Кошки-мышки

– Ну что тут, Лер? – поинтересовался тем временем Воронов, тоже подходя чуть ближе и стараясь одновременно изображать невозмутимый вид и как можно меньше смотреть на вскрытую грудину. – Что-то новенькое можешь сказать?

– Как я и говорила, сердца нет, – ответила судмедэксперт. – Причем удалено аккуратно, профессионально, я бы сказала. Все артерии и вены пережаты, разрезы ровные, сделаны чем-то острым, возможно, скальпелем. Похоже, работал профессионал.

– Врач?

– Возможно.

– Что ж, это сужает круг поисков.

– Особенно если учесть, что и пальчиков своих он оставил будь здоров, – хмыкнул криминалист, обильно посыпая дверцы шкафа, откуда убийца, очевидно, доставал простыню, черным порошком.

Лосев обрадовался бы, но что-то подсказывало ему, что все не будет так просто. То ли опыт, то ли врожденный пессимизм.

– Время смерти можешь назвать? – спросил он у Леры.

– Около пятидесяти часов назад. Точнее после вскрытия, это пока навскидку, – ответила та.

– Знаю я твои «навскидку», – усмехнулся Воронов, – если и ошиблась, то на полчаса максимум.

Лера улыбнулась уголком губ, ничего не сказала.

– А причина смерти?

– С этим сложнее. Грудину ей вскрывали уже после смерти, это точно, а вот от чего умерла, пока неясно. Никаких других повреждений на теле нет, следов удушения тоже.

– Как и следов борьбы, – снова встрял криминалист.

– Возможно, убийца каким-то образом парализовал ее сразу, как вошел, – предположила Лера. – Может, газ какой-то распылил или укол сделал. Если укол, то во время вскрытия место найду.

Лера говорила, одновременно продолжая осматривать тело, и, когда замолчала, все невольно повернулись к ней.

– Что ты нашла? – поинтересовался следователь, правильно оценив ее молчание.

Лера приподняла над полом правую руку жертвы.

– Грязь под ногтями.

Она вытащила из чемоданчика небольшую лопатку и подковырнула грязь из-под ногтей убитой.

– Земля, похоже… Сразу не видно было, ногти черным лаком покрыты, а как руку перевернула, так и увидела.

Следователь и Лосев одновременно шагнули ближе и наклонились, только что лбами не стукнулись. И правда, земля. У такой ухоженной женщины едва ли могли быть грязные ногти. Все-таки следы борьбы?

В тесном коридорчике квартиры полицейские сразу обнаружили грязные следы. Они не были похожи на следы от ботинок, скорее казалось, будто там проходил кто-то, предварительно повалявшийся на земле, и она сыпалась с его одежды на пол. Ее было немного, участковый, первым попавший в квартиру, даже потоптался на этих следах, но их почти наверняка оставил убийца. Слишком уж было чисто в квартире Андреевой, чтобы думать, будто она не пылесосила в коридоре. И сейчас вот эта грязь под ногтями.

– Сделай анализ, – попросил Воронов Леру. – Сравним с той землей, что нашли в коридоре.

Лера кивнула и продолжила работать, а Лосев и Воронов вышли из комнаты в кухню, где ждал участковый. Выслушать краткий рассказ о том, как тот обнаружил труп, они уже успели, а теперь хотели узнать подробности. Лосев не понаслышке знал, что заставить участкового вскрыть квартиру могут разве что фотографии трупа, сделанные через окно, слишком уж не любят эти ребята такие вещи. Что-то должно было заставить этого молодого франта, у которого из кармана кокетливо выглядывает айфон последней модели, послушать соседку Андреевой и вскрыть квартиру. На самом деле, Лосеву страшно хотелось еще поинтересоваться, на какие средства куплен айфон, но тут уж он решил, что это не его дело.

Участковый долго мялся, а потом неловко кашлянул.

– Да папками мне было лень заниматься. Начальство велело разобрать все дела, в том числе и за предыдущим участковым, а на меня все эти бумаги такой сон навевают, что хоть прям в кабинете спать ложись. Вот я и решил мозги проветрить. И потом, вы не знаете Клавдию Никитичну. Она с меня не слезла бы, пока я не проверю.

Клавдия Никитична – это, стало быть, та самая соседка. Лосев слышал краем уха, как она рассказывала другим зевакам, коих уже в достатке собралось и возле подъезда, и на лестничной площадке, что-то о призраке. О последнем он поинтересовался у участкового под удивленный взгляд следователя. Участковый многозначительно закатил глаза и тяжело вздохнул.

