Ник Ботаник

– Меркури божился, что к утру, он и как его зовут, не сразу вспомнит…

Мне сразу не понравилась эта белесая стоножка, – слишком мерзко лапками перебирала. И я, перестав изображать из себя потерянного, начал вырваться с утроенными усилиями. Но не тут-то было. Держали они меня крепко, основательно придавив к полу всеми совместными тремястами кило веса. А бугай еще и своим каменным лбом приложил так, что звездочки в глазах снова полетели.

Когда резкость слегка восстановилась, я увидел, как Сыч опускает эту каракатицу мне в ноздрю, и почувствовал ее щекочущее неторопливое движение вверх по слизистой. Три раза яростно чихнул, но та гадость уверенно поднималась, пока не появилась сначала нестерпимая чесотка, а затем пекущее жжение где-то за глазами. Снова выпал на мгновение из сознания.

Когда в очередной раз вернулся в действительность, бугай уже слез с меня, а Сыч внимательно вглядывался, стараясь поймать мой ошалевший взгляд.

– Ментам ты чего наплел? – поднялся он с корточек, отпуская меня. Будто и не делал со мною только что ничего, сильно смахивающее на опыты сумасшедшего профессора.

– Ничего не наплел! – открестился я, мотая головой и пытаясь встать. Забыл про связанные скотчем руки и ноги. Вот уж бесовское изобретение!

Сыч достал из кармана нож – раскладуху и разрезал путы.

– Никуда он уже не денется! – пояснил удивленному бугаю свои действия, и снова мне: – Так что?

Я поднялся.

– Сказал им, что не видел ничего! – я дотронулся до обильно кровоточащей щеки. До мяса рассек, сволочь! Зашивать, наверное, придется! – Когда вернулся за сигаретами к столу, смотрю, а там ты! Вот я скорую и вызвал! Что ты в меня запихнул?!

– Так это ты подсуетился! – уже не так враждебно глядя на меня, констатировал Сыч, пропуская вопрос мимо ушей. – Что ж, спасибо! Но все равно, извиняться не буду!

Он указал на мое лицо.

– В следующий раз будешь знать с кем корешаться! А козляру этого, как только увидишь, сразу мне маякни! Я в долгу не останусь! Усек?

Я молча кивнул.

– Хотя, если куратор не соврал, и ты будешь теперь весь из себя шелковый, и твои дружки как на ладони! Ну-ка! Сидеть!

Я почему-то уселся прямо на пол посреди коридора. Очень мне захотелось сделать Петровичу приятное.

– Гляди-ка, действует! – удовлетворенно констатировал Сыч, ухмыляясь. – Не соврал умник! Встать!

Я поднялся.

– Жить по своему распорядку! – Сыч махнул рукой своему подельнику, мол, пошли.

Я помахал на прощанье, счастливо улыбаясь вслед дорогим гостям.

Внезапно, незапертая дверь открылась, и раздался жизнерадостный голос Макса:

– Ванек! Ты шо не приходишь? Мы со Степанычем поспорили… – тут он вошел и, соскочив со своей волны, наконец-то увидел зловеще ухмыляющегося Сыча и его дрессированную гориллу. – Придешь ты или нет…

– На ловца и овца! – довольно потирая ладони, срифмовал Сыч. – Заходи терпила, покалякаем за жисть и за смерть!

Надо отдать должное Максиму, – не смотря на все его реальные и мнимые недостатки, трусом он не был. Иногда до безрассудства. Это я знал с детства. И сейчас он не растерялся. Только зрачки недобро сузились, и подобрался весь, словно какой-нибудь бульмастиф на боевой арене перед броском.

Бугай протиснулся перед Сычом, чтобы за шкварник затащить Макса в квартиру. Что они с ним сделают потом, я даже думать не хотел. Судя по настроению братков, ему стопудовый капец. А если они это сделают тут, то и мне, скорее всего тоже, не смотря ни на что.

