Музыканты и мстители. Собрание корейской традиционной литературы (XII-XIX вв.)

Молодой человек по имени Касиль из провинции Сарян-бу, хотя был очень беден и крайне нуждался, по характеру являлся таким человеком, который всегда прилагает усилия для достижения своих целей. Он с юных лет любил и уважал девушку Соль, но не осмеливался сказать ей об этом. Услышав, что Соль очень переживает из-за того, что ее престарелого отца призвали в армию, он, наконец решившись, пришел к ней и сказал:

– Хотя я лишь простой и не отличающийся физической силой мужчина, с ранних лет у меня твердые убеждения и волевой характер. Поэтому я хочу отдать свою не имеющую особой ценности жизнь, для того, чтобы нести воинскую службу вместо вашего отца.

Девушка Соль очень обрадовалась и рассказала обо всем отцу. Отец девушки позвал Касиля и сказал ему:

– Слышал я, что вы желаете отправиться в дорогу вместо меня, старика. Я очень рад этому, и меня переполняет чувство благодарности. Я подумал, как же воздать за вашу милость. Если вы не сочтете это безрассудством и чрезмерностью, я хотел бы отдать вам в жены мою молоденькую дочь.

Касиль дважды глубоко поклонился и сказал:

– Не осмелюсь и желать подобного, но это именно то, чего я очень хочу!

Сказав это, Касиль отошел назад и попросил назначить день свадьбы. В ответ девушка Соль сказала:

– Свадьба – очень важное событие в жизни человека, поэтому с ним нельзя торопиться. В душе я уже приняла положительное решение, поэтому не изменю его до самой смерти. Я хочу, чтобы сначала вы ушли служить в армию, а потом, когда придет время смениться на службе, вернулись. Думаю, что после не будет поздно выбрать счастливый день и совершить бракосочетание.

Затем она принесла бронзовое зеркало, разломила его на две половинки, чтобы каждый хранил у себя по одной, и сказала:

– Это будет знаком нашего уговора, а потом мы соединим две половинки вместе.

У Касиля была лошадь, которую он отдал для присмотра девушке Соль, говоря:

– Эта лошадь – одна из лучших в Поднебесной, и в будущем она обязательно пригодится. Нынче я отправляюсь в дорогу пешком, заботиться о лошади некому. Я хотел бы оставить ее здесь, так чтобы она была полезной.

В конце концов, молодой человек попрощался с девушкой и отправился в путь. Прошло время, и когда настал срок сменить воинов, страна оказалась в сложном положении, солдат не отпускали домой. Поэтому после положенных шести лет службы Касиль не смог вернуться в родные края.

Отец стал убеждать свою дочь, говоря:

– Поначалу срок военной службы был определен в три года, это время давно прошло, поэтому неплохо было бы выйти замуж за другого человека.

– Раньше у меня не было другого пути, кроме как пообещать выйти замуж за Касиля, чтобы вам, отец, было лучше. Касиль тоже несколько лет находится на военной службе, терпя голод и холод, потому что верит в обещание. К тому же, находясь поблизости от вражеской земли, он не выпускает из рук оружие, охраняя страну. Это то же самое, что стоять перед открытой пастью тигра. Поэтому я всегда переживаю, как бы он не был укушен. И если я пренебрегу его верой и нарушу обещание, разве это по-человечески? Как бы то ни было, я не осмелюсь последовать вашей воле, отец, и прошу больше никогда не говорить об этом.

Отец девушки, думая о том, что он стареет, а дочь повзрослела, и супруга у нее нет, решил силой выдать ее замуж и втайне договорился о свадьбе с человеком, жившим в том же селении. Вскоре был определен день свадьбы, и уже встретили жениха, но девушка Соль наотрез отказывалась и даже стала думать о том, как бы втайне убежать из дома, но не смогла уйти. Тогда она пошла в конюшню к лошади, которую оставил Касиль, увидела ее и, громко вздыхая, расплакалась. Как раз в это время вернулся Касиль, которого наконец заменили на службе. Он сильно исхудал, одежда его была изорвана в клочья, так что его не смогли признать даже родные, думая, что это другой человек. Касиль достал и бросил перед собой половинку разбитого зеркала.