– Рассказывала, а как же. Но Клавдия Никитична и не такое рассказать может. В подъезде не осталось ни одной квартиры, на которую она не жаловалась бы. А новую соседку сразу невзлюбила. Та себя называла ведьмой, а для Клавдии Никитичны это как красной тряпкой перед мор… лицом помахать.

Лосев понимающе кивнул, бросив непроизвольный взгляд на входную дверь, через которую был слышен голос пожилой соседки. Слов он не мог разобрать, но судя по интонации, история с призраком и убийством прямо сейчас набирает обороты и раскрашивается в новые цвета.

О том, что убитая называла себя ведьмой, говорила и обстановка в квартире: шторы темных оттенков, круглый стол в комнате, накрытый черной скатертью с бахромой, хрустальный шар на нем, книги в черных переплетах на полках, десятки свечей, пряный запах трав, с трудом пробивающийся сквозь несравненный аромат смерти и крови. Лосев успел заглянуть в платяной шкаф и увидел, что одежду дамочка тоже предпочитала темных цветов. Ну типичная ведьма.

Пока они болтали с участковым, Слава Шумаков освободился наконец от обеда, вышел из туалета и присоединился к осмотру квартиры убиенной. В комнату, правда, заглядывать не рисковал, ограничился коридором: там стоял большой шкаф-купе, занимающий почти все свободное пространство, в нем Слава и принялся копаться. Десяти минут не прошло, как из коридора послышался страшный грохот, будто обрушился потолок. Лосев, следователь и участковый переглянулись и высыпали в коридор. Потолок держался крепко, а вот одна из полок в шкафу накренилась и сбросила с себя все содержимое на пол.

– Шумаков! – рявкнул следователь. – Аккуратнее быть не пробовал?

– Да это не я! – проблеял Слава. – Оно само.

Он и в самом деле стоял не в той стороне, где упала полка, но следователя это не смутило:

– Сами, Шумаков, только дети рождаются! Полки сами не падают.

– Я не трогал!

– А кто трогал? – не сдавался Воронов. – Ведьма, может?

Порой следователь становился до омерзения противным. Лосев работал с Вороновым не первый год, привык к его характеру и не обращал на него внимания, а вот молодой оперативник смутился и расстроился. Пока Воронов отчитывал Славу, Лосев подошел ближе к упавшим вещам, присел на корточки. Среди валяющихся под ногами ключей, перчаток и шарфов он обнаружил небольшую черную книжицу, оказавшуюся ежедневником.

Следователь пролистал его лишь мельком, подробнее изучать будет потом, а Лосев без зазрения совести заглянул в ежедневник через плечо Воронова. Но даже при таком быстром осмотре они увидели интересную запись: если Лера не ошиблась со временем смерти, а Лера наверняка не ошиблась, то примерно тогда же к гадалке должен был наведаться один из клиентов: на странице с позавчерашней датой была короткая запись: «Макар, 11.30» Номера телефона, к сожалению, не было, только имя и время. Не самое распространенное имя, но без фамилии черта с два найдешь. Проверить сначала стоит местные больницы, раз уж Лера утверждает, что убийца – профессионал. Вдруг там найдется врач с редким имечком? Вряд ли, конечно. Если бы Лосев решил убить ведьму, то не стал бы записываться к ней на прием, а если бы и записался, то уж точно не называл бы свое настоящее имя. И на убийство в состоянии аффекта не похоже, значит, планировал. Но не проверить нельзя.

Воронов машинально огляделся, будто что-то в обстановке квартиры могло подсказать ему правильное направление расследования, и наткнулся взглядом на участкового. По выражению лица было видно, что следователь размышляет, не привлечь ли к делу молодую поросль? Папками тому все равно лень заниматься, так что сопротивляться, скорее всего, не станет. А участок свой парнишка наверняка знает хорошо, вдруг чего полезного скажет?

Участковый заметил, что Воронов смотрит на него, явно собираясь окликнуть, но не может вспомнить его имя, поэтому сказал первым:

– Сатинов. Александр Николаевич. Можно просто Саша.

Следователь благодарно улыбнулся.

– Просто Саша, как насчет опросить соседей? Вдруг кто чего видел, слышал?

