Только она

– Мелкая, мелкая, – падаю рядом с ней на колени и прижимаю к себе, как можно крепче. – Ты моя умница. Слышишь, умница. Хорошо, что позвонила. Все хорошо будет. Хорошо. – Я гладил ее по голове, вытирал слезы с щек, целовал висок и прижимал и прижимал к себе все крепче.

– Дань… они… видела…

– Что такое? Кто они? – в голове промелькнула какая-то догадка, но я ее сразу сбросил. Не своих же не состоявшихся насильников она могла увидеть. Те сидеть еще должны.

– Те… я их видела… – она продолжала всхлипывать, почти задыхаясь от накатившей истерики, но упорно цеплялась мне за плечи, не отпуская ни на секунду.

– Давай так, солнце мое. Успокоимся, а потом ты мне все расскажешь, договорились?

– Не смогу… не смогу…

– Я сказал, расскажешь. Или узнаю сам в любом случае. – Черт. Заткнулся бы ты, Дан, лучше. У нее и без твоей ревности истерика. – Извини. Давай,… давай в комнату поднимемся. Ты давно здесь?

Девчонка покачала головой и уткнулась мне в грудь. Господи, может, отцу позвонить или Виктории.

– Таблетки…

– Никаких таблеток, ясно? – Я поднял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза цвета сочной травы. – Ты сможешь сама. Сможешь. Я знаю, мелкая. Перестань плакать…

Я держал ее лицо своими ладонями, вглядывался в каждую черточку, в красивую родинку под нижней губой. Большими пальцами стирал ее соленые слезы с щек и понимал, что больше не могу. Едет у меня крышак, пи**ец, как едет.

– Мелкая,… черт, прости меня…

– Что ты…

Договорить ей не дал, наклонился ближе и коснулся ее губ. Почти не весомо, нежно, не рассчитывая на продолжение… Вот только ее выдох мне в губы и приоткрытый ротик не дали отстранится. Я притянул ее к себе ближе и углубил поцелуй, придерживая за затылок.

Адель запустила свои ручки мне в волосы и ответила на поцелуй. Черт. Это… это просто оху**о. Я умер и родился, когда почувствовал, как ее зубки оттягивают мою нижнюю губу. Рыкнул, когда услышал легкий полу стон, от того, что сжал рукой ее ягодицы. Ворвался в ее рот своим языком и переплел с ее.

Я знал, знал, что это первый ее поцелуй, я был в этом уверен. Она целовалась неумело, но так старалась, что это просто сносило крышу. Подхватывала каждое движение за мной. Она круглая отличница. Моя отличница.

– Дань… – прошептала она, когда мы оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха.

– Молчи, мелкая. Молчи, я знаю, что нельзя, но не могу сдержаться.

Она отодвинулась от меня и посмотрела мне в глаза.

– Спасибо.

– Не понял. – Я недоуменно уставился на нее, – за что спасибо то?

– Сегодня первый раз, когда мне не пришлось пить таблетки.

– Не за что. Малая, мы не должны были…

– И за это спасибо. Не должны, конечно, больше такого не повторится. Нельзя. Мы с тобой почти родственники, Дань.

– Я никогда не буду считать тебя сестрой, к черту это. – зло рыкнул я, отодвигаясь от нее. Снова. Снова эти рамки родственников. В эти мгновения я ненавидел своего отца и ее мать.

– Я знаю. Давай забудем просто. – сквозь слезы попробовала она улыбнуться.

В этот момент хлопнула дверь.

– Дань, ты чего машину не заглушил? – услышал я отца, и они появились в проеме гостиной. Увидели. Нахмурились.

– Что произошло? Бэмби? – Бэмби? Серьезно? А, в принципе, ей подходит.

– Все хорошо уже. – ответила Ада, Виктория подошла к ней, девчонка начала подниматься и пошатнулась. Я успел подхватить ее на руки.

