Путешественники во времени. Историко-фантастическая эпопея. Книга 4. Олег и Марина в 7011 году

–Игорь, выйди, пожалуйста, за дверь! Таня, подойди ко мне, – монах говорил тихо, но властно, ни Игорю, ни тем более Тане не приходило в голову ослушаться его.

Игорь хотел выйти в одной рубахе, как он дома ходил, но монах заметил это и велел надеть чего-нибудь «тепленькое». Он опять повиновался, накинул на плечи тулуп и вышел из комнаты.

Дождавшись, когда Игорь выйдет из комнаты, монах приподнял Марину, достал из котомки стетоскоп5. «Таня, придержи, пожалуйста, Марину. Так, хорошо», – монах по-прежнему говорил тихо, но властно. Приподнял девушке рубашку и стал стетоскопом прослушивать легкие сначала со спины, потом с груди, прослушал сердце, при этом качал головой. «А теперь положи аккуратно на живот», – опять попросил он. Сделал укол, опустил рубашку и аккуратно закрыл тулупом.

Таня с удивлением увидела у монаха одноразовый шприц. Она ничего не сказала, только как-то очень внимательно и подозрительно на него посмотрела. «Танюш, принеси, пожалуйста, кружку с теплой водой!» – попросил монах. Взял кружку и насыпал в нее порошок из пластмассовой коробочки. Приоткрыл дверь и позвал Игоря: «Подойди сюда!»

–Ребята, следите, что бы Марина не раскрывалась. Если она вспотеет, заменишь, Таня, ей рубаху. Питье из кружки давать строго по часам – каждые два часа по ложке. Следите, что бы выпивала полностью! Понятно? – монах протянул Тане рубаху из легкой ткани. – Таня, если Марина вспотеет еще раз, сними с нее и эту рубаху, пусть лучше лежит без рубахи, чем в мокрой.

Монах говорил хоть и вежливо, но повелительно, «командовал», что совсем не было похоже на монаха.

–А как мы время узнаем, у нас нет часов, – удивился Игорь.

Монах воткнул в подоконник гвоздик и каким-то инструментом разметил деления. Таня узнала и инструмент, хоть монах пытался его загораживать, это был школьный транспортир6! Пластмассовый!

–Когда тень будет на делении, давайте питье, я еще приду вечером. Выполняйте все в точности, и чтобы никаких сквозняков! Игорь, помогай Тане. Ей одной будет тяжело и по хозяйству трудиться, и за Мариной ухаживать. Таня, ты не надрывайся, чтобы не пришлось еще и тебя потом не лечить – пусть мальчишки тебе помогают, даже если Марину надо будет переодевать, а то одной будет тяжело. Берегите себя, болеть вам нельзя, – добавил монах уже в дверях.

Монах лечил Марину, но не забывал и об остальных ребятах. Как-то Таня закашлялась, так монах подошел к ней и попросил поднять рубаху. Таня, к удивлению ребят, послушалась и чуть не разделась при них. Лишь заметив на себе любопытный взгляд Игоря, догадалась сесть и поднять рубаху на спине. Монах прислонил к спине стетоскоп и велел еще покашлять. «Пей теплую воду с медом, – «прописал» девушке лечение, – ложку меда на кружку воды». «Странный какой-то монах, – подумала Таня, – больно уж командует, да и говорит как-то «не современно»: мальчишки, строго по часам. Монахи на женщин не смотрят, а он девчонке укол влепил, и глазом не моргнул! Да еще и одноразовым шприцем! Меня осматривал, как будто доктор. Откуда-то у него стеклянная ампула и пластмассовая коробочка, пластмассовый транспортир. А Олег сказал, что мы переместились в прошлое».

