Преступность как функционально-криминогенное поле

Валерий Смирнов

Преступность как функционально-криминогенное поле

© В. С. Смирнов, 2021

© Интернациональный Союз писателей, 2021

Об авторе

Смирнов Валерий Сталиславович, 30.01.1972 г. р., русский. Образование высшее юридическое. После службы в ВС СССР поступил на службу в МВД сотрудником одного из оперативных отделов.

В настоящее время магистрант Тульского филиала РПА Минюста России. Научный руководитель Смирнова – Василий Николаевич Яшин, известный юрист-практик, выдающийся преподаватель, зав. кафедрой организации правоохранительной и правозащитной деятельности Тульского филиала РПА Минюста России, кандидат юридических наук, доцент.

Введение

Преступность представляет собой явление, сопровождающее жизнь общества на всём протяжении его развития, начиная с седой древности и заканчивая современностью. Точнее, современностью этот феномен точно не закончится, несмотря на усилия, прилагаемые большинством стран к его устранению из жизни социума. Очевидно, что ещё долгое время преступность будет представлять собой серьёзную проблему, на устранение которой будут тратиться огромные ресурсы.

Интересно, что за время своего существования человеческая цивилизация устранила множество грозивших ей опасностей, но борьба с преступностью так и не увенчалась победой. В связи с эти возникают закономерные вопросы относительно эффективности тех стратегий, тактик, методов и способов, которые используются в этой борьбе. Очевидно, что большинство из них, если не вообще все, мягко говоря, малоэффективны. И это неудивительно, поскольку по сути в большинстве стран, как и во всём мировом сообществе, борьбы с преступностью как таковой не ведётся, а осуществляется лишь противодействие определенным её проявлениям. Фактически подавляющее большинство мероприятий по борьбе с преступностью представляют собой лишь ответную защитную реакцию правоохранительной системы на те или иные проявления этой преступности. И хотя одной из задач правоохранительной системы всегда является её профилактика, однако говорить о серьёзном отношении к решению этой задачи в большинстве стран, включая и Россию, не приходится. Почти всегда профилактика преступности – лишь ничего не значащая декларация, направленная на имитацию активной деятельности.

Однако не только нежелание или невозможность осуществления эффективной борьбы с преступностью является причиной неудач в этом важнейшем для жизни любого общества деле. Представляется, что главная причина заключается в неправильном представлении о преступности как социальном явлении, в непонимании её сути.

Традиционно преступность рассматривается в качестве такого явления, которое, конечно, крайне нежелательно для любого государства и общества, но устранить которое из жизни этого общества и государства совершенно невозможно. Пожалуй, только советская власть ставила в своё время цель по полному уничтожению преступности. К сожалению, в силу многих причин эта цель достигнута не была. Тем не менее, уже сама её постановка говорила о стремлении эту проблему устранить. Причём цель эта была одной из наиболее приоритетных. Сегодня в нашей стране такая цель даже не обсуждается. Мало того, постоянно приходится слышать от многих людей, чья деятельность непосредственно связана с борьбой с преступностью, что устранить эту проблему невозможно в принципе. Встречаются даже утверждения, что преступность может быть в некоторых отношениях и полезной. В принципе, в полезность преступности для отдельных лиц, с нею связанных и получающих от неё порой немалые преференции, поверить нетрудно, однако в целом для государства и общества данное явление представляет реальную угрозу.

Поэтому борьба с преступностью должна начинаться с чётко поставленной и совершенно бескомпромиссной цели, заключающейся в полном её уничтожении. Без такого, казалось бы, непопулярного в настоящее время подхода, решить проблему преступности невозможно.

Однако даже при наличии твёрдой государственной воли по устранению преступности как общественного явления, для достижения этой цели требуются не только достаточное обеспечение ресурсами (материальными, людскими, информационным и т. д.) и комплексный стратегический подход, но и адекватное понимание сути преступности. Без такого понимания любые, даже самые масштабные мероприятия по борьбе с преступностью не принесут ожидаемых результатов. И первостепенной задачей в настоящее время является изучение сути преступности, выявление причин, её порождающих, её генезиса и эволюции.

Именно на выявление природы и сути преступности направлено исследование, результаты которого представлены в данной монографии. В основу данного исследования был положен полевой подход к изучению преступности, чего до настоящего времени не делалось. За многие века существования человеческой цивилизации преступность рассматривалась с разных точек зрения (некоторые из них будут рассмотрены в настоящей монографии), однако полевой подход к её изучению никогда ранее не применялся.

