Пилигрим. Кентарх

И снова перезарядка. Опять поиск цели. Выстрел. И все по новой. Романов успел выпустить еще три болта. Причем каждый из них достиг своей цели, когда половцы решили смазать пятки салом. В какой-то момент они исчезли в зарослях. Преследовать их варяги не стали. Вместо этого оттянулись к ладье и, не теряя бдительности, начали облачаться в доспехи.

Одновременно с этим трое варягов скользнули в заросли на разведку. Один из них появился, когда хирд[8] уже полностью экипировался и был готов к новой драке. Причем шел воин совершенно открыто.

– Ларс, они удрали. Лодки уже в сотне шагов от острова, – доложил разведчик.

– Олаф и Бьерн?

– Мертвы.

– Дрыхли?

– Нет. Стрелки из луков сняли. Может, подошли водой, прячась за корягой. Может, под водой, дыша через трубку. Да мало ли. Теперь уж и не узнаем.

– Понятно. Давайте, парни, нужно прибраться, – обратился Ларс к дружине.

– Где лекарь? – едва прозвучала команда ярла, тут же громогласно позвал Сьорен. – Ты чего молчишь, щ-щенок! Опять чужое оружие хватаешь? – выдернув из рук Михаила арбалет, зло рявкнул он и тут же толкнул Романова к корме. – Шевелись, холоп!

Толкал он его не просто так, а по поводу. Там лежал один из воинов со стрелой в правой стороне груди. Вроде бы дружок Сьорена. Они все время общались. Раненый еще дышал, хотя и с трудом. Очень может быть, что его и можно спасти даже в это непростое время. Если бы только Михаил знал как.

– Я не знаю, что нужно делать, – честно ответил он.

– Ты вылечил Барди, и ты вылечишь Эгиля. Или, клянусь, я отправлю тебя вслед за ним.

– Барди сказал вам, что я лекарь, вот пусть сам идет и лечит. А я не лекарь.

– Ах, ты…

– Остынь, Сьорен, – ухватив воина за руку, остановил его кузнец. – Ты не можешь заставить его сделать то, чего он не умеет.

– Он врет. Он просто не хочет помогать.

– Чем мог, он помог, – возразил Йенс. – И тебе в том числе. Миша, скольких половцев ты положил? Я видел троих.

– Попал в шестерых. А скольких убил, не знаю, – ответил Романов.

– Зато я знаю, что он убил одного из троих, что навалились на тебя, Сьорен.

– Я его об этом не просил, – огрызнулся воин.

– Не просил. И причин помогать тебе у него нет. Но он помог. И, возможно, спас.

– Я бы и сам с ними справился.

– Может, да. А может, нет. Мы этого уже не узнаем. Но будь в парнишке гниль, он вогнал бы болт тебе в брюхо.

Воин стрельнул в Михаила злым взглядом и склонился над раненым другом. Тот в свою очередь лишь осуждающе покачал головой и подал знак, чтобы Романов склонился к нему.

– С-пасхибо сха Схьеорена, – произнес он с улыбкой.

А в следующее мгновение у него горлом пошла кровь. Он дважды вздрогнул, во взгляде появилась растерянность, рука зашарила по палубе, друг поспешно вложил в нее рукоять меча. И лицо Эгиля тут же озарилось неподдельным счастьем, а на губах появилась умиротворенная улыбка. Затем он вздрогнул в последний раз и затих.

Глава 7

Начинающий прогрессор

В семью Михаила приняли как-то просто и буднично. Если приняли. Никаких обрядов, никаких особых речей. Да и не особых тоже.

– Как тебя зовут? – словно раньше и не знал его имени, поинтересовался Ларс.

– Михаил, – ничего не понимая, ответил парень.

– Оставь это имя для попов. Мы будем звать тебя Маркус, – твердо произнес он.

Потом протянул парню арбалет погибшего Маркуса. Причем сделал это так, что никаких сомнений, оружие отныне принадлежит Романову. Тот поспешил принять дар, мысленно соображая, что это вообще значит и как ему управляться с этим клятым самострелом, натянуть который силенок у него явно недостает.

– И что это было? – недоумевающе обернулся Михаил к Йенсу, когда ярл направился к костру.

– Отныне ты не холоп, а дружинник.

– Так просто?

– А чего ты ждал? – хмыкнул в ответ кузнец. – Ладно, пошли посмотрим, кого ты там подстрелил. Обычно половцы богатством не блещут, но порой случается.

