Совершенный изъян

Пётр подошёл к столу и показал парню кристалл – он держал его двумя пальцами, как драгоценность для ломбарда, но в тусклом свете подвала тот напоминал, скорее, кубик мутного льда.

Парень моргнул несколько раз, словно в глазах у него спросони двоилось.

– И чё?

– Знаешь, чего это за штука?

– Ну ясное дело! Ток я тут ничё не покупаю. Я продаю! – и, выпростав тощую руку из необъятной дохи, парень показал на забитые хламом полки.

– А я и не продаю, – сказал Пётр. – Мне нужно считать с кристалла данные. Можешь сделать?

– А-а! – Парень оживился. – Ну так другой разговор! Так бы сразу, да. Послайсить бы кристальчик можно, да. Через чоппер его подрубить, скажем, но тут дело сложное.

– Чоппер? – нахмурился Пётр. – В смысле, дело сложное? Так можно или нет?

– Червячка-то нет? – спросил парень и тут же сам замотал головой. – Нет червячка, ясное дело! Был бы червячок, ты бы тут не слайсил, – парень хихикнул, – тебя бы тут ваще не было! А без червячка…

– Твою мать! – рявкнул Пётр. – Так есть у тебя чего-нибудь или нет?!

Парень облизал обветренные губы, выудил из дохи тонкую захватанную сигаретку и закурил.

– Ты, старик, не обижайся, но тут дело такое… – Он выдохнул дым в потолок. – Штучки эти – они для тех, кто с червячками. Считать кой-чё можно, конечно. Ну так, послайсить чуток. Чё найдём – обойдём. Если там локер обычный, понатянем сток, что тебе за полжизни не разгрести. Но если какой навороченный – то тут я без гарантий. Я пару таких камешков крякал, так чуть мозги не вытекли! Муторно это!

Парень скосил глаза на кристалл, но Пётр тут же убрал его в карман.

– Чуть не вытекли, да. А те чё нужно-то оттуда? Мне бы знать надо. Тэги какие-нить или буфены. Ну там био-мио, гео-шмео…

– Я ни хера не понимаю, о чём ты говоришь!

– Мужик! Ты хоть знаешь, чё это за штучка такая? Там – призрак! Дух, мать его так! – Парень ткнул пальцем Петру в грудь. – Причём онпрема! В синьке его нет.

– Знаю я всё.

– И чё те с него надо тогда?

– Надо всё. Всю программу призрака.

Парень приподнял брови.

– Все данные? Мужик, ты чё ваще? Ты чё, вконец обдолбался? Ты хоть представляешь, какой там объём в натуре? Куда мы сливать-то это будем? Другой кристальчик есть?

Пётр покачал головой.

– Тогда вариантов немного. Тогда… – Парень хитро сузил глаза.

– Чего тогда?

– В общем можно подрубиться типа. Ток без червячка – это дело такое…

– Сложное?

– Сложное, да. А чё ты думаешь? Но и нормально подрубиться не получится. Ток так, наполовину типа.

– В смысле наполовину?

Парень выпустил из ноздрей дым и глухо закашлялся, как туберкулёзник.

– Юкс порезанный будет. Ну а чё ты хошь-то? С червячком же там – все ощущения, все органы чувств. Осязание там, обоняние. – Он снова кашлянул. – Короче, можно получить ток визуал. Ну и это, аудио-монаудио.

– Этого хватит.

– Тогда…

Парень плевком затушил сигарету. Придерживая одной рукой доху, он наклонился и вытащил из-под стола пластиковую коробку. То, что в этой коробке лежало, напоминало детали от разобранного манекена – перчатка с металлическими фиксаторами для пальцев, которую кто-то сложил так, что из кулака торчал один средний палец, серебристые манжеты на запястья, стальные обручи, чтобы до боли стискивать виски́. Парень запустил в коробку руку, погремел и выудил самую нелепую штуковину из всех. Она была похожа на проволочную корону с батарейкой на затылке и мятым забралом, полностью закрывающем глаза. К забралу крепился пульт с круглыми разноцветными кнопками.