Представляется, что именно полевой подход является наиболее адекватным и эффективным в решении вопроса о генезисе и специфике преступности, поскольку, учитывая её отдельные конкретные проявления в определённых сферах существования общества, ориентируется прежде всего на комплексное её восприятие как цельного явления, живущего по своим собственным законам и обладающего определёнными качествами, что позволяет характеризовать его как полевую структуру.

Отмечу, что исследование тех или иных явлений с использованием полевого подхода характерно для естественных (физики, биологии) и некоторых гуманитарных наук (прежде всего лингвистики), однако и в сфере правоведения, криминологии и сопредельных дисциплин такой подход может быть весьма эффективным.

Именно благодаря полевому подходу можно выявить суть и наиболее важные характеристики преступности, что имеет не только теоретическое, но и прикладное значение, поскольку позволяет осуществлять профилактику преступности и борьбу с ней гораздо эффективнее, чем прежде, а в перспективе привести к полному устранению этого уродливого явления из жизни общества.

1. Некоторые вопросы исследования преступности

Преступность в свете системного подхода

Преступность представляет собой весьма интересный объект исследования, что неудивительно, поскольку это явление действительности существует столько же, сколько и само человеческое общество. Оно древнее самого государства, при этом до сих пор многие вопросы, его касающиеся, остаются без удовлетворительного ответа. Ответить на них призвано использование полевого подхода, который будет рассмотрен в следующей части монографии. Здесь же будут освещены некоторые вопросы, имеющие непосредственное отношение к преступности, факторам, её порождающим, некоторым её видам.

В первую очередь следует отметить, что понимание преступности как простой совокупности преступлений в последнее время теряет свою актуальность. Сегодня преступность нередко рассматривается как система. Так, по утверждению выдающегося отечественного криминолога А.И. Долговой[1], преступность не является простым множеством не связанных друг с другом преступлений, а представляет собой сложную систему, имеющую сложную структуру и отличающуюся таким качеством, как целостность. И в этой целостной и сложной системе преступления определённым образом взаимосвязаны.

Ещё один известный специалист в рассматриваемой отрасли – Ю.М. Антонян[2] – заявляет, что преступность представляет собой открытую, самодетерминирущуюся и развивающуюся систему, функционирование которой имеет собственную логику и закономерности.

Это мнение разделяет и Н.Ф. Кузнецова[3], считая преступность целостной совокупностью, системой преступлений, обладающей определёнными системными свойствами.

Аналогичной позиции придерживаются и многие другие правоведы и криминологи. Однако существует и другая точка зрения, ставящая под сомнение или вовсе отрицающая системность преступности. Как отмечает М.А. Сутурин, «противники концепции “преступность – система” считают, что признавать преступность системой нет достаточных оснований. Преступность, по их мнению, не лишена элементов стихийности, связь между преступлениями в большинстве случаев отсутствует, отдельные компоненты преступности не представляют собой взаимосвязанных звеньев целостной системы. Преступность в обществе сохраняется, существует не вследствие саморазвития, что свойственно системам, а в силу действия внешних для неё обстоятельств – причин и условий, вытекающих из конкретно-исторических особенностей жизни общества»[4].

Представляется, что подобные возражения лишены основания. Так, довод о стихийности преступности отнюдь не является доказательством отсутствия в ней системности. Стихийность отсутствует только в системах искусственного происхождения, а в сформировавшихся естественным образом это – обычное явление. Ведь никому же не придёт в голову утверждать, к примеру, что биоценоз не является системой, а ведь эта совокупность живых организмов не только не создана искусственно, но и постоянно испытывает на себе влияние самых разных факторов, оставаясь при этом устойчивой системой. Мало того, как раз системы естественного происхождения гораздо более сложны по своей структуре и при этом более устойчивы. Это касается и социальных систем, многие из которых часто формируются стихийно (сообщества людей по интересам, субкультуры, малые социальные группы и т. д.). И такие системы обычно более функциональны и устойчивы, чем созданные искусственно. Характерным примером здесь являются разного рода группы (для проведения тренингов, мероприятий и т. п.), создаваемые внутри коммерческих компаний для укрепления корпоративной солидарности и моментально прекращающие своё существование, как только руководство перестает обязывать сотрудников посещать их. Но даже и в искусственно созданных социальных системах стихийность почти всегда присутствует, поскольку межличностные взаимоотношения невозможно регулировать полностью, и в этой сфере даже в рамках искусственно созданных и регулируемых структур постоянно рождаются стихийные контакты, устанавливаются связи, возникают конфликты и т. д. Так что стихийность совершенно точно не является признаком, исключающим системность.