Таня свои подозрения о монахе, делающем девчонке уколы, высказала о. Виктору, а тот сказал ей: «За собой следи, Татиана!» и велел сделать пятьдесят земных поклонов7. После этого Таня решила молчать, и своими подозрениями ни с кем не делиться. Хотела еще с Олегом поговорить, но вспомнила, как в прошлую субботу с Игорем едва не рассорил, и не стала. А подозрений было много. Игорь говорит о каком-то перемещении во времени… Но Таня точно знала, что машина времени не существует! Это фантазия. Но как объяснить, что очнулась на поляне и нет вокруг ни одного здания? Мальчишки вынесли ее, пока была без сознания? Зачем? И сами спали в каком-то шалаше, ели запеченную в земле утку. Как-будто кино снимают. Поговорить бы с Мариной, но та уже который день в бреду.

Таня, за своими делами по дому, не забывала о Марине, и время от времени проверяла, не вспотела ли она. Если же выясняла, что вспотела, то просила Игоря выйти из комнаты, и тогда переодевала ее. Если же и Олег был дома, то Таня выгоняла за дверь обоих. Мальчишки посмеются, пошутят, будто монах сказал, чтобы они переодевали Марину, но за дверь выходили. Переодев подружку, просила Игоря принести воды, и тогда стирала Маринину рубашку, заодно и свою постирает. Таня попросила мальчиков, и они протянули около печки веревку, на которой и сушила рубашки. Стирая, тихонечко ворчала, вспоминая монаха: «Придумал ведь, чтобы девчонка в этих старых шкурах голая лежала! Тоже мне, доктор называется!»

Константин, после того, как давал Марине лекарство, возвращался в деревню, где жил у кузнеца. Кузнец сначала отнесся с недоверием к монаху, разве монах может понимать в кузнечном деле! Но Константин объяснил, что у себя в монастыре был кузнецом. Тогда кузнец предложил работу, с которой тот легко справился. Кузнецу понравилось, как умеет работать монах, и предложил остаться у него пожить, на что Константин с радостью согласился.

Живя у кузнеца, Константин исподволь, незаметно расспрашивал хозяина о селе, да о боярине. Кто у них боярин и давно ли живет в селе, да интересовался соседними селами и соседями-боярами. Расспрашивал об их достатке, да спокойного ли нрава и не обижают ли мужиков. Мысленно составлял карту местности. Он понимал, что ни у старичка-священника, ни в лесном лагере, который собирался устроить для ребят, долго не прожить, надоест ребятам и потянет их на разные приключения. Вот тогда можно по соседям поездить, у местных помещиков погостить.

Вечером Константин опять пришел в церковь, и, взяв благословение у о. Виктора, пошел к нему домой. Игорь и Таня очень удивились, когда увидели того же монаха, но монах выставил Игоря за дверь и снова сделал Марине укол одноразовым шприцем, а лекарство было в запаянной стеклянной ампуле и в стеклянном пузырьке. Но и ампулу, и пузырек, и сам шприц монах быстро спрятал в карман. В кружке сделал еще лекарство, и сам дал его Марине. Монах увидел, что Таня стирает Маринины рубашки, похвалил ее: «Умничка, Танюша! Но тебе, бедненькой и так тяжело, а ты еще рубашки стираешь». «Да ничего… Но ведь не может же девчонка голая в этих старых шкурах лежать!» Монах оставил еще одну рубаху, и, пообещав прийти завтра утром, ушел.

Утром Марине было намного легче. Она уже на бредила и могла сама подняться на постели, чтобы выпить лекарство. Монах по обыкновению пришел сразу после завтрака, сделал Марине очередной укол, оставил кружку с лекарством. Кроме рубашки, монах принес и отдал Тане четыре куска полотна: «Танюш, на постель положишь, и не надо будет на «старых шкурах» лежать. Таня все больше удивлялась монаху – странный какой-то: приходит и лечит, носит рубашки, какой-то холст принес, продукты приносит… Так заботится о них, как будто они ему родные!

Олег в церкви узнал, что попали они в 7011 год от сотворения мира, а какой это год «по новому стилю» – от Рождества Христова, не знает. Спросил Таню и Марину.

–Девочки, вы ведь историки, расскажите, какой год от Рождества Христова, и что это за время, – спросил Олег Таню и Марину.

–Мариш, если я ошибусь, поправь пожалуйста. – попросила Таня. – Сейчас 1503 год от Рождества Христова, это время первого русского царя – Ивана III Грозного.

