Первые мгновенья Волшебства. Сборник Самоисполняющихся Сказок

Надел тут Еремей сапоги-скороходы, Василиса перстень на пальце повернула, оборотилась голубкою, и отправились они в путь обратный. Как вернулись они на свой широкий двор, во родимый дом, скинул царевич сапоги волшебные, Василиса себе облик человечий вернула, лишь тогда они вздохнули свободно и спокойно. А из дома уж бегут к ним навстречу детушки родимые, а за ними мамки да няньки, а за теми вся челядь высыпала. Голосят да хохочут от радости, что Еремей с Василисой живы-здравы вернулись.

А они обняли своих детушек, людям ласковы слова молвили, отдохнули с дороги да закатили пир на весь мир. Был на том пиру и Старичок-Боровичок, и Птица с птенцами подросшими, даже щуку в бочке на пир доставили. И все пировали да веселились, да Еремея с Василисой славили.

А после пира вышла Василиса на берег, поклонилась Солнцу Красному, Морю синему да Земле-Матушке и попросила их Род её охранять, Бабу Ягу да прочую нечисть к нему не допускать, чтоб ни словом злым, ни делом лихим не могли её Роду напакостить. И жили они с Еремеем долго и счастливо, деток растили, уму-разуму учили, а после и внуков в любви и радости нянчили.

Сказка о джинне

Каждому человеку от рождения положено иметь семью, где он будет любить и быть любимым, дом просторный, чтоб создавать в нём уют и творить красоту, дело любимое, в котором он Мастером станет, землю плодородную, что кормить его будет пищей сытной и здоровой, и Богов поддержку, чтоб чувствовать себя свободным и могучим. В том числе и денег в изобилии.

Однако, не все об этом помнят, да и есть тому причины: захватила людей суета, заморочила голову. Вместо семьи дружной – карьера успешная ценится, вместо домов просторных и земли плодородной – квартиры престижные, как конурки собачьи, вроде и чисто, да суть в них свою хозяйскую не проявишь, да пищи себе здоровой не вырастишь. Рукоделие и Творчество не в чести, баловством считается, люди даже модное слово для него придумали иностранное – «хобби», да и Мастеров настоящих, что душу в своё дело вкладывают, по пальцам пересчитать можно. Про Богов родных, предков наших, и вовсе промолчать можно – некогда людям стало на небо смотреть, да о Вечном думать, одна мысль о том, чтобы в сутках побольше часов было. Не знают порой люди и о том, что есть у каждого из них свой счет в Банке Вечности, и что можно с него «виртуальные» средства в реальный мир вывести.

Так и наша героиня, назовём её Лика, билась в жизнь, словно в стену стеклянную, да всё пробить никак не могла. Вроде бы всё за этой стеной есть: и дом новенький, уютный, и сад плодородный, и достаток изобильный, кажется, протяни руку и возьми. Ан нет, как говорится: видит око, да зуб неймёт. Уж кем только Лика ни была в своей жизни, сколько профессий ни сменила, от поломойки до хозяйки бизнеса дошла, да толку – чуть. Нет дохода достойного, нет прибыли, одни траты и долги.

Не выдержала она однажды, подняла голову к небу и закричала: «Ну, сколько можно уже? Бьюсь и бьюсь в эту стену, как бабочка в стекло, а деньги, как заколдованные: то в руки не даются, то сквозь пальцы водой утекают!»

И вот приснилось ей однажды, что сидит она на большом камне на берегу горной речушки. Несет речка мимо неё ветки и шишки, и прочий лесной мусор. Вдруг что-то блеснуло в воде на миг да у самых ног звякнуло. Пригляделась Лика, а это кувшинчик медный волной на берег к самым ногам её выкинуло. Сам он маленький, в ладошке спрятать можно, да красивый, а сбоку то ли камешек драгоценный, то ли стекляшечка какая блестит. Подняла женщина кувшинчик, от грязи оттереть попыталась, только провела по нему пальцами, а из кувшинчика дымок тонкий повалил. И появился из этого дымка худой изможденный джинн, такой же маленький, под стать своему жилищу.