Ещё одно возражение противников понимания преступности как системы, заключающееся в том, что компоненты преступности не представляют собой взаимосвязанных звеньев целостной системы, также несостоятельно. Действительно, многие преступления друг с другом не связаны, но, мягко говоря, было бы глупо утверждать, что ни одно из преступлений не связано ни с каким другим. Вряд ли найдётся хоть один человек, который сделает подобное заявление. Совершенно очевидно, что многие преступления тесно взаимосвязаны. И это отнюдь не только организованная или транснациональная преступность, но и обычные бытовые преступления. Характерный пример: чтобы употребить с друзьями алкоголь, несовершеннолетний крадёт деньги у родителей, после чего обращается за покупкой к нелегальному продавцу (так как в магазине приобрести алкогольные напитки в силу возраста невозможно), который, в свою очередь, совершает преступление, а вырученные деньги пускает в преступный оборот. И таких примеров, когда одно преступление неизбежно влечёт за собой другое, можно привести множество.

Третий аргумент сторонников несистемности преступности, состоящий в том, что преступности не свойственно саморазвитие, а все изменения в ней происходят под воздействием внешних факторов, несостоятелен по двум причинам. Во-первых, многие виды преступности отличаются несомненно высоким уровнем саморазвития. Например, организованная преступность, постоянно модернизирующая не только свой технический арсенал, но и методы и формы «работы». И даже бытовая преступность не отстаёт от веяний времени. Во-вторых, совершенно непонятно, почему саморазвитие не должно происходить под воздействием внешних факторов. Как раз наоборот – именно внешние стимулы всегда являлись самой мощной силой, стимулирующей саморазвитие. Это знает любой грамотный психолог, который однозначно заявит, что именно потребности стимулируют деятельность.

Таким образом, все аргументы противников системности преступности не выдерживают критики. Однако для большей убедительности стоит выявить и более тщательно рассмотреть основные характеристики преступности, свидетельствующие о её системности.

Первым таким признаком является наличие структуры. Именно структура характеризует качественную сторону преступности, а также её содержание, включающее огромное число особым образом организованных и взаимодействующих элементов. Именно благодаря наличию структуры все элементы системы связываются воедино.

Структура преступности включает в себя множество подсистем разного уровня, находящихся между собой в иерархически выстроенных (вертикальная структура) и смежных (горизонтальная структура) отношениях. Эти отношения и характеризуют второе качество системы – цельность, единство.

Система всегда представляет собой взаимосвязь частей, взаимодействующих между собой, и результат этого взаимодействия всегда больше, чем сумма результатов действия отдельных частей или элементов. То есть система придаёт новое качество действию всех своих составляющих.

Говоря о целостности системы, следует особо подчеркнуть её отличие от отдельных составляющих её элементов. В этом отношении следует признать полностью справедливым утверждение Д.А. Ли[5] о том, что преступление и преступность представляют собой явления разных уровней. Можно даже уточнить – качественно разных уровней. В отличие от отдельных преступлений, преступность как система обладает такими характеристиками, которые позволяют ей успешно адаптироваться практически в любых социально-исторических условиях. Именно такая способность и делает преступность настоящим феноменом человеческой цивилизации.

Третьим признаком системности преступности является наличие причинно-следственных связей. Как уже отмечалось ранее, очень часто совершение одного преступления влечёт за собой совершение другого. Однако причины преступности не ограничиваются лишь другими преступлениями. Они крайне разнообразны, о чём будет сказано чуть позже. Причинно-следственный комплекс преступности настолько широк, что слабо поддается классификации. В этом отношении существенную помощь может оказать полевой подход в исследовании преступности, который будет охарактеризован в следующей части монографии.

Характерной особенностью причинно-следственного комплекса преступности является то, что одна причина может служить стимулом для совершения сразу нескольких преступлений, в то же время одно совершённое преступление может повлечь за собой целый комплекс последствий, в том числе и другие преступления.

