Всё зачеркнуть. И всё начать сначала

Софа посмотрелась в зеркало с подсветкой, обворожительно себе улыбнулась, огладила причёску месячной давности, уложенную в конский хвост и осталась довольна собой. Фигурой довольна и стройностью тоже.

Ниночка сделала ей биозавивку с какими-то нано композитами и укладку, выкрасила по новомодной технологии балаяж  в два умопомрачительных оттенка срзу – медового и каштанового цветов одновременно. Обещала, что все девчонки на корню от зависти засохнут.

Подружки детально передавали методики завивки и наращивания ресниц, татуажа бровей и губ, микроблейдинга, химического и газожидкостного  пиллинга, броссажа, вапоризации, дарсонвализации, ионофореза, введения под кожу лица инъекций гиалуроновой кислоты, депиляции, экзотического нейл-арта с новогодними темами узоров и рисунков ногтей по технологии камифубуки.

Софочка устала от всей этой суеты, которую считала совершенно напрасной. Она решила встретить Новый год в уютной домашней обстановке с букетом еловых веток и бутылочкой золотого Мартини  “Dolce & Gabbana” за прослушиванием любимых мелодий музыкального проекта Мишеля Крету “Enigma ”, которые успокаивали, утешали и гипнотизировали.

Для полного счастья ей этого было вполне достаточно. Впереди предвкушением абсолютного отдыха маячила целая неделя выходного ничегонеделания и приятного одиночества.

С подругами всё понятно, они поголовно замужние мамочки. Для них Новый год – свет в конце тоскливо-безрадостного тоннеля утомительных и однообразных семейных будней.

Два-три праздника в году, когда девочки реально могут расслабиться, не в счёт. В Новый год мужья денег не жалеют, по возможности оплачивают любые безобразия.

Однажды Софочка попыталась подсчитать, во что подругам обходится красота и роскошь продолжительностью в неделю. Сумма неприятно удивила. Она бы нашла на что истратить лишние копейки с умом.

Как обычно это бывает, чаяниям Софочки не дано было сбыться. Мужья подруг посовещались и раскошелились на трёхдневный совместный отдых в загородном клубе, причём с отдельной гостиной, ванной комнатой и кухней конкретно для неё.

Согласия незамужней подруги никто не спросил. Купили ей сообща маскарадный костюм, утвердили Снегуркой и поставили перед фактом, разделив расходы поровну на четыре семьи.

На один день Софочка в принципе была бы согласна, но целых три…

Три дня с шумными семейными клушами, пусть и подругами, которые из кожи вон лезут, изображая из себя заботливых  любящих жён и самых лучших на свете яжматерей.

Для того, чтобы закипеть в их компании, как чайник со свистком, и начать булькать, Софии было достаточно пятнадцати минут.

Три дня, точнее трое суток непрерывных состязаний: кто кого переплюнет по части заботы, внимательности, чуткости и нежности.

Все до единой добренькие, благообразные, приторно сладкие мамочки и жёны, глядя на которых хочется, извините за выражение, с аппетитом проблеваться.

Ладно бы только это. Мужья подружек уже наелись шоколадной глазури и взбитого крема, которыми щедро покрыта большая и чистая любовь, а также примитивного женского доминирования до самых, которые по пояс.

Короче, ниже пояса в отношении жён они давно нежизнеспособны. Избыток сладкого, сами знаете, вызывает изжогу, рвоту и напрочь убивает аппетит.

Видимо на мужиков сексуальное изобилие с одним и тем же объектом внимания оказывает угнетающее действие. Зато по сторонам начинают жалом водить: только о пилотках и думают.

Софочка ведь не дура, поняла сразу, какими мыслями руководствовались муженьки разлюбезных подружек, когда выдвигали её на главную эротическую роль. Но, решила всё же подыграть и отомстить по возможности примитивным развратникам за недобрые мысли.

Ёлочка, подарки, детишки, хоровод, ботиночки на высоком каблучке, голубенький атласный полушубок длиной короче мини-юбки и прочие атрибуты праздничного шоу только для затравки нужны были. Дальше, после рюмки чая, сами знаете –  как пойдёт.

Похабные мысли женатые мужики даже скрывать не умеют: масленые рожи с откровенно раздевающими любую рюмочку с сиськами глазками, слюни пузырями, нетерпеливо-пакостные непристойные жесты, сальные шутки, вульгарные заигрывания.

Пока все трезвые, оглядываются на благоверных. Опасаются ответственности.

