Сны длиною в жизнь

– Вы знаете, Вероника Витальевна, я тут недавно вычитал, что случайностей не бывает и возможно с вашим этим Виктором тоже всё не случайно произошло и…

Илья начал увлеченно рассказывать, что если бы в своё время Арнольд Шварценеггер случайно не познакомился с Юрием Власовым, советским тяжелоатлетом, обладатель тридцати одного мирового рекорда… писателем, и политическим деятелем к тому же, – может и не узнал бы мир никогда великого Арни…

– Ну, и к чему ты мне это сейчас начал рассказывать, Илья? – перебила его Ника. – Я тебе совсем о другом говорю, – как всё несправедливо в жизни! Ой, – она махнула рукой. – Про тебя Илюш я и так всё знаю – Власов и твой кумир тоже, тем не менее, Арнольда знает весь мир, а ты тут… Ну и что? Закончил ты филфак, но в лихие девяностые это вообще никому не было нужно. Пришлось открыть, в каком-то подвале, свой тренажёрный зал. Потом дела немного пошли в гору, потому что ты, со своим лучшим другом, стал перегонять подержанные иномарки из-за границы, на перепродажу. Короче, крутился как мог! Но в итоге, тебя же этот лучший друг и подставил, навесив кучу долгов. И чем закончилась твоя депрессия? Ты попал ко мне в приемную. Тоже хочешь списать на закономерность?

– Да дело не во мне, а в случайности, которая потом оказывается закономерностью, вот!

– Тогда, почему ты до сих пор не женился?

– Ну-у, вы умеете переключаться с темы на тему, Вероника Витальевна! При чем тут я? Может поэтому и не хочу жениться, вдруг такой же пьяный попадётся, как у вашего Виктора и буду я где-то лежать, как овощ, несколько лет, и потом опять один останусь… Не-е-е, спасибо!

– О-о-о, это ты сейчас утрировал так, что в итоге и рождаться не стоит, вдруг ты в младенчестве умрешь, захлебнувшись грудным молоком матери?! Ну? … Так что там, в твоих умных книжках написано, а то мы совсем сейчас до другого договоримся, что и жить не захочется? Вот чего я с тобой бесконечно вожусь, как с маленьким? Нет, чтобы сделать тебя своим пациентом с самого начала – уже который год имела бы с тебя, за визиты и консультации, постоянный доход,– улыбаясь продолжала Ника. – Так нет же ж, этот маньяк-журналист, чуть не убил меня, и если бы ты вовремя за меня не заступился, лежать бы мне где-нибудь на местном кладбище, и кормить червячков,– закончила свой монолог Вероника и поняла, что надо немного успокоиться. – Но ты бы хоть прислушивался к моим словам, Илюша, ведь ты как был флегматично настроен по отношению к своей жизни, так и по сей день. Какой-то ты несобранный, читаешь много, а знания не используешь. Ведь ты умнейшая голова и сила в тебе есть, и дух крепкий… А самое главное это что?

– Что? – переспросил Илья автоматически.

– Самое главное, это уверенность в себе! И когда ты это поймешь, тогда и мир вокруг тебя перестанет быть таким тусклым и унылым… Страха нет, это придуманное, выдуманное людьми чувство, чтобы было с чем бороться! Труд и борьба заложены в нас на уровне подсознания с рождения… Хорошо, что ты ещё не списал свои неудачи в прошлом на чёрную магию или проклятье,– заулыбалась Ника и добавила. – А то, как наслушаешься от какой-нибудь пациентки, что её сглазили или мужа приворожили, так хочется построить машину времени и отправить её назад к язычникам…

– Почему именно к ним? – не выдержал Илья и проявил своё любопытство. Его-то как раз с малых лет интересовала тема магии и колдовства.

– Да потому что, это всё идёт от пронизанной страхом веры в некую противоположную силу… А вера в дьявола, в злые силы, которую приписывают в противовес всевышнему, основывается на давнишних предрассудках. В нас заложена огромная энергия, сила, которую нам не дано явно ощущать, но она проявляется в каких-то экстренных случаях, экстремальных ситуациях, понимаешь, Илюша? Вот например: ребёнок на глазах матери оказывается под машиной, и она, ощущая опасность, легко может поднять эту самую машину, несмотря на огромный вес транспорта. Это самый простой случай, но очень наглядный. И это я к тому, что когда люди используют свою внутреннюю энергию гармонично и конструктивно, во имя мира и любви, то они чувствуют себя частью вселенной, называя это верой в Высшие силы, в Бога. Потому что они не желают ничего взамен… Я понятно излагаю?