Особое внимание здесь стоит обратить на причинный комплекс преступности, который часто и является тем связую щим звеном, обеспечивающим целостность и единство системы под названием «преступность».

Можно назвать также такой признак системности преступности, как влияние на другие системы. Очевидно, что преступность является подсистемой в общей системе общественных отношений, в системе жизни социума. При этом не только общество воздействует на подсистему преступности (посредством законодательства, правоохранительной деятельности, образования и воспитания членов социума и т. д.), но и сама преступность активно влияет на общество. Степень этого влияния зависит от конкретных социально-исторических условий. Например, в 1990-е годы степень этого влияния была довольно высокой. Сформировалась даже специфическая субкультура, в которой труд считался недостойным занятием, а совершение преступлений – особого рода достоинством. В настоящее время эта субкультура почти исчезла, однако, к сожалению, заменилась другой – ничуть не менее отвратительной. Речь о том, что многие молодые люди, идущие работать на госслужбу, включая и правоохранительные органы, имеют своей целью не служение своей Родине и закону, а получение власти и слабо ограниченных возможностей к ведению коррупционной деятельности.

Следует отметить еще такой признак системности, как возможность саморазвития и направленность на него. В настоящее время даже самые устойчивые в своих убеждениях противники понимания преступности в качестве системы не отрицают, что преступность развивается. Мало того, чаще всего она развивается быстрее, чем многие социальные институты, что позволяет ей эффективно противостоять правоохранительной и профилактической деятельности. В этом отношении можно отметить такое важнейшее качество преступности, как динамичность, уровень которой, к сожалению, заметно выше, чем у тех органов, которые призваны с этой преступностью бороться. Это признак не системный, но крайне важный именно в отношении взаимовлияния преступности и общества, когда более динамичное и целенаправленное воздействие преступности на общественные отношения часто блокирует все попытки социума противодействовать этому влиянию.

Кроме того, преступность обладает способностью к самосохранению и самовоспроизводству, позволяющей осуществлять воссоздание структур, входящих в состав системы преступности, и связей между ними.

Можно также выделить еще два признака системности: целенаправленность и функциональность. Они, впрочем, характерны и для объектов, системами не являющихся, но они крайне важны для выяснения сути преступности.

Первый из них позволяет определить преступность как структуру, имеющую направленность на определённую общую цель. Хотя может показаться, что отдельные подсистемы преступности и её элементы имеют разные целевые установки, однако и общая цель у них также присутствует. Это получение определённой выгоды в рамках незаконной деятельности. Выгода эта может быть как материальной, так и выражаться в других формах (например, в получении удовольствия, в приобретении власти и т. п.), но она всегда существует, и именно она всегда является той целью, на достижение которой направлено функционирование системы преступности.

Эта система и может существовать только потому, что функционирует вполне успешно. Функциональные характеристики системы преступности довольно высоки. Причём они могут заметно трансформироваться в зависимости от условий, в которых системе приходится функционировать.

Таким образом, преступность, несомненно, представляет собой систему, имеющую собственную структуру, отличающуюся целостностью, характеризующуюся наличием причинно-следственных связей, возможностью саморазвития и направленностью на него, способностью к самосохранению и самовоспроизводству, а также целенаправленностью, функциональностью и динамичностью.

Что касается причин и факторов возникновения и существования преступности, то это довольно сложный вопрос, который весьма важен для выяснения специфики рассматриваемого явления.

В этом отношении интерес представляет позиция Ю. М. Антоняна, который в своей работе «Почему люди совершают преступления. Причины преступности»[6] выделил три основных фактора, порождающих преступность:

1) отчуждение и одиночество;

2) переживание внешних угроз;

3) страх смерти.

Именно эти факторы детерминируют, по мнению Ю.М. Антоняна, мотивы преступного поведения. Очевидно, что все указанные факторы имеют преимущественно психологический характер. В целом они охватывают большинство видов преступлений. Так, например, корыстные преступления могут быть вызваны переживанием внешних угроз в виде недостатка материальной обеспеченности и финансовых возможностей, преступления, совершённые по мотивам ревности, отчуждением и одиночеством, а убийство – страхом смерти. При этом на возникновение мотива к совершению преступления могут влиять сразу два и даже три фактора.

