила Вера и придвинула тарелку ближе.

– Нет, – решительно ответил побледневший Гриша.

– Да на кой чёрт мне тебя травить?! – закричала она. – Если бы мне это было нужно, то я бы тебя спящего давно уже прихлопнула. Да толку в этом нет, потому что ты и так мёртвый. Наличие пульса ещё не показатель. Вокруг жизнь кипит, люди рождаются, умирают, встречаются и расстаются, созидают, испытывают кучу эмоций, а ты замуровался в этом склепе, пыльный параноик. Одни родители и навещают тебя, два раза в месяц, как на кладбище. Только вместо цветочков пока продукты приносят.

Она схватила свою тарелку и швырнула её на пол. От звона разлетающихся осколков Гриша вздрогнул. Он понимал, что Вера права. Она озвучила то, в чём он боялся признаться даже себе самому. Он давно уже смирился со своим затворничеством. А она этими словами взорвала его внутреннее спокойствие, которое разлетелось в клочья под звон бьющейся посуды.

Придя в себя, Гриша огляделся – Веры на кухне не было. Осторожно перешагивая осколки, он вошёл в тёмную комнату и потянулся к выключателю.

– Не включай, – послышался голос Веры.

Она стояла у окна и смотрела на мерцающие огни города.

– Темно же, – попытался возразить Гриша.

– Если ты включишь, светлее не будет. Тут всегда темно, – сказала она, не оборачиваясь. – И еще…Ты извини меня.

– За что? – спросил Гриша, подходя к ней.

– За то, что накричала. Крик – это признак слабости.

– Мой отец всегда кричит, но он сильный.

– Это он с другими сильный, а с тобою нет. Потому и орёт, что сделать ничего не может, от бессилия. Семь лет любит, терпит, орёт, и чем дальше, тем громче.

Она немного помолчала и продолжила:

– Семь лет – странная цифра. Многие считают семь счастливым числом: джек-пот три семёрки, семь этажей Вавилонской башни, нот тоже семь.

– Нот не семь, – возразил Гриша. – Есть ещё диезы.

– Семь, – спокойно продолжила Вера. – Дней недели тоже семь, как и смертных грехов. Видимо, по одному на каждый день.

– Грехов тоже больше.

– Не умничай.

– А ещё самураи принимают решение после семи вдохов и семи выдохов, – воодушевлённо выпалил Гриша, стараясь поддержать беседу.

– Ну, Григорий, это точно не про тебя.

От такой реакции Веры Гриша растерялся:

– Почему это не про меня?

– Напомни, пожалуйста, когда ты последний раз решение принимал?

– В ванной комнате я решил наладить с тобой контакт.

– Да-а, – задумчиво сказала Вера, разглядывая снежный узор на окне, – мужик! Настоящий самурай.

Он стоял рядом и смотрел, как мерцающие огни вечернего города отражались озорными искорками в её глазах. Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ней. Медленно, словно боясь спугнуть, он протянул руку. Кончиками пальцев он почти коснулся её плеча, ощущая тепло её тела, как вдруг она повернулась к нему и, нахмурив брови, спросила:

– Помнишь, я сказала, что, если что-то захочу, сразу скажу тебе?

– Да, – ответил Гриша, робко отдернув руку и пряча её за спиной, как провинившийся ребёнок.

– Я хочу туда, – она ткнула пальцем в окно.

Гриша замер. Он уставился на неё, пытаясь что-то сказать, но не мог произнести ни слова.

Вера повернулась и пошла к двери.

– Ты уходишь? – удивлённо спросил Гриша, совладав с голосом.

Вера подошла к выключателю и зажгла свет:

– Не я, а мы, – она оглядела комнату, будто прощаясь с ней.

– Но я болен… мне нельзя… я не могу!.. – забормотал Гриша.

– Или сейчас, или никогда. У тебя есть пять минут.

Она вышла из комнаты.

Гриша в отчаянии повалился на пол. От мысли ступить за порог дома его бросало в дрожь, но от мысли, что Вера сейчас уйдёт, ему становилось ещё хуже.

Выходить из дома было полнейшим безумием. Но она! Как быть с ней? «Ведь я сам хотел, чтобы она исчезла, вот пусть и уходит. Но почему же так страшно её отпустить?!».

– Готов? – спросила Вера, войдя в комнату спустя пару минут.