–Тань, а разве Иван Грозный, не Иван IV? – переспросил Игорь.

–Ивана III тоже звали Грозным, он же Иван Великий – объяснила Таня. – Иван III победил татар, и Россия перестала им подчиняться.

Дальше Таня рассказала об особенностях правления царя Ивана III, и что в этом, в 7011 году закончилась война с Литвой – в апреле подписан мирный договор. Таня закончила рассказ тем, что сейчас последние годы правления Ивана III. Через два года, в 7013 году от сотворения мира, умрет царь Иван Великий и начнет править его сын, Василий III, отец Ивана IV Грозного.

–Хоть на войну не попали, – с облегчением вздохнул Олег.

–Да, Олег, войны не будет, – тихонько подсказала Марина.

Мальчишки ушли спать в сени, а Таня переоделась в свою «ночнушку», длинную рубашку, которую ей дал о. Виктор, днем ходила в юбке и обычной, короткой рубашке, которые опять же дал о. Виктор, подошла к Марине, присела с краюшку к ней на постель.

–Мариш, а ты доверяешь этому монаху? Странный он какой-то, командует много.

Марина, хоть чувствовала себя после уколов намного лучше, но была еще очень слабая. Даже садилась в постели только с помощью подружки, а если надо было выйти, приходилось звать на помощь Игоря. Говорила она еле слышным шепотом, поэтому в ответ на Танин вопрос, только улыбнулась и утвердительно покачала головой. Потом еле слышно добавила «да».

–И ты не стесняешься его? Все-таки мужчина…

–Нет. Он монах и доктор, – еле слышно ответила Марина и опять улыбнулась.

–Ничего себе «монах»! Делает девчонке уколы и даже не смущается! А мальчишек как наших гоняет? Прямо не монах, а…, – Таня задумалась, пытаясь поточнее выразиться, на кого похож этот монах, – генерал! Ему армией командовать можно!

Марина смотрела на подружку и улыбалась, а та подозрительно посмотрела на Марину, хорошо знала ее, а сейчас не понимала. Тане казалось очень странным, что совсем чужой человек лечит их, заботится, старается сделать им быт уютнее. Она сама немного побаивалась строгого монаха, хоть он ее и не лечил. А Марина так ему доверяет, что, когда тот подходит со шприцем, сама переворачивается на живот и поднимает рубаху.

–Мариночка, ты что-то скрываешь от меня. Ты этого монаха знаешь? – уже напрямую спросила Таня.

Марина показала Тане, чтобы та нагнулась поближе. Когда же подружка нагнулась, обняла ее за шею и сказала тихонько на ушко: «Танечка, нянька моя, спасибо тебе! Иди спать. Тебе вставать рано».

–Хорошо, Мариша, спокойной ночи, – Таня вздохнула, ведь у подруги от нее какая-то тайна. – Выздоровеешь, сама расскажешь.

–Спокойной ночи, Танюша, – и Марина легонько погладила Таню по руке. – Иди, спи.

Марина не спала. Она уже выспалась за время болезни, но из-за слабости не могла вставать, чтобы помочь Тане и Игорю, и днем лежала. Поэтому-то ей спать и не хотелось. Не стала Марина и «монаха» раскрывать, ведь если дядя Костя назвался «монахом», значит, у него на это есть причины. Она не рассказывала Тане о капитане «дяде Косте» и дома, в своем Городке. Ведь познакомилась с ним во время путешествия в XVII веке, а о путешествии дядя Костя просил никому не рассказывать. Не рассказывала Тане и о занятиях рукопашным боем. Да и как рассказать, что она, девушка, ходит заниматься не в спортзал, а домой к какому-то мужчине! Да еще с Олегом… Тогда надо рассказывать, и кто такой «дядя Костя»…

Монах продолжал делать Марине уколы два раза в день, и велел пить лекарство по-прежнему по отметкам на подоконнике. Он каждый раз приносил новую рубаху, а старую забирал с собой. Еще монах стал приносить продукты: то хлеб принесет, то домашний сыр и масло, то какие-нибудь «соления». Иногда приносил мясо, как правило «дичь», уже потрошенную и разделанную.

