Эпоха Льда и Пламени

За спиной послышался сухой треск, словно дерево трескалось под напором какой-то невиданной силы. Охотник осторожно обернулся – и увидел темную трещину в коре; подняв взгляд, он увидел и причину этого жуткого хруста. Она заставила Охотника отпрыгнуть, упав в снег, и отползти на пару саженей.

Лицо Морганы проступило прямо посреди ствола широкого дерева – казалось, что она сама была этим деревом; упавший в снег человек, беспомощно пытающийся ползти спиной вперед, вызвал на бледном лице ведьмы лишь легкую ухмылку.

– Ты слышал? Ты слышал озеро, верно? Да только кроме меня ведь никто не слышит его.

Нджалл не знал, что ответить; он был заворожен этим проявлением человеческого лица, несмотря на то, что в прошлый раз ведьма и сама обернулась деревом прямо перед его глазами. Слухи о чудесах, об удивительных превращениях, на которые способна Лесная Ведьма, были известны каждому; однако одно дело – слышать байки от торговцев или преступников, сидящих у костра в ночи, а совсем другое – увидеть собственными глазами…

– Что же ты молчишь? Ты ведь слышал, как дышит вода? Это одно из проявлений той силы, о которой ты предпочитаешь не думать.

Охотник не понимал, конечно же, как вода может дышать, но требовалось что-то ответить – хоть что-нибудь, – и он, поднявшись на ноги, сказал, стряхивая снег с одежды:

– Это обман. Я слышал от путешественников, что такое бывает… В опасных местах. Вроде пустынь, или…

– Обман? Ты хочешь сказать, что видел мираж?

– Да.

Моргана, казалось, о чем-то задумалась – прищурившись, она смотрела куда-то в сторону, поглаживая когтистой сухой веткой подбородок.

– Стало быть, тебе проще поверить в обман зрения, чем в собственные способности…

– У меня нет никаких способностей, – Охотник начинал злиться: этот разговор ему уже порядком надоел, как и преследование обезумевшей Лесной Ведьмы. – Оставь меня в покое, найди себе другой объект глупых шуток!

– А если я покажу тебе того, чье дыхание ты слышал? Если докажу, что этот… Что это создание действительно существует? Тогда ты поверишь мне?

Охотник, собравшийся уже было покинуть это место, замер. Медленно обернувшись, не веря словам Морганы, он растерянно спросил:

– Так значит, это дышал человек?..

– Ну… Не совсем. Когда-то он в самом деле был человеком… А впрочем, пойдем, я покажу тебе, и ты сам все поймешь. – Моргана со скрипом протянула руку, что сейчас больше походила на старую корягу – вместо кожи была истрескавшаяся кора, а вместо пальцев – длинные тонкие ветки.

Охотник уставился на эту «руку», борясь с желанием броситься бежать прочь. Но он подумал, что убежать от той, что умеет становиться чем угодно и возникать где угодно, будет непросто. Практически невозможно. К тому же, ведьма вряд ли оставит его в покое… А торопиться Охотнику все равно было некуда – впереди у него была целая жизнь, чтобы скитаться по землям различных Королевств, добывая себе еду охотой и выполнением мелких поручений, вроде сопровождения торговых повозок… И Охотник неуверенно протянул свою ладонь, нехотя вложив ее в старую сухую ветку, и сжал пальцы.

Тут же он почувствовал сильный рывок вперед – ноги оторвались от земли, все вокруг закрутилось, смешавшись и потеряв свои очертания, и через секунду погрузилось во мрак.

***

Когда Нджалл открыл глаза – он увидел, что оказался в гостях у Морганы: поляна, окруженная вьющимися лозами острых сорняков, покосившийся маленький деревянный домик, изумрудная трава, что будто светится изнутри… А вдалеке – холмы, и навечно замеревший за ними золотой закат. Об этом месте ходили легенды, одна другой краше, но никто никогда не мог доказать правдивость своих слов; теперь Охотнику сама судьба позволила увидеть все это воочию.

На одном из холмов сидел человек. Его темная фигура загораживала собою солнце, казалась лишь черным недвижимым камнем на фоне огромного желтого солнечного диска, окруженного персиковыми облаками. Моргана направилась именно туда. Кажется, странное путешествие сквозь время и пространство, что она только что совершила вместе с Охотником, ничуть ее не интересовало, будто подобное было для нее обычным делом. Нджалл пошел следом – ему было не по себе оставаться здесь одному, среди тихого шипения колючей изгороди, обнимавшей лесную поляну со всех сторон.