– А чего они вообще полезли на нас? Ведь наверняка следили. Не отличить воинский отряд от купцов они не могли. Да и ладья ваша не купеческая, а боевая, – следуя за кузнецом, поинтересовался Михаил.

– А с виду вроде неглупый. Да на нас одного оружия и доспехов столько, что кочевники слюной захлебываются. Так что их риск того стоил.

Подошли к первому половцу, убитому Михаилом. Одежда небогатая, доспеха нет, шлем отсутствует. Нет и неизменного колчана со стрелами, возможно, просто не взял с собой, собираясь рубиться. Кривой меч, что-то вроде сабли, только более массивный, да кинжал.

Внимание привлекли волосы, сплетенные в косы. Что-то такое в памяти зашевелилось. Поначалу никак не мог сообразить, в связи с чем. Потом наконец понял. Не нравилась ему пеньковая тетива толщиной с мизинец. Но и альтернатива как-то не приходит на ум. Кевларовая нить осталась в его мире, стальные тросики пока нечто нереальное. Проволока ближе к делу, но она здесь железная, а не стальная. С хорошей сталью вообще трудности, как, впрочем, и с мягким железом.

– Йенс, я слышал, что из человеческого волоса можно сделать хорошую тетиву, – припомнив фильм о каком-то спецназовце, произнес Михаил.

– Ты небось о своем арбалете?

– О нем, – подбирая оружие, подтвердил Михаил.

– Забудь. Если горит, то тетиву сделать можно из чего угодно. Вопрос в том, насколько она будет хороша. Волос слишком капризен, – беря одну ногу и указывая Романову на другую, пояснил кузнец.

– А из чего можно сделать самую лучшую тетиву? – хватая вторую ногу, поинтересовался парень.

– Чем тебя не устраивает пенька?

– Про нее я точно знаю, что она боится сырости. Да и толстая какая-то.

– Зато ничего не стоит.

– И все же?

– Шелк. Самая лучшая тетива из шелка. Только я ни за что не стал бы пускать его на это дело.

Обошли всех убитых Михаилом, поочередно оттаскивая их в сторону от лагеря. Заодно и обыскивая. В общем и целом они собрали шесть кривых мечей, столько же ножей и кинжалов и один половецкий лук. Который Михаил не мог натянуть при всем своем желании. Кроме того, сняли и одежду, которую предстояло впоследствии перебрать. Что-то уйдет на ветошь, что-то будут пользовать.

Романов наивно полагал, что все добытое с убитых им воинов ему и достанется. На деле это оказалось не так. Ведь он не в одиночку сражался с врагом, каждый из хирда внес свою лепту в победу. Вопрос о доле в добыче решал ярл. При этом основывался он как на собственном опыте, так и на мнении других воинов. Ведь никому не под силу охватить все поле боя.

Йенс осматривал оружие, недовольно качая головой. Качество металла оставляло желать лучшего. Правда, от этого оно не становилось бесполезным. Железо в принципе достаточно дорогой товар, а это к тому же было получше того, что идет на серпы. Опять же, качество вполне возможно подтянуть и до приемлемого. Просто нужно знать как.

Только один меч удостоился более или менее высокой оценки кузнеца. Длиной около метра, изогнутый, расширяющийся на одну треть к острию, которое, в отличие от мечей варягов, было острым. То есть оружие предназначалось как для рубящих, так и для колющих ударов. Под это дело и ручка была загнута, как на казачьих шашках.

Михаил поинтересовался, достанется ли ему что из добычи, учитывая переданный ему арбалет. На что Йенс заверил, что часть добычи ему конечно же полагается. Оружие Маркуса он получил не как добычу, а в качестве наследства. Глупо ведь не использовать сильные стороны воина. Пусть пока только будущего.

И вот эти слова заставили Михаила задуматься над тем, как научиться пользовать доставшееся ему оружие. Не всегда ведь найдется подходящий крюк и парочка дротиков. А без рычага натянуть тетиву у него попросту не получится. Такое впечатление, что ярл специально подсунул Романову эту задачку, чтобы посмотреть, что он станет делать.

Остаток ночи прошел без происшествий. Наутро после завтрака все воины принялись за заготовку дров. Задействовали даже лодку, чтобы перевезти плавник с соседнего островка. Дровяная гора постепенно росла. Михаилу даже припомнились пионерские костры из его детства. Правда, здесь все было куда основательней.