Илья кивнул и смотря на дорогу продолжил слушать, не задавая лишних вопросов. А их у него возникало всё больше и больше, но он решил набраться терпения и попытаться понять самую суть. Ника же, казалось, вошла в роль учительницы, и продолжала свой монолог:

– Так вот – у людей достаточно внутри энергии, той самой любви, чтобы не «вампирить» её у других. Отдавая, они получают намного больше, чувствуя себя частью целого мира, а не одиноким ничтожеством в нём. Если же люди, по своей глупости или невежеству, используют свою энергию во вред кому-то, ну или… чему-то, то сами же и называют это – сатанизмом, дьяволизмом и прочими злыми духами… Потому что энергия тратится на пустое…от самого банального: пустых разговоров и сплетен, до создания сект и желанием всем управлять. О! Мы приехали, давай ко мне поднимайся, пожуем чего-нибудь и чайку попьём, а? У тебя же наверняка накопилось много вопросов? Ты не можешь себе представить, что всё, на самом деле, просто в этом мире.

– Всё-то вы знаете, – засмущался Илья. – Конечно я зайду… Только может я за едой схожу, вон в тот Маркет напротив, куплю ваших любимых пельмешек, хотите? Вкусно: со сметанкой, с маслицем, с чёрным перцем… У вас фигура не пострадает, не бойтесь. Совсем вы исхудали за эти три месяца, пока ждали звонка своего Романа. Ну, так я сбегаю?

– Моих любимых, да? Ладно, давай и вправду пельмени сварим. Иди, а я пока воду вскипячу и … Ой, нога! Помоги выйти, я совсем забыла, что поломалась немного сегодня. Пельмени отменяются, у меня в морозилки есть парочка антрекотов, ну и что-то из зелени в холодильнике. Хватит для ужина, нечего тесто с непонятной начинкой в желудок пихать, куда лучше налепить домашние, но времени нет совсем. Давай руку, вот так, аккуратно, пожалуйста, ценный груз я, весом чуть больше мешка сахара.

Глава 3

Несколько лет назад

-О чем еще я хотел спросить своего собеседника-незнакомца? Всё напрочь вылетело из головы,– подумал Виктор. Картина перед глазами изменилась и он оказался на улице. Мимо него и сквозь него шли люди, все в разные стороны. Они были такие же как и он: невесомые и одновременно как живые. Движения у всех были плавные, податливые, будто и не было здесь силы притяжения или она настолько слабая, что при желании можно и полететь, только это никому не нужно.

– Может заговорить с кем-то?– эта мысль пришла Виктору в голову как-то сама по себе. – Простите, вы не поможете мне?… Девушка! Молодой человек! … Эй, малыш!… Нет, все идут кто куда, бубнят себе что-то под нос и не замечают никого вокруг. Дай-ка я насильно, ну хоть кого-нибудь остановлю, хоть с кем-нибудь поговорю!

Ему на встречу шёл парень, примерно того же возраста, что и Виктор – около сорока лет. Разведя руки в стороны, и попытавшись обнять встречного, когда тот подошёл почти вплотную, Виктор явно ощутил, что парень прошёл сквозь него. Тогда он начал махать руками, уже в беспорядочном движении, наверно со стороны походя на придурка, ловящего руками воздух. Но все, кого он касался, тут же рассеивались, как пыль, как табачный дым, обрамляя ладони и ускользая по сторонам.

«Ага, значит я ещё жив, силой мысли я материализовался, а они нет, раз разлетаются в разные стороны как привидения. Ой! Так это же привидения, а не люди! Какой ужас!» – констатировал Виктор и в очередной раз обратился к всевышнему:

«Боже, если ты слышишь, забери меня обратно на землю! Обещаю исполнять все твои десять заповедей, вести правильный образ жизни, посещать церковь!… Что там ещё…? Короче, всё сделаю, что будет в моих силах, буду помогать всем бедным и обездоленным»…

Виктор всего на несколько секунд закрыл глаза, а когда открыл, то подумал, что снова умер. Вокруг была кромешная тьма.

– Интересно, сколько времени прошло?– думал он и продолжал мысленно комментировать всё что чувствовал. Пока глаза привыкали к темноте, Виктор старался хоть что-то разглядеть, потому что понимал, если есть хоть маленькая надежда выбраться из всего этого, то он будет полным ничтожеством, упустив этот шанс.