– Нет, – сдавленным голосом ответил он. – Когда ты вернёшься?

Вера с отвращением посмотрела на сидящего на полу Гришу.

– Прощай, – она повернулась и пошла к двери.

– Подожди! – закричал Гриша. Перепрыгивая через разбросанные по полу книги, он побежал за ней. Выбежав в коридор, он схватил её за руку: – Да стой же ты, послушай. Ты – самое лучшее, хоть и непонятное, что случилось со мной за долгие годы. Я не могу тебя держать, но и отпустить тебя я тоже не могу. Помоги мне, пожалуйста.

Он смотрел на неё умоляющим взглядом, сжимая в ладони запястье.

– Руку отпусти, – спокойно сказала она.

Гриша разжал пальцы.

– Помочь говоришь? А я, по-твоему, что делаю? На! – она протянула ему перчатки и маску.

Гриша замотал головой:

– Я не пойду туда.

– И я не пойду, – спокойно ответила Вера. – Начнём с малого, обуйся и надень это, – она помахала перед его носом маской. – Просто постой у двери, представь, что ты не дома.

– И всё? – недоверчиво спросил Гриша.

– Нет, ещё надо очертить вокруг себя круг и трижды прочесть «Отче наш», – она засмеялась.

– Опять шуточки, – обиженно буркнул Гриша.

Вера улыбнулась:

– Да ладно, Гриня, если не шутить, то плакать хочется от всего этого. Оденься, постой у двери и на сегодня достаточно. Давай, это просто. Или я ухожу, и маринуйся тут дальше сам, – она взяла его руку и сунула в ладонь перчатки с маской.

Гриша нехотя обулся, накинул на себя куртку, натянул перчатки и надел маску.

– Довольна? – спросил он, разведя руки в стороны.

– Очень, – сказала Вера и со всей силы толкнула его в грудь.

Размахивая руками, Гриша полетел назад и, врезавшись во входную дверь, вывалился на лестничную площадку.

– Ну вот, – сказала Вера, подойдя к Грише, – маленький шаг для человечества – огромный шаг для тебя.

– Ты совсем охренела?! – заорал Гриша. Он встал, но едва успел сделать шаг, чтобы вернуться в квартиру, как Вера хлопнула дверью перед его носом.

– Дура! Ключи… – сокрушённо завыл Гриша.

– Ты не взял ключи? – удивлённо спросила Вера. – Чувак, выходя из дома, надо обязательно брать ключи. Что же теперь делать?

Гришу начало тошнить.

– Предлагаю вызвать МЧС и спасти тебя, пока ты не заблевал весь подъезд, – продолжала ехидничать Вера.

Ему было не до её колкостей. Отвернувшись к стене и корчась от рвотных спазмов, он проклинал себя за свою слабость и за то, что попал в такую унизительную ситуацию. Он готов был отдать всё что угодно, лишь бы Вера его таким не видела. Запах пыли и ощущение грязного пола доводили до безумия. Ему хотелось содрать с себя перчатки вместе с кожей.

Но Веру его состояние совсем не смущало. Наоборот, её это даже забавляло. Встав за его спиной, она подняла руки и, выпучив глаза, стала шептать злобным голосом:

– Да изыдет из тела твоего хворь всякая. Да пробудятся мозги твои, затуманенные, и обернутся слабости твои силушкой богатырскою.

– Дура психованная, это твоя помощь?!

– Тебе полегчало? – радостно спросила Вера. Её лицо озарилось милой улыбкой: – На, – она протянула ему салфетку и свежую маску. – Вытирайся, надевай масочку и пойдём, – ласково прощебетала Вера и, наклонившись к нему, протянула руку.

– Куда это ещё? – возмущённо спросил Гриша. – Я никуда не пойду.

– Гриня, давай не будем усложнять. Дай руку и пойдём отсюда, – продолжая улыбаться, сказала она, призывно протягивая руку Грише.

– А то что? Продолжишь меня троллить? Нет! – решительно заявил он, натянул новую маску на лицо и демонстративно скрестил руки на груди.

Её глаза злобно сверкнули, улыбка сменилась оскалом, она схватила Гришу за ухо и с силой дёрнула к себе. От резкой боли он вскрикнул и попытался вырваться, но Вера ещё сильнее сжала пальцы и, подтащив его за ухо как можно ближе к своим губам, зашептала:

– А не то я сейчас позвоню в полицию и скажу, что тут на площадке валяется заблёванный тип и всех пугает. Ключей от дома у тебя нет, телефона и документов тоже. Значит, они тебя заберут в отделение до выяснения личности, посидишь в обезьяннике, утром выйдешь здоровым человеком. Если, конечно, твоя тонкая душевная организация выдержит.