Марина быстро поправлялась. Кризис прошел, и она хоть и была очень слабой, но чувствовала, как силы прибавляются каждый день. Понемножку стала вставать с постели и помогать Тане по дому, ведь Игорь был занят больше на улице – носил воду, колол дрова, а дома помогал Тане ставить в печку и вынимать чугуны – слишком они были тяжелы для девушки из XXI века! Вот Игорь и ставил в печь чугуны, и вынимал их. Дел ему хватало. А Таня еще и за Мариной ухаживала: давала лекарство, кормила, переодевала. Хорошо, что Марина сама садилась, и ее не надо было поднимать. Игорь сам выходил за дверь, когда Марине надо было переодеться.

Сразу же после переселения в XVI век, на лесной поляне, когда Марина почувствовала слабость, и не смогла встать, она не верила, что будет жить. Поэтому и просила Олега поцеловать ее, прощалась с любимым. Она не надеялась, что останется в живых, да и не хотела этого. Девушка-историк прекрасно понимала, что в этом «прошлом» нет еще практически никакого лекарства, и если у нее не легкая простуда, то только зря промучается сама, да и ребята с ней. И все равно не жить. Поэтому и не хотела идти к людям. Любя Олега, Марина не хотела быть обузой, она понимала, что из-за нее ребята могут не успеть до ночи выйти к жилью. Но Олег и Игорь настояли, чтобы она шла с ними. У нее не было выбора. Если бы не встала, ребята просто бы понесли, сделав какие-нибудь носилки. Поэтому, собралась с силами и пошла сама.

Теперь, в доме священника, благодаря лекарству дяди Кости и уходу Тани, Марина как бы родилась заново. Как всякий человек, поправляющейся после тяжелой болезни, девушка радовалась жизни. Она радовалась всему: и взошедшему солнцу, и солнечному лучику на подушке, и шумевшему за окном ветру, и шуршанью за стеной мышей, и конечно своим друзьям.

Олег, приходя из церкви, где он помогал о. Виктору, сразу же шел к Марине, щупал ей лоб – нет ли температуры, сам давал лекарство, оставленное монахом. Даже ночью вставал и на цыпочках шел к подружке. Пощупает, нет ли жара, проверит, не раскрылась ли. И за ночь подойдет к ней раза три, а то и четыре! А утром надо рано вставать и идти в церковь. За время болезни Марины, мальчишка осунулся, как будто сам болел. Монах, приходя в церковь к о. Виктору, как-то искоса посмотрит на парня, кивнет головой, но никогда к нему не подходил.

Как-то вечером монах задержался и пришел домой к о. Виктору, когда они с Олегом вернулись из церкви. Спросив благословения, монах стал «командовать»: «Таня, дай, пожалуйста, теплой воды и рушник! Мальчишки, выйдите за дверь!» «Мной уж он не покомандует! – решил Олег. – Не оставлю одного с Мариной!» Но, к своему удивлению, невольно подчинился и вместе с Игорем вышел за дверь. «Мариночка, подними рубаху и держи ее, – монах достал стетоскоп и, сев рядом с ней на табурет, стал слушать легкие. – Отлично, хрипов уже почти нет!» Он встал, чтобы идти к кузнецу, но увидел стоящую рядом Таню. «А ты что прохлаждаешься без дела? Иди, займись хозяйством!» – прикрикнул на девчонку, и та побежала скорее мыть горшки после ужина. Монах попрощался с о. Виктором и вышел из комнаты. Наткнувшись за дверью на мальчишек, и решив, что могли подглядывать или подслушивать, прикрикнул на них: «А вы чего стоите под дверью?» «А ты… вы… сами нам велели…» – робко стал оправдываться Игорь, он уже немножко побаивался этого сердитого монаха. Олег внимательно прислушивался к голосу монаха, эти «командные» нотки казались ему очень знакомыми, как будто он их раньше слышал в другом месте. Монах еще раз, но уже внимательно, оглядел мальчишек. Молча взял Олега за руку, пощупал ему пульс.