После обеда на костер возложили переодетых в чистое четверых погибших, облили дровню смолой и подожгли. Романов впервые наблюдал, чтобы огонь так быстро разрастался и крепчал. Вот что значит люди умеют укладывать топливо. Не прошло и минуты, как пламя уже ревело, высоко вздымаясь ввысь. А еще из-за безветрия густой дым устремился в небо, поднимаясь плотным столбом на приличную высоту. И казалось, что вот это обстоятельство радует варягов особенно.

– Мне казалось, вы христиане, – стоя рядом с Йенсом, произнес Михаил.

– Так и есть.

– А отчего тогда хороните павших на костре?

– У нас нет попа, а они воины, – пожав плечами, ответил варяг.

– А чему все так радуются? Ведь товарищи погибли. Вон даже Сьорен весел, хотя Эгиль был его другом.

– А как не радоваться за друга? – словно Романов сказал какую-то нелепицу, произнес кузнец. – Все они умерли с оружием в руках. Видишь, как высоко поднимается дым? Верный признак того, что их уже встречают в Вальхале.

Вроде и христиане, и в то же время как бы не совсем. От одного берега уже отошли, к другому еще не пристали. Михаил предпочел больше не задавать вопросов. Хотя ему и было страсть как интересно, как это воины-христиане могут попасть за пиршественный стол языческого Одина.

После сожжения пепел погибших собрали, погрузились на корабль и отплыли от острова. Как пояснил Йенс, ярл сделал это из желания избегнуть повторного нападения голодранцев, с трупов которых и взять-то нечего. Что же, вполне логично. Хирд не может себе позволить терять людей, даже при соотношении один к четырем, да еще и при смехотворных трофеях.

– Йенс, я тут кое-что придумал для перезарядки арбалета. Но мне нужны будут материалы, – уже ближе к вечеру обратился к кузнецу Михаил.

Ладья продолжала спускаться вниз по течению, используя попутный ветер, чему все были только рады, так как большинство хирда по прежнему могло предаваться безделью. Романов же проводил время с пользой для дела. В принципе понимая, что ему нужно, он обдумывал, как именно получить нужное.

– Если для дела, Ларс непременно прислушается. Объясни мне, что ты хочешь?

– Мне нужно будет немного меди и железа. Я хочу сделать блок вроде тех, что вы используете для натяжения такелажа. Чтобы моих сил хватало для взведения арбалета.

– И как ты это себе видишь?

– Вот так. – Михаил показал грубый чертеж, сделанный углем на куске доски, и объяснил, как и что он желает получить.

– Хм. Ну, вырезать блок из дерева – это одно. Да и то придется убить много времени. А из меди… – Йенс неопределенно покачал головой.

– А зачем на изготовление блока убивать много времени? Разве их точат не на станке?

– На чем?

– Ясно. За день я сделаю более или менее приемлемый станок. Если, конечно, ты мне поможешь и позволишь воспользоваться твоим инструментом.

– Хм. Признаться, ты меня заинтересовал. Пойду поговорю с ярлом.

– И еще уточни, можно ли мне переделать арбалет.

– А что с ним не так? Отличное оружие против доспехов.

– Хорошее, но неудобное. Хочу сделать его удобнее и изменить форму спускового рычага.

– Вообще-то он теперь твой.

– Мой. Но только может статься, что, когда я его разберу, на нас нападут. И что я буду объяснять ярлу, когда он спросит, почему я никого не подстрелил?

– Хорошо, я уточню.

Ларс возражать не стал. Как видно, новый дружинник его сильно заинтересовал. Поэтому Йенс вернулся с его разрешением пользовать все, что душе будет угодно. Но запасы угля, как и в прошлый раз, они должны будут восполнить.

Ну, до угля было еще далеко. На корабле попросту не нашлось необходимого материала. Все же тот, что предназначался для ремонтных работ на ладье, Михаил использовать не решился. Тем более что время к закату, а там и новая стоянка с плавником. Кстати, отличный материал, достаточно твердый и сухой.

До заката Михаил едва-едва успел набрать материала, из которого собирался построить токарный станок. Ну как станок. Скорее уж некое подобие редуктора. Чего для его целей было вполне достаточно. Набирал с запасом, так, чтобы дело не встало из-за нехватки древесины.