Договорив, она разжала пальцы.

– Идём, не капризничай, – Вера кокетливо потрясла протянутой рукой.

Гриша медлил, ситуация снова вывернулась наизнанку. Ещё недавно он боялся, что она уйдет, а сейчас снова мечтал избавиться от неё любой ценой. Только как? Перспектива провести ночь в отделении полиции совсем не радовала.

– Ладно, ведьма, идём.

Стоя в лифте, Гриша смотрел на индикатор этажей, как на обратный отсчёт к ещё большим неприятностям. Вера сияла от счастья, как невеста перед долгожданным алтарём.

– Ну и штын от тебя, – с улыбкой сказала она, заботливо поправляя Гришину маску.

– Что от меня?

– Запашок! Слишком естественный аромат. Ничего, это поправимо, ты главное запомни: я хочу тебе помочь.

– Что-то у тебя это не очень получается, – ответил Гриша, продолжая смотреть на бегущие цифры электронного табло.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – бойко парировала Вера. – Относись к происходящему проще, и желательно, веселее. Отсутствие чувства юмора у мужчины хуже импотенции.

Тихий сигнал возвестил о прибытии лифта на первый этаж. Двери медленно разошлись, и Гриша с Верой вышли в холл, заставленный огромными фикусами, словно в оранжерее.

– Здрасьте, – послышался удивлённый голос. Они остановились. Перед ними стояла огромная женщина. Опершись на швабру, словно на трость, она с подозрением разглядывала Гришу.

– Добрый вечер, – робея от её взгляда, ответил он.

– Вы кто такие будете? – строго спросила женщина.

– Я здесь живу, – ответил Гриша, стараясь выглядеть как можно спокойнее.

– Да ну, – удивлённо протянула она. – И в какой же квартире?

– В двести семьдесят пятой.

– А маска зачем? Больной?

– В некотором роде, но вы не беспокойтесь, это не заразно.

– Было бы не заразно, маску не надел бы, – настороженно ответила женщина. – Значит, говорите, в двести семьдесят пятой живёте?

– Да, – кивнул Гриша.

– И как же это я вас ни разу не видела? Тебя-то, бледного, ещё можно упустить, но такую рыжуху я бы точно приметила, – она кивнула на Веру.

– Вы её видите? – обрадовался Гриша.

Женщина изумлённо посмотрела на Гришу:

– А не должна?

– Я сейчас всё объясню, – он шагнул в её сторону.

– Стоять! – железным тоном скомандовала женщина и, подхватив швабру в руки, вскинула её перед собой словно копьё. Край тряпки, надетой на черенок, описал дугу вокруг щётки, разбрасывая мутные капли воды. Гриша отшатнулся назад. От вида грязной тряпки перед носом его бросило в дрожь, и ком тошноты подкатил к горлу.

– Пожалуйста, уберите швабру, – захрипел он, размахивая руками.

– Помогите! – вдруг завопила Вера. Молниеносным прыжком она очутилась за спиной хозяйки швабры и, выглядывая оттуда, как из засады, запричитала:

– Помогите, помогите, тётенька, пожалуйста.

От такого поворота событий женщина оторопела. Продолжая держать Гришу на прицеле швабры, она оглянулась на Веру.

– Ты чего, рыжая, не с ним, что ли?

– Конечно, нет, – задыхаясь от слез, заскулила Вера. – Не знаю, как отделаться от этого мизофоба проклятого.

– Мизо… кого? – переспросила женщина.

– Мизофоба, – всхлипывая, повторила Вера.

– А-а, ну всё понятно, – её лицо озарилось торжественным гневом. – Наркоман, я сразу так и подумала – маска эта дебильная, перчатки – ну точно наркоман! Деточка, он тебя не повредил? – спохватилась она.

– Нет, – жалобно ответила Вера, продолжая всхлипывать за её спиной.

– Да как так-то?! – в отчаянии воскликнул Гриша. – Это мне помощь нужна, это я от неё избавиться не могу.

– А ну, заглохни, – прервала его женщина. – Ишь ты, помощь ему нужна, нефиг жрать дрянь всякую, – она ткнула в его сторону шваброй.