Девушка Соль подобрала его и расплакалась навзрыд. Отец девушки и все родственники так обрадовались, что не знали, что делать. В конце концов, определили новый день свадьбы, после которой супруги жили в счастье до старости.

Часть 2

Конфуцианские ученые влюбляются

Старинные рассказы. Истории любви

Ким Сисып

Студент Ли подглядывает поверх изгороди

В эпоху Корё[53], в столичном городе Сондо[54], недалеко от моста Нактхагё, что значит «Верблюжий мост», жил молодой человек, которого звали студент Ли. Ему исполнилось восемнадцать лет. Он был приятной наружности – чист и аккуратен, очень талантлив от природы и ходил учиться в государственную Конфуцианскую академию Сонгюнгван. По дороге он часто читал нараспев стихи.

В то время в столичном районе Сончжун-ни, что значит «Селение доброго бамбука», жила девушка из знаменитой семьи по фамилии Чхве. Ей исполнилось лет пятнадцать – шестнадцать. Она была очаровательна внешне и хорошо вышивала. А, кроме того, прекрасно сочиняла стихи. Поэтому люди в миру придумали строки, восхваляющие этих двоих:

Талантлив, прекрасен наш юноша Ли.И девушка Чхве – все изящество в ней.Их ум, красота – лишь услышишь о них,Уж голода нет, словно сытно поел.

Идя в Конфуцианскую академию с книгой под мышкой, студент Ли всегда проходил мимо дома семьи Чхве. У северной задней изгороди дома выстроились в ряд несколько десятков плакучих ив. Их ветви мягко покачивались. Студент Ли частенько останавливался здесь, чтобы передохнуть под сенью деревьев.

Однажды студент Ли решил подглядеть, что находится за изгородью. Там пышно цвели изысканные цветы, порхали птицы, кружились пчелы, будто споря о чем-то, негромко жужжа. Около изгороди, в цветочных зарослях, угадывались очертания небольшого павильона. В нем виднелась примерно наполовину опущенная штора из бусин, и низко свисал шелковый занавес. Внутри расположилась красавица. Похоже, девушка вышивала. Слегка подустав, она решила на время отложить иглу. Подперев подбородок, красавица читала нараспев стихи:

Одиноко у окна с шелковым навесом.Вышивание мое выпало из рук.Пенье иволги в цветах, что вокруг повсюду,                                        так прекрасно и легко, что не передать.Ах, весенний ветер я как же ненавижу!И безмолвно, бросив шить,                                                                           думаю о нем…Там, идущий вдалеке,                                                   тот студент откуда?Между ив проходит он                                                     в светло-голубом.Как же сделать, чтобы я                                                     ласточкой проворнойИзгородь перелетела,                                                     миновав полог?

Студент Ли услышал эти стихи и не мог сдержаться от желания хотя бы раз продемонстрировать девушке свои способности к словесности. Но ворота этого дома были очень высоки, а сад и центральная часть усадьбы находились далеко за оградой. Поэтому он раздосадовался, но ему не оставалось ничего другого, кроме как с чувством глубокого отчаяния продолжить путь.

Когда студент Ли возвращался из академии и проходил мимо дома девушки, он сочинил трехстрофное стихотворение и записал его на полоске бумаги, которую привязал к черепице и перебросил через ограду.

Вот какие там были стихи:

Двенадцать вершин на священной горе Ушань                                 Туманом окутаны в несколько белых слоев.Их острые пики видны только лишь вполовину.                                И свет фиолета с нефритом сияет на них.И сны беспокойны правителя Чу[55] – сны Ян-вана[56].                                          Один на подушке он грезит и долгие сныСтановятся вдруг облаками и дождиком мягким,                        Спускаясь неспешно на светлую гору Янтай[57].Когда Сыма Сянжу[58] великий                                                       Заманивал вдовицу Чжо[59],В душе его уже полнилась                                                       Огромных чувств вся глубина.Цветок на изгороди яркой                                                       Чарует красным с синевой.От ветра, что пронесся мимо,                                                       Куда упал он, закружась?Какая бы судьба ни ждала —                                                       Плоха она иль хороша.Все бесполезной болью станет,                                                       И день нам будет – словно год.И двадцать восемь слов как сваха                                                       Поднимутся в моих стихах.Когда же встретится мне фея                                                       Та, что взойдет на Синий мост?