– Вот, – Моргана вытянула руку, по-детски указав на сидящего в траве человека. – Тот, кого ты слышал. Через сотни миль, через сотни веков, – ведьма многозначительно изогнула бровь и перевела взгляд на лицо Охотника.

Тот смотрел перед собой, непонимающе скользя взглядом по спине и плечам этого загадочного человека. Его лицо не было знакомым; его глаза были закрыты, словно сам человек прибывал в каком-то трансе или сне.

– Я не… Кто это? О чем ты говоришь?

Моргана вздохнула. Поняв, что без объяснений обойтись не выйдет, она заговорила:

– Леса полны странными созданиями. Полны магией разной силы и разного толка – есть и благословения, есть и проклятья. Ты наверняка знаешь это – ты исследовал каждый уголок как Северных Лесов, так и Южных Пустынь. Я слышала твои крадущиеся шаги по обе стороны Торджилса…

Нджалл слушал ее слова молча, словно завороженный разглядывая безмолвного человека на траве. Это был юноша, почти ровесник самого Нджалла, не ребенок, но и не совсем взрослый мужчина. Его кожа мягко сияла, а веки были плотно закрыты. Парень, скрестив ноги, сидел прямо напротив закатного солнца, словно превратившись в статую – не было заметно ни его дыхания, ни малейшего движения; присмотревшись, Нджалл заметил тонкую паутину на его ресницах, подрагивающую на ветру.

– Это – Спящий, – продолжала тем временем ведьма. – И он… спит. Уже очень давно.

– Что с ним… не так? Он проклят?

– Верно. Это – Проклятие Вечного Сна. Проклятие другой ведьмы. Еще моя бабушка рассказывала мне эту историю: когда-то одна ведьма влюбилась в этого человека, в парня, которого звали Вранак, чье сердце уже принадлежало другой. Он был помолвлен, и очень любил свою невесту. Ее звали, кажется, Дайна. Тогда ведьма разозлилась и сказала: «Ах вот как? Ты любишь ее, а не меня? Ну хорошо… Хочешь видеть только ее? Так смотри только на нее!» – и прокляла его. С тех пор он не видит ничего, кроме Дайны – той, которую так любил при жизни; прошли дни, месяцы и годы, а он видит свой прекрасный сон до сих пор. Не может ничего видеть, кроме своего любимого сна. Той девушки, которую он любил, давно уж не на свете, а ведьма давно рассыпалась в прах, смешавшись с пылью Восточных Степей. Но этот несчастный все еще живет лишь благодаря своим грёзам. Образ его возлюбленной навсегда застыл пред ним. Поэтому он и спит – и вряд ли хочет просыпаться.

– Но это… Это неправильно.

– Почему же? У него не осталось ничего. Его семья давно умерла, его город давно стёрт с лица земли, а его собственное тело истлело изнутри: в груди поселились мотыльки, а из кончиков пальцев прорастают травинки. Стоит ему проснуться – и он развеется по ветру пеплом. А сейчас… Ему хорошо, и он счастлив. Ему снится та, которая всегда рядом с ним, его жизнь превратилась в самую настоящую мечту, и нет в ней ни темноты, ни кошмаров. Наверное, он знает, что все это – сон. Но он по-прежнему хранит воспоминания… Которые любит больше собственной жизни. Поэтому предпочитает смотреть…

– Я разбужу его!

– Как бы не так, – хмыкнула Моргана. – Он не хочет просыпаться. Говорю же – он хочет смотреть только на нее.

Оба замолчали. Человек, что сидел на траве, ничуть не переменился – он видел сон, навеянный проклятием, сон, который любил больше всего на свете… И человек этот действительно предпочел бы не просыпаться никогда, чтобы не отпускать из объятий памяти любимый образ, давно покинувший этот свет.

– Ну что? Теперь ты веришь? Это его дыхание слышится иногда из глубин замерзшего озера – так же, как и в ивовых ветвях над болотами, как и в подземельях, где спрятан Дьярви… Он живет, и жизнь еще теплится в его сердце, но только лишь благодаря проклятию…

– Погоди… Что ты сказала? Дьярви?