Макс, мельком взглянув на мое разбитое дебильновато улыбающееся лицо, видимо хорошо осознал, что одними разговорами дело не закончится, и выводы сделал моментально, думаю точно такие же, как и я, а потому стал действовать решительно. Это мне потом понимание пришло, когда я в спокойной обстановке прокручивал события этого вечера.

– Входящий запрос – зеленый, желтый, смещение ноль! – снова произнес Максим ту непонятную фразу, звенящим от напряжения голосом. Не знаю, возможно в прошлый раз он что-то и другое говорил. Я не особо вслушивался и тогда, и сейчас.

Оба братка застыли, закатывая глаза, и хором продребезжали:

– Запрос принят! – и еще через пять секунд. – Доступ разрешен!

– Протокол поведения – шестнадцать бис! – выдал Макс еще одно непонятное словосочетание.

Видимых изменений не произошло, только глаза парочки остекленели.

– Я сейчас! – сообщил одноклассник, выходя на площадку и закрывая за собой дверь. – Я быстро! Никуда не уходи!

Да уж, уйдешь тут. Я повернул ключ в замке и поплелся в ванную, покосившись на застывшую скульптурную группу и пытаясь привести скачущие мысли хотя бы в относительный порядок. Глаза чесались изнутри неимоверно. Что это сейчас снова произошло?

Из зеркала на меня посмотрела образина добровольца, по дурости своей согласившегося стать на время тренировки грушей Майка Тайсона. По крайней мере, она бы так выглядела, наверное.

Слава богу, хотя бы щеку шить не надо. Глубокая ссадина, и все. Морщась, обработал ее перекисью водорода, представив, как будет выглядеть шрам.

Да уж… Не очень героично. Слишком широкий. Без такого истинно мужского украшения, я бы уж как-нибудь обошелся. Да ладно, не было бы чего похуже. Как там Сыч сказал про кормушку для червяков? И что же он, сволочь, мне в голову подсадил?

Скула болела терпимо, хуже дело обстояло с заплывшим глазом. Очень болел. И отек на пол лица пошел. Лоб тоже вздулся подушкой будущей гематомы. Не физиономия, а зомби-апокалипсис какой-то.

Отбитые внутренности тянуло, изредка подергивая. Даже идти не очень получалось, только скрючившись. Тварь уголовная! Ни за что, ни про что! Надо было бросить его там, чтобы кровью истек, урод! Но что-то мне подсказывало, – не смог бы я так поступить. Не то воспитание. И характер не тот. Зря, наверное…

Тренькнул звонок на входе. Я поплелся открывать, снова с изумлением покосившись на окаменевших бандитов. Повернул ключ и, не глядя, – я был уверен, что там Макс, толкнул дверь и почапал назад.

– Вот это сюрреализм! – прозвучал за спиной удивленный голос Виктора Васильевича. – Извиняюсь, а кто автор композиции?

Я обернулся ошеломленный, – надо же так попасть впросак! Твою ж кочерыжку! Только свидетелей нам еще и не хватало! Тля!

– Нифига себе! – воскликнул нежданный гость, закрывая дверь и протискиваясь мимо задеревеневшей парочки. – Да это же капитан Бублиев! Он же Кроманьонец, он же «Три по двести, под сиськи в тесте!» Большой почитатель Саши Лаэртского, насколько я знаю. Не слышал про такого? А второй – господин Сыч, живой и здоровый… Это они тебя так?

Он указал на мою расплывшуюся физиономию. Я молча кивнул.

– А, за что, если не секрет? – поинтересовался он. – Валерьянка есть?

– Зачем? – не понял я.

– Морду лица намазать! Проверенное боксерское средство от отеков и синяков! – пояснил он.

– Не-е! Не держу такого, – с сожалением признался я, одновременно удивляясь его странной сдержанной реакции на увиденное. Вроде как, он не нечто необъяснимое наблюдает в виде двух застывших тел, а действительно гипсовые копии созерцает с видом истинного ценителя и потому, совершенно не парится по поводу степени их живости.