– Чего за хрень такая? – спросил Пётр.

– Хрень! – Парень обиженно поджал губы. – Это ж йен-дзынь, самый реальный! Червячок без червячка практически! К дыркам, правда, не подрубается, но духа увидишь тока так! И побазарить тоже без проблем – там и микрофон, и звук, и все дела.

– Значит, я смогу поговорить с призраком?

– Ну так! А о чём я тебе тут?

Пётр смерил шлем взглядом.

– Сам сделал?

– А то! Выглядит не ахти, конечно. – Парень любовно погладил забра́ло, смахивая с него пыль. – Но работает тока так. Картинка супер! Такой визуал – ты охренеешь, отец! Пространственный звук! Корпус я, правда, напечатать для него не успел. – Парень покачал пальцем моток проволоки на затылке. – Зато и отдам подешевле. Сговоримся кароч. Ну и так даже лучше! Настраиваемый размер получается!

Парень захихикал.

– Дзынь, значит?

– Йен-дзынь!

– Примерю?

– Валяй!

Вопреки опасениям Петра, шлем налез, однако батарея больно давила на затылок, а криво скрученная проволока впивалась в виски́. К тому же он ничего не видел. Тяжёлая давящая темнота.

Пётр бросил дзынь на стол.

– Дерьмо какое-то! Ты меня чего, разыгрываешь?

– Да ничё я не разыгрываю! Если чё не нравится, могу поправить. Всё равно такой дзынь больше ни у кого не найдешь!

– Да уж, разве что в такой же дыре на соседней улице!

– Так и шёл бы на соседнюю улицу! – Парень бережно поднял со стола шлем и положил его обратно в коробку. – Чё ты ко мне за слайсами припёрся? Или на соседней уже послали? Да, отец?

– Ты бы повежливей, – сказал Пётр. – И ещё раз назовёшь меня отцом, зубов не досчитаешься.

– Ладно-ладно! – развёл руками парень. – Извините, дядя, я – не я, и всё такое прочее. Но какие ко мне-то предъявы? Тебе духа открыть надо – вот варик. Чё не нравится, я не пойму?

Пётр упёрся руками в поясницу и ещё раз посмотрел на валяющийся в коробке дзынь.

– Он работает хоть?

– А то нет! Тут ваще всё работает! Всё сам, – парень ткнул себя в грудь, – сам проверял! Я хлама не толкаю!

Пётр потёр глаза. Голова болела, а после вчерашней водки мутило. В спёртом воздухе магазинчика пахло табаком. Он закурил.

– Проверим?

– Тут дело такое… – замялся парень.

– Сложное, да?

– Ну как сложное – батарейка разряжена. А мне тут быстро зарядить не получится, заряжаться долго будет. Ну а чё? Придёшь домой – зарядишь, проверишь. Если чё не так, ну мало ли, я ж всегда тут. Приходи, поменяю, деньги верну.

– Я вообще не тороплюсь. Ты заряжай пока, а я пойду, пивка попью.

– Ох, отец… – вздохнул парень, но тут же осёкся и быстро взглянул на Петра. – Ладно! От сердца отрываю!

Он снова порылся в коробке и вытащил тонкую прямоугольную батарею.

– Вот! – Он гордо продемонстрировал её Петру. На чёрном пластике был налеплен стикер с мелкими иероглифами. – Самая крутая! Полгода твой дух без подзарядки прокумекает, а то и год! У меня одна ваще такая!

– Хорошо. Подключай.

Парень схватил со стола отвёртку и стал выламывать старую батарею, которая была обмотана проволокой, как паутиной.

– Ток эт те дороже будет стоить. Сам понимаешь, такой продукт. Реальный, сам понимаешь.

Парень подсоединил новую батарею и кое-как оплёл её проволокой.

– На, – сказал он, – проверяй!

Пётр недоверчиво покосился на приделанный к забралу пульт.