– Да без проблем! – заверил участковый.

Как он и рассчитывал, отказываться от дополнительной нагрузки парень не стал, наоборот, даже глаза загорелись. Да уж, раскрытие настоящего убийства – это вам не алкоголиков на дому посещать. Это уже серьезно. И хоть едва ли человек, запросто кладущий в карман форменной куртки айфон последней модели, так уж нуждается в работе полицейского, но кто знает, какие у него там мысли. Молоденький совсем, может, романтика в заднице еще играет. А айфон предки подогнали. Лосеву казалось, что он где-то слышал фамилию Сатинов, но где именно, вспомнить не мог. Да и не старался, если уж на то пошло. Сейчас других забот полно.

Глава 2

Валерия Горяева действительно любила свою работу. О том, что станет не просто патологоанатомом, а именно судмедэкспертом, она знала с первого курса медицинского университета и, когда после окончания пришло время выбирать ординатуру, не сомневалась ни на мгновение. Нет, ее не привлекали трупы. Трупов она просто не боялась, в отличие от многих студентов. Ее привлекали загадки. Она готова была миллиметр за миллиметром осматривать тело, чтобы увидеть нечто крохотное, незаметное глазу, что перевернет все первоначальное представление о причине смерти. Преподаватели качали головами и говорили, что если уж студентке Горяевой так хочется работать с теми, кто не может ничего сказать, то пусть бы шла в педиатрию, но детей, в отличие от трупов, Лера побаивалась.

А трупы в ее работе случались разные. Были молодые, были постарше. Некоторых было даже жалко, хотя от жалости Лера постаралась избавиться в первый же год практики, чтобы ничего не мешало работе. Были те, кто вызывал лишь недоумение: как можно родиться таким идиотом, чтобы настолько глупо умереть? У одних причина смерти, что называется, была на лице написана, в других в прямом смысле слова приходилось покопаться. Но редко, очень редко тела, лежащие перед ней на прозекторском столе, вызывали чувство тревоги. А именно это чувствовала Лера, глядя на тело Маргариты Андреевой. Чувство было иррациональным, объяснить его Лера не могла. Оно липкой лапой гладило ее по затылку, пробегалось холодными пальцами вдоль позвоночника, заставляя шевелить лопатками в попытке сбросить их.

Лера действительно не знала, что ее тревожит. Не такое уж поганое зрелище представлял собой этот труп. Да, парнишка-оперативник долго блевал в туалете, ну так это он неопытный, а она всякого повидала. А уж после того, как сама поработает с телами, они и не так выглядят. В общем, Лере было неспокойно, но работать она продолжала и, как всегда, закончила сильно после окончания рабочего дня. Впрочем, это было только на руку. Сейчас быстро примет душ, переоденется и махнет в забегаловку на соседней улице. Закончила бы вовремя, думала бы, чем себя занять. Домой не поедешь, слишком далеко, шататься по улицам холодно, а бродить по торговым центрам и магазинам она с детства терпеть не могла.

В забегаловке, гордо именовавшей себя «рестораном кавказской кухни», их собирал Воронов. Лера понятия не имела, откуда у следователя такая привычка, но проводить совещания по делу в рабочем кабинете он терпеть не мог. Поэтому они очень часто проходили в небольшом ресторанчике неподалеку от Следственного комитета. Причем на совещания приглашались не только оперативники, но и судмедэксперт, и криминалисты, если им было что сказать. Злые языки поговаривали, что владельцем забегаловки был давний друг Воронова и тот таким образом увеличивает ему прибыль. Лера не знала, так ли это, но эту привычку Воронова любила. Не так уж часто ей доводилось бывать в кафе и ресторанах, чтобы не использовать такой случай. Достойных мужчин, с которыми хотелось бы куда-то пойти, ей встречалось все меньше, подругами она не обзавелась, а самой как-то в голову не приходило ужинать вне дома. Если уж лень готовить, то всегда можно заказать доставку.

Она пришла почти первой. Почти, потому что за столиком в углу, который всегда занимала их компания, сидел Леша Лосев, активно работая челюстями, а перед ним на тарелке лежала целая гора чебуреков.

– Опять моя сестрица веганом заделалась, раз ты так проголодался, что остальных не ждешь? – весело поинтересовалась Лера, бросив сумочку на свободный стул и плюхнувшись рядом.

Леша поднял на нее такой взгляд, что Лера сразу поняла: что-то случилось.