Или он уже видел нечто подобное?

– Жаль! – констатировал отставник. – Вижу, ты уже обработал перекисью?

Я снова молча кивнул, ожидая продолжения.

– Вот и молодец! – похвалил он меня, без спроса заглядывая в зал и направляясь в спальню. – А где остальные участники марлезонского балета? Или я ошибся, и ты сотворил это с ними сам? Как? Специальные точки? Боевая акупунктура?

– Не пойму, о чем Вы? – пожал плечами я, ощущая накатывающую слабость.

Он недоверчиво улыбнулся и заглянул мне в глаза.

– Ваня – Ваня! Я же спрашивал тебя! И что ты мне сказал? Зачем было врать? Сейчас бы не стоял пчеловодом – любителем, – рожа пухнет, меда нет!

– Нечего мне тогда было сказать! – признался я, понимая, что Васильевич про все это безобразие знает намного больше меня. – Словесный понос Макса я не запомнил! Знаю только, – он названия каких-то цветов произнес! И все! Сыча клемануло. А потом он пропадать начал было, да не пропал, обратно стал таким, как был!

– И ты вызвал скорую? – не удивился моим откровениям Виктор Васильевич. – Цветов?

– Цветов, – подтвердил я. – Желтый или зеленый…

– А-а! – понятливо протянул он. – А я уж было подумал, ромашки – лютики какие. Ясно! Что еще?

– А что еще? – развел руками я. – Вроде бы, все! Сыч упал лицом в стол, кровь сердечком натекла…

– Как ты говоришь? – хмыкнул он. – Сердечком?

– Сердечком! – подтвердил я, недоумевая. Какая нафиг разница, – сердечком или, скажем солнышком?

– Сердечком… – задумался странный, не в меру осведомленный в реалиях непонятных для меня событий отставной военный. И военный ли? Очень я в этом теперь сомневаюсь! – Интересно…

Он посмотрел на меня каким-то странным взглядом и предложил:

– Знаешь, что? А давай-ка, пока твои друзья будут репу чесать и думать, что вам с Сычом и его шестеркой делать, я тебя осмотрю, и мы чайку попьем? В кровать до их прихода ты все равно не ляжешь, как бы ни хотелось. А? Я так думаю, – мы успеем…

Я уже устал удивляться и поэтому просто показал ему на дверь кухни, предлагая пройти первым.

– Как мне завтра с таким-то лицом на работу идти? – посетовал я, когда он закончил со щекой и смазывал мне лоб жидкостью из плоской бутылочки, которую достал из небольшой сумочки для документов, висящей на ремешке через плечо.

– На рабо-оту, на раа-бооту… – тихо пропел Виктор Васильевич, заканчивая процедуру. Задумчивость прочно вцепилась в него. – Есть два варианта: пойти на работу и не идти на работу…

Он осторожно покрутил моей головой еще с полминуты, осматривая со всех сторон, и предложил:

– Почему бы тебе не взять больничный? Я тебе подскажу к кому подойти в поликлинике.

– Там не захотят! Забоятся! Скажут только через травмпункт! – поставил я его в известность. Хотя, может быть, в ведомственных поликлиниках все по-другому? – А те полиции сообщат, а я не хочу. После того как ввели эту дурацкую электронную базу…

– Базу? – усмехнулся отставник. – Базу… Хреназу… Я же сказал, – я скажу к кому обратиться!

Он окинул взглядом кухню, что-то высматривая.

– А еще эта пушинка в носу…

– Какая? – встрепенулся странный отставник.

Я коротко рассказал.

– Что ж ты сразу-то с этого не начал?! – в сердцах укорил он меня, доставая из сумочки моток проводов. Распутал его и без разговоров надел мне на голову. Получилась этакая металлическая сеточка для волос. – Тебе не в поликлинику, тебе в другое место надо, Ванечка! Ладно, распетляем здесь, я тебя отвезу! Пока еще не горит и время есть. Часов пять – шесть. Кстати, а печенья нет? Не рассчитал я с таблеткой. Сахар у меня понизился. В груди сосет…

– Только «Сникерс», – я поднялся и открыл выдвижной ящик под поверхностью рабочего стола. – Будете?