Оглядываться по сторонам было бесполезно, тьма никак не отступала, а глаза уже почти начали вылезать из орбит от напряжения. Виктор всё-таки решил потихоньку идти вперёд, хоть куда-нибудь да дойдёт. Только он сам не знал, как описать то, что предстало наконец перед ним, через каких-то пять шагов. Словно плотный черный занавес открыли и прямо перед носом оказался огромнейшего размера экран, что даже пришлось отступить немного назад, от неожиданности. В голове сама собой заиграла мелодия.

– Ну конечно, это же Вивальди – «Четыре сезона»! – сказал радостно Виктор. – Хотя, я собственно из классики мало что предпочитаю, но именно Антонио Вивальди меня чем-то цепляет.

Экран вспыхнул, на нем появились размытые краски, которые сами собой начали собираться в красивые весенние пейзажи. И в голове звучал именно этот, первый концерт Вивальди, ми мажор «Весна », и строчки из одноимённого сонета:

«Приход весны встречая звонким пеньем,

Летают птички в голубых просторах,

И слышен плеск ручья, и листьев шорох,

Колеблемых зефира дуновеньем»

Музыка звучала всё громче, казалось, что уже не в голове, а с экрана. Зачарованно Виктор просмотрел и прослушал отрывки из всех четырех сезонов: весну сменило лето, затем осень и зима. Пейзажи менялись в зависимости от времени года, а он всё ждал и не понимал, к чему весь этот показ для одного зрителя.

– Я не так богат, чтоб оплатить весь зал,– думал он. – А послушать концерт, я могу и дома на CD-диске, зачем лететь в такую даль и уж тем более умирать, ради чего? Неужели сам Антонио Вивальди выйдет сейчас из-за кулис и скажет: «Я играл это для тебя, Виктор! Тебе понравилось?»

Но музыка прекратилась и на экране засияли звезды. Они были разные по величине, и каждая была по-своему красива. Границы экрана ещё больше расширились, так что уже и боковым зрением он не мог их зацепить. Поверну голову, Виктор понял, что это уже не кино, а самый, что ни на есть космос и он частица этого целого, непостижимого пространства вселенной. И даже не возникало вопросов по поводу того: как вообще тут можно дышать и куда это всё приведёт; как выбираться отсюда и что будет дальше? … Нет! Он просто наслаждался этой холодной красотой алмазного блеска звёзд, рассыпанных по чёрному бархату необъятного простора…

Наши дни

Вероника и Илья сидели на уютной, просторной кухне, за небольшим овальным столом и пили горячий, ароматный зелёный чай с жасмином и лимоном. Говорить о работе или продолжать начатую тему, после сытного ужина уже не хотелось. А вот просто помолчать, в компании умного человека, всегда приятно.

– И как же всё-таки хорошо, что у меня есть, вот такой вот надежный, верный и преданный друг, – думалось Веронике, от чего по телу разбегались лёгкой дрожью волны счастья и умиротворение. Создавалось полное ощущение надежной защиты и уверенности в том, что ни дай Бог что-нибудь случится, то будет на кого положиться… А Роман, её муж?… – А, что Роман, он в своей лаборатории живёт и даже близко себе не представляет, что существует ещё и другая жизнь, где есть место для: любви и понимания, детей и родителей, еды и развлечений, романтики в конце концов… Вот где он был, этот муж, прошлым летом, когда я делала ремонт, в нашем семейном четырёхкомнатном гнездышке?– продолжала думать про себя Ника. – Мне пришлось потратить массу сил, денег и здоровья, на эти роскошь и уют, а всё ради чего или вернее – кого? Где сейчас эта вторая половинка, где этот великий МУЖчина, готовый поддержать, помочь, посоветовать, всегда и во всем?… Напротив меня Илья, он идеален, как друг и помощник. Он: защитник, водитель, и доктор даже, вон как ловко сегодня ей ногу перебинтовал, завтра пожалуй и не вспомню о боли. Илья самый-самый лучший, но он не интересует её как мужчина. Не вызывает в ней сексуального желания его мускулистая, идеальная атлетическая фигура, не хочется броситься с ним в водопад страстей и экстаза. Скорее наоборот, этого «богатыря» хочется порой прижать к груди и приласкать по-матерински, пожалеть, погладить по головушке, даже иногда поругать за глупость… Вот почему Илья согласился стать её водителем, телохранителем, другом в конце концов? Перспективы у него ого-го и мозги есть! Ну да, невезучее время ему досталось, еще и друг предал. Ну подумаешь, мало ли в жизни таких ситуации случалось, значит не настоящий дружище был, а в маске с именем «Дружба», а под ней настоящее лицо с совсем противоположным значением и тело с гнилой душой. Так, и что теперь: впадать в панику, уйти в себя, обозлиться на весь мир, и обвинить всех вокруг?… Это легче всего сказать, что кто-то виноват, кто-то неправильно поступил… Нет! В первую очередь, надо искать причину в себе: почему тебя обманули; как этот человек стал твоим другом; как сделать так, чтоб такие «друзья» больше тебе не попадались?… А они будут нам попадаться, до тех пор, пока мы не поймем, что причина всех наших бед и несчастий, не в глобальном потеплении или в магнитных бурях, а в нас самих! А все эти: друзья, приятели, единомышленники и тому подобные – это всего лишь отражение нашей души и внутреннего мира. Ненужных людей рядом не бывает, все они встречаются нам по-жизни неслучайно. Но вот понять, для чего ты познакомился с этим человеком или ты с ним дружишь, или вообще живёшь всю жизнь,– получается не у всех, а многие и не задумываются…»