Прижимал к себе, смотрел на ее лицо. На слезы в уголках глаз, чувствовал мятных запах ее волос. И все меркло вокруг. Не было не отца рядом не ее мамы. Ни моей машины, которую стоило бы заглушить. Я даже забыл, что у меня сегодня заезд. Как не странно, второй раз приступ у мелкой происходит именно тогда, когда я должен гнать по полосе. Прям, как назло.

Вот только глядя на ее милое, детское личико, я понимал, что трасса больше меня не тянет. Что я все отдам, чтоб у нее больше не было этих панических атак. Даже свое место чемпиона. Отдам, не задумываясь.

– Я отнесу ее в комнату. И нам нужно поговорить. – Не глядя больше ни на кого, развернулся и пошел к лестнице.

– Даниил, как ты здесь оказался? – остановил меня голос бати.

– Дядь Саш, это я позвонила. Даня помог, я сегодня не пила таблетки.

–О, Боже. Это правда. Без таблеток? – охнула ее мама, кажется, даже пошатнулась, потому что краем глаза заметил, как отец метнулся в ее сторону.

Больше ни на кого, не обращая внимания, я поднялся по лестнице и направился к ней в комнату, поставил ее на ноги возле постели и помог снять обувь и легкую ветровку, в которой она до сих пор была. На мне была кожанка, та тоже полетела на пол, к ее верхней одежде.

– Теперь я тебя слушаю. Что случилось до того, как у тебя началась истерика.

– Дань, может я просто отдох…

– Отдохнешь еще. Говори, давай.

– А если снова начнется? Я стараюсь вообще ничего не вспоминать. Чтоб не спровоцировать очередной приступ.

– Ну, я же здесь. Теперь знаю лучший способ, который в мгновение тебя успокаивает. – Хитро улыбнулся я.

– Не смей, слышишь? Не делай так больше.

– Говори. – Серьезно посмотрел на нее.

– Тебе это не понравится.

– Конечно, нет. Все равно говори.

– Блин, Дань, это с тобой связано.

– Не понял? Я-то тут при чем? Меня же там не было. Или?

– Или Даня, или.

Твою же мать, Ада, твою мать. Неужели тогда это было ты? Бл***.

Глава 5.1

Адель

Ох, что же делать? Даня не отстанет, пока не расскажу.

– Это случилось почти полтора года назад. Раньше я ходила в музыкальную школу. И так получилось, что у меня выступление попало на последний звонок. Двадцать пятого мая. Я пела на последнем звонке старшеклассников, а потом в свою музыкалку, на последний звонок выступать для выпускников. Домой я возвращалась уже после девяти вечера, начало темнеть. И вот тогда, они… Их было двое. Скорей всего, одиннадцатиклассники, потому что помню белые рубашки на них. Один подошел сзади, а второй спереди, дернул за руку за кусты, возле соседнего дома и прижали меня к стене.

Я сглотнула, потому что чувствовала очередную истерику. Она подступала, туманя мозги и сознание. Даня посмотрев на меня, сел на кровать и притянул к себе на колени, крепко обнимая. От него пахло духами с ноткой хвойных и дымом от сигарет. Я попыталась слезть, он лишь буркнул «сиди, мелочь». И я продолжила.

– Я очень испугалась. И просила не трогать меня и отпустить. Но они лишь смеялись. Похабно шутили, касались меня руками. От них пахло алкоголем и табаком. Были пьяны. На все мои мольбы лишь пошло ржали. Когда я стала вырываться ожесточеннее и кричать, что есть сил, один из них подошел ко мне сзади и завел мои руки за спину, удерживая их. Второй – подошел ко мне и начал дергать мою юбку и блузку. Он… он сжимал, просовывал руки… Когда они… они начали рвать на мне одежду, я казалось сознание теряла, просто умирала от ужаса….

В горле запершило, и я откашлялась, замолкая. Не могла продолжить.

– Маленькая, давай. Не много же осталось рассказывать, верно? – эти слова он прорычал, не поднимая на меня глаз и не выпуская из объятий.