– И как эта хреновина работает?

– Отлично работает! Синяя – включение и выключение. Вот эта вот – снимок. Эт ваще мой джуи! – Парень брызнул слюной.

– Чего твой? И какой ещё снимок?

– Ну снимок! – Парень попытался изобразить что-то руками, и доха едва не слетела у него с плеч. – Типа зафотать духа можно. Там картофан, кстати, встроенный, и фоту пото́м можно, как ты любишь, считать.

Паренёк осклабился, показав тонкие прокуренные зубы

– Картофан? Карта памяти? – догадался Пётр.

– А то!

– Ладно. А остальные кнопки чего делают?

– А остальные, – медленно проговорил парень, – не работают.

– Хоть бы что-то работало!

Пётр сплюнул сигарету на пол и раздавил её башмаком.

– Эй, тут тебе не сортир! – возмутился паренёк.

– Помолчи! Значит, надеваю, нажимаю синюю кнопку – и всё?

– Типа того.

– А кристалл в кармане?

– Не, надо посмотреть на него. Вытащи и позыркай! – Парень выпростал из дохи руку и сделал вид, что рассматривает воображаемый кристалл. – И подержи в руках немного, минутку-две в день хотя б – но ток без перчаток и прочего. Он заряжается так.

– Вот же хрень!

Пётр примерил дзынь. Аккумулятор больше не давил на затылок, но вся эта конструкция выглядела ещё более расхристанной, чем раньше – забра́ло покачивалось, когда он поворачивал голову, криво приделанная батарейка клацала и скрипела.

– Ну же! – подгонял его парень.

Нажимать на синюю кнопку Пётр не торопился. Сердце снова замолотило.

– Да не боись ты! Не взорвётся он! Сам же хотел проверить!

Пётр стянул с одной руки перчатку и медленно поднял над головой кристалл. Пальцы с перепоя дрожали. Пётр вздохнул и нажал на синюю кнопку. Что-то больно вдавилось в глаз, и шлём раздражённо загудел, как трансформатор.

– Не взорвётся, говоришь…

Парень молчал.

Появилось изображение. Всё вокруг казалось преувеличенно ярким и чётким, как при завышенной резкости, когда цвета выгорают, и сквозь монотонную серость прорезаются острые края предметов – стен, мебели, даже лиц.

– Херня! – заявил Пётр. – Не работает.

– Погоди чуток. Или попробуй поводить кристаллом туда-сюда.

Пётр поднёс кристалл к забралу. Фокусировка запаздывала, и бурую картинку в забрале временами застилал туман.

– Херня полная!

Пётр собирался уже снять дзынь, но тут всё вокруг затопила густая синева, в которой отчётливо просматривались горизонтальные полосы развёрстки, как при аналоговом сигнале.

– Чего за… – Пётр моргнул, но синева не исчезла. – Как это работает вообще? На транзисторах, что ли?

– Полоски-то? Всё путём, зафурычило значит. Это позиционка такая.

– Позиционка?

– Ну, – парень пощёлкал узловатыми пальцами, – координатная сетка. С огрешками маленькими, конечно, ну а чё ты хочешь? Не червячок же. Но лучше ни у кого…

– Да всё равно ни хрена не работает! Чего мне делать-то нужно?

– На кристалл посмотри.

Пётр посмотрел на кристалл. По-прежнему ничего. Уродливый шлем со смешным китайским названием уже бесил. Снова хотелось курить, но Пётр почему-то решил, что сигарета может помешать сеансу. Сеансу. Как будто он отправился к медиуму, чтобы вызвать призрака.

Пётр покрутил головой, присмотрелся к синюшному, точно у мертвеца, лицу парня. Детализация картинки серьёзно страдала. Если английская надпись на стене читалась без проблем, то мелкие иероглифы Пётр разглядеть уже не мог – они сливались друг с другом, напоминая больше арабскую вязь, чем китайскую грамоту. По краям забра́ла синий туман редел и сходил на нет – скосив глаза, можно было увидеть прежнюю, не испорченную цветовым фильтром картинку.