Три дня. Целых три дня нудного непрерывного шоу.

Зачем им это нужно?

Друг перед другом нарядами и украшениями хвалится?

Не дай бог не заметишь изысканности нарядов, не отпустишь горсть комплиментов – испепелят. Молнии ярости, звериный оскал и леденящее душу шипение крупных представительниц семейства кошачьих незамедлительно дадут знать, насколько и в чём ты неправа.

Странно, но после бокала Мартини и завершения обязательной хороводно-подарочной программы у Софочки проснулось некое непредвиденное вдохновение, предчувствие премиленьких событий, о которых она ещё не знала, но интуитивно предвкушала приступ подступающей к горлу радости.

Приятное внутреннее беспокойство и волнение заставило Софочку озорничать, подталкивало шалить и резвиться, как малое дитя.

Она носилась вокруг ёлки, задирала мужчин, смело отвечала на их лихие подкаты и откровенно-бесстыдные, с неприкрытым эротическим подтекстом интимные прикосновения, пока притворные, не очень убедительные, осторожные (но грудь и ягодицы уже пылали от ощущения назойливо-докучливого любопытства) прощупывания (под мини-одежду Снегурки успели залезть ненасытными дланями не раз и не два).

Софочка (несмотря на хамское панибратство )постаралась расслабиться, махнула ещё бокал любимого напитка, старалась быть шумно-бестолковой, вертлявой, грубовато-весёлой и немного вульгарной.

Почему бы нет!

Она кружила мужчин, смело и откровенно прижималась к ним упругими выпуклостями. Желающих веселиться именно с ней было много: практически все мужья.

– Похоже аншлаг! Сейчас я такое отчебучу, мало не покажется. Будет вам, девочки, о чём задуматься на досуге, – думала она,   – все мужики козлы, кобели, похотливые авантюристы. Докажу всем.

– Не романтики они, нет: ненасытные вульгарные шлюхи в облике альфа-самцов. Вон как кружат коршунами. Почуяли опьянение от гипотетической возможности потешить плотоядное мужское эго на стороне. Ну-ну!

Подруги сидят стайкой, шумного веселья не замечают: обсуждают кухонную технику, новые блюда, воспитание детей, эксклюзивную внешность, милые отношения с мужьями и свекровями, делятся новостями, точнее сплетнями, но не всерьёз, напоказ.

Оживление, идиллия. Все всех любят и уважают. Прямо приторно-сладкий ликёр со взбитыми сливками.

Софочка подбежала к музыкальному центру, просмотрела наспех диски, нашла Давида Тухманова.

“Музыка вновь слышна. Встал пианист и танец назвал. И на глазах у всех к вам я сейчас иду через зал. Я пригласить хочу на танец вас и только вас…” – разнеслось в динамиках.

Девушка оглядела претендентов на белый танец, не задумываясь, выбрала Егора, Лилькиного благоверного, который чуть в рот ей не заглядывал.

София догадывалась, что в воображении он виртуально одел и раздел её раз пятнадцать, наверняка успел неоднократно поиметь в извращённой форме, только жены и посторонней публики стеснялся.

Снегурка проникновенно прилепилась к Егору, обхватила его за тощий зад для плотности контакта, словно век мужиков в живом виде не ласкала.

Партнёр смутился, покраснел, испуганно уставился на свою Лильку, но возбуждённая физиология моментально сделала надлежащие выводы, ответив адекватной реакцией: горячим дыханием, мышечными спазмами, сердцебиением и шевелением в области ширинки.

Егорка наголову выше Софийки. Уткнулся носом в её причёску, прижался к горячему телу. Руки-ноги дрожат, сам млеет, от Лильки глаза прячет.

– Ты чего, дружище. Они наряды новые обсуждают. Лильке до тебя дела нет, а я уже мокрая, на всё готова. Ты-то как, в обморок не упадёшь, если раздетую увидишь?

Егор промычал что-то, глаз от жены не отводит. Трусливый, гад.

– Так я это, там за кухонькой подсобка, десять минут буду ждать. Я девочка горячая, не пожалеешь.

– Это… Софа, давай не сегодня. У меня нехорошее предчувствие.

– Ну и дурак. Светкиного Юрку позову. У меня два месяца мужика не было, что же мне – страдать из-за тебя. малохольного? Десять минут, ни секундой больше. Жду…

– Софка, может того, может, не нужно. Застукают ведь. Как пить дать спалят. У меня дети, двое, сама понимаешь.