Работы продолжились с рассветом. Йенс, как и любой настоящий мастер своего дела, не остался в стороне, помогая Романову. Впрочем, не сказать, что он полностью подвизался в качестве помощника. Нередко он приходил на выручку парню там, где тот впадал в ступор, так как не знал, как обойтись в том или ином случае без привычного ему инструмента.

Но как бы то ни было, а к концу дня у них получилось сделать нечто удобоваримое. Конечно, грубая поделка с точностью, оставляющей желать лучшего, да и заточена под конкретную задачу. Но это был реальный инструмент, который экономил время даже с учетом его создания.

Получилось у Михаила нечто вроде ручного точила на основе редуктора. В качестве корпуса деревянный брус, который накрепко привязывался к фальшборту, обеспечивавшему необходимую жесткость. В верхней части сквозное отверстие, в которое вставлена деревянная же ось с выточкой, служащей ограничителем. С обратной стороны шплинт фиксировал ось, не позволяя ей болтаться. Этот конец был обернут куском кожи. В него упирался деревянный диск с кожей на ободе и ручкой для вращения. В торец с противоположной стороны оси вбил железный штырь с прорезью. Под конец устроил нечто вроде суппорта. Халтура чистой воды, но должно сработать. Во всяком случае, по дереву, бронзе и кости.

Покончив с этим, приступили к изготовлению заготовок под небольшие шкивы. С этим кузнец справился без труда. Как и пробил отверстия примерно по центру. Дело привычное, да еще и с мягкой бронзой, а потому и управился он, словно походя. Далее изготовили два резца: довольно широкий с прямым лезвием и узкий с полукруглым.

Заготовку насадили на железный штырь, после чего расклинили его, зафиксировав ее на конце вала. Дальше Йенс вращал ручку, а Михаил, управляя подобием суппорта, начал обтачивать заготовку. Сильно не налегал, чтобы не застопорить вращение. Поначалу отлетали опилки, но по мере того как поверхность сглаживалась, пошла тонкая стружка. Выбрав примерный диаметр, он обработал получившийся диск с боков. После чего сменил резец и выточил желоб для тетивы. Если с первым шкивом ему пришлось где-то сложно, то со вторым он управился уже куда быстрее.

Разумеется, о высокой точности тут говорить не приходилось. Самое большее, у него получилось ничуть не хуже, чем при ручной работе. Однако даже по признанию самого Йенса, на подобную работу у него ушло бы не меньше пары дней.

И тут Михаила начало распирать. На лицах окружающих было столько заинтересованности и удивления, что он не смог удержаться. Спросил, не нужно ли выточить блок для корабля. Оказалось, такая необходимость имелась. Подобрали материал, наскоро сделали заготовку, и за несколько минут из рук Романова вышла необходимая деталь.

– Откуда ты знаешь такие вещи? – вертя в руках деревянной блок, поинтересовался ярл.

– У нас в слободе жил один грек. Охотники зимой нашли в лесу. Наши бабы выходили его, так и прижился. Староста запрещал ему всякие новшества. Боялся беду накликать, так он нам игрушки делал и показывал всяко-разно. Вот я и запомнил.

– А память у тебя хорошая, – подвел итог Ларс.

– Хорошая, – подтвердил Михаил.

– Ладно. А какая еще может быть польза от твоего станка?

– Можно насадить точильный камень.

– А что еще?

– Не знаю. Но мало ли где еще может пригодиться. Я вот так сразу сказать не могу, – решил все же не форсировать Михаил.

После изготовления шкивов начали ладить обойму вместе с крюками, чтобы цеплять тетиву. Тут уж вся инициатива перешла к Йенсу, которому Михаил теперь лишь помогал на правах помощника, неизменно мотая на ус все ухватки кузнеца. Конечно, для вящего закрепления эффекта не помешало бы самому попробовать. Но полноценное обучение он предпочел пока оставить на потом.

Закончив с обоймой, изготовили крюк, за который должна будет цепляться веревка натяжителя. Его закрепили на ложе сразу за замком. Под финиш Михаил продел через шкивы веревку, закрепив на концах деревянные ручки. И веревка не вывалится из конструкции, и руки не будет резать.

– Ну, показывай, над чем мы тут колдовали целый день.

Над рекой уже собирались сумерки. Ладья давно пристала к одному из островов перед чередой порогов, которые тянулись почти на восемьдесят километров. Варяги уже привычно разбили лагерь и готовились к ночевке. Надо сказать, на этот раз не такой комфортной, потому как пристроились они на голом гранитном выступе. Ни травинки, ни былинки. Однако данное обстоятельство мало волновало воинов.