– Слушай, Илюша, а почему ты согласился у меня работать и вообще, почему ты один по-жизни, такой вот волк-одиночка, а?– прервав ход своих мыслей, спросила Ника.

– Чисто из меркантильных соображений, Вероника Витальевна. – Без раздумий ответил Илья и улыбнулся. – Ну вот смотрите,– и он стал загибать пальцы.

– Во-первых: бизнес мой накрылся и я остался без средств к существованию; Во-вторых – водитель я отличный и машина у вас подходящая, дорогая и практически в полном моем распоряжении плюс бензин; В-третьих, вы бесплатно со мной проводите сеансы и тренинги, еще кормите меня частенько; В-четвертых – быть в качестве секьюрити, у такой солидной и очаровательной леди, и оберегать её от всех, а не стеречь машины где-то на платной парковке в холод и зной, разве это не престижно?; В-пятых – …

– Стоп, стоп, стоп! Хватит! – прервала его Ника и они оба расхохотались. – Ты забыл сказать, что у тебя ещё большой выбор кандидаток в невесты, по парочке новых каждые пол года. Да, и всякие презентации и выставки, на которых ты со мной каждый раз присутствуешь, хоть и по долгу службы. Вот где непаханое поле для знакомств! Там почти всех претенденток можно на конкурс красоты отправлять, без дополнительного тюнинга.

– Не-е, там каждая вторая, уже накаченная силиконом, да с наращенными ногтями, приклеенными ресницами, фарфоровыми зубами, с искусственными прядями, я уже молчу про пластические операции и прочие процедуры омоложения. Какой ей ещё тюнинг нужен?– скривил недовольную гримасу Илья и отхлебнул глоток остывшего чая. – Вот почему эти куклы искусственные думают, что это красиво? Откуда они взяли, что мы мужчины все это любим и нам это нравится, а?

– Это не для мужчин, Илья, – спокойно ответила Ника.– Это конкуренция среди женщин, их просто очень много. Вот смотри, например в России на десять миллионов женщин больше, чем мужчин. Ну и как им выделиться из серой массы, если природа не одарила их умом и красотой? Были бы хоть мозги нормальные, тогда можно и не очень обращать внимание на внешность это вроде как второстепенный признак, приложение к уму. А вот если нет, ни красоты ни мозгов, то легче же накачать тело силиконом или откачать жир, дорисовать или приклеить ещё чего-нибудь, чем потратить время и почитать умные книжки. Не, ну я понимаю, если действительно, лишь слегка подкорректировать там чего-то ринопластикой или если ноги очень кривые, грудь плоская, тогда да, но только уже как дополнение к умной голове, а не наоборот. А самый большой враг для женщин в наши дни это индустрия моды и красоты! Вот там-то умеют убедить любую, что у неё всё не идеально, а чтобы стало как надо, необходимо: тут подрезать, там откачать, здесь приклеить и вот тут вот подкрасить, а иначе ты уродина и не один прЫнц на тебя не посмотрит. В Америке большое счастье родиться красивой – можно продать себя подороже, в хорошем смысле, – и у нас вскоре также будет, к сожалению, – вздохнула Ника.