Девушка Чхве приказала служанке по имени Хяна пойти и посмотреть, что там упало. Хана принесла предмет, и оказалось, что это стихи, написанные студентом Ли. Девица Чхве расправила полоску бумаги, несколько раз перечитала стихи и в душе обрадовалась.

Она написала несколько слов на этой же полоске бумаги и бросила ее за изгородь. Там было сказано: «Прошу вас, не сомневайтесь и обещайте прийти, как только наступят сумерки».

Студент Ли, как было условлено, дождался сумерек и направился к дому девицы Чхве. Ему бросилось в глаза, что ветка персикового дерева перегнулась через изгородь, и на ней что-то покачивается из стороны в сторону. Студент Ли подошел ближе и увидел: к ветке привязан канат от качелей с прикрепленным бамбуковым крестом.

Студент Ли схватился за канат и перебрался через стену. Как раз в это время над садом взошла луна, и земля покрылась тенями от цветов. Их чистый аромат был великолепен. Студент Ли подумал, что попал в мир небожителей, и почувствовал легкую радость в душе. С другой стороны, дело было очень секретным, и он так волновался, что, казалось, волосы на его голове встали дыбом.

Студент Ли начал огладываться по сторонам, внимательно смотря налево и направо. Девушка уже была среди цветущих кустов. Она, а точнее – сама девица Чхве и ее служанка Хяна, – заколов в волосы только что срезанные цветы, сидели на мягкой подстилке, разостланной в глухой части сада. Девушка увидела студента

Ли и тихо засмеялась. А затем, декламируя вполголоса, сочинила две строки стихотворения и первой запела:

На ветвях персика и сливы                                                           бутоны полны красоты.И на подушке у влюбленных                                                           прекрасен свет ночной луны.

Студент Ли продолжил стихотворение:

Но если все узнают новость,                                                         что здесь давно уже весна,Не станет ли все то убогим,                                                                     из-за бездушных бурь, ветров?

Девица Чхве изменилась в лице и произнесла:

– Я с самого начала хотела стать вашей женой, чтобы всю жизнь, занимаясь разными домашними делами, с веялкой и веником в руке, до самой смерти в радости прожить вместе. Отчего вы вдруг говорите такие странные слова? Хотя я лишь женщина, но спокойна в душе и ни о чем не беспокоюсь. Вы же, обладая смелым духом настоящего мужчины, произносите слабохарактерные речи! Если в будущем все, что происходит сейчас на женской половине дома, станет известно, и отец станет меня бранить, я возьму всю ответственность на себя. Хяна! Сходи в комнату, принеси вино и угощения!

Хяна ушла, чтобы исполнить указание. Вокруг было очень тихо и пустынно. Никаких признаков человеческой жизни. Студент Ли спросил:

– А что это за место?

Девушка Чхве ответила:

– Мы рядом с небольшим павильоном, который расположен в задней части усадьбы, у горного склона. Мои родители проявляют ко мне особую любовь, зная, что я – одинокая девушка, у которой нет возлюбленного. Поэтому специально для меня они построили этот павильон на берегу пруда с лотосами. Чтобы, когда приходит весна и начинают цвести прекрасные цветы, я могла бы вместе со служанкой приятно проводить время. Покои, где живут мои родители, очень далеко отсюда. Поэтому, если здесь громко смеяться и шуметь, они не смогут вот так, ни с того ни с сего, что-то услышать и узнать.

Девушка Чхве налила чарку изысканного вина и преподнесла студенту Ли. Затем, беззвучно шевеля губами, сочинила стихотворение в старинном стиле и прочла его:

У изогнувшейся ограды – у лотосового у пруда —На берегу, в цветах прелестных, влюбленных                                                                                                               шепот не слыхать.В тумане мягком, ароматном,                                                                               когда весенний дух как свет,Так хочется, придумав строфы,                                                             песнь Танца в белом[60] мне пропеть!Но вот луна уже склонилась. И тень цветов.                                                                                               А мы вдвоем у изголовьяПотянем вместе ветвь куста —                                                   и дождь цветочный нас накроет.Проникнет аромат цветов в одежды наши —                                                                                                                              из-за ветра.И дочь Цзя Чуна[61] танцевала, поддавшись                                                                                                                чарам той весны.Рубашкой шелковой случайно задела ветви диких роз,И попугай, в цветах дремавший,                                                                                   проснулся, громко зашумев.