Насколько помнил Михаил, пороги были непроходимы и преодолевались посуху. Но как оказалось, здесь все было не столь безнадежно. Во всяком случае, пока вода была достаточно высока, чтобы пройти через них, не сходя на берег. Оставалось только найти лоцмана. Но этим предстояло заняться уже утром. Вдали были видны огни какого-то поселения. До порогов рукой подать, и наверняка его жители занимаются обеспечением прохода через эту естественную преграду.

Михаил накинул петлю на крюк, опустил блок из двух небольших шкивов и зацепил его крюки за тетиву. Вдел ногу в стремя и, выпрямляясь, потянул за рукояти на концах веревки, ведя ее параллельно ложу и снимая максимальную нагрузку. Щелчок. Все. Арбалет встал на боевой взвод.

Хм. По ощущениям не больше сорока килограмм. А может, и меньше. Такая конструкция с двумя подвижными блоками должна облегчать работу вчетверо. Варяги же взводили оружие простой мускульной силой. Ребята они, конечно, здоровые, но сомнительно, что способны поднимать такой большой вес даже с учетом короткого хода. Тут вообще тогда непонятно, какие нужно иметь пальцы. Пеньковая тетива толстая, но ведь все в этом мире относительно.

– Ишь ты! – не удержался от восхищенного восклицания кузнец.

Михаил наложил болт с тупым наконечником и выстрелил в заранее приготовленную мишень из связанных охапок прошлогоднего камыша. Вновь накинул натяжитель. Взвел тетиву. Натяжитель на пояс. Вставить болт. Вскинуть оружие. Выстрел. Повторил в третий раз.

– А ну-ка, дай попробую, – протянул руку кузнец.

Михаил без лишних вопросов передал ему оружие и побежал за тупыми болтами, которые, несмотря на толстые набалдашники вместо наконечников, все одно глубоко ушли в мишень.

Вернувшись, протянул снаряды Йенсену. Тот вставил первый и выпустил его точно в цель. Хотя тут и расстояние-то всего ничего. Но ведь и конструкцию словно специально ладили, чтобы усложнить стрелку жизнь.

Если Михаил в первый раз еще суетился, во второй все еще приноравливался, то в третий все сделал, управляя телом четкими и выверенными движениями. Ничего лишнего, будто автомат. У кузнеца все три вышли какими-то угловатыми, с массой излишней суеты. Времени для закрепления навыка ему нужно на порядок больше, чем его юному товарищу.

В четвертый раз Йенс взвел обычным способом, без натяжителя, и со значением кивнул собравшимся вокруг варягам.

– А ведь с этой задумкой куда как легче, – констатировал он.

Тем временем один из воинов уже бежал к мишени за болтами, выкрикивая, что он следующий. Господи, ну ведь взрослые мужики, суровые воины, прошедшие десятки, если не сотни рубок, а прямо как дети.

Глава 8

Наставник

– Вода еще высокая. Два-три дня, и все. Только волок. А так-то уровень пока еще выше вешки, – указывая на валун метрах в двадцати от берега, степенно пояснял мужик.

Невысокий крепыш с окладистой бородой, хорошо за тридцать. Причем это по восприятию не Михаила, а Звана. По мнению Романова, так ему уже и под шестьдесят. Здесь как взрослеют, так и стареют рано. Но этому до старости еще ой как далеко. Случаются среди местных столетние долгожители, если болячку какую не подхватят, с которой не смогут справиться. Все упирается в уровень медицины, а она тут практически отсутствует. А так-то народ здоровый, куда их потомкам.

– Значит, ты сможешь провести нас по реке? – уточнил ярл.

– Конечно, смогу. Чего не смочь. Только ты воев своих в сторонку отведешь, а на весла наши слободские сядут. Тогда все будет ладком.

– Мы весла наших кораблей никому не доверяем.

– Знаю. Но тот запрет для рабов. А мы люди княжьи, вольные. А еще пороги знаем и ходим не впервой, и друг дружку понимаем.

Пороги Славутича протянулись на десятки километров и преодолимы были только в высокую весеннюю воду. Которая в этом году держалась на удивление долго. А так в основном их преодолевали посуху, волоком. Та еще адова работенка. Для охраны и обслуживания волока ставились слободы с крестьянами и воинами. И люди там были вольные, на княжьей службе. Хм. Да сейчас вообще холопов не так чтобы и много. Не семнадцатый век.