Гриша, прижавшись к стене, поморщился и от бессилия закрыл лицо руками.

– Деточка, а чего его так от швабры корчит?

– Так наркоман, – ответила Вера, выглядывая из-под её руки.

– У-у, рожа обдолбанская, – она снова ткнула в Гришу шваброй. – Наплодил интернет извращенцев.

Гриша стоял, прислонившись к стене, и с ужасом наблюдал за происходящим. Ему очень хотелось сбежать, но даже если бы он нашёл в себе силы, то всё равно не понимал куда.

– Держи-ка швабру, деточка, – продолжая сверлить Гришу взглядом, сказала женщина и передала швабру Вере. – Справишься?

Вера кивнула.

– Если что, шваброй по морде ему и кричи. А я сейчас позвоню, куда следует.

С этими словами женщина отступила пару шагов назад и скрылась за дверью с надписью «Консьерж».

Вера замерла, держа швабру наизготовку.

– Алло, полиция? – послышалось из комнаты. – Это консьерж дома тридцать по улице Ударников беспокоит. У меня тут наркоман какой-то в подъезде.

– Это она про тебя, – улыбаясь, сказала Вера. – Ты готов?

– К чему?

Вера подмигнула:

– К новой жизни, Гришенька, к новой жизни.

– Ну всё, наркоша, жди, за тобой едут, – довольным тоном сказала консьерж, выходя из комнаты. – Деточка, давай швабру, я его постерегу, – она протянула руки, но прежде чем успела ухватиться за черенок, Вера разжала пальцы, и швабра упала на пол.

– Ох ты, ворона, – сказала женщина.

Она всплеснула руками, наклонилась к швабре, и в этот миг Вера схватила стоявшее рядом ведро с водой и, размахнувшись, со всей силы обрушила его на голову консьержки. Та, охнув, рухнула на пол.

Гриша, вжавшись в стену, с ужасом смотрел на улыбающуюся Веру.

– Ты это новой жизнью называешь? Совсем спятила?!

– Это только один из этапов, – спокойно ответила Вера, отряхиваясь от воды. – Идём, нам пора.

– Нам?! – закричал Гриша. – Да ты больная на голову, нет никаких «нам», как и «мы»!

– А какие у тебя варианты? Ты ведь слышал, как она звонила, про меня там ни слова. Не хочешь идти – оставайся, за тобой уже едут, расскажешь им, какая я нехорошая, тебя пожалеют и отпустят, – Вера говорила спокойно, как на прогулке в парке или за чашкой чая. Она медленно приближалась к нему, а подойдя вплотную, привстала на цыпочки и зашептала ему в ухо:

– Я тебя или убью, или переделаю – это единственный выбор, который у тебя есть, – с этими словами она больно ущипнула его в сгиб локтя. Гриша вскрикнул и отдернул руку.

– Идём, надо жить, – она схватила его за рукав и потащила к выходу.

Выйдя из подъезда, Гриша остановился и вдохнул морозный воздух.

– Сюда, – скомандовала Вера и, не давая ему опомниться, потащила вдоль стены.

Пробираясь сквозь заснеженные кусты, она всё дальше увлекала Гришу от дома.

– Да шевели ты поршнями, валенок! – кричала Вера, сжимая его руку с такой силой, что Гриша и не помышлял сопротивляться. Всё, что его заботило – это как не упасть и не испачкаться. С каждым шагом было всё труднее держаться на ногах. Несколько раз он почти упал, но Вера, тянувшая его словно локомотив, резко дёргала за руку, помогая удержать равновесие.

Выскочив на дорогу, она рванула к стоявшему у обочины такси.

– Сюда! – крикнула Вера, открывая заднюю дверь машины. Едва она отпустила Гришину руку, как он потерял равновесие и упал на сиденье.

– Куда прёте?! Я обедаю! – заорал водитель.

– Извините, что мы прервали ваш обед, но нам срочно нужно ехать, – ответила Вера, усаживаясь поверх барахтающегося на сиденье Гриши. – И, кстати, на ночь есть вредно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Чатлане – коренные жители планеты Плюк (х/ф «Кин-дза-дза!»).

Мизофобия – навязчивый страх загрязнения либо заражения, стремление избежать соприкосновения с окружающими предметами.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1 2

На страницу:

Перейти

2 из 2