–Плохо спишь? – уже не грозно, а участливо спросил он. – К Марине ночью встаешь?

Олег молча кивнул.

–Не переживай, она уже поправляется. Через неделю прыгать будет!

Монах еще раз посмотрел Олегу в глаза и протянул таблетку: «На, выпей! Прямо сейчас!» Ночь Олег спал крепко и утром был бодрым.

Глава 6 Село в XVI веке

Прошло уже две недели, как ребята поселились у о. Виктора. Монах по-прежнему приходил два раза в день – утром и вечером. Только вечером стал приходить, когда дома были о. Виктор и Олег. Он всегда приносил продукты, а для девочек и чего-нибудь «вкусное». Как-то раз, кроме продуктов, принес девчонкам сарафаны и вышитые рубахи, новые рубахи мальчишкам.

–Поправляйся скорее, Марина, нарядитесь с Татианой и на гулянье пойдете, – пошутил о. Виктор.

Каждый раз вечером монах осматривал Марину, слушал легкие. «Мальчишки», Олег и Игорь, уже не дожидались, когда их выгонят, а сами выходили за дверь. Таня подаст теплую воду вымыть руки и идет к печи, заниматься каким-нибудь делом. Отец Виктор, глядя, как ловко командует монах ребятами, улыбался. «Брат, тебе полком командовать надо!» – шутил он.

В один из вечеров, монах особенно внимательно выслушал легкие Марины, даже постучал пальцем по спине.

–Чисто, никаких хрипов, – с облегчением вздохнул он. – Слава Богу, поправилась.

–Спасибо, папа Костя, – тихонько поблагодарила Марина.

–Что, девонька, узнала? Но, только, какой же я «папа»? Вот отвезу тебя домой, к папе с мамой, можешь тогда и меня папой звать. А сейчас еще не время!

–С первого раза узнала тебя, дядя Костя. Я бы не далась делать мне уколы неизвестному мужчине!

Сказав дяде Косте, что узнала с первого раза, Марина невольно солгала. Она узнала его только на третий день. Первые дни была почти без сознания, и не то, чтобы узнать в монахе дядю Костю, своих друзей не узнавала: ни Таню, ни Игоря, ни даже своего Олежку. Два дня был кризис, когда и Константин не знал, будет жить девушка или нет. Вся надежда была на молодой организм.

–Умничка, Марина. А вот Олежка не узнал.

–Дядя Костя, он ведь – мальчишка!

–Ишь ты, егоза! Марина, а Марина! Выходи за меня замуж! – и непонятно было, всерьез говорит он или шутит.

–Да я бы с удовольствием, но нельзя… – вздохнула Марина.

–Это еще почему? Олежка? Так я его на флот служить отправлю.

–Нет, не Олежка. Но ведь ты, дядя Костя, монах, а монахам не только нельзя жениться, но и на девочек глядеть! Только за мысли о женитьбе, тебя в монастыре в келье запрут! И потом, дядя Костя, ты ведь мне папа, а я твоя дочка, – Марина обняла дядю Костю. – Разве можно на дочке жениться?!

–Ну и умна же ты, девка! Старого морского волка обернула вокруг пальца! Мариночка, завтра вечером, как только стемнеет, с ребятами выйдете ко мне в огород. Поговорить надо. Только не открывай пока секрет, что ты меня знаешь, хорошо?

–Ладно, дядя Костя, придем.

Марина передала друзьям просьбу монаха завтра вечером выйти в огород. Те удивились.

–Зачем, Марин? – спросил Игорь.

–Не знаю. Но, думаю, раз просил, то надо выйти. Тогда и узнаем.

–Странный монах, – Олег внимательно посмотрел на Марину.