– Я не понял, зачем это всё, ведь раньше всего этого не было? – Илья совсем приуныл и явно не хотел продолжать разговор.

Вероника не стала ему доказывать и рассказывать, что мода была всегда и жертвами её становились не только женщины носившие корсеты, но и мужчины, вспомнить хотя бы парики и каблуки. Последние вообще придумали солдаты-лучники в Персии еще в двенадцатом, чтобы была опора и удобнее было стрелять, ну а через четыре века уже и все мужчины Европы на них топали, забыв их прямое предназначение.

– Давай я тебе постелю в комнате для гостей, Илюш? Вижу ты устал сегодня, а завтра с утра ты отвезёшь меня в научный центр и можешь до обеда быть свободен! Идёт?

Вероника и сама хотела немного отдохнуть, и обдумать план завтрашнего разговора с очень интересным пациентом Виктором.

– Нет, спасибо, я домой. Мы и так уже засиделись! – Илья встал, прошёлся по кухни, убрал со стола посуду и сложил всё аккуратно в раковину.

– Не надо, оставь, я сама помою, делов-то! А ты иди, раз решил, с утра не опаздывай!

Дверь за Ильёй закрылась и только сейчас Вероника ощутила состояние полного опустошения. По спине пробежал легкий холодок, сердце учащенно забилось и не хотело успокаиваться. Ника прижалась к стене и заплакала от того, что помогая другим, она совсем забыла о себе, а так нельзя. Она себя забросила, запустила, а теперь принялась жалеть. Ей вдруг захотелось представить, как могла сложиться её судьба, если бы она не встретила Романа. Кто был бы сейчас рядом с ней, возможно у неё было бы много детей и родственников, но уже ничего не изменить. Вместо того чтобы в данный момент прижиматься к сильной мужской груди любимого мужчины, она отдаёт предпочтение тишине и одиночеству… Её муж Роман давно перестал, даже внешне, напоминать Нике о том, что он когда-то был красавцем и идеалом для многих дам. Череда бесконечных командировок, научных работ и практики, вытрясла из него, не только нервы, но и красоту, а потом и душу. Самое обидное, что он ничего не добился, ничего нового не открыл, а всё время находился в поиске, отчего на лице навсегда застыла маска грусти, уголки рта опустились, а глаза потухли и видимо уже навсегда. От былой любви не родились дети, но почему-то родилась ненависть и с каждым днём она росла и крепла. Вероника конечно пыталась восстановить прежние чувства, но как, если человек потерял к ней всякий интерес. Если бы Роман чего-то добился, хоть в чем-то преуспел, можно было бы списать всё на эйфорию от успеха. Когда, в череде побед и триумфа, ты возводишь себя или тебя возводят на пьедестал, и ты забываешь о родных и любимых людях, которое всё это время были рядом, и поддерживали тебя, такое тоже бывает. Но в данной ситуации, радоваться нечему, поддержать тоже не в чем: ни взлетов, ни стабильного заработка у Романа не наблюдается, а растет только гонор. Вероника вдруг заулыбаюсь, в голову пришла дурацкая мысли, что родились у них с Ромой от совместного проживания двое детей: мальчик по имени Гонор и девочка по имени Ненависть, воспитали они их хорошо, а сейчас пожинают плоды. И только слабый лучик надежды, что всё ещё может наладиться, тлел где-то в глубине души… Было какое-то необъяснимое чувство, что должно случится что-то такое, от чего все эти переживания и прежние тревоги растают, как прошлогодний снег.

– Так, спать, спать, спать!– сказала вслух Вероника. – Завтра трудный день, надо отдохнуть.

Глава 4

Виктор очнулся и посмотрел вокруг: «Интересно, я всё ещё там или уже окончательно вернулся на землю?– подумал он. – Как же быстро летит время, до чего несоизмеримы реальность и космос, ни по времени ни по красоте. Всё, что вокруг тебя в реальной жизни: сделано, сооружено, построено и посажено кем-то, а там за облаками все натурально-реальное, без вмешательства извне, хотя, кто его знает?»

Осмотревшись, Виктор понял, что он находится не в больничной палате, как накануне, а в очень уютной и просторной комнате.