– Понимаю, Егорушка, ой как понимаю! – сама наряд Снегурки расстёгивает, на приступку присаживается, ножки раздвигает. А там… Трусики там, сами понимаете…

Егор поплыл, – господи, да ты сумасшедшая, где раньше-то была! Софочка, милая!

– Ну-ну, не очень-то! Я же про секс, не про любовь. Сунул-вынул и все дела. У тебя как с этим делом, стоит или не стоит?

– Сама увидишь.

– Чем глядеть-то? Разделся бы для порядка.

Егор зашевелился, торопливо скинул портки. Невольник необузданной страсти. Аж вспотел бедолага, как хотелось ему окунуться с головой в чужую трепещущую плоть.

– Э, да тут смотреть не на что, хоть бы зелёнкой для порядка накрасил, чтобы с чем-нибудь другим не перепутать. Господи, меня смех разобрал. Вот этим ты Лильку тыкал, правда не врёшь? Слушай, голубь, а ты уверен, что Серёжка от тебя?

Егор зарычал, сорвался, на ходу тряпки обратно натягивает.

Софочка следом за ним вышла к гостям, намеренно картинно принялась вытирать салфеткой рот, всем своим видом показывая, что довольна, и счастлива.

Лилька встрепенулась, метнула пытливый взгляд в сторону благоверного, который криво застегнул рубашку, а из ширинки предательски торчал её белый уголок.

Жена вскочила, встала в позу, но скандалить не стала, лишь сморщилась, брезгливо посмотрела, ткнула в его грудь указательным пальчиком с разноцветным маникюром, – устала я что-то, голубь. Пойду, прилягу. Ну-ка проводи!

Остальные сделали вид, что ничего не заметили.

Может, и правда были увлечены празднованием.

Юрку соблазнять не пришлось: сам напросился. В медленном танце отвёл подальше за ёлочку, обхватил её тугую грудь, чувствительно, даже больно ущипнул за сосок.

– Мой любимый размер. Как бы я сейчас вдул, ух! Завела ты меня, зараза!

В ответ София в шутку погладила его вздыбленную плоть сквозь брюки и несколько раз слегка сжала коготочками.

– Молодец, соображаешь. Покурить не хочешь, Софа? Что-то у меня во рту пересохло.

– А я уже сыта по горло.

– Егорка что ли накормил? Молодчага. Наш пострел везде поспел. Ничего, я догоню.

– Было бы чем. Надеюсь, не оплошаешь.

– Что, я? Не сомневайся. Ещё пощады запросишь. У меня с потенцией проблем нет. То есть наоборот, особенность одна присутствует. Ты женщина миниатюрная, а у меня… Фигня, выдюжишь? Где бы нам с тобой пристроиться? На улице холодно.

– Светку не боишься? Егорку уже спалили. Представляю, что сейчас Лилька ему устроит.

– За себя беспокойся. Я не Егор, спуску не дам, а на Светку плевать. Пусть сама меня боится.

– Чую ненасытную кобелиную натуру. Гребёшь всё, что шевелится, так ведь? Ладно, где наша не пропадала. Егору, бедолаге, не повезло, не его сегодня день. Ты хоть не осрамишься?

– Софка, не шути так со мной, не играй с огнём. Я ведь могу и небо в алмазах устроить. Плакать бы тебе не пришлось.

– Ой-ой! Какие мы грозные. Прямо дрожу, как страшно.

Снегурка глянула в Юркины глаза и реально испугалась: кроме решимости и похоти там было нечто такое, от чего кровь в жилах стынет.

Силища у Светкиного мужа оказалась недюжинная. Он не церемонился, не забивал голову сантиментами и ласками: уверенно расстегнул её пальтишко, рывком усадил на столик, методично и ловко раздел догола, высверливая взглядом мозг.

София сжалась, предчувствуя, что секс будет не совсем обычный. Ей уже было не до шуток.

Юрка впился в её рот жадными губами, укусил до крови,  с силой сжал плечо, больно ущипнул.

У Софии чуть глаза на лоб не вылезли от боли и унижения.

Затем любовник легко приподнял её тело над полом, стремительно опустил, резко поставил на колени, грубо, словно тряпичную куклу, схватил двумя руками за волосы и нагло вошёл в кровоточащий рот.

Мучительно больно и очень грубо.

Не таким София представляла себе новогодний интим Деда Мороза со Снегурочкой. В непристойных, поистине звериных сексуальных действиях мужчины не было ни любви, ни эротизма, ни нежности.