– Мы, кажется, разводимся, – подтвердил ее опасения тот.

Младшая Лерина сестра, Анюта, всегда была девушкой избалованной. Белокурый ангел с огромными синими глазами, она восхищала всех вокруг едва ли не с самого рождения, а потому и баловали ее каждый в меру своей фантазии. Лера сестру не то чтобы недолюбливала, скорее, относилась к ней снисходительно, хотя в детстве завидовала Анюте. Ей самой досталась от отца довольно посредственная внешность: непослушные волосы, некоторая угловатость фигуры – и с сестрой они были похожи примерно настолько же, насколько похожи день и ночь. А уж когда Анюта находилась рядом, Леру и вовсе не замечали. Разница между ними составляла пять лет, и это позволило Лере вырасти чуть раньше, чем она окончательно возненавидела бы сестру. Теперь, когда одной было двадцать восемь, а второй – двадцать три, отношения между ними сложились вполне дружеские. Правда, Лера до сих пор не понимала, как Анюта умудрилась выйти замуж за Лешу Лосева, обычного полицейского. Не бизнесмена, не топ-менеджера крупной компании и даже не фотографа. Анюта нигде не работала, вела блог в Инстаграме и называла себя бьюти-блогером. Подписчиков у нее было около полумиллиона, а может, уже и больше, Лера давно не интересовалась, что позволяло сестре хорошо монетизировать блог. На рекламу к ней стояли очереди, и эффектная красотка позволяла себе перебирать. Несколько раз в год она ездила в путешествия, оплаченные спонсорами, конечно же, рассказывая обо всем в блоге. Рекламировала косметику, одежду, мебель, ювелирные украшения. Чего никогда не было в ее рассказах, так это мужа. Простой опер Алексей Лосев, старше Анюты почти на одиннадцать лет, не Аполлон внешне, очевидно, не слишком вписывался в контент блога. Так что их развод, на взгляд Леры, был делом времени. Она скорее удивилась бы, если бы они прожили душа в душу хотя бы пять лет. О чем честно и сказала Леше.

– Да я и сам знаю, – грустно вздохнул тот. – Не пара я ей. Кто я – и кто она.

– Действительно, – согласилась Лера, кивнув официантке, что обозначало «мне как обычно». – Ты взрослый серьезный человек, а она как была профурсеткой, так и осталась. Вообще не понимаю, как вы поженились.

– А я ухаживал красиво, – признался Леша. – Все деньги ей на букеты и украшения спускал, за одно колье до сих пор кредит плачу.

Он никогда не рассказывал этого, и Лера удивилась. Но не то чтобы сильно. По крайней мере, теперь стало понятно, на что купилась ее сестрица, три года назад бывшая двадцатилетней дурочкой, только начинающей путь в мире Инстаграма. Впрочем, и Леша не особо ее удивил, если уж на то пошло. Влюбленные мужчины порой способны и не на такую дурость.

– Сказала б я тебе, что ты дурак, но что тебя еще сильнее расстраивать? – вздохнула Лера, и Леша наконец улыбнулся.

– А я тебя за правду и люблю.

– Эй-эй! – Лера демонстративно взмахнула рукой. – Остановись на одной Горяевой, не лезь снова в петлю.

Теперь рассмеялись оба. За чем и были застигнуты следователем Вороновым, появившимся перед столом как черт из табакерки.

– Веселитесь? – поинтересовался он, садясь рядом с Лерой. – Ну-ну.

– Смех сквозь слезы, Петр Михайлович, – не соврал Леша.

Воронов, как всегда, долго и обстоятельно изучал меню, будто не ужинал здесь как минимум раз в неделю, а пришел впервые. Водил по-женски тонкими пальцами по строчкам, щурил близорукие глаза и шепотом проговаривал прочитанное. Все, кто был близко знаком с семьей следователя, утверждали, что его жена – отменная хозяйка, у которой даже завтрак состоит минимум из трех блюд, но, глядя на Воронова, сторонний наблюдатель едва ли мог в это поверить. Петру Михайловичу было уже далеко за пятьдесят, в его возрасте мужчины часто обзаводятся лишним весом, но он был не просто худым, а откровенно тощим, что еще сильнее подчеркивалось ростом за метр восемьдесят. Воронов выглядел либо постоянно голодным, либо смертельно больным. А вкупе с его желанием поужинать вне дома хозяйские способности супруги ставились под большое сомнение.