– Когда я закричала, это, наверное, уже и не я была, потому что к тому моменту сил не осталось, да и голос охрип, меня ударили по лицу и грязно выругались. Тогда я поняла, что уже ничего меня не спасет. Что… что сейчас меня прям около кирпичного дома, за кустами… двое…И все…Когда после удара, голова перестала кружиться, я почувствовала холод на груди… Он разорвал мне блузку, начал стягивать юбку… они… у них никак не получалось. Я из последних сил вырывалась. Тот, что сзади удерживал руки, все время повторял « первый, я первый». Я плакала, истерила уже по сути… вот тогда меня и услышали. Юбка… ее все же порвали, и она упала к моим ногам, когда сквозь кусты продрался парень. Он обвел взглядом нас. Я тогда подумала, что он их друг, что, вот он, конец…

Я посмотрела на Даню, и он встретил мой взгляд.

– Черт, мелкая, не вздумай сказать, что это был я. Твою-то мать. Бля**.

– Это был ты, Дань. Ты спас меня. Налетел на одного, потом на второго. Я только, как смогла, натянула дражайшими руками юбку обратно, и нашарила на земле вещи. Я тогда просто не соображала. Схватила все и убежала, не сказав простого спасибо. И, наверное, все это давило на меня, что я вот так, убежала, бросила тебя с ними. Только потом, дома, я подумала, а что если они что-нибудь с тобой сделают. Их же двое, а ты один был…

– Я был так же пьян в тот день, наверное, как и они. Просто помню шум, пошел на него, а там… там два ублюдка и одна девчонка с высокими хвостами и белыми бантами. Я даже лицо не рассмотрел, просто накинулся на них и все. Черт. Неужели действительно это была ты?

– Я, Дань. Но этим все не закончилось. Дома мы поругались с отцом. Вернее, мама поругалась. Он сказал, что я сама виновата в том, что произошло. Мама на следующий же день собрала вещи, и мы от него уехали. Я уговорила ее не подавать заявление в полицию.

– Что? Эти черти на свободе? Адель, бл*, сегодня… сегодня это из-за них? Ты их встретила?

– Понимаешь, я успела увидеть, как одного ты ударом вырубил. И я не знала, пришел он в сознание или же… или…

– Мертв?

– Да. Не знала… Я боялась, а вдруг тебе этим наврежу.

– Ада, – выдохнул Даня, и поднялся с кровати, пересаживая меня с колен. – Ты понимаешь, что они должны быть наказаны? Чееерт. – он запустил руки в волосы и начал мерить большими шагами мою комнату.

– Я испугалась, еще и папа сказал…

– Твой папа дебил, каких мало, уж извини, – остановился он напротив меня и серьезно посмотрел мне в глаза. – Что было сегодня?

– Я относила в школу задания, вышла и решила пройти по ярмарке, что около центра развернули, а там они, стояли возле одного из ларьков, что-то покупали. Они… узнали меня…

– Ты их знаешь, где живут, как зовут? Скажи мне, – он схватил меня за руки и повторил. – скажи мне, где их найти?

– Не надо, Дань, не надо. Я просто теперь с вашим водителем буду ездить и все.

– Черт с два. Я буду тебя возить, когда нужно. И ты мне расскажешь, где они обитают. Говори.

– Дань, – он упрямо покачал головой.

– Я все равно их найду, только хуже будет. Я помню лица, которые крошил в тот день.

– Они… я не знаю не их имен, не, где они живут. Знаю только, что часто гуляли в компании ребят с соседнего двора от моего бывшего дома. Там у них парень, главарь вроде как. Максим Максимов. У его папы какая-то автомастерская в городе. Это все что я знаю.

– Этого хватит. Бл*, что ты раньше мне не сказала. Убью этих уродов.

– Дань, Дань, не нужно. Я потом себе этого никогда не прощу.