В целом такую систему факторов детерминации преступности можно считать удачной, её существенным недостатком является предельная обобщённость, приводящая к тому, что едва ли не любое преступление можно считать следствием воздействия на его субъекта всех указанных факторов.

Кроме того, вряд ли найдётся на планете человек, ни разу в жизни не испытывавший на себе воздействие указанных факторов. При этом преступления совершают далеко не все из них. Получается, что Ю. М. Антонян просто рассмотрел негативные факторы, гипотетически способные оказать влияние на формирование мотива к совершению преступления, но отнюдь не такие, которые приводили бы к совершению преступлений если не всеми, то хотя бы значительной частью людей, испытавших их воздействие. К сожалению, эта довольно интересная с психологической точки зрения классификация факторов, детерминирующих преступность, не очень удачна в прикладном смысле, поскольку даже в рамках максимально продуманной комплексной программы по борьбе с преступностью и её профилактике, мягко говоря, довольно сложно избавить людей от одиночества, отчуждения, переживания внешних угроз и страха смерти. Следовательно, указанные факторы устранить невозможно в принципе, а значит, и двигаться в этом направлении не имеет смысла.

Ещё один автор – М. А. Сутурин[7] – утверждает, что все факторы, порождающие преступность, можно условно классифицировать на четыре группы:

1) факторы демографического характера, к которым можно отнести урбанизационные и миграционные процессы, повышение или снижение мобильности населения, изменения его половозрастной структуры и другие;

2) факторы экономического характера, связанные с уровнем жизнеобеспечения и благосостояния населения;

3) факторы социального и социально-психологического характера, которые включают в себя характеристики культурного и образовательного уровня населения, социальную активность общества, общественное мнение, уровень социального контроля и другие;

4) организационно-правовые факторы, характеризующие сферу управления социальными процессами, протекающими в обществе.

Можно отметить, что М. А. Сутурин в целом верно выделяет основные факторы, способствующие существованию преступности. Это факторы иного характера, чем у Ю. М. Антоняна. Если те можно было назвать психологическими, то факторы, выделяемые М. А. Сутуриным, можно условно охарактеризовать как функциональные, поскольку все они имеют непосредственное отношение к деятельности конкретного человека в различных сферах.

Несколько иной подход к определению факторов преступности предлагает В. А. Номоконов, выделяющий три основные группы факторов, порождающих преступность: глобальные, политические, экономические, фактор деформации социальной среды и фактор деформации духовной среды.

Говоря о первом факторе, автор заявляет[8], что процессы глобализации повлекли за собой не только транснационализацию преступности, расширение её масштабов, но и обострение экономической и криминальной ситуации во многих странах мира. Автор считает, что глобализация способствовала существенному росту социальной напряжённости, повышению уровня агрессивности и насилия, высшей точкой которых и стал как групповой, так и индивидуальный террор. Кроме того, результатом глобализации стало беспрецедентное расслоение общества. Естественным следствием такого положения вещей стало падение уровня нравственности, общей и правовой культуры, нарастание этнических и нацио налистических противоречий и соответствующих настроений среди значительной части населения большинства стран, включая и Россию.

Особое внимание автор уделяет политическому фактору. Можно назвать вполне обоснованным его заявление, что данный фактор большинством исследователей существенно недооценен. При этом именно политические деформации определяют, по справедливому утверждению автора[9], и экономические, и социальные отношения. И их негативные стороны, влияющие на преступность, в ряде случаев являются первичными.

Описывая негативные тенденции в трансформации отечественной политической системы в конце прошлого века, В. А. Номоконов уделяет много внимания характеристике сов ременной российской реальности с точки зрения воздействия на существующую ныне преступность политического фактора. Автор выделяет такие негативные политические факторы, способствующие развитию преступности в современной России, как генерация безнравственности и социал-дарвинистских настроений, формирование алчного клана меньшинства, вульгарный либерализм, низкий уровень правовой культуры и культуры вообще, построение модели человека как потребителя, гедониста, индивидуалиста. Мощнейшими негативными факторами автор считает высокий уровень коррупции, до сих пор не побеждённую организованную преступность, наличие мощной теневой экономики, а также бюрократизацию, закрытость и бесконтрольность властных структур, свёртывание демократических институтов, отсутствие или пассивность элементов гражданского общества, национально-этнические или религиозные конфликты политического характера, связанные с борьбой за власть на той или иной территории[10].