Софию реально насиловали: воинственно, агрессивно, злобно. Это было похоже на действия хищника, терзающего обессилевшую добычу, предназначение которой через мгновение стать куском мяса, живой пищей.

Ей казалось, что Юркой руководит исключительно ненависть, что он мстит за поруганную мужскую честь Егора, жестоко расправляется, безжалостно наказывает.

Если бы она могла дышать, наверняка закричала бы, но воздуха не было совсем. В горло был наглухо забит зловонный кол размером с большой огурец.

То, что Юрка назвал особенностью, оказалось настоящим уродством. Размер его мерзкого члена был огромен.

Мужчину многократно сотрясали оргазмические конвульсии. София тем временем задыхалась и захлёбывалась.

Юрка закатил глаза, зарычал, словно испускал дух.

Глаза Снегурочки налились кровью, в голове плыл туман. София, если честно, успела уже попрощаться с жизнью.

Кашель и слизь вывернули её желудок наизнанку, прямо на новый Юркин костюм.

Он побледнел от злости, замахнулся было, чтобы ударить, но удержался.

– Сука! Весь кайф обломала. Светке, если спросит, скажешь, что мне стало плохо, что уехал домой. Если что, я на связи. Но она не спросит – побоится. Мне реально понравилось. Если бы не это дерьмо.... ладно, не злись. Ты не виновата, это я не смог удержаться. Завела. Были бы деньги с собой, сотки три баксов не пожалел бы. На самом деле совсем не то хотел. В следующий раз будет иначе. Не скажу как, но тоже интересно. Тебе понравится. Ты сладкая.

– Идиот, мясник, изверг! Откуда тебе знать, какая я! В следующий раз грудь отрежешь или огнём пытать будешь?

– Понимаю, тебе в новинку, без привычки не в кайф. Но это поначалу, потом втянешься, понравится. Светка привыкла, не обижается.

– Ты и её, и с ней также! Хочешь сказать, терпит твои зверства столько лет и молчит! Господи, как хорошо, что я не замужем. Ты же горилла, питекантроп, чудовище! Она же не любит тебя – боится, что убьёшь. Всю жизнь ненавидеть, каждую минуту ждать, что муж начнёт насиловать, что рано или поздно может сделать инвалидом или не заметить, как задохнулась. Особенность, говоришь? Скорее отвратительное уродство, мутация, мерзость.

– Знаешь – молчи лучше, здоровее будешь. Разговорилась. Жди в гости, теперь часто навещать буду.

– Нет, мальчик. Я не Светка, молчать не буду. Ещё раз приблизишься – упеку за решётку. Или убью. Лучше отсидеть, но быть уверенной, что тебя больше нет.

– Остынь, я есть и всегда рядом буду. Со мной связываться – себе дороже. Шею, как курёнку сверну. Шум не поднимай.

София проводила Юрку ненавидящим взглядом, умылась, прополоскала раз двадцать рот, посидела в кухне, чтобы успокоиться.

– Хорошо, что не крашусь. Может, не заметят? Вот такая у нас судьба, у Снегурок. Наверно не стоило Егора позорить. Извинюсь. Получается, я с ним так же, как этот… А Светку жалко. Нужно будет поговорить с ней, нельзя постоянно в страхе жить. Она ещё молодая, найдёт своё счастье. Лучше совсем без мужика, чем с таким уродом жить. Вот ведь как бывает: всю жизнь дружим, а ничегошеньки друг о друге не знаем.

Мужики за столом молча напивались, женщины сидели перед телевизором, время от времени оживали, когда кто-то из них находил очередную забавную тему для беседы.

Дети в углу зала оживлённо пинали шары, делились сладкими подарками, весело шалили.

Скука.

А ведь они почти так же каждый год празднуют: сначала неуверенное оживление, потом спиртное без меры, флирт всех со всеми, обмен жёнами, похмелье, угрызение совести и депрессия.

Софии во что бы то ни стало необходимо было забыться. Первым делом она один за другим опрокинула в рот два бокала Мартини, потом подошла к музыкальному центру, с минуту перебирала диски, думала и снова включила Тухманова.

Ждать, когда и если пригласят, было невыносимо. Если бы там, с Юркой, у неё в руках был пистолет или нож, София воспользовалась бы ими, ни минуты не задумываясь.

Её трясло.