На следующий день вечером ребята собрались на огороде о. Виктора. Марина впервые за все время вышла вечером из дома. Солнце уже село, луна только восходила. Воздух был напоен весенними запахами: это и распускающиеся первые листочки, и запах земли, первых цветов и свежей, только еще пробивающейся травы. Он опьянял, и девушка чувствовала, как становится невесомой. Ей захотелось взлететь, подняться в высь, но не так, как птица, прикладывая усилие, преодолевая свою тяжесть, нет, хотелось парить, подобно пушинке, подобно листочку, подхватываемому легким ветерком. И в то же время грудь теснило какое-то новое чувство, какое-то сладкое томление. Это чувство было совсем новое, не испытываемое никогда ранее. Марина стояла и любовалась ночным небом. Серебристый диск луны поднимался над лесом, освещая деревенскую дорогу и речку под горой. Прямо над улицей матово сиял Млечный путь. Марина нашла знакомые созвездия: Кассиопея, Большая и Малая Медведицы, Орион. Звезды казались огромными, они были так близко, что, казалось, до них можно дотянуться рукой. И в тоже время были недосягаемо высоки.

Марине вспомнилось стихотворение Блока. Любуясь звездами, даже забыла, что не одна, и стихотворение прочитала вслух.

Мерцали звезды, ночь курилась

Весной, цветами и травой.

Река бесшумная катилась

Осеребренная Луной.

Совсем неожиданно услышала рядом голос Олега.

Среди миров, в мерцании светил,

Одной звезды я повторяю имя.

Он тихо подошел и нежно обнял подружку.

–Спасибо тебе, мой Олежка, спасибо, мой любимый!

Марина прижалась к парню, их губы слились в поцелуе.

–Олежка, милый мой! Как же я тебя люблю! Слышишь ли, любимый? Никого мне больше не надо, кроме тебя!

–Игорек, я не помешал тебе? – раздался в темноте голос монаха.

–Да нет… – смущенно ответил Игорь, он как раз целовался с Таней.

–А где Марина с Олегом? Они пришли, или Марина осталась дома?

–Я здесь! – откликнулась Марина, и чуть не добавила «дядя Костя».

Ребята собрались около монаха.

–Зачем ты звал нас? – спросил Олег.

–Зачем? – монах усмехнулся. – Вот что я скажу вам, ребятки, Марина поправилась, пора и честь знать. Надо уходить от отца Виктора.

–Но почему мы должны уходить? И куда должны идти? – опять спросил Олег.

–Потому что, по деревне пошли слухи, будто у о. Виктора какие-то странные люди живут. Вроде, как и не свои. Подозревают, уж не разбойники ли… Вчера мужики в деревне все кузнеца расспрашивали, кто я такой, да что за парни с девкой у попа живут. Потом, к тебе, Олег, у церкви девчонки подходят? Погулять, поиграть зовут?

–Ну, зовут…

–А ты что?

–Ничего… Молча пройду мимо и все.

–А они обиделись. Внимание совсем не обращаешь. Они ведь Марину не видели! Ладно, тебя они прозвали «монашек», но все равно, приставать будут. Не обратишь внимания, не отстанут. А ты, Игорь, так вообще от девчонок шарахаешься! А местные парни побить хотят.

–Да за что бить-то меня?

–За Таню.

–Пусть попробуют!

–Попробуют, Игорь, не сомневайся, – пообещал монах.

–Я карате занимался! – довольно самоуверенно заявил Игорь.

–Знаю, в детстве… Но деревенские ребята покрепче тебя будут, да и опыт драться у них больше. Поколотят.

–А почему из-за меня Игоря хотят побить? Я тут причем!

–К тебе, Танюш, парни подходили?

–Подходили у колодца. Один хотел за руку взять, так я его ведром стукнула! – ответила Таня.

–Зачем? Он за тобой ухаживал. А теперь парни из-за тебя Игоря поколотят, а тебя девки побить хотят!

–А меня за что? – удивленно воскликнула Таня.

–За то, что вы чужаки! Обычаев не знаете, и успели всех разозлить! – доходчиво объяснил монах.

–А меня не поколотят? – робко спросила Марина.

–Нет, Марина, ты болела и нигде не показывалась.

–Не верим! Не может этого быть, чтоб нас поколотили! Ты – монах, откуда можешь знать, как за девчонками да за парнями ухаживать надо! И потом, почему мы тебя должны слушать? Нам идти некуда! Не можем же мы в лесу жить! – наперебой загалдели ребята.