– Да ты посмотри, что они с тобой сделали? Ты себя когда-нибудь со стороны видела, в такие моменты?

– Я… я знаю, что это еще то зрелище и вообще я… я ненормальная. Многие врачи говорят, что у меня должно уже все пройти, что я просто сама не хочу,… что мне нравиться чувствовать себя жертвой.

– Че за бред, какая жертва? И нормальная ты. Никто, кроме тех ушлепков не виноват в том, что с тобой происходит. И я их обязательно накажу.

– Даня!

– Что Даня? Ну, попугаю немножко их, это можно?

– Ты врешь, – уверенно сказала я и рассмеялась, глядя, как он пытается состроить серьезную рожицу.

Я так боялась ему говорить об этом. Боялась, что он будет смотреть на меня с отвращением. Но… я не вижу этого в его глазах, только теплоту и заботу. Господи, как же я соскучилась. Я и не знала, что привязалась так близко к нему. Последний раз, вот так тепло и душевно мы говорили месяц назад, после моего приступа, когда он ворвался в мою комнату и отругал, за то, что не позвонила ему.

Он очень красивый. Высокий, большой. Чем-то на медведя похож. Когда он меня обнимает, я просто проваливаюсь в его объятия, и мне кажется, что если он захочет, то сможет укрыть от всего. У него стильная мужская прическа с выпущенной челкой на один бок, темно-русый цвет волос. Нос с небольшой горбинкой, видимо, ломал когда-то, карие глаза. Такие теплые и добрые, как кружка вкусного горячего шоколада. Красивые губы, нижняя чуть пухлее верхней. У него родинка на щеке и когда он улыбается, у него появляются ямочки.

Однажды, я зашла в нашу общую ванну, а он стоял там. Сонный, в одних боксерах. Чуть дальше от запястья на правой руке у него татуировка. Волны, корабль, будто в шторм. На груди, прям напротив сердца, тоже есть тату. Что-то на подобии сердца, 3D рисунка, сердце в шипах, падающая тень. Сделано настолько красиво, что дух захватывает. В этом сердце надпись «speed». Скорость. К чему это я не знала, да и спрашивать постеснялась, когда после осмотра этой тату мой взгляд спустился ниже, на его шесть кубиков и полоску волос уходящих под боксеры. А еще ниже… очень такой очевидный бугор.

Выбежала тогда из ванны, как ошпаренная, хлопнула дверью и сползла по стенке.

– Пойдем есть? – вырвал меня из дум голос Дани.

– Скажи, – смущаясь, я опустила взгляд в пол. – А завтра ты снова перестанешь со мной общаться?

– Так будет лучше, – тихо ответил он и пошел к двери, подхватив наши вещи и мои ботинки. – Но, – оглянулся, – если выходишь из дома, звонишь мне, я пока побуду твоим водителем. Жду внизу.

И вышел, оставив открытую дверь.

Глава 5.2

Даниил

Черт. Черт. Черт. Что не так с этой девчонкой? Почему? Почему не сказала? Промолчала. Я что, не достоин знать? Вашу мать, что ж все так сложно-то?

От избытка эмоций я со всей дури, на которую у меня уйма сил, ударил в стену.

– Хватит мне тут дом портить. Не разрушай свое наследство до моей кончины. – услышал я за спиной голос отца.

Развернувшись, увидел батю, который стоял недалеко от меня, чуть наклонив голову в бок. Только самые приближенные знали, что я не родной ему, а их можно по пальцам пересчитать. В остальном я очень на него похож. Когда еще жива была мама, многие говорили, что я пошел в отца, просто вылитый. Мы весело смеялись над этим, но упорно молчали.

Мама… она была моей мамой, моим другом и товарищем. Я был очень близок к ней, настолько, что когда ее не стало, перестал говорить, почти на год. Батя бегал от одного психолога к другому. Эти мозгоправы, только деньги драли, а помочь не могли. Потом отец сменил курс направления, и мы начали бегать по каким-то ведуньям, ведьмам, экстрасенсам и тому подобное. Эти тоже фигней только страдали и опять же драли деньги.