«Ты кто такой?» – удивленно спрашивает Лика, а сама себя незаметно пощипывает, понять пытается: явь это или сон. «Джинн я, сама не видишь?» – ответил недавний дымок. «А чего такой маленький?» – подозрительно спросила Лика. «Болел в детстве, – мрачно отшутился джинн. – А если серьёзно – меня Царь Джиннов в этот маленький кувшинчик запечатал и всей силы лишил, оставив лишь столько, чтобы жизнь во мне поддерживать. И до той поры я свою тюрьму покинуть не мог, пока женщина из твоего Рода этот кувшинчик своей рукой не согреет. Ты меня освободила, теперь желай!» «А чего желать-то?» – растерялась Лика. «Ну, чего вы там, люди, обычно желаете? Дворцы белокаменные, власть безграничную, сундуки с добром всяким… Любовь не запрашивай, я не по этой части.» «Да есть у меня любовь, – отмахнулась Лика, – большая она, светлая, другой и не надобно. Остальное заманчиво, да как-то не то всё. Я вот чего хочу: чтобы все дела, мною задуманные, выполнялись без всяких загвоздок и доход щедрый приносили.» «Эк, завернула: и без загвоздок, и доход… – протянул джинн. – Для этого нам надо в прошлое вернуться да с Царём Джиннов сразиться, чтоб силу мою обратно забрать. Решишься ли?» Задумалась женщина на минуту, а потом рукой махнула. «Хуже уже не станет, а лучше может. Наверное, не зря тебя мне речка под ноги выбросила. Я согласна. Вот только, – спохватилась она, – как же я попаду в прошлое?» «Надень вот это, – джинн протянул женщине золотой браслет с четырьмя разноцветными камнями – алым, зелёным, прозрачным и синим. – Это не простые камни, они особое волшебство имеют – многократно усиливают любой свет, что сквозь них проходит, а потом обратно его вбирают. Придёт время, может пригодится.» Сказал это джинн и обратно в свой кувшинчик дымком тонким втянулся. «Я готов. Надевай браслет.» – послышалось изнутри.

Зажала Лика в ладошке кувшинчик, браслет на запястье защелкнула, и в тот же миг закружилось у неё всё перед глазами, завертелось, и оказалась она в огромной подземной зале, украшенной резными колоннами и прекрасными статуями. Стены залы были затянуты дорогими шелками, а вдоль них стояли открытые сундуки с золотом, серебром и драгоценными камнями. Посреди залы стоял высокий трон из человеческих черепов, заключенных в золотую оправу. На троне сидел сам Царь Джиннов. На его чёрном, как ночь, лице горели злобой рубиновые глаза, и не было в этом взгляде ни жалости, ни пощады. Грозно смотрел он на стоящего перед ним джинна, и его слова падали, словно тяжелые камни, на голову несчастного: «За то, что ты выбрал служить людям, а не мне, твоему Царю, за то, что нёс богатства им, а не мне, я навеки…» «Постой! – выкрикнула Лика, сама удивившись своей смелости. Оставь его в покое. Он служил моему Роду и не делал ничего дурного! Всё, что давал джинн моим предкам, шло только во благо, и никогда не служило злу.» «Вот именно! – злобно прошипел Царь Джиннов. – А с чего ты взяла, что мне добро по душе? Это у вас, людишек, чувства, душевность, сострадание во главе угла. А у нас, джиннов, только сила и власть имеют значение.

Он посмел ослушаться меня, помогал людям, пошёл против самой сути джиннов, а значит должен быть наказан!» «Нет!» – спокойно и твёрдо ответила Лика, став перед джинном и закрыв его собой. «Ах так? Смелая, значит? – Царь Джиннов сверкнул глазами в её сторону. – посмотрим, как ты справишься с моим родом.» Он махнул рукой, и из-за трона начали появляться джинны с маленькими коронами на головах. «Позволь представить тебе: Царица Перфекциона, моя супруга, мои дети – царевичи Страх и Однообраз, царевны Забвения и Апатия. Взять её!» – коротко приказал Царь джиннам, и те двинулись вперёд, окружая девушку. И чем ближе они подходили, тем сильнее билось и сжималось её сердце, тем меньше хотелось что-либо делать, тело словно опутала мягкая паутина, хотелось завернуться в неё, лечь на пол и забыться навсегда. Мысли путались, Лика уже почти не помнила: кто она и что здесь делает. Вдруг на границе сознания мелькнула яркая мысль-вспышка: джинн… браслет…