Студент Ли тут же сочинил стихи в ответ:

В края небожителей верно ль пришел я?                                   Здесь персиков садик весь в полном цвету.И нет таких слов, чтобы мог описать я                                           Все чувства и мысли, что полнят меня.Красиво блестит золотая заколка,                                                               В прическе нефритовой на голове.И свежей весны дорогие одежды —                                                                           Зеленым узором расшиты они.И ветром восточным ко краю гонимый                                               Цвет лотоса мягко прибился к груди.О, ветер и дождь! Не качайте те ветви,                                              Что полны цветами блаженной весны.Одежд рукава, развеваясь по ветру,                                   Закроют как тень светлый образ тех фей.Под древом коричным танцует свой танец                                                                                               Волшебная дева Хэн-э[62].И может ли следовать беспокойство                                                               До тех пор, пока еще все хорошо?Не нужно слова этой новенькой песни                                                               Давать попугаю, чтоб выучил он.

Как только закончилось пиршество, девушка Чхве сказала, обращаясь к студенту Ли:

– То, что сегодня произошло, – не просто малозначащая связь. Вы, мой возлюбленный, непременно должны последовать за мной и до конца проявить свои глубокие чувства.

Закончив говорить, девушка Чхве вошла в павильон через северные двери. Студент Ли пошел за ней и увидел внутри приставную лестницу. Он поднялся по ней и обнаружил наверху комнату. Находившиеся там книжные шкафы и письменные принадлежности были аккуратно расставлены и разложены, содержались в чистоте. На одной из стен висели две картины: «Река в тумане и ярусы горных пиков»[63] и «Бамбук и старое дерево»[64]. Обе знамениты. Их верхние части украшали стихи, написанные каллиграфически. Однако их автор был неизвестен.

В стихах первой картины были записаны такие строки:

Неизвестною рукою мощными мазками кистиГоры так изобразили, что среди реки они.Фанкуньшань[65] стоит громадой                                                                                в тридцать тысяч саженей.В дымке облаков она – вполовину лишь видна.То, что дальше, – очень мелко и расплывчато видно.То, что ближе на картине, – это пик.                                                                   Тугим узлом зелено возвышен он.И зеленою волною в бесконечности река.Видится закат далекий… Мысли о родной земле.Как смотрю картину эту —                                                                       очень грустно, грустно мне.Будто в дождь и в бурю лодка                                                                         по реке Сянцзян[66] плывет…

В стихах второй картины были такие строки:

В дремучем и глухом лесу как будто шорохи слышны.Здесь древо старое стоит и полно тайных чувств.А корни влажные его оделись буйно в мох.Кривые ветви старика бьет ветер, бьет и гром.А в самом сердце у ствола – огромное дупло.Как может рассказать оно о странностях своих?Как говорят, Вэй Янь[67], Юйкэ[68] —                                                                                              по смерти духом стали.Как много тех, кто может знать,                                                                               где Тайна Неба есть?И неподвижно у окна перед картиной этойСмотрю, сколь много глубины на кончике кистей.

На другой стене висели четыре свитка, на которых были написаны стихи, воспевающие пейзажи четырех времен года. Кто сочинил эти стихи, тоже неизвестно. Но каллиграфический почерк был очень красивый и изящный. Он подражал квадратному стилю китайского каллиграфа Чжао Мэнфу[69].

Стихи на первом свитке гласили:

За занавесью комнатной арома благовоний,А за окном в саду цвет персика как дождь.Вот колокол уже пробил. Звонит о пятой страже.                                                                                                                                Проснулась я.А у пруда, где лотосы цветут,                                                                     кричит о чем-то цапля в белом.Весной у ласточек птенцы день ото дня растут.Закрою плотно я покоев женских двери.Замру в усталости. Застынет движенье                                                                                                            золотой иглы.А бабочки к цветкам летят, у каждой – пара есть.О чем-то спорят и летят по саду они в тень,Туда, к цветам опавшим.И с дрожью холод проберется в зелень юбки.Весенний ветер без причин не дует вдруг.И как же разобраться в этом странном чувстве?В цветах везде танцуют мандаринки-утки.Весенний свет у госпожи Хуансы,[70]То красный, то зеленый на окне.Сад полон аромата от цветов,                                                                         но дух весенний в тягость.Тихонько приоткрою полог и смотрю: увядшие цветы.