– Буду! – согласился он вздохнув. – Шоколад, не очень хорошо, ну да ладно!

Я отдал ему батончик и сел на свое место.

Коротко тренькнул входной звонок.

– Вот и ваши друзья! – улыбнулся Виктор Васильевич, откусив кусок шоколада и поднимаясь. – Пойдемте встречать?

Я прошел к двери, протиснувшись мимо деревянных бандитов и, в этот раз уже глянув в глазок, открыл дверь. Незваный гость остался стоять в дверях кухни.

– Это мы! – оскалившись, что видимо должно было обозначать улыбку, сообщил Макс, вваливаясь в коридор и приглашая еще кого-то. – Заходите!

За ним следом в квартиру вошли Степаныч с Колей и угрюмый Миша.

V

Товарищи Макса не сразу заметили присутствие в конце коридора бывшего военного. Сначала они вдоволь налюбовались скульптурной композицией «Овца удивила ловца, или братки в шоке», переругиваясь и сетуя на то, что теперь сто процентов в бега придется подаваться всем и мне тоже. Затем сочувственно поцокали языками, теперь уже изучая мое уничтоженное лицо. И только потом бывший главный старшина, увидел спокойно стоящего в сторонке отставника.

Надо сказать, его неожиданное появление особого видимого ажиотажа не вызвало, по крайней мере, у Степаныча.

– Привет, Васильевич! – он неторопливо подошел и протянул тому руку, кинув взгляд через плечо на молодежь, озабоченную, кроме обсуждения как поступить с предметом прикладного искусства и неожиданным присутствием нежелательного свидетеля, еще и наличием на моей голове металлической сетки. – Не думал тебя здесь встретить!

– А уж я-то как не ожидал, что и ты в это дерьмо влезешь! – ответил тот на рукопожатие, с веселым прищуром спокойно откусывая кусочек шоколада. – Ты же, старшина, – сама рассудительность и предусмотрительность!

– Не по собственной воле! – вздохнул Степаныч, скривившись. – Спасибо зятьку! Не списывать же было его на берег подчистую! Свой уже, вроде как. Пришлось впрячься! А ты давно про нас догадался?

– Недавно. Только пару дней назад пазл окончательно сложился, – признался Виктор Васильевич, пряча остатки «Сникерса» в сумку. – Заплаканные глаза Леночки, ваши заговорщицкие лица с вечерними собраниями в гараже, и направленная антенна Wi-Fi на нем. Сын Кучерявого, – Михаил же к нему ходил? Только не пустили его в палату с ноутбуком. А дальше, проще. Банальное наружное наблюдение…

– Так ты за нами следил? – даже не удивился Степаныч.

– Есть такое дело! – согласился отставник и указал на задеревеневшую парочку, а затем на меня. – И судя по ним, вам всем крупно повезло, что так пристально пока это делал только я. Ну, рассказывайте! А то времени не так уж и много, – мне Ваню надо к врачу отвезти.

Степаныч коротко глянул на меня.

– Я так понимаю, – синяки да ссадина, не самая главная причина?

– Правильно понимаешь! – согласился отставник, не став углубляться.

– А с этими чего делать? – Степаныч ткнул большим пальцем правой руки через плечо в сторону Сыча и К⁰. – Я не очень понимаю во всем этом, у нас Михаил за главного. А он сказал, что стан продержится всего три часа, если его не обновлять постоянно.

– Тут я вам не советчик! – нахмурившись, признался Виктор Васильевич, поманив рукой Мишу. – Наоборот, теперь многому у вас учиться буду! С такой природой воздействия на организм я пока не встречался. Привет, Михаил! Это же не гипноз и не акупунктура?

– Нет! – настороженно подтвердил тот, подходя.