–Не верите? Хотите на своей шкурке попробовать, как вас поколотят? Пожалуйста, пробуйте. Кажется, в субботу в деревне будет праздник. Парни гуляют, девки. Хороводы водить будут, песни играть. Приходите. Будет по-вашему, оставайтесь жить здесь; а если выйдет по-моему и вас поколотят, тогда сразу собираемся и уходим. К тому же, вы ведь все равно не можете остаться у о. Виктора. Приход маленький, вас не прокормит. Я уйду из деревни, у о. Виктора запасы скоро кончатся. Как вы жить будете? Мальчикам работать надо, а девочкам выходить замуж. Кем вы работать собираетесь? Что вы умеете делать? Ничего. Все равно придется вам уходить. Я же найду, куда вам идти.

–Но почему мы должны тебе верить, монах? – поинтересовался Игорь.

–А потому, что у вас нет другого выбора. Конечно, если у вас на празднике все пройдет благополучно, оставайтесь. Вы ребята крепкие и смышленые, пожалуй, на что-нибудь и сгодитесь. Годик, другой поработаете, может быть и девчонок сосватаете. Жениться надо, иначе не прожить вам здесь. Теперь вы, девочки. Корову доить умеете? В русской печи готовить, хлеба печь – сможете? Вряд ли… А еще надо в речке белье стирать, и зимой тоже, огород пропалывать, да в посевную и уборочную в поле работать! Да детей нянчить! К барину будете ходить, барщину отрабатывать. В доме у него полы мыть. Ведь замуж возьмут вас не князья, а деревенские парни. Вот так вы будете жить в деревне. Ну что, устраивает вас такая жизнь?

–Откуда ты все знаешь, монах? Разве мы не можем на наших девочках жениться? – спросил Олег. – А вместо деревни ты нам монастырь предложишь?

–Монастырь… Монастырь – это было бы не так уж и плохо, но только и там надо работать. Ну так как, со мной идете или попробуете здесь остаться?

–Монах, можно нам переговорить между собой? – попросил Олег.

–Пожалуйста говорите, но только не долго. Мне не досуг с вами гуторить, в кузне работать надо.

Ребята отошли в сторону, чтобы обсудить предложение монаха. Посовещавшись, решили пойти на праздник и попробовать в деревне остаться, жениться на своих девочках. А Таня с Мариной обещали научиться корову доить и в русской печи готовить. Довольные, вернулись к монаху.

–Договорились, монах! – за всех ответил Олег, его ребята как-то сразу признали «старшим». – Мы идем на праздник. Если удастся остаться, останемся в деревне. Поколотят – с тобой уйдем.

–Хорошо. Подожду я вас. Но запомните правила «драки». Девчонка может заступиться за своего парня, ей надо встать между дерущимися, ее не ударят и не поколотят. Вообще здесь не принято, чтобы парни девочек били. Но девчонки поколотить могут крепко, не хуже парней дерутся. Я тоже приду на праздник, но заступаться за вас не буду. На смерть не убьют, а если сильно поколотят, буду лечить! До завтра!

Монах исчез в темноте, а ребята пошли к себе домой, точнее к о. Виктору, горячо обсуждая, сказанное монахом. Ребята не хотели жениться на крестьянских девушках, они своих любили – Таню и Марину. Впервые с момента переселения ребята задумались о будущей жизни. Правда, как им выжить? Чем заниматься? Они здесь, вроде бы, как и сироты. Жениться, выходить за муж… Но кто на них женится? Да и Олег с Игорем ничего не умеют – ни пахать, ни в кузнеце работать… И жить где будут? Своего дома нет, к людям в работники идти? А что делать, в работниках? Вроде бы и прав монах. А сам-то куда их пристроит? В монастырь? Не хочется в монастырь. Какой им монастырь, когда мальчики без ума от своих девочек! Да и девочкам совсем не хочется становиться монахинями. Им хочется любить, выйти за муж, родить деток… И вдруг – монастырь!