«Джинн, – прошептала Лика непослушными губами, – отдай мне свою силу. Всю, сколько можешь, пока Царь не забрал её!» И он отдал. Женщина почувствовала, как в её тело хлынул неудержимый золотой поток. Разрывая серую паутину сонливости и безразличия, омывая и возвращая к жизни каждую клеточку, он заполнил её тело до краёв. И когда сила джинна уже готова была литься через край, Лика подняла вверх руку с браслетом и звонко крикнула: «Рубин Любви, Бриллиант Прощения, Изумруд Милосердия и Сапфир Мудрости! Послужите моему Роду! Развейте силы алчности и злобы! Наполните мой Род силой процветания и изобилия!» И она направила из руки в браслет силу джинна, усиленную стократно силой своего желания. Мощный поток энергии хлынул из камней, сливаясь и закручиваясь в одну разноцветную воронку, затянувшую и растворившую в себе Царицу и Царя Джиннов вместе со всеми их царевнами и царевичами. Когда никого из царской семьи не осталось, воронка разделилась на отдельные лучи, которые втянулись в камни на браслете.

Лика обернулась к сидящему на полу джинну, бледному и обессиленному, но улыбающемуся светлой улыбкой. Она сняла с руки браслет и защёлкнула его на запястье джинна. «Вот твоя сила, – сказала она. – Теперь ты станешь намного сильнее, чем раньше, ведь к твоей добавилась и сила царского семейства. Носи этот браслет, не снимая, чтобы не потерять её, и всегда быть наполненным и могучим!» «Благодарю тебя! – прогрохотал джинн. – Отныне и навеки я буду служить твоему Роду! А теперь бери кувшинчик и отправляемся обратно.» «А зачем тебе теперь кувшинчик? – спросила Лика. – Ведь ты свободен.» «Ну, мне же надо где-то жить, – рассмеялся джинн и…

Она проснулась. «Это был всего лишь сон!» – простонала женщина. Она разочарованно обвела глазами свою комнату, где всё оставалось по-прежнему, и вдруг заметила стоящий на полке над кроватью кувшинчик. «Не сон! Не сон!» – возликовала она. И в тишине её комнаты раздался голос джинна: «Я всегда буду в твоей жизни, только позови! Однако ты должна выполнить три условия:

1. Никогда не бойся начинать новое.

2. Все твои начинания должны служить Добру, и никогда – Злу.

3. Никогда не забывай: ты рождена, чтобы быть счастливой и достойна изобилия!

А теперь подпиши наш Договор».

В руки женщины опустился листок с тиснёнными золотом письменами, где были указаны три пункта, озвученные джинном. Внизу красовалась витиеватая подпись: Джинн. Она протянула руку, и в воздухе перед ней появилась чернильница с такими же золотыми чернилами и перо. Лика поставила свою подпись, и листок с мягким шелестом сам свернулся в свиток и обвязался золотой ленточкой. Женщина убрала Договор в шкатулку и счастливо рассмеялась.

С тех пор жизнь Лики изменилась в самую лучшую сторону. Все дела, что она задумывала, исполнялись с первого раза и без запинок. Она открыла гостевые дома, обустроила их со вкусом и уютом. Они приносили женщине большую прибыль, а поток гостей никогда не иссякал. Номера в этих домах были расписаны круглый год, и люди заранее бронировали их, чтобы остановиться именно у неё. А ещё Лика создавала одежду. И хотя это не было её основным видом заработка, но также приносило ей немалый доход. Всё дело в том, что надевая эту одежду, люди чувствовали себя защищёнными от всякого зла, у них появлялись силы жить и творить, а если её надевали на больного человека – он вскоре выздоравливал. Одежда эта так и звалась – «обережной», а Лику люди стали звать Мастерицей-Берегинюшкой.