– Будет чего-нибудь ещё или уже можно снимать?

– Погоди! Первый контакт всегда медленный.

Контакт.

– Это как первый раз с тёлкой – не всё сразу получается! – Парень прыснул со смеху. – В следующий раз быстрее будет. Он щас пытается с кристаллом спариться. Спариться, хы! Но там хитро всё.

– Мне это уже надоело! За шута меня держишь?

– Ну погоди ты!

Наконец внутри камня, рядом с трещиной, запульсировал красный огонёк – сбивчиво и суматошно, словно никак не мог определиться с интервалами мерцания. Спустя ещё несколько секунд перед глазами Петра возникли рубиновые буквы – такие осязаемые и плотные, что, казалось, кто-то вырезал их из пластика и подвесил в воздухе.

– «Требуется авторизация», – вслух прочитал Пётр. – «Доступные варианты – магический жест, секретное слово».

– Во, пошло! – Парень зажал между зубов тонкую сигаретку и чиркнул зажигалкой. – Работает! А ты говорил… Надпись эту я заделал, кстати. Мощно, да?

– Магический жест? Секретное слово?

– Ага, – парень пыхнул сигареткой, – биометрии нет. Не фурычит она на дзыне. Но с биометрией ты всё равно был бы в пролёте, старик.

– Я тебе не старик!

Пётр нажал на синюю кнопку. Яркие цвета, чёткие линии. Его выкинуло из одной реальности в другую, изменилась плотность материи, освещение, давление среды, и от стремительной декомпрессии закружилась голова.

– Авторизация, значит?

Пётр покачнулся и полез в карман за сигаретами.

– Ну да. Щас везде авторизалка. У меня вон даже в сортире авторизация. Правда, там, – парень хихикнул, – биометрия.

– Хватит чушь молоть! Взломать можно?

– Не знаю. – Парень озабоченно взглянул на Петра. – Я по железякам больше, крякать не моё, мужик. Так, послайсить слегка.

– А кто может помочь?

– Слушай! – Паренёк взмахнул сигаретой, рассыпав по столу пепел, – Я думал, ты в курсах, чё там ваще за дело! Как без авторизалки-то? Ты где этот камешек-то взял?

– Тебе какое дело?

– Да никакого, старичок! Нужны мне больно твои камешки! Так значит, всё? Не нужно, значит?

Парень поднял дзынь и пошатал примотанную к нему батарею.

– А на хера он мне?

Пётр закурил.

– Ну вот, здрасте! – вывернул губу парень. – Чё сразу тогда про авторизалку не спросил! Мне теперь чё, обратно всё переделывать?

– Ты очень много труда потратил!

– Потратил! А сколько времени я на тебя, старик, потратил! Авторизалка ему, понимаешь…

– Погоди! – Пётр задумался, уставившись на табличку с надписью «Warning! This song has no words!». – Не плачь, парнишка! Возьму. Сколько ты за него хочешь?

Лицо парня расплылось в довольной улыбке.

– Ну наконец-то! Сразу бы так!

6

Дома Пётр первым делом проверил в комнатах радиаторы – они были едва тёплые. Проходящая по старым трубам вода давно начала остывать. Он не стал снимать уличную одежду. Разогрел в микроволновке рыбный брикет, от которого несло протухшей треской, и налил водки в стакан.

Пётр сидел за кухонным столиком, напротив мутного от грязи окна, и разглядывал дзынь. Грубо сработанный каркас из толстой проволоки, забра́ло, похожее на старые очки для виртуальной реальности, приплюснутая китайская батарейка c торчащими ниточками проводков. Можно было подумать, что он подобрал на помойке старую детскую игрушку.

– Ох, и дурак ты! – вздохнул Пётр и осушил залпом стакан.