Или закрепощение началось гораздо раньше? Нет. Со своей памятью он так же, как и со звановской, обращаться не умеет. Не получается. Вон даже когда тот простейший станок делал, намучился, соображая, как и что. Сейчас думает-гадает над тем, как можно усовершенствовать арбалет. В смысле соображает между делом, как к нему подступиться при скудости инструмента.

– И все же на веслах останутся мои люди, – возразил Ларс.

– Воля твоя, ярл. Но тогда и пороги проходите сами. Или давай сговариваться о волоке берегом. А то, может, и сами волочить станете, а тогда и говорить не о чем. Разве только сколько леса под это дело брать станете.

Ярл смерил мужика изучающим взглядом, потом обернулся, глянув на своих воинов. Те довольными не выглядели. Волок требует каторжных усилий, да еще и займет порядка двух недель. Наконец Ларс ухмыльнулся и, обернувшись к мужику, развел руками, мол, твоя взяла.

– Давай сговариваться о цене сплава, – произнес он.

– На веслах будут наши гребцы? – решил все же уточнить мужик.

– Ваши.

– Вот и ладно.

В этот момент появился Йенс, который успел сходить в слободу. В руках он нес широкую, но не особо длинную дубовую доску.

– Ну как, подойдет тебе такая?

– Спасибо, Йенс.

– Да ладно. Больно уж интересно, что у тебя получится. Ну что тут Ларс?

– Сговариваются о цене.

– А-а, ну наш ярл торговаться умеет, а твердых цен тут нет.

В этой связи Михаил подумал было, что процесс затянется, а потому он может успеть заняться своим делом. Но уговорились быстро, и на корабле поднялась суета. Воины начали готовиться к прохождению порогов, закрепляя все, что только может двигаться. Сняли и уложили по центру мачту, не забыв ее закрепить. В уключины вставили весла, к которым вскоре начали приноравливаться местные мужики.

Кстати, на борт они взошли не только с котомками, в которых находились припасы. Туда-то они добегут за несколько часов. А вот обратно придется возвращаться уже пешком не менее двух суток. Хотя по пути следования и стоят поселения, обеспечивающие волок, тем не менее путешествие это сопряжено с опасностями. А потому каждый из них был вооружен круглым щитом и копьем. Трое, наверняка охотники, имели луки однодеревки. Слабенькое оружие. Но против бездоспешного очень даже сгодится.

Всего местных было одиннадцать человек. Один кормчий, тот самый мужик, с которым сговаривался ярл, и десяток молодых крепких парней. Пяти пар весел вполне достаточно, чтобы управлять ладьей. А что до скорости, то она обещала быть высокой. Признаться, Михаилу где-то даже было боязно. Хм. Вообще-то он откровенно боялся.

Так-то Романов понимал, что в случае гибели реципиента он просто вернется в свое тело в родном мире. Но уже успел ощутить, что все прелести земного бытия он испытывает воочию. И переживать собственную гибель особого желания не было. Понятно, что он может отключать болевые рецепторы, а то и вовсе сделать так, что не будет чувствовать тела. Но отчего-то присутствовала уверенность, что всю гамму психологических ощущений тонущего человека он испытает в полной мере, и это ему не понравится.

Первый же порог произвел на Михаила неизгладимое впечатление. В принципе у него был опыт сплава на автомобильных камерах по вздувшейся горной реке, протекавшей у их города. И поток там был насколько мутным, настолько же и стремительным. Ну или таковым казался, так как на велосипеде угнаться за сплавляющимися было не так чтобы и сложно. Правда, там, где была дорога, но не суть.

Горный поток при всем своем пугающем рокоте и бурунах, шириной не более двадцати метров или максимум семидесяти на редких разливах не шел ни в какое сравнение со Славутичем. Огромная река с руслом местами от берега до берега более километра, сжатая до двух-трех сотен метров, перекатывающаяся через подводные гранитные скалы. Вода здесь буквально ревела. Ладью бросало из стороны в сторону, она переваливалась с борта на борт или ныряла в стремительный поток носом. Что было особенно пугающим. Справа и слева были видны огромные валуны, едва возвышающиеся над потоком. Через них неслись тонны воды, образуя пенные буруны и водовороты.