Во рту до сих пор чувствовался жгучий вкус спермы, на душе скребли кошки.

– Витька, чего заскучал, – решила взять быка за рога София, – сейчас  совсем засну. Развеселил бы что ли. Пошли танцевать.

– С тобой… Регина, ты не против, если я со Снегуркой?

– Не мыло, не измылится. Только голову не теряй. Она у нас девочка шустрая, кого хочешь соблазнит.

– Не выдумывай. Давно бы на свадьбе гуляли. Софочка у нас недотрога. Не удивлюсь, если до сих пор девочка.

– Вот и попробуешь заодно. Сегодня праздник. Софка сама кавалеров выбирает.

– Софа, – чувственно зашептал ухажёр, как только почувствовал тепло и аромат молодого тела, – обидно, когда ты ничего-ничего, а у этих базарных баб на каждый чих пошлая байка заготовлена. Разве ты не поняла, на что Регина намекала? Она же считает, что ты уже со всеми перепихнуться успела. Кроме меня, конечно. Обидно, да? Предлагаю отомстить, чтобы косточки не зря перемывали.

– Это как?

– Обыкновенно, в душевой. Я проверял, там удобно. Закрыться можно. Ты так пахнешь вкусно.

– Предлагаешь нежный дружеский секс?

– Зачем же так! Лучше по любви. Ты красивая, нежная, мне очень нравишься. Ты мне приятно сделаешь, я тебе.

– Неужели все мужики кобели? У вас мозг только в яйцах, да?

– Не упрощай, Софа. Представь себе, что очень любишь сдобную булочку с изюмом и шоколадной глазурью. Просто жуть как любишь, можно сказать тащишься. Человек ты консервативный, с определёнными жизненными установками, чувствительный, эмоциональный и совестливый, по причине чего никак не можешь предать свою булочку. Её вкус давно перестал приносить удовольствие, но больше есть нечего и главное – нельзя. Ничего не поделаешь – привычка и тысяча табу. Ты меня слушаешь?

– Булочка с изюмом, это Регина, а я кто?

– Пока не имеет значения, ты особенная.

Софию передёрнуло от слова “особенная”.

– Регина на самом деле офигенно сладкая, я её люблю. Сегодня я хочу пирожок с мясом, или пиццу к примеру. Один разочек хочу, чтобы сравнить, понять. Непреодолимое желание, бзик. Что мне делать, страдать или один раз отступить от незыблемого правила?

– Да ты философ, Витька. Вон, какую базу под банальное желание потрахаться подвёл. Так я пирожок или пицца? А если понравится, тогда как?

– Конечно, понравится, подруга. Ты, Софка, прелесть. Если бы не дети… Вру, Регину я люблю, а тебя… тебя просто хочу, но очень  сильно хочу.

Они не заметили, как оказались в душевой, как с наслаждением целовались, как нежно и сладко ныло трепещущее от нарастающего желания тело, как Витька разделся и снял одежду с Софии, которая всё ещё чувствовала на едва не вырванных с корнем волосах грубые Юркины руки, делающие невыносимо больно.

Снегурочка не могла сопротивляться неожиданному сумасшествию, сказочному обволакивающему блаженству, отключившему разум. Ей отчего-то стала безразлично, что подумают подруги, как отреагирует на измену, если узнает, Регина.

Она была ненасытна. Она стонала и кричала, раз за разом доходя до предела, взрываясь множественными оргазмами, настолько сильными и яркими, что исполосовала следами страсти плечи, грудь и спину нечаянного любовника.

Сколько времени пылкие партнёры скрывались в ванной, невозможно было определить даже приблизительно. Они были утомлены, буквально изнемогали от усталости и удовольствия.

Софийка впервые в жизни познала настоящее наслаждение от слияния.  Им было невыносимо приятно. Расставаться совсем не хотелось.

Удивительно, но их никто не искал.

В гостиной был погашен свет, горели лишь гирлянды на ёлке.

Витька проводил Софию до её номера и пошёл в душ. Нужно было немедленно смыть следы страсти.

Снегурочка не смогла уснуть до утра.

Чуть рассвело, она вызвала такси и тихо исчезла. На этот раз ей казалось, что праздник всё же удался.

– Интересно, – думала она в полудрёме в тёплом чреве такси, – мы ещё встретимся?

Через несколько минут София уже спала.

Ей снился стоящий на колене Витька с огромным букетом бордовых роз. Он протягивал на раскрытой ладони золотое кольцо и нежно шептал слова любви.