Расправившись с брикетом, он вышел в гостиную, разместился на диване и надел дзынь. Устройство в этот раз и правда сработало быстрее – спустя всего пару секунд после включения внутри кристалла задрожал красный огонёк, а под потолком повисли тяжёлые рубиновые буквы. Пётр трясущейся рукой изобразил в воздухе спираль – жест постового из старых фильмов, разрешающего проехать через перекрёсток, – и буквы закрутились, как в водовороте. Через секунду угловатая надпись исчезла, но призрак так и не появился. Вместо этого откуда-то из-за спины раздался раздражённый гудок, и перед Петром высветилось новое сообщение:

«Ошибка авторизации».

Пётр выругался, повторил жест со спиралью и, когда рубиновые буквы стала засасывать воздушная воронка, попытался схватить их, резко вытянув руку.

Гудка больше не было.

У окна появилась девушка в тёмном коротком пальто – она мгновенно воплотилась из пустоты, без мерцания и прочих раздражающих эффектов. Девушка стояла к Петру спиной, делая вид, что рассматривает угол оконной рамы. Волосы у неё были чёрными.

По коже у Петра пробежал холодок. Девушка действительно находилась в комнате. Она стояла у окна, мечтательно сложив на груди руки, и тихо, чуть заметно дышала. На истёртом ламинате вздрагивала её тень.

– Привет! – выдавил из себя Пётр.

Девушка не обернулась. Пётр снял дзынь, и в глаза ему тут же ударил потолочный свет, который до этого приглушало забра́ло.

Девушка исчезла.

Пётр опять надел дзынь.

Жёсткая проволока давила в виски́. У окна, спиной к Петру, стояла девушка с чёрными волосами.

– Привет, – повторил Пётр. – Слышишь меня?

– Зачем ты пришёл? – спросила девушка, не оборачиваясь.

Голос у неё был тихий, спокойный и – живой. Он совсем не напоминал синтезированную речь – монотонную, лишённую интонаций.

– Мне нужно поговорить с тобой. Дело в том, что твоя хозяйка…

Пётр осёкся. Девушка по-прежнему стояла к нему спиной, но он никак не мог избавиться от чувства, что она действительно здесь – в этой параллельной, залитой синевой комнате, где все предметы, если присмотреться, распадаются на горизонтальные полосы, а сам он страдает близорукостью, как старик.

– Только аудио-визуал, – напомнил себе Пётр.

В этот момент девушка повернулась.

Пётр вздрогнул.

Она выглядела совершенно не так, как погибшая – угольные волосы, которые он вначале принял за дань виртуальной моде, большие тёмные глаза, бледное и худое, сужающееся к подбородку лицо.

– Ты кто? – прошептал Пётр.

– Синдзу, – ответила девушка, улыбнувшись. – Имена такие забавные, правда? Как твоё?

– Пётр.

– Я тебя не знаю. – Синдзу нахмурилась, и на лбу у неё прорезалась тревожная морщинка. – Ты – другой.

– Другой? Что значит другой?

Пётр невольно заёрзал на диване. Синдзу наклонила голову, и её шея неестественно вывернулась, а волосы закрыли половину лица. Она уставилась на Петра тёмными горящими глазами, сделала шаг к дивану, и одна её нога провалилась по щиколотку в пол.

Петру захотелось сорвать с головы дзынь.

– Другой, – сказала Синдзу. – Другой значит другой.

– Я – следователь, – начал Пётр. – Вернее…

Однако Синдзу его как будто не слышала.

– Впрочем, ты ведь обучен волшебству, так что всё в порядке.

Её фигура вздрогнула, стала на мгновение прозрачной, как отражение в стекле, но тут же вновь обрела реалистичную плотность – нога теперь не проваливалась в пол, голову Синдзу держала прямо, а волосы красиво рассыпались у неё по плечам.

– Впрочем, ты ведь обучен волшебству, – сказала с той же интонацией Синдзу, как если бы испорченная запись пошла по кругу, – так что всё в порядке.

– Обучен волшебству, – повторил, как под гипнозом, Пётр.

– К тому же, – улыбнулась Синдзу, – я люблю узнавать новое.