– Ну да. Дьярви.

– Ты опять бредишь? Дьярви не существует, это миф.

– Стало быть, скоро все мы погибнем от ночного кошмара? – Усмехнулась ведьма. – Война между Севером и Югом – тоже, по-твоему, миф?

– Нет. – Нджалл заговорил серьезно, в его голосе послышались строгие нотки застаревшей боли. – Война – это не миф. Война всегда ужасна и чудовищна, она несет только смерть. А если речь идет о потомках Севера и Юга, которые ненавидят друг друга с самого рождения – то тут и вовсе…

Ведьма заинтересованно склонила голову набок – она почуяла горечь чужой боли, давней, как старая рана, но все еще болезненно напоминающей о себе.

– В одном из таких сражений погиб мой отец, – продолжал тем временем Охотник, – в одном из сражений он участвовал, и не вернулся домой. Мы тогда проиграли битву… Солдаты противника проникли в мой город, и… уничтожили его. Но я слышал об этом только из рассказов, я был тогда еще совсем ребенком. А что стало с матерью – я не знаю до сих пор. Но больше никогда не видел свою семью, и не слышал о них; так что не надо оправдывать жестокость и кровожадность королей выдуманными чудовищами.

– Дьярви существует. Про него рассказывают многое: и светящиеся в темноте глаза, и длинная морда, и чешуя… Чего только не напридумывают. Одни считают, что Дьярви – это змея, вроде василиска, другие – что он, скорее, просто некое дикое животное, кровожадный хищник; третьи и вовсе полагают, что он похож на огромного крокодила, и живет в Западных Болотах. Но никто из них не прав. Дьярви – это…

– Это выдумка, – нахмурился Охотник.

– Ты ошибаешься. Дьярви – мудрое и древнее создание; таких, как он, больше уже не осталось. Все его сородичи оказались либо повержены, либо обманом заперты в клетках. Но Бранд-Кьярваль… Этот король взял все лучшее от своих предков, посему он – сильнейший из всех южных королей, когда-либо существовавших. Предок Кьярваля, король Рагнар, – тысячи лет назад именно он обманом заставил древнего Дьярви влезть в клетку, а затем наложил заклятье на железные прутья. Дьярви оказался в ловушке, и был вынужден согласиться на предложенные условия: только сослужив достойную службу потомку королевского рода, в чьих жилах будет течь кровь самого Рагнара, Дьярви обретет свободу. Только вот ирония этого договора в том, – продолжала ведьма, – что ни один из приказов никогда не оказывается достаточным. Дьярви просто не дают стоящих поручений, чтобы не выпускать его на волю раньше времени. А Кьярваль уже готов выпустить Дьярви, и уже принял это решение – король Юга прикажет уничтожить и Ледяную Стену, и Тагоэля, и всех северян – всех, до одного, – и тогда Дьярви обретет свободу. Тысячи лет в сыром подземелье прошли не зря – гнев и ненависть, накопленные за столь долгий срок, вырвутся наружу, и никто не сможет спастись.

– Откуда ты все это знаешь? – Недоверчиво покосился на жутко бледное лицо девушки Охотник. – О том, что между Севером и Югом грядет новая битва?

– Я слышу то, что другие не слышат.

– Почему же тогда ты говоришь, что я могу что-то сделать?..

– Видишь ли…

Ведьма, словно смутившись на секунду, кладет ладонь на плечо Нджалла, и увлекает его за собой:

– Давай пройдемся, Охотник.

***

Кажется, прошло несколько минут, пока Моргана и Нджалл прогуливались по покатым травянистым склонам; однако, когда Охотник заметил перемену в окружавшем их пейзаже – оба вновь оказались посреди густого темного леса, вдалеке от позолоченных закатом холмов, где спит Вранак, – то подумал, что прошло несколько часов.