На втором свитке были такие стихи:

Пшеничный колос начал колоситься,                                         и ласточек птенцы на крыше уж видны.Гранаты в садике, что в южной его части,                                                                       цветут повсюду, освежая взор.Под голубым окошком женский образ.                                                 И слышен звук от ножниц при шитье.Чтоб юбку сшить, она все нарезает                                                                                         кусочки фиолетовой зари.Цветут теперь уж зимние жасмины,                                                                и дождь вдогонку мелко моросит.В тени акаций белых иволги поют                                                         и ласточки-жемчужинки в полете.Опять уж близко время увяданья,                                                    когда годичный цикл совсем пройдет.Цвет винограда дикого опавший,                                                     и пробивается лишь молодой бамбук.Сорву-ка я еще зеленый персик,                                                          и брошу им, чтоб в иволгу попасть.А у террасы южной дует ветер,                                                                               и солнечные тени не спешат.От лотосов густые ароматы.                                                                               И полон пруд водою до краев.На глубине, где волны темно-сини,                                                              то там, то тут бакланы на воде.А за бамбуковой моей лежанкой,                                                             там, за циновкой – волны ячменя.На ширме, где река Сянцзян,                                                                               повсюду стаи белых облаков.От лени не проснуться мне,                              и сплю весь день я, проспав уж середину дня.А на окне горит закатный свет,                                                                  заря вот-вот на западе зардеет.

На третьем свитке были записаны такие стихи:

Когда осенний ветер дует, и иней холодом идет,Прекрасен свет луны. И зеленеет осенних вод волна.То там, то тут вдруг вскрикнет гусь                                                                                                               и, плача, полетит.Опять мне слышно! В золотой колодец                                                                 падет ведь лист павлонии одной.В то время, как там, под кроватью,                                                                            треск насекомых все сильней,Тут, на кровати, плачет дева,                                                                       в слезах вся яшмовых она:«Ушел мой милый в поле брани за много-много                                                                                                                              тысяч верст».Однако и сегодня ночью в «Воротах яшмы»[71]                                                                                                                                   лунный свет.Хотела сшить я новую одежду,                                    но слишком холоден на ножницах металл.Тихонько позвала служанку,                                                                                  чтоб та утюжек поднесла.Но не заметила того я, что не горячий уж утюг.Заслушалась игрой на цитре. И чешется на голове.Увял уж лотос в маленьком пруду,                                                                         и пожелтели листья у банана.И первый иней бел на черепице,                                                                       где утки мандаринские в узоре.Тревоги старые и новые обиды: не просто                                                                                            с ними будет совладать.К тому же в комнате для новобрачных —                                                                                  лишь стрекотание сверчка.

На четвертом свитке были такие стихи:

От сливовой ветки на крае окна повисла                                                                                                                огромная тень.Свет лунный так ярок. Он тут, у ворот,                                                       где западный ветер так скор.Гляжу безучастно, погас ли огонь,                                                                  в жаровне единственно светлой.Потом позову только служку свою,                                                                     чтобы воду для чая несла.И листья в лесу от ночного мороза белеют,И вихрь гонит снег в галереи у длинных домов.И ночь бесконечна, и сон об утехах влюбленных,Стремится он к месту, где были бои, но стал лед.Свет красного солнца заполнил все окна и теплый,                                                                                                                   как будто весной.Глаза, еще полные сна, и полно в них тревоги.Молоденькой сливы цветок, весь в болезни-горячке,                                                                                                    покажет лишь щечку,В смущении спрятав лицо. И лишь вышиваю                                                                       безмолвно в любви мандаринок.А ветер, что иней несет – он скребет по деревьям,                                                                                                                                               где север.И ворон кричит под луной. Он за душу берет.Светильник стоит предо мною. И плачу о милом.Нить выпала. Шить не могу. И игла не идет.

В боковой части мансарды находилась еще одна маленькая комната. В ней, за пологом, аккуратно и со вкусом была разложена мягкая подстилка, одеяло, подушки. Перед пологом зажжен мускус, а в лампе горело масло орхидеи. Свет лампы был настолько ярким, что, казалось, в комнате светло как днем.