Пётр вскочил с дивана. Это по-прежнему была его квартира – ободранная мебель, серые от грязи стены, тёмные разводы на потолке. И в то же время всё вокруг казалось другим.

Синдзу неподвижно стояла рядом со столом – плечи расправлены, руки вытянуты и прижаты к бёдрам – и смотрела с застывшей улыбкой на диван, словно по-прежнему видела там кого-то.

– Синдзу! – позвал Пётр.

Она повернулась.

– У меня есть несколько вопросов. Я хочу поговорить о том, кто создал тебя.

– Я тебя не знаю! – На лбу у Синдзу прорезалась тревожная морщинка. – Ты – другой.

– Другой? Что это значит?

Пётр подошел к Синдзу и, не сдержав любопытства, коснулся её лица. Его рука провалилась ей в рот по запястье: кисть будто срезало световой волной. Синдзу не шелохнулась. Она была лишь изображением на дешёвом экране под забралом дзыня, но Пётр никак не мог избавиться от ощущения, что его затянуло в ночной кошмар.

– Это снова какая-то авторизация? – спросил он, возвращаясь на диван. – Проверка? Мне нужно что-то угадать?

Синдзу посмотрела на него и улыбнулась.

– Что значит другой?

– Другой значит другой.

– Тебя чего, заклинило?

Синдзу сделала ещё один шаг к дивану, и нога её вновь застряла в ламинате.

– Я – авторизованный пользователь! Отвечай на вопросы! – скомандовал Пётр.

– Вопросы…

Синдзу мечтательно прикрыла глаза и отвела назад голову, подставляя лицо воображаемому ветру. Волосы её и правда сверхъестественно заструились в воздухе.

– Как твоё имя? – спросил Пётр.

– Синдзу.

– Кто тебя записал?

– Ты.

– Чего? – Брови у Петра поползли вверх. – У тебя неверные данные! Я не мог тебя записать. Я не твой обычный пользователь. Я, как ты говоришь, другой.

Синдзу вздрогнула. Она картинно подняла над головой руку, точно репетируя па в каком-нибудь старомодном танце, и вдруг раздвоилась. Её призрачная, проникнутая синевой копия взлетела на полголовы к потолку. Синдзу попыталась что-то сказать, приоткрыла рот и – сама стала прозрачной. А пото́м исчезла. Пётр удивлённо замотал головой, но девушка тут же появилась у окна.

– Другой, – сказала она. – Ты – другой. Я тебя не знаю.

– Вот чёрт!

– Впрочем, ты ведь обучен волшебству, так что всё…

– Ты меня вообще понимаешь?! – крикнул Пётр. – Ты можешь отвечать на вопросы? Вопрос, ответ, слышишь?

– Вопрос и ответ, – прозвучал голос Синдзу, однако губы её не шелохнулись. – Ответы.

Она медленно приближалась к дивану.

– Я люблю узнавать новое.

От синей мглы, затопившей комнату, болела голова. Сердце молотило так, что тряслись руки.

– Когда ты была создана? – не сдавался Пётр. – Дата и время?

– Я люблю узнавать новое.

Лицо Синдзу исказилось. Подбородок съехал на бок, как от перелома челюсти, кожа на щеке разошлась, обнажив плотно стиснутые зубы, один глаз ввалился в череп, а другой страшно распух и вылез из орбиты – пустой, мёртвый, незрячий.

– Ответы, – звучал голос Синдзу. – Вопросы и ответы.

Она продолжала идти к Петру – короткими, судорожными шагами, постоянно вздрагивая, как от ударов палкой Вика.

Пётр скинул с головы дзынь.

7

– У вас то густо, то пусто!

Алла нарядилась в цветастое платье, потускневшее по краям рукавов, и постоянно тёрла от холода плечи, хоть в отделении и топили.

– В прошлый раз на неделю вперёд хватило, – сказал Пётр.

– Это уж точно!

Алла зевнула, прикрыв ладонью рот, и выразительно посмотрела на Петра.