За то время, что следователь изучал меню, успели подтянуться и Слава Шумаков, и криминалист Витя Павлюченко, и даже участковый Саша Сатинов, чье присутствие удивило Леру сильнее всего. Очевидно, следователь решил припахать всех, кто не успел оказать сопротивление. Странно, что не позвал бдительную соседку убитой. И только когда весь стол уже был заставлен салатами и холодными закусками, Воронов сказал:

– Ну что, начнем, дети мои? С кого? Лера?

– Только не с Леры, – взмолился Шумаков, – я еще от утра не отошел!

– Вот тогда точно с нее, пока есть не начали, а то потом кусок в горло не полезет, – назидательно поднял палец следователь.

По виду молодого оперативника было видно, что кусок ему уже не лезет, и это заставило Леру хищно усмехнуться. Наверное, не было в городе ни одного полицейского, кто не слышал бы о ее красочных рассказах за ужином, способных отбить аппетит у самого голодного. Идти ужинать с Лерой означало сесть на диету на ближайшую неделю. Однако сегодня ей стало жалко Шумакова. Может быть, повлияла новость Леши, потому что как бы ожидаемо это ни было, а все равно грустно. А может, та липкая тревога, которая приклеилась к ней длинными щупальцами в прозекторской и не собиралась отпускать. И Лере не захотелось пугать коллег кровавыми подробностями, поэтому ответила она максимально лаконично:

– Как я и говорила, смерть наступила около пятидесяти часов назад, примерно в одиннадцать утра четырнадцатого декабря. Жертве сделали укол с очень сильным снотворным, от которого она уже не проснулась. Я нашла на правом плече след. Затем убийца оттащил ее в гостиную, расстелил на полу чистую простыню, вскрыл грудину и вырезал сердце. Кожу разрезал чем-то острым, предположительно скальпелем, а вот ребра ломал, похоже, руками…

Шумаков заметно побледнел. Ну не виновата она, что без кровавых подробностей не обойдешься! И так смягчает, как может. Не стала же рассказывать про трупные пятна, по котором определила, что убили жертву не там, где ее обнаружили. Не стала рассказывать, как поняла, что ребра руками ломали. Много чего не сказала, кто ж виноват, что опера такие нежные пошли. Вот и на свидание пригласить некого, потому что если уж полиция такая, то что с других взять?

– Интересное кино получается, – задумчиво проговорил Витя, меланхолично пережевывая листик салата. Вот даже жалко, что парню всего двадцать пять. С ним Лера, пожалуй, могла бы поужинать. – Кожу резал скальпелем, сердце тоже профессионально доставал, а ребра – руками.

– Ребра скальпелем не разрежешь, – развела руками Лера, краем глаза замечая, что Шумаков уже позеленел. Скоро его можно будет оливковым маслом полить и жевать вместо салата. – А реберные ножницы в карман не положишь.

– Но и сердце он не в карман положил, – справедливо возразил Воронов. – Значит, какой-то… кейс или сумка у него были, почему туда не положил?

– Откуда ж я знаю? – пожала плечами Лера. – Это вам предстоит выяснить. Мое дело маленькое: констатировать факты.

– Ладно, – покладисто кивнул Воронов. – Что еще?

– А все. Вытащил сердце и был таков.

Воронов тяжело вздохнул, набил рот салатом оливье, который заказывал каждый раз (и зачем только меню так тщательно изучает?), прожевал, о чем-то думая, а потом повернулся к Вите.

– А у вас что?

– Да тоже не густо, – ответил тот. – Отпечатков пальцев много, хорошие, но по базе совпадений нет. Грязь из-под ногтей убитой совпадает с той, что нашли в коридоре.

– То есть сопротивление она все-таки оказывала? – уточнил Леша.

– Ну, может, вцепилась в убийцу руками, когда падала, – пожал плечами Витя.

– А земля у него на плечах была? – хмыкнула Лера.

– Согласен, – поддакнул ей Воронов. – Похоже, дамочка просто упала на пол и там уже эту грязь руками загребла. А следов этого мы не нашли, потому что кое-кто, – следователь укоризненно посмотрел на молодого участкового, – по ним потоптался.

– Виноват, – покачал головой тот. – Не заметил я этих следов, да и, честно говоря, до последнего не думал, что там убийство.