– Ты сильнее обоих королей – сильнее потому, что ты видишь больше, чем они. Каждый из них – и Тагоэль, и Кьярваль, – ослеплены жаждой власти, желанием уничтожить соперника; а ты – нет: у тебя никогда не было ни власти, ни соперников. Ты можешь куда больше – потому, что можешь выбирать. Оба короля обречены следовать чему-то одному: либо окружающему с рождения ледяному холоду, либо пылающему огню в сердце. Но именно твоя свобода выбирать сослужит тебе службу, поможет остановить Дьярви, и тысячи жизней, обреченных на погибель, будут спасены, а война прекратится, не начавшись. Ты сможешь тягаться с ним, бросить вызов; он увидит достойного соперника в тебе… И он проиграет битву, – только если ты научишься использовать свои возможности, управлять ими…

– Нет, нет, ты точно сошла с ума! Я не имею ничего своего, совсем ничего, и тягаться с этим Дьярви не сумею. Тем более, никто не знает, насколько он огромен и насколько силен… Но все представляют, насколько страшен! Я слышал, что говорят люди. Одни говорят, что Дьярви – потомок демонов, либо сам демон; другие считают, что он – чудовище, что путешествует под водами рек…

– Но все они ошибаются. Дьярви гораздо старше всех демонов и всех рек. И гораздо сильнее всех монстров и чудовищ, что обитают на наших землях. Он хитер и мудр. И только ты – тот, кто называет себя лишь «Охотник», тот, кто смутно помнит имя «Нджалл», – только ты сможешь остановить его.

– Что ты несешь? Я не собираюсь сражаться с ним! Я не собираюсь вмешиваться в королевскую войну! Я не служу ни Югу, ни Северу, и не намерен занимать ничью сторону.

– Я научу тебя слушать природу, и научу тебя слышать ее речи. Твоя сила сможет превзойти и Огонь, и Холод; если у Тагоэля – ледяной ветер, а у Кьярваля – кипящее пламя, то у тебя – сама земля…

– Оставь меня в покое! Убирайся, ведьма! – Нджалл подался назад всем телом, хмуро взглянув в лицо Морганы. Развернувшись, он бросился прочь, скрывшись в темной чаще леса.

– Ты сам позовешь меня, – выкрикнула ведьма вслед, оседая на мерзлую траву, покрытую скользким слоем инея. – Но только тебе придется постараться… Я могу и не прийти на твой зов!

Моргана запрокинула голову назад и легла на покрытые инеем темно-зеленые мхи. Ведьма закрыла глаза, и тут же провалилась назад в черное кружево собственных волос, исчезнув в бархатном ковре зелени, оставив после себя лишь очертание человеческой фигуры на земле.

Глава пятая

Ледяные Леса остались далеко позади. Охотник перешел горные хребты, укутанные в вековые снега, и теперь достиг зеленых лугов, простирающихся до самого горизонта. Равнины и покатые склоны холмов, покрытые ковром мягкой свежей зелени, травой, пушистой и мягкой, и россыпью ярких луговых цветов… Долина, залитая солнцем, была согрета самой природой, самим золотым теплом вечного лета. Это казалось таким странным: всего в десятке миль к северу земля была окоченелой и мертвой, а здесь – цвела и благоухала, источая сладкий пьянящий запах. Нджалл прикрыл глаза, подставив лицо теплому мягкому ветерку. «Вечное лето… Тепло и спокойно, и никаких крайностей и никакого безумия… Никаких проклятий… Такую природу я и люблю», – думал Охотник.

Он почувствовал свою усталость – долгие тяжелые переходы, путешествие сквозь воздух и темноту к дому Морганы и долгий пеший путь обратно, – невероятные события, заставившие усомниться в реальности происходящего, дали о себе знать все разом, навалившись на уставшего путника. Охотник, расположившись в тени, прилег на траву… И в тот же миг уснул.

***

– Кто ты такой?

Мужской голос, звучавший откуда-то сверху, не был угрожающим или настороженным – он был вполне приветливым, лишь немного удивленным, и только, – но Нджалл все равно вздрогнул, резко раскрыв глаза, и по привычке выхватил охотничий нож.

– Что это?

Когда глаза Охотника не сразу привыкли к яркому золотому свету, и только через некоторое короткое время он сумел рассмотреть стоявшего поодаль человека, опасливо шагнувшего назад при виде оружия.

– Что тебе нужно? – Настороженно спросил Охотник.

– Ничего, – ответил незнакомец, примирительно подняв ладони. – Опусти свое оружие, я не причиню тебе вреда.

– Отвечай, кто ты такой? – Нджалл и не думал выпускать нож из рук.