Счастье быть рядом

– Какая странная музыка, какие удивительные ритмы, – растворяясь в гармонии звуков, подчиняясь им, думала Асия, представляя, как размеренно и плавно качается на волнах страсти.

Ощущение такое, словно расслабленно лежу на поверхности воды, зажмуриваясь от палящих солнечных лучей. В глазах красная дымка, окутывающая потоки ослепительно мерцающего рассеянного света.

Я невесомо раскачиваюсь, ощущая влажное прикосновение ласковых волн, слышу мерный рокот прилива, шуршащего галькой.

В голове приятная пустота, заполненная гипнотически действующими звуками: приближаются и удаляются вскрики исступлённой страсти, эмоциональные всхлипы, шум прибоя, усиливающий эмоции, обрывки мужских и женских чувственных фраз с придыханием.

О чём и кому страстно шепчут эти люди, что думают, не слышно, ясно одно – звуки вызывающе эротичны, вибрации голосов медленно вводят в подобие мистического транса, в состояние расширяющейся Вселенной, центр которой ощущается где-то внизу живота.

Нежные нотки возбуждающих желание голосов, гармония плавно набегающих ритмов, томительно-сладостные предчувствия, смутные желания, всё смешивается с акустическими эффектами звуков, превращается в пьянящий коктейль, создающий настроение эйфории.

Сентиментальные переживания вырастают в необъяснимо-восторженные влечения,  немедленное требование разгорячённого тела ощутить ласковые прикосновения, легкомысленные объятия и физическую близость.

Нестерпимо хочется танцевать, чувствовать похотливые движения на ягодицах и талии  мужских рук, его сбивчивое дыхание, приглушённый шёпот, горячие губы на чувствительной коже шеи, возбуждающий запах желания и страсти.

Странная, очень странная музыка, если не больше. Какого чёрта всё это со мной происходит!

Несмотря на удивление, вызванное неожиданными эмоциями, приподнятое настроение от прослушанной мелодии прочно поселилось внутри Асии. Она вся светилась.

На подвижном от мимической активности лице девушки явственно отразилось разнообразие позитивных чувств. Она улыбалась.

Состояние Асии можно было принять за переживание счастливого блаженства, за полёт души.

На самом деле девушка была погружена в личные переживания. Она никого не замечала вокруг, была почти безучастна к происходящим событиям, потому, что устала от безысходной тоски, отчуждения, меланхолии и одиночества.

Асию с того рокового дня, когда с ней вероломно расстался любимый, позже девушка узнала, что Игорь одновременно встречался с Люсей, которой нежно шептал на ушко те же самые ласковые слова любви, что и ей, наглухо перемкнуло от предательства.

Девушка погрузилась в топкое болото задумчивого паралича, разучилась чувствовать и радоваться жизни. Приступы апатии и беспричинной печали окутывали туманом депрессии, в котором невозможно было разглядеть даже отсвет, даже иллюзию возможного в будущем счастья.

Все, кто знал Асию прежде, принимали  её состояние за помешательство, а новые знакомцы, время от времени появляющиеся рядом с ней, не чувствовали потребности познакомиться с мрачной девицей.

Асия и сама не стремилась сближаться. Слишком ощутимым был удар судьбы, который ни на минуту не давал расслабиться.

Она поминутно помнила историю встречи с Игорем: каждое движение души, каждое сказанное слово, каждую пережитую эмоцию.

Асия живо представляла себе состояние головокружительного возбуждения, сумасшедшее ликование, страстную влюблённость, ни на секунду не покидающее блаженство, приятное опьянение от встреч и объятий, состояние невесомости и вращения, умиротворение и эйфорию, удивительные, непостижимо волнующие бессонные ночи, раскрашенные воображением.

Девушка мечтала, что любимый станет её первым мужчиной, женихом, мужем, отцом желанного ребёночка…

Надежды и чаяния разбились вдребезги в одно-единственное мгновение.

Происходящее в те злосчастные минуты вызвало шок, затуманило разум.

Асия ничего не помнила, кроме ощущения удара, за которым последовало падение в чёрную бездну.

С того трагического дня прошло больше года. Девушка никуда, кроме работы и магазинов, не ходила, ни с кем не общалась.

На дискотеку, где услышала незнакомую мелодию, Асия попала совершенно случайно. Шла мимо, почувствовала непреодолимое желание следовать за переживаниями, которые вызвали причудливо звучащие, наполненные чужими чувствами звуки.