Мастер багетов

В одном небольшом, но и не маленьком городе жил да был Мастер багетов. Звали его Эрик, он был не стар, но уже и не юн, хорош собой и скромен, но главным его достоинством было умение сделать такой багет, что любая картина, обрамленная в него, начинала играть новыми красками, оживала и говорила с теми, кто на неё смотрел, а любое зеркало в раме, сделанной Эриком, показывало самые лучшие качества человека, который в него смотрелся. Мастер, был очень талантливым, но считал, что ему недостаточно опыта и из-за этого был крайне неуверен в себе. Он боялся брать дорогие заказы, так как боялся испортить материал, который ему приносили заказчики, а ещё он боялся не угодить, сделать не так, как хочется заказчику, и от этого частенько испытывал раздражение и досаду. «Не то я, видно, ремесло себе выбрал. Эх, не то…» – ворчал он иногда себе под нос, когда в очередной раз ложился спать голодным.

И вот как-то раз ему на глаза попался свёрток, завёрнутый в старый пыльный холст. Он давно лежал в дальнем углу мастерской, доставшись Мастеру в наследство от деда. У Эрика всё никак не находилось времени, чтобы взглянуть, что же там?

Он развернул старую ткань и увидел три картины: на одной из них рукой талантливого художника был изображён закат над рекой, на второй – летний сад с деревьями, увешанными разнообразными плодами, а на третьей – прекрасная девушка, глядящая на своё отражение на тихой глади озера. Картины были чудесными, но все их объединяла одна деталь: у них не было достойного обрамления. «Что же я за мастер такой, – воскликнул Эрик, – если у самого картины без рам в пыльном углу стоят?» И он взялся за дело.

К концу третьего дня все картины стояли в рамах. Да в каких! Картина, на которой был изображен закат, получила чёрную, как ночь, раму с сияющими серебряными звёздочками. Казалось, что эта рама стала завершением самого заката. Даже сами краски на картине стали ярче, и закат выглядел так, словно глядишь на него в чисто вымытое окно. Картина, где был изображён сад, получила зелёную раму, сплошь сплетенную из резных листьев, словно деревья с холста вынесли наружу свои ветви. Сад выглядел таким настоящим, что казалось, даже цветы и фрукты начали источать дивные, сладкие ароматы. Картина с девушкой получила золотую раму с причудливо перевитыми узорами и сидящими по углам нежными, резными бабочками, прилетевшими посмотреть на красоту девушки, выглядевшей, словно отражение в хрустальном зеркале, такой живой и тёплой, что казалось: стоит окликнуть её, и девушка повернёт голову и посмотрит тебе прямо в душу.

Эрик повесил картины на стену, немного полюбовался ими, лег на маленький диванчик, стоявший за ширмой в углу мастерской, служившей также ему и квартиркой, и уснул крепким сном человека, довольного своей работой.

Наступила глубокая ночь. На небо вышла луна, и её лучик, заглянув с любопытством в окно мастерской, упал на картины. Краски ожили, изображения на картинах зашевелились, (может быть, это была всего лишь игра теней?), и в ночной тишине послышался негромкий разговор: «Ах, как же Вы хороши, милочка, в этой восхитительной раме! Вы словно отражение живой прекрасной девушки!» – это шелестела листьями картина с садом, и её шелест складывался в слова. «Не скрою своего восхищения! – подала голос картина с закатом. – Вы, душенька, и раньше были хороши, а теперь – истинная Богиня!» «Благодарю вас! – учтиво ответила девушка с картины. – Вы тоже выглядите такими живыми и настоящими. Но вы ведь знаете, что в этом чудесном преображении нет нашей заслуги, это всё благодаря труду и таланту нашего Мастера.»

«Несомненно, он необычайно талантлив! – прошелестел „фруктовый сад“. – Жаль только, что совсем не верит в это и поэтому беден!» «Мы должны помочь ему!» – полыхнул жаром «закат». «Но как? – задумчиво протянула девушка. – Мы ведь только картины.» «Мы что-нибудь придумаем, – горячо отозвался „закат“, а „сад“ согласно прошелестел. – Нужно только дождаться случая и показаться людям во всей своей новой красе! Мы вложим в свои краски столько свежести и яркости, сколько это возможно, и люди заметят его работу!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.