Тогда, я смотрел на отца и видел, как ему тяжело. Да, мне было лишь десять, почти одиннадцать. Но я понимал, что не только мальчик в лице меня потерял дорогого человека, но и он лишился чего-то, а точнее кого-то важного в своей жизни. Да я слезы собственноручно вытирал ему на похоронах. И вот, еще я. он даже погоревать как следует не успел, как пытался привести меня в чувства. Это позже я узнал, что он потерял несколько ресторанов из-за занятости мной и почти катился к банкротству.

И вот однажды, я взял свои, на тот момент маленькие еще яйца в руки, и зашел к нему в кабинет, где увидел сгорбившегося мужика, над бутылкой, хоть и дорогого, но все же алкоголя.

– Бать, – прошептал я, с непривычки произнося слова вслух.

– Сын? Даня? – поднял он на меня почти круглые глаза.

– Прости меня, папа, – сказал тогда я и, разревевшись, убежал в свою комнату.

Отец тут же поднялся ко мне и крепко обнял, прижимая к себе. Он говорил, что очень рад, что я, наконец, начал говорить. Что роднее меня у него нет никого на белом свете. Что я его ребенок, его пацан, и ничей больше. Что провались пропадом все вокруг, только бы лишь мое здоровье и настроение были в норме.

После этого мы начли приходить потихоньку в себя. Я не пай-мальчик. Дебоширил я, дай боже. Но старался не попадаться. Поэтому за свою школьную жизнь отцу за меня краснеть не пришлось. Даже если я и творил, а меня ловили учителя, я отрабатывал, как мог. Даже разгружал машину с мешками цемента, как-то.

Отец восстановил свое состояние, но продолжал за мной следить. Он боялся привести женщину в дом, хоть со временем я и понимал, что где-то все равно должна какая-то быть. Возможно, и не одна. В конце концов, он видный богатый мужик.

– Пойдем в кабинет. Поговорим, – просто сказал он и, развернувшись, пошел в нужном направлении.

– Что опять я натворил? – усевшись на кресле напротив его стола, спросил я.

– Ничего, – пожал плечами. – Как дела с гонками?

Вот она, тема, которая заставляет нас ругаться. Но именно в этом я не могу уступить отцу. Когда мне было шестнадцать, я познакомился с парнишкой, который занимался гонками. У него были связи с местными авторитетами, которые его крашевали. Он платил многим, чтоб закрывали глаза на ночные приключения любителей. А так же, он был чемпионом, он сам любил скорость. Красивые машины и девочки. Он был чертовски богат.

И тогда, я поспорил с этим парнем, что обгоню его на самой страшной трасе. На Петле. Эта дорога страшна тем, что нет возможности разогнаться, потому что там постоянные повороты, и дорога сама находиться у обрыва. Не верно вывернутый руль и ты летишь… секунд, так восемь в свободном полете, а потом все… пять минут полет нормальный. Ага. Это тот случай.

Около двадцати человек так и погибли. Пытали удачу и хотели заработать денег, потому что Петля крутит бешенные бабосы.

Тогда, в шестнадцать лет, бушующие гормоны или лишняя бутылка пива, но я решил рискнуть. Я вышел на трасу, на своей новенькой Subaru Impreza 2011 года. Отец подарил мне его на шестнадцатилетие. Да у меня даже прав не было. Разрешено было ездить только по поселку, без выезда на трасу. А я рискнул. Еще и с Чемпионом поспорил, что легко обгоню его.

И да, я обогнал. Когда на крутых поворотах он прижимался к полосе дальней от обрыва, я шел ва-банк и ехал почти по краю, что позволяло больше маневров и, естественно, была возможность обгона. Мне помогло то, что он смотрел на меня в зеркало и видел, когда я шел параллельно ему. В один поворот я немного не справился с управлением, но взял все в свои руки и смог вырулить. Вот только Чемпион заметил, и больше прижался к полосе, сбавляя скорость. Он просто испугался, что я в тот момент сорвусь. Эта его заминка и дала мне фору, я вырвался вперед и через десять секунд переехал финишную прямую.