– Я – Вранак, и ты – в моем сне. Как ты вообще оказался здесь? – Спросил озадаченно парень.

Нджалл пригляделся – и действительно узнал в незнакомце того самого «Спящего», которого совсем недавно видел в десятке миль отсюда.

– Ага! Я так и знал! Всё это чушь – и Проклятие Вечного Сна, и Дьярви, и весь тот бред… Это проделки ведьмы!

– Нет-нет, – испуганно замотал головой Вранак, – не чушь. Посмотри сам, – и повёл рукой, указывая вокруг себя.

Нахмурившись, Охотник быстро переводил взгляд с незнакомца на местность вокруг – она и впрямь казалась необычной, даже ненастоящей. Это была та же самая летняя поляна с покатыми низкими холмами, уходящими в бескрайние дали, но воздух был будто неровным; если бы ветер можно было рассмотреть, он выглядел бы именно так. Эти удивительные места казались словно нарисованы мелкими штрихами, все вокруг – и облака в ярко-голубом небе, и яркие цветы в ярко-зеленой траве, и даже ярко сияющий сталью нож, все еще направленный на Вранака, – все казалось ненастоящим, слишком, слишком ярким и неправдоподобным… И впрямь как сон.

– Видишь? Ты у меня в гостях, – улыбнулся парень в белой льняной рубашке, – однако назови свое имя, кто бы ты ни был.

– Я – Охотник.

– Охотник? Но это не имя…

– Для меня – имя.

– Это странно.

– Послушай, как ты оказался здесь? Ты ведь недавно сидел перед закатом, а теперь вдруг стоишь здесь, где летний полдень… – Нджалл был сбит с толку. – Как такое возможно? Что это за магия?

– Все гораздо проще, – ответил хозяин этого сна, осторожно приближаясь и опускаясь на траву рядом со своим нежданным гостем. – Я и в самом деле сижу сейчас где-то далеко отсюда… А это место – это мой сон. Мой мир, который я не собираюсь покидать, – он продолжал беспечно улыбаться, жмурясь от солнца.

– Почему? – Повернулся Нджалл, пряча охотничий нож обратно в свои вещи: очевидно, человек рядом был совершенно спокоен и безобиден. – Разве ты не хочешь вернуться к нормальной, обычной жизни? В настоящем мире?

– Нет, – пожал плечами парень, – та злая ведьма, что прокляла меня когда-то… Думала, что наказывает меня. А на самом деле она подарила мне самый настоящий рай. Вечное лето и вечный полдень, беспечность и свободу… У меня здесь есть все, что мне нужно. У меня здесь есть она. Навсегда. Я не хочу возвращаться в мир, где ее не будет.

Вранак указал пальцем куда-то вдаль, и Нджалл рассмотрел вдалеке, на одном из бескрайних холмов, женскую фигуру в белой одежде. Девушка сидела в траве, опустившись на колени, и собирала луговые цветы. Ветер играл с ее темными кудрявыми волосами, развевал подол ее пышного легкого платья… Она была счастлива, и она была вечна. Вранак улыбался, смотря на нее.

Охотник оглядывал беспечно счастливого парня, что сидел рядом на траве – и все никак не мог понять, как можно добровольно отказаться от собственной жизни ради вечности во сне.

– Но как же ты оказался здесь, Охотник? – Вернулся к разговору Вранак.

– Я? Я… – Нджалл вдруг понял, что ему отчего-то трудно припомнить события, произошедшие совсем недавно, словно они происходили несколько лет назад. – Я пересек Северные Горы… Потом… Потом спустился в зеленую долину… Ах да, еще встречал Моргану, и видел тебя, – видел, как ты спишь.

– Ты виделся с Морганой? – Вранак казался искренне удивленным. – Как это она захотела показаться тебе? И даже говорила?.. Стало быть, ты не обычный человек. Она не очень-то любит людей.

– Она бредила. Рассказывала, что скоро снова будет война, между Югом и Севером, и что это будет самая страшная битва… И что я должен повлиять на ее исход…

– Как повлиять? – Парень заинтересовано повернулся к Охотнику.

– Она говорила, что я могу бросить вызов Дьярви, и даже победить его. Что я должен научиться использовать какие-то силы… А, неважно.