– Что же тогда? –бывший военный бросил пытливый взгляд на хакера.

– Прямое обращение к волновой матрице, – немного замешкавшись, сообщил тот. – Но она не у всех активируется. Если надо проверить вероятность, можно тест пройти…

– То есть, такое вот сотворить с первым встречным не получится? – уточнил он. – Надо создать предпосылки?

– Они сами создаются у людей с повышенной нервной возбудимостью, и с еще большей вероятностью у людей с лудоманией. Азартных игроков, игроманов… – пояснил Миша и зачем-то полез за пазуху. – Особенно у тех, кто сутками зависает в этой новой игрушке – «Earth Defenders». Там получается так, – у них в мозгу создается устойчивый нейроконструкт…

– Ты меня извини! – перебил Виктор Васильевич с сожалением. – Я очень хочу разобраться в теории и все понять, но время очень сильно поджимает! Мы с тобою поговорим немного позже, уже этим утром! А сейчас скажите, что у вас в гараже? Какое-то спецоборудование?

– Да нет… – стушевался Миша, пряча обратно за пазуху или огромный смартфон, или маленький планшет. – Откуда? Ничего особенного. Компьютер, виртуальные очки…

– И все? – весьма удивился отставник. – А как же ты работаешь с этими… Конструктами?

– Там программная часть, – просветил его Миша не очень охотно. – Код играет основную роль. А очки нужны только для интерпретации последовательности команд в сигналы доступные для восприятия мозгом.

– Копии программы есть? – глаза Виктора Васильевича заметно округлились. Как по мне, так хакер рассказывал совершенно непонятные вещи, но тот, если и не понял, о чем речь, то не показал этого и видимо решил не слазить с Миши, пока все, что ему нужно узнать не выдавит. Не сейчас, так позже. – Кто еще знает?

– Никто… – коротко дернул плечами Миша. – Только я! Копия всего одна.

– Где она? – бывший военный весь подобрался. Надо же, ночь на дворе, а из него энергия так и прет! – Да не бойся ты, Михаил! Я же только помочь хочу! Будь по-другому, разве я разговаривал бы с вами? Позвонил куда надо, и поминай, как звали! Вас всех…

– У меня в голове… – все-таки выдавил из себя признание Миша.

– Как это? – не понял отставник. – В смысле, ты на память знаешь код?

– У меня сформирован свой конструкт, – нехотя сообщил Ботан, жестом уставшего человека помассировав глаза. – Это нейронная среда разработки…

– Тебе кто-то что-то вживил в мозг? – искренне поразился Виктор Васильевич. – Кто? Что?!

– Нет! Зачем? – в свою очередь удивился Миша, которого этот разговор уже явно начал напрягать. – Там совершенно другие принципы! Никакого физического вмешательства…

Бывший военный задумался. Было видно, – он явно ошеломлен информацией, неожиданно полученной от хакера.

– Значит так! Я слышал краем уха, – вы в бега собирались? – обратился он сразу ко всем спустя десяток секунд. – А с этими кадрами, что решили сделать? Убрать?

Он оценил реакцию компании на его предположение. Одних смущенных лиц хватило.

– Да, вижу, чистильщики из вас еще те! Что же тогда? В этом вашем «стане», держать их в гараже? Бесполезно! Как вы понимаете, они здесь не сами по себе. И если Сыч на вас еще не успел выйти однозначно, то те, кто его послал, рано или поздно на вас выйдут обязательно! Скорее, – первое.

– Какие предложения? – быстро сориентировался, к чему тот клонит, Степаныч.

– Предложение простое. Не бежать, куда глаза глядят, сжигая за собой все мосты, а вроде как в командировку отправиться. Не привлекая внимания заинтересованных лиц и не афишируя вашей общности. Пока все не уляжется. – Виктор Васильевич обвел всех внимательным взглядом. – Не хочу пугать, но это не тот случай, когда просто так оставят интересующих их людей в покое. Потом, в свое время расскажу.