– А ты учись думать наперед! – посоветовал Воронов. – Иначе так всю жизнь в участковых и проходишь.

– Кстати, про следы, – встрял Витя. – Нашли мы еще след от ботинка, но не в квартире, а в общем с соседней квартирой коридорчике. Так что наверняка нельзя сказать, принадлежит он убийце или кому-то другому. Коридорчик не запирается, кто угодно мог войти. Мужской ботинок сорок четвертого размера. И что самое интересное: там грязь не совпадает с той, что в квартире, зато по составу схожа с уличной возле подъезда.

– Это как? – не понял Леша.

– А вот так, – развел руками Витя. – Либо след не убийцы, либо грязь в квартиру он все-таки на плечах принес.

Над столом повисла задумчивая пауза, но никаких других вариантов никто предложить не смог.

– Не густо, – наконец констатировал Воронов, разделываясь с салатом. – Ладно, а что по самой жертве?

– Маргарита Павловна Андреева, тридцать восемь лет, – начал Леша, видя, что Слава не в состоянии открыть рот. – Замужем не была, детей нет. По образованию психолог, но по специальности в школе проработала ровно год после окончания университета. После этого «открыла» в себе дар. По официальной версии, он достался ей от бабки-колдуньи, которая как раз умерла. Уроженка Новосибирска, всю жизнь там и прожила. Пока год назад внезапно не начала переезжать. Сначала в Екатеринбург, потом вот к нам.

– Интересно, с чего это? – удивился Воронов.

– Все дело в жене известного в Новосибирске чиновника, – наконец справившись с рвотными позывами, но все еще с недоверием посматривая на Леру, ответил Слава. – Что-то там они не поделили, и та устроила Андреевой настоящую травлю. Вот наша ведьма и вынуждена была переезжать.

Воронов отодвинул пустую тарелку, но продолжил крутить в руках вилку, глядя поверх головы Славы в одному ему видимую точку, что означало крайнюю задумчивость.

– А это мотив, – наконец проговорил он. – Что-нибудь про эту дамочку узнали?

– Не успели еще, Петр Михайлович, – развел руками Леша.

– Узнайте. Только осторожно пока, не хватало еще вляпаться в терки с чиновниками, пусть и не из нашего региона. А что соседи говорят?

Этот вопрос был адресован молоденькому участковому, и Лера с интересом посмотрела на него. Остальные были ей уже знакомы, а вот Сатинов заинтересовал. Леша еще утром рассказал ей про айфон последней модели, и Лера погуглила, выяснила, что отец необычного участкового – основатель и генеральный директор Модного Дома Сатинова. Про фирму эту Лере доводилось слышать от сестры. Анюта обожала наряды от Виолетты Сатиновой, средней дочери владельца. А потому стало еще интереснее, с чего вдруг младший сын одного из богатейших людей города не просто пошел работать в полицию, а еще и начал с низов.

– Соседи в целом отзываются о ней положительно, – сказал Сатинов. – Ну, кроме Клавдии Никитичны, конечно, но та со всеми один день дружит, а на другой мне жалобы катает. Тихая, незаметная. Некоторым, конечно, не нравилась ее сфера деятельности, но большие толпы подозрительных людей к ней не ходили, дворовые кошки не пропадали, странные звуки из квартиры не доносились. Многим этого хватало.

– А сам ты что о ней сказать можешь? – поинтересовался Воронов. – Раз эта Никитична жалобы на нее катала, ты же должен был с ней беседовать. Или ленился?

– Ничего я не ленился, – обиделся участковый. – Она производила впечатление довольно интеллигентной и вежливой женщины, чаем меня всегда угощала. Мы же оба понимали, что жалобы эти яйца выеденного не стоят и ругать мне ее в общем-то не за что.

– А что про день убийства?

– Ничего, – Сатинов развел руками, как показалось Лере, с сожалением. – Рабочий день, многие жильцы с самого утра разошлись по работам, в тот день с Андреевой не встречались. Даже Клавдия Никитична умотала в поликлинику и не видела, кто приходил к соседке. Она вернулась около трех часов дня, говорит, после этого уже никто не являлся, в квартире стояла тишина.

– Это доказывает лишь то, что Лера не ошиблась со временем смерти. К тому времени Андреева уже была мертва, – вздохнул Воронов. – Эх, и почему эта ведьма поселилась в таком доме? Сняла бы квартирку в соседнем, там и консьержи, и камеры в подъездах…