– О, уже проснулись? Доброе утро, как спалось? Извините, я без стука, так и думала, что вы не спите уже…

В комнату вошла необычайной природной красоты женщина, в строгом деловом костюме, со стильной стрижкой. Дневной макияж лишь подчеркивал и без того выразительные глаза и губы, по возрасту ей было лет тридцать, не больше. За хозяйкой, всей этой неземной прелести, тянулся восхитительный аромат кипариса и цитрусовых. Виктор не мог отвести взгляд и не нашёл ничего лучшего, чем спросить:

– А что это у вас за духи, простите?

– Доброе утро, Виктор! – повторила ещё раз Вероника.

– Неужели она глухая?– подумал он.– Хотя, почему бы и нет?! Ну должен же быть у неё хоть один минус, не может же человек состоять из одних плюсов? И вообще – идеальных людей не существует, это закон гармонии Вселенной, и его ещё никто не отменял.

– Меня зовут Вероника Витальевна Вельс, я ваш психолог, психоаналитик и консультант, помощник и собеседник, надеюсь мы подружимся… Да, Виктор?!

– Аромат духов говорю у вас приятный, марку производителя не подскажите?– слегка повысив голос, произнёс Виктор.

– Я не хочу утомлять вас в первый день, после столь длительного отсутствия. Вы ещё очень слабы и можете не выдержать нагрузок, так что просто давайте в двух словах я расскажу вам нашу программу на месяц, а тем временем подойдёт ваш доктор и осмотрит вас еще раз. А потом мы уже решим с чего начать, чтобы вам не было всё это утомительно.

– Нет, она точно глухая! – решил окончательно Виктор, молча глядя на Веронику. – Несёт какую-то ересь, не слышит что я спрашиваю. И ещё надеется, что я останусь здесь на месяц. Хорошая компания подобралась: глухой психолог, полоумный доктор, считающий меня подопытным кроликом и я сам, видимо теперь уже белый и пушистый кролик Виктор.

– Annick Goutal's Eau d’Hadrien, они называются.

– Что? Простите, не понял? – на лице Виктора застыла маска удивления. «Они считают, что раз я был в коме и очнулся, то теперь должен говорить и понимать по-французски как минимум?»

– Я отвечаю на ваш вопрос про духи, они называются «Eau d’Hadrien» от Annick Goutal's, стоят очень дорого и это один из любимейших мной ароматов…

– А сколько стоят, простите?

– Точно не скажу, но кажется… тысячи полторы… долларов разумеется.

Виктор присвистнул и засмеялся, так звонко, что Вероника не удержалась и тоже засмеялась в ответ. В это же самое время, на пороге палаты, появился Иван Петрович и невольно заулыбался, глядя на двух совершенно счастливых, от чего только непонятно, людей.

– Доброе утро, дорогие мои! – произнес он прямо с порога и прошагал к окну.– Ну-с, как спалось? Вижу контакт налажен и вы позитивно настроены. Над чем смеётесь, а? Расскажите мне?

– Да вот над духами смеёмся, точнее над их ценой. Уж больно смешная цена, в кавычках разумеется, – сказала Вероника и посмотрела на Виктора. Тот в свою очередь продолжил, еле сдерживая смех:

– Да! Тут явно аромат дорогой, не спорю, но стоит-то он гораздо дешевле заявленной цены.

– А сколько?– все ещё не понимал ничего Иван Петрович и пытался уловить хоть каплю юмора в вышесказанном.

– Полторы тысячи баксов,– сквозь смех выдавил из себя Виктор. – Не, ну надо же так любить Париж, чтоб купить такие дорогие духи… переплата явно процентов семьдесят.

Тут уже Вероника не поняла юмора и перестала даже улыбаться.

– Как семьдесят процентов?– в один голос спросили профессор и Ника. – За что переплата, объясните!– добавил Иван Петрович.

– Легко! Схема проста, как дважды два, – Виктор сделал умное выражение лица и стал напоминать учителя, к которому любимые школьники зашли в больницу, проведать и получить очередную полезную порцию знаний.

– Сами духи, это лишь смесь правильно подобранных ингредиентов в состав, заслуга и профессионализм парфюмера, вот ему его тридцать процентов и отдадим. Остальные же семьдесят разделим на пятьдесят и двадцать. Так вот большая часть из этого – пятьдесят процентов, ну там плюс-минус, уходит на дизайн флакона и упаковку, зачастую это хрусталь в ювелирной огранке, работа дизайнера с именем и уже оставшиеся двадцать процентов, это прибыль самой фирмы производителя. Вот так вот! – закончил Виктор и снова улыбнулся.