– А с семьями как? – спросил Степаныч, даже не поинтересовавшись, что это за командировка такая и на кого работает Васильевич, куда ехать и что это за неизвестные, которые могут охотиться за нами.

– Вместе с семьями, – решил тот, подумав секунду. – Есть одно место. На свежем воздухе. Будем считать, что у вас всех отпуск!

– В принципе, устраивает, – согласился старшина, заручившись кивками и пожиманиями плеч Макса с Колей. Я не отреагировал никак, – мне почему-то было все равно. – Мы с женой на пенсии, Коля и Макс не работают. А Ленка и так в отпуске. У Миши в университете каникулы, остается только Ваня.

– С ним я решу! – пообещал Виктор Васильевич, бросив на меня вопросительный взгляд. Я даже и возражать не стал. Мне было просто пофиг. Кружилась голова и сильно тошнило. Я думаю, и остальным было бы все одного места, если бы эти два урода им физиономии расквасили до состояния стейка по-английски с кровью. Когда братки придут в себя, можно и не надеяться, что они спустят ситуацию на тормозах. Выловят и уроют всех поголовно, стопудово. Поэтому я – «за». Хочется, все-таки еще позажигать малехо, как Сыч выразился, а не червяков кормить.

– Если никто не против, – идите, собирайтесь! – предложил отставник. – Только Михаил, этот, как ты сказал? Стан? Обнови его на этих красавчиках, на всякий случай! За ними скоро приедут. Он достал из сумочки телефон и набрал номер.

– Я против! – неожиданно подал голос задумчивый Миша.

– Почему? – удивился Виктор Васильевич, и затем в трубку, – видимо там ответили: – Да. Это Яновский. Нужна услуга по доставке животных. Две собачки. Да. У подъезда.

Он спрятал мобильник и поинтересовался у Ботана:

– Тебя не забирать? Или бабушку не с кем оставить? Так мы ее тоже можем пригласить!

– Нет! Не в том дело! – упрямо мотнул головой хакер. – Я не поеду, пока не буду уверен в том, что вы оба, – Ваня и Вы, не находитесь в группе риска! Люди, которые встретятся там, куда Вы предлагаете нам перебраться, – это отдельный вопрос, это будет позже, – там, на месте. А вы – я должен доверять вам уже сейчас!

– И что для этого надо? – поинтересовался Виктор Васильевич, неожиданно серьезно восприняв желание и опасения Миши. – Только учти, пожалуйста! Мы очень сильно ограничены во времени! Очень!

– Ничего особенного! – заверил Миша, улыбнувшись. – Вам просто надо пройти мой специальный тест в гараже у Степаныча! Это не долго! По пять минут на каждого!

– Что ж, я не возражаю! – согласился отставник, вопросительно глянув на меня. – Что скажешь Ваня? Выдержишь?

Я только плечами пожал, мол, мне все равно. Мне и действительно было по барабану. Я уже начинал кратковременно – на доли секунды, на мгновения, выпадать из реальности. Больше всего мне хотелось, чтобы все пошли к черту и забрали с собой деревянных братков, а я завалился спать. Бог даст, проснусь. А утро вечера мудренее…

Однако поспать мне не дали, изверги. Потащили под вялы рученьки в гараж.

Пока мы туда плелись, Виктор Васильевич успел отлучиться и, догнав нас уже на входе, сообщил:

– Сыча с дружком забирают. Дальше они, – не ваша забота! Но расслабляться не стоит. Уверен, что они не занимались самодеятельностью. Скорее всего, кто-то из их начальства в курсе, кого они должны были сегодня навестить. Дальше продолжать?

– Не стоит! – отрицательно покачал головой Степаныч. – Все ясно!

– Можете собираться спокойно, – удовлетворенно кивнул головой бывший военный. – Несколько часов есть. Я Ваню отвезу на место и вернусь за вами. К утру успею.

– На чем поедем? – решил уточнить на всякий случай Степаныч. – Каждый на своей?