– Тут, кстати, из внутреннего приходили. Как раз по поводу вашего, – Алла кашлянула, – клиента. Имя забыла. – Она повертела пухлой рукой. – Эта та, с кукольным личиком такая. С шунтом.

– Из внутреннего? – Пётр присел на край стола. – И чего они?

– Оказалось, девчонка из богатой семьи была, родители её чуть ли не из центра, все из себя такие сэры-пэры, на денежных мешках сидят.

– Чего же она в такой заднице делала?

– Да тут какое дело…

Алла замолчала на секунду, наслаждаясь сплетённой интригой. Работающий экран древнего терминала отбрасывал на её лицо цветную тень.

– Из дома она сбежала!

– Вот как! – Пётр почесал затылок.

– Да-да. Почему, точно не знаю. Мне-то, сам понимаешь, никто всё в подробностях не расписывает. Так, слышала кое-что.

– Ясно.

– И всё равно непонятно, чего такое девчонка сотворила. Зачем в осень-то из дома бежать? Самоубийца, что ли? Или из этих? – Алла покрутила указательным пальцем у виска. – К тому же вы с Виктором постарались, конечно.

Она вздохнула, покачала головой и принялась расправлять складки на рукавах.

– Ты про…

– А то! Кто её поджарил-то так? Не я же! Это ж надо так постараться! Всё лицо аж чёрное от крови было.

Алла показательно потрясла плечами и вдруг задумалась о чём-то, сведя брови. Цветная тень скрывала половину её лица.

– Так чего? – спросил Пётр.

– Короче, забрали тело. Чего-то там с ним делать будут. А может, и не будут. Может, родители просто подсуетились, потому и забрали. Пока всё. Но, боюсь, это ещё не конец истории. Странно, что вас до сих пор не вызвали.

– Край?

Алла кивнула.

– Ага, он.

– Этого ещё не хватало.

– А почему так вышло-то? Не могли нормальное какое объяснение накатать? В тот раз отчёт Вик подавал, так он… – Алла наклонилась к терминалу и нажала несколько клавиш. – «Замёрзла насмерть. Посмертные конвульсии. Пришлось использовать разрядник». Разрядник – чего это? Или он так эту палку…

– Да.

– Зря он про этот разрядник начал, конечно… Короче, ей когда вскрытие сделали, сказали, у неё каша вместо мозгов. Так бы, может, и не обратили внимания, у нас тут клиентов этих, сам знаешь, сколько, но тут ведь такое дело, из богатой семьи девчонка…

– Вот дерьмо!

– Да, может, обойдётся ещё! Вик в тот раз был по этому делу? – Алла шлепнула себя пальцами по шее. – И поразвлекаться решил с разрядником этим своим?

– Да нет. Он молодец на самом деле. Всё правильно сделал.

– Ага. Спелись, значит.

Из коридора доносились чьи-то задушенные голоса – казалось, люди из последних сил пытаются изображать беседу несмотря на то, что воздух в закупоренном помещении весь вышел.

У Петра снова разболелась голова. Он потёр ладонью лоб.

– Не в этом дело. Она ж не просто из-за шунта подёргивалась. Посмертные конвульсии! Какие там к чёрту конвульсии! Она билась, как рыба на мели! А пото́м вообще на ноги встала.

– Да ладно! Встала на ноги? Мёртвая?

– Я бы и сам не поверил. Вик тоже говорил, что раньше такого не видел.

– Ой! – Алла взглянула на Петра исподлобья. – Не знаю, чего вы там видели и что до этого употребляли, но я бы вам посоветовала, если вызовут, о таком не говорить. А то обоих в то самое место отправят!

– Это уж точно!

– Да обойдётся всё! – махнула рукой Алла. – Девка глупая, из дома сбежала. Мало ли чего у них там в семье творилось! Группу вызывать оснований не было. Чего вызывать-то? Да и куда? За кольцо, что ли? В принципе к вам никаких претензий быть не может.