Шок был у меня, у болельщиков и сторонних наблюдателей. Только Чемпион вышел из своей машины и, пожав мне руку, обнял за плечо и закричал.

– Для меня честь представить нового молодого Чемпиона этой трасы.

Да, шума тогда было, конечно. Через год бывший чемпион собрался «за бугор». Павел Лягшо. Он стал моим другом и, наверное, братом, за короткий срок.

– Бро, дай мне сотку. – Попросил он меня однажды.

– Баксов?

– Наших. – я сунулся в кошелек, но кроме крупных купюр ничего не было. Я отдал ему пять тысяч и глупо посмотрел на него.

– Я завтра уезжаю. Вот их, – показал он на деньги, – забираю, в счет оплаты.

– Без проблем, а за что?

– Загон, Петля и Невеличка. Они твои, бро.

– Что? – вскочил я с дивана.

– Дан, я дарю, – помахал он пятитысячной купюрой, – а точнее продаю, все три свои трасы. Береги их, как свое родное дитя.

– Чел, я не понял. Ты что насовсем уезжаешь? Не, я не приму. Не могу. Как без тебя? Ты меня бросаешь?

– Ой, не будь телкой. Исполни мою просьбу.

Вот так я стал хозяином трех трас. И да, зарабатывал сам деньги и да, я любил участвовать в гонках, с большим удовольствием. И свою Subaru Impreza я сменил на Lamborghini Huracan 2014 года.

– Нормально. Деньги крутятся, желающих много. – ответил я на вопрос отца.

– А ты участвуешь в гонках?

– Иногда.

– Как Адель? – спросил он, не спуская с меня взгляда и меняя тему.

– Нормально. Успокоилась.

– Почему она позвонила тебе, а не маме или мне?

– Я ей сказал, что если случиться, чтоб набирала меня.

– Как ты к ней относишься?

– К кому?

– Ты знаешь о ком я.

– Хорошо.

– Насколько?

– Бать, давай на чистоту. Конкретно говори.

– Даниил, она мне стала дочерью. Я люблю ее мать. И в глазах общества, когда мы поженимся, вы станете братом и сестрой.

– Черт с два. Она мне не сестра.

– Именно об этом. Ей нет пятнадцати, тебе девятнадцать. Она твоя сводная сестра, ты ее сводный брат. У нее тяжелое заболевание, а ты…

– Она не больна. Она нормальная. Нормальная, отец. – закричал я, обрывая его на полуслове.

– Даниил, – прикрикнул отец, поднялся на ноги, обошел стол и схватил меня за грудки. – Не тронь ее. Не тронь. Она моя дочь. Дочь.

– Я не могу. – стряхнул его руки и отошел к стене. – Не могу оторваться от нее. Она стала мне очень близка.

– Что? – зеревел зверем батя.

– Не кричи, не на столько. Я и пальцем ее не тронул, если ты об этом. – не стал говорить про поцелуй, и про тот случай со спасением от насильников.

– Дань, давай я тебя в Англию отправлю учиться?

– Нет, у меня работа.

– Тогда ее, ее отправлю, чтоб не дай Бог…

– Даже не думай. Не надо. Бать. Как же ее мать? Как мы без нее, она маленькая еще.

– Вот именно, маленькая еще. – закричал отец. – Маленькая. Не трогай ее.

– Я не трону. Обещаю. Перееду в квартиру. Не трону, – прошептал я.

– Не уезжай. Я не смогу без тебя.

– Нормально. Мне и ей будет только легче. Только мне нужно кое-что сделать, прежде.

– Что?

– Это уже мои проблемы. Только мои. Не переживай. – я посмотрел на своего батю. На родного и любимого человека и первый раз почувствовал горечь. – Я тебя не подведу.

– Прости меня, сын.

В этот же день я поговорил с Адель.

– Тебе сегодня нужно куда-нибудь?

– Нет, на сегодня поездок уже хватит. – тихо ответила девушка, не поднимая на меня глаз.

– А завтра?

– Нет. Ближайшую неделю мне никуда не нужно.

– Хорошо. – мы стояли около ее двери в комнату. Мне хотелось ее обнять, прижать к себе, вновь почувствовать вкус ее губ, увидеть ее желание в глазах. Я так этого хотел, но лишь развернулся и направился вниз по лестнице. Переехать я решил уже сегодня. Осталось лишь одно дело.

– Дань, – остановил ее голос меня на середине лестницы.

– Да, мелкая. – развернувшись, улыбнулся я.

– Ты занят завтра?

– Тебе куда-то нужно? Вспомнила?

– Нет, нет. Я просто… просто сижу дома постоянно. И у меня нет подруг, поэтому, может, мы… сходим в кино, например. Но если ты занят, то я маму попрошу.

– Без проблем, – перебил я ее и улыбнулся шире. – Завтра в три, будь готова. Я с удовольствием схожу с тобой в кино.

– Правда? – шепнула девчонка, будто спрашивала у себя. – Хорошо, – улыбнулась. – Тогда в три. Я посмотрю сеансы. Ты какие фильмы любишь?

– Выбирай для себя. Я всеядный, любое посмотрю.

– Супер. До завтра, тогда?

– Спокойной ночи, Бэмби.

– И ты туда же. Что вы меня все оленем зовете?

Я рассмеялся, глядя на ее надутые щечки, и в этот момент она походила на ангела, не меньше.

Адель была очень красивой девушкой. Это было заметно уже в ее почти пятнадцать лет. Что же будет дальше?

Я уже упоминал, что у Виктории с дочерью одинаковые волосы, только познакомившись с ними поближе, я заметил, что у Ады они скорее цвета спелой черешни, почти красные. Мелкие кудри спускаются до самой аппетитной попки, которая просто восхитительно бы поместилась в моих ладонях…

Ее лицо покрывают веснушки или конопушки, не знаю, как правильно это называется. Но они настолько не заметны, что я их увидел, лишь, когда сегодня поцеловал девушку, держа ее в своих руках.

Как у истиной рыжей ведьмы, у нее зеленые, яркие глаза, которые светятся, подобно сочной траве на солнце. Пухлые от природы губы и соблазнительный курносый носик.

Она еще подросток и немного угловата, но вполне точно проявляется грудь и в будущем красивые изгибы тела.

Черт. Вот нельзя ее так разглядывать.

– Ты очень красивая Адель. И такая же милая и добрая. И родители тебя очень любят. – глядя ей в глаза, сказал я. Хотя хотел сказать, что это мы, мы все ее любим.

– Спасибо, Дань. – чуть покраснев, ответила девушка. Улыбнувшись напоследок, зашла в свою комнату.

– Ну, и дурак ты, Дан. – буркнул себе под нос и, наконец, спустился вниз, вышел из дома и, сев в машину, вырулил на трасу, к квартире своей матери.

Я решил дать нам последний день. Я не буду нарушать слово данное отцу. Я не трону Аду и перестану с ней общение. Завтра это мой себе подарок. Я хочу с ней в кино, а потом в кафе. Хочу провести с ней время, чтобы потом оставить и не появляться в жизни этой девушки. Потому что семья для меня самое главное. И рушить ее я не намерен.

Вот только нужно решить одну проблему. Я взял телефон и набрал один номер.

– Да, дружище.

– Антон, дело есть. Подъедешь ко мне на квартиру?

– Без проблем.

– Жду.

Через час Тоха сидел передо мной за столом на кухне и хмуро взирал на меня, после того, как я поведал историю двухлетней давности.