– Все твои – на твоей «пятерке», – подтвердил Виктор Васильевич. – Пошумите слегка, сделаете вид, что на море едете на пару – тройку недель… Так меньше вопросов у соседей возникнет. Хорошо бы еще попросить за квартирой кого-нибудь присмотреть для правдоподобия. Мишу с бабушкой и Макса я заберу отсюда, из гаражей. Часов в девять утра, чтобы были готовы!

– Не захочет она! – покачал головой Ботан. – Вряд ли я ей смогу объяснить, зачем ей куда-то надо ехать.

– Ладно, я сам с ней поговорю! – задумчиво почесал щеку Васильевич. – Скажу, что путевка, горящая есть по линии собеса в пригородный санаторий. Такой вариант может сработать?

– Не знаю, – пожал плечами он. – Все может быть. Вас она уважает…

– Васильевич, а ты в каком отделе работал? – тихо поинтересовался Степаныч, отведя отставника в сторону, пока Миша готовил компьютер и меня усаживали в кресло.

Тот недолго подумал, стоит ли откровенничать, но все-таки ответил вполголоса:

– Психофизической защиты.

– А разве был такой в «конторе»? – так же тихо усомнился тот.

– Был, – коротко подтвердил Виктор Васильевич. – При четырнадцатом управлении.

– А о чем там? В четырнадцатом? – почесал в затылке бывший старшина. – Третье – военная контрразведка, семерка – наружка…

– Медицина и здравоохранение, – усмехнулся бывший военный. – И не только…

– Ваня, готов? – Миша аккуратно оттянул надетую на мое лицо полумаску, чтобы не потревожить заклеенную ссадину и с извиняющейся физиономией заглянул в мой единственный работоспособный глаз. – Я включаю, не переживай – процедура отработана и проверена не единожды! Еще раз, извини!

– Включай уже! – устало взмолился я. – Пока я не заснул прямо тут! Где вы взялись на мою голову? Хакеры – квакеры!

Он так же осторожно опустил дисплей обратно.

Сначала темнота взорвалась мириадами звезд. А затем просто пришла густая тьма.

Я, похоже, отключился. По крайней мере, мне показалось, что Миша снял с меня полумаску буквально тут же, через секунду.

– Все! – сообщил он, смущенно улыбаясь. – Полный порядок! Ты чист. Не азартен…

– А ты сомневался? – выдавил я, с трудом поднимаясь из кресла. Меня морозило. – Я и в домино-то, играл просто так, от нечего делать…

– Виктор Васильевич! Прошу! – пригласил Миша бывшего чекиста на освобожденное мною место.

Тут меня повело, и пока я падал, откуда-то из темноты всплыла бегущая неоновая строка: «Чекистов, бывших не бывает!»

Что-то со мною совсем не то…

Пришел в себя уже на раскладушке, стоящей в правом дальнем углу гаража.

Надо мною нависал Степаныч и медленно шевелил губами.

– …езет, тебе надо ехать с ним! – прорезался звук.

Подошли Макс с Колей и помогли подняться. Подхватив под руки, потащили на улицу. Возле гаража уже стояла работающая «Хонда Цивик» с выключенными огнями. Ребята аккуратно сгрузили меня на заднее сиденье, подложили под голову надувную подушку, накрыли пледом и захлопнули дверь. Машина плавно рванула с места. Одновременно включились габаритные огни и фары. А я снова выключился.

Следующий момент осознания – белый потолок и яркий свет бестеневой лампы. Рука в тонкой голубоватой полупрозрачной резиновой перчатке накрывает маской для наркоза нижнюю половину моего лица. Беспокойство и страхи уплывают в тянущийся куда-то круглый коридор, больше напоминающий плавно извивающийся зеркальный шланг изнутри. Утекают в искрящуюся белизну нечто, находящегося там, в конце, – очень холодного, но от этого не менее притягательного и желанного. Я всем своим дрожащим